* * *
Утром 10 марта генерал Гамелен, присутствующий на докладе генерального штаба сухопутных войск, замечает: "В особенности не следует поступать таким образом, чтобы могли утверждать, будто армия не пожелала выступить". И он посылает на Кэ д’Орсэ свой план действий, который предусматривает условие, что: "Эта операция может начаться только через шесть дней, когда я буду располагать силами, которые предоставит в мое распоряжение первый эшелон прикрытия".
Во второй половине дня, в то время как на Кэ д’Орсэ происходит заседание участников Локарнских соглашений, Альбер Сарро заявляет с трибуны палаты депутатов:
"Мы не желаем допустить, чтобы Страсбург оказался под огнем немецких пушек. Франция ставит вопрос о действенности заключенных договоров, о всеобщих гарантиях, предоставляемых пактом Лиги Наций его участникам, и о верности государств, присоединившихся к этому пакту, своим обязательствам".
В кулуарах националисты только и думают о том, чтобы использовать происходящие события против франко-русского пакта.
* * *
А в это время продолжается совещание стран – участниц Локарнских соглашений.
Фланден в который уже раз повторяет:
"Если участники Локарнских соглашений, констатируя нарушение Германией Локарнского договора, уполномочат Францию принять меры военного порядка, прибегнуть к которым решил вчера французский Совет министров, то международная обстановка может быть немедленно улучшена".
Но все представители стран – участниц Локарнских соглашений один за другим заявляют:
"Ввиду серьезности положения мы просим разрешения проконсультироваться со своими правительствами".
Но еще до того как в Париже были получены ответы, драма, начавшаяся 7 марта, была уже сыграна!
* * *
Несколько часов спустя Энтони Иден сообщает Фландену:
"Обсудив вопрос, английское правительство выдвигает требование предварительного созыва Совета Лиги Наций, который по условиям Локарнского пакта один только и правомочен решать вопрос о каком-либо нарушении Устава тем или иным из его участников".
Фланден соглашается.
– Хорошо, но не в Женеве, – обусловливает он, – а в Лондоне.
Крайне обеспокоенный, генеральный секретарь Кэ д’Орсэ Алексис Леже говорит Фландену:
– Помните, что на заседании Совета Лиги Наций в Лондоне 19 марта вы будете находиться в весьма выгодном положении. У вас будет возможность заставить Англию или уважать свои обязательства по Локарнскому пакту, или подписать с вами военный союз.
Французское общественное мнение делится на глубоко враждебные друг другу течения.
С большой горечью Эррио констатирует:
"Франция даже не хочет больше брать на себя ответственность, заняв позицию, которая была бы связана с риском войны!"
В светских салонах повторяют, что унижение Франции перед Германией предпочтительнее, чем военная акция, которая была бы чревата рискованными последствиями.
Банкиры и дельцы хором поддакивают.
"Наконец-то, – восклицают они, – правительство, кажется, намерено действовать подобающим образом. Не следует оказывать сопротивление Гитлеру".
В дело вмешиваются карикатуристы. В "Гренгуар" художник Поль Ириб изображает улыбающуюся Марианну, которая хлопает по плечу отчаявшегося Фландена и говорит ему: "Нет, нет, Фланден, обойдемся и без палки, и без браунинга!"
Впервые возникают споры внутри семей, члены которых начинают вдруг замечать, что у них уже нет больше обоюдного согласия в отношении смысла, придаваемого ими словам "родина", "честь", "мораль" и даже "свобода".
Вечером 10 марта Альбер Сарро пригласил на свою личную квартиру трех министров национальной обороны – Морэна, Деа и Пьетри, а также начальников генеральных штабов сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил – адмирала Дарлана и генералов Пюйо и Гамелена. Последний зачитывает записку, которую его просили составить. Записка начинается следующей фразой: "Совершенно очевидно, что какая-либо операция может быть предпринята только в рамках Лиги Наций и совместно с ее представителями или по крайней мере совместно с "гарантами" Локарнского пакта таким образом, чтобы эта операция не носила характера агрессии с нашей стороны".
(Поставить вопрос таким образом значило сделать практически невозможной какую-либо акцию. И впоследствии единственно в чем все сорок миллионов французов будут проявлять почти полное единодушие, так это в том, что они будут жалеть, что Франция не воспользовалась в то время правом немедленного вооруженного вмешательства, которым она располагала в силу Версальского договора.)
Покорившись судьбе, Фланден констатирует:
"Никогда еще французское общественное мнение не переживало подобного раскола в такой критический момент. Правительство лишено возможности действовать, а согласие между моими сотрудниками и мною самим не является таким, какое необходимо было бы иметь при столь серьезных обстоятельствах".
Многие французы, уже поддавшись немецкой пропаганде, откровенно говорят: "В конце концов, ведь германская армия оккупировала не французскую территорию!"
Что касается Андре Тардье, то в своих ежедневных статьях он пишет: "Поддерживать политику, основывающуюся на бессилии Женевы, по меньшей мере так же неблагоразумно, как путешествовать на автомобиле с неисправным рулевым управлением".
Что касается представителей стран – участниц Локарно, которые теперь наполняют поезда и самолеты, следующие на Лондон (заседание Совета Лиги Наций назначено на 19 марта), то их высказывания свидетельствуют о том, что в целом эти государства горячо желают, чтобы Франция попросту согласилась перенести это тяжелое унижение, лишь бы можно было не нарушать существующего порядка в международных отношениях.
Общественность ничего не ждет от окончательного вердикта, который вынесет Лига Наций.
Однако она задает себе вопрос, станут ли участники Локарнских соглашений и впредь искать гарантии безопасности на будущее в рамках пакта Лиги Наций и путем его строгого применения?
Глава 25. На развалинах Локарно. Англо-французское соглашение
No sanctions… no sanctions… – Твердость, осторожность, но не безрассудство. – Благодарю вас за благоразумие. – В два часа ночи в салоне П.-Э. Фландена. – Ланкастер-хауз и последняя ночь Карла I. – Свист огнетушителя. – По-гитлеровски. – Да, нет, да. – Французы хотят жить спокойно. – На борту пакетбота линии Дувр – Кале.
Лондон. Отель "Савой", 12 марта, за шесть дней до заседания Совета Лиги Наций. Проходит обычный вечер, устраиваемый раз в неделю: лакеи в коротких штанах и кружевных жабо, фраки и декольтированные платья резких тонов.
В холле, где один за другим появляются делегаты Франции и другие участники Локарно, из гула голосов выделяются все те же обрывки фраз: "Нарушение Локарно… After all… войны не последовало!.. Ну что же, not so bad!!! Конечно, конечно… это не носит сколько-нибудь серьезного характера… В конце концов, не так уж плоха эта германская нота, она не смогла бы вызвать применение санкций… no sanctions!"
С любым французом, кто бы он ни был, непременно заговаривает англичанин или англичанка, объясняя: "Поймите, если ваша страна сама не реагировала на действия Германии, непосредственно затрагивающие ваши интересы, то как же вы хотите, чтобы Великобритания вмешивалась и действовала в интересах Франции!"
Один за другим прибывают "великие жрецы" Женевы. У всех удрученный вид. Заметив Бонкура, румынский министр иностранных дел Титулеску всплескивает руками и без конца повторяет: "Ах, дорогой мой, дорогой мой". Входя в лифт, он высказывает свою мысль:
– Но каким же образом Франция будет защищать своих отдаленных союзников… Она не может защитить сама себя!
Краснобай Пьетри, наш министр морского флота, безмятежно изрекает в стиле учебника по истории дипломатии:
– Французская делегация должна сочетать твердость с осторожностью и воздерживаться от безрассудства. Она должна стоять на равном расстоянии между слабостью и непреклонностью.
Прибывают Фланден и Бонкур, все еще, каждый по-своему, взволнованные приемом, который оказал им на вокзале Виктория представитель английского правительства. Горячо пожимая им руки, он заявил:
– Ах, благодарю вас за благоразумие! Если бы Франция бросилась в контратаку, мы, конечно, были бы вынуждены последовать за ней. Спасибо!
* * *
Часом раньше на заседании английского кабинета министров Иден выступил в поддержку французской позиции. Но его точку зрения одобрил один лишь Чемберлен.
– А как же вы отнесетесь в таком случае к мнению дельцов из Сити, у которых немало общих интересов с немецкими промышленниками? – спрашивают другие министры и хором твердят: – И потом, разве Гитлер не заявлял, что предлагает Европе план сохранения мира на двадцать пять лет? Чего же еще желать?
* * *
Проезжая в машине французского посольства из отеля "Савой" через Стрэнд и Трафальгар-сквер на Даунинг-стрит, П.-Э. Фланден замечает, что на задних стеклах большинства автомашин вывешены плакаты. "Германия хочет мира, – гласят они, – пусть же Франция договаривается. А что касается нас, то и мы хотим мира!"
Принимая Фландена, Болдуин говорит ему:
– Англия не готова! До тех пор, пока мы полностью не завершим перевооружения, мы не желаем подвергать себя ни малейшему риску войны. Не удивляйтесь поэтому, что английский кабинет будет "осторожен"!
В заключение Болдуин дипломатически дает понять Фландену, что министры английского кабинета не проявляют большого энтузиазма в том, что касается выполнения обязательств по Уставу Лиги Наций и что они явно ставят в упрек Франции пренебрежительное отношение к этим обязательствам во время итало-эфиопского конфликта.
– Впрочем, – добавляет он, – основная масса англичан довольно основательно забыла обязательства, вытекающие из Локарнского договора.
* * *
У нового короля был более теплый прием.
Эдуард VIII встречает П.-Э. Фландена в своем кабинете в Букингемском дворце крепким рукопожатием.
Однако рядом с Букингемским дворцом, в Вестминстере, все члены парламента и даже лейбористы настроены антифранцузски!
– Позиция, занятая вашим Пьером Лавалем во время итало-эфиопского конфликта, определяет сейчас нашу позицию. Is not that right? – говорит краснолицый Ландсбери, старый лидер лейбористской партии.
Многие члены парламента показывают французам письма, которые они получают от своих избирателей.
Все они похожи одно на другое.
"Гитлер предлагает мир на двадцать пять лет, так не упускайте же случая! Поговорите с ним, установите в Европе прочный мир… Это даст нам возможность улучшить свои дела!"
Некоторые английские депутаты ведут себя так вызывающе, что французские делегаты отказываются от приглашений на прием, где они могли бы встретиться с ними.
* * *
В отеле "Савой" эксперты ожидают возвращения Фландена. "Договоры, пакты, торжественные обязательства – в Лондоне все это мало значит", – считают они. "И однако, мы ведем переговоры с теми же самыми англичанами, – не могут не заметить эксперты, – которые всего несколько дней назад требовали от нас во имя великих международных принципов применения санкций против Италии".
Утомленный и подавленный, появляется Фланден:
– Господа, английское правительство несомненно желает срочно сменить роль "гаранта Локарно" на роль "арбитра" между Парижем и Берлином! И если для этого потребуется закрыть глаза на совершенное рейхом насилие, то Болдуину ничего не стоит это сделать!
Один из наших экспертов добавляет:
– Между прочим, здесь утверждают, что, когда три недели назад бывший английский министр воздушного флота лорд Лондондерри совершил поездку в Германию, то Гитлер и Геринг консультировались с ним по вопросу о реоккупации Рейнской области, и он ободрил их, убедив в том, что английское общественное мнение по меньшей мере "молчаливо" одобрит эти действия.
Оба французских министра уже поспешно поднялись на второй этаж, в апартаменты Фландена, и прошли в маленький салон с видом на Темзу.
Во время скромной трапезы завязывается разговор.
– У нас остался выбор только между двумя решениями, – излагает свою точку зрения Фланден. – Или Франция, дезавуированная английским общественным мнением, будет действовать в Рейнской зоне в одиночку, и, как во времена Пуанкаре и Рура, это будет Франция, использующая все средства, чтобы добиться цели, или же на развалинах Локарно Франция постарается создать новый союз с Англией. В конце концов, не это ли второе решение должны мы принять?
Фланден поясняет:
– Во всяком случае, нам нужно найти новую формулу, способную вызвать психологический шок, с целью снова привлечь к себе симпатии.
* * *
И вот начинаются переговоры о заключении нового франко-английского союза. Мучительные переговоры!
Вечером среди толпящейся элегантной публики отеля "Савой" можно видеть, как появляются с озабоченным видом Фланден, Поль-Бонкур и их сотрудники.
– Боже мой, как далеки те времена, – вздыхает Поль-Бонкур, – когда Францию окружали друзья.
Бельгийцы во всем следуют за Англией. Ван Зееланд пытается найти новые "компромиссные формулировки".
Озабоченная фламандским вопросом, Бельгия желает вернуться к довоенной политике нейтралитета.
Министр иностранных дел Польши полковник Бек устанавливает все более тесный контакт с Берлином.
– Мы не можем защищать Локарнский пакт, – объясняет он Поль-Бонкуру, – поскольку Франция вела переговоры о нем без нашего участия.
Что же касается Италии, то от нее не следует ничего ожидать. Но Гранди корректен:
– Мы не можем помочь вам, так как во исполнение Устава Лиги Наций вы применяете санкции против Италии. И тем не менее морально мы вас поддерживаем.
Короче говоря, за исключением Литвинова, усилия Франции не поддерживает ни один из ее союзников.
Все они полагают, что отказ Франции от своих обязательств в районе Средиземного моря в связи с итальянской агрессией в Эфиопии, а в настоящее время несостоятельность французской политики в Рейнской зоне перед лицом германской агрессии могут лишь побудить как тех, так и других к поискам путей сближения с Германией.
В конце концов Фланден и Бонкур предлагают английскому кабинету вместо военных действий взять на себя обязательство защищать французскую территорию "в случае неспровоцированной агрессии" всеми имеющимися в его распоряжении наземными, морскими и воздушными силами.
На основе взаимности Франция согласилась бы взять на себя такое же обязательство в отношении Англии.
Но тотчас же обоим становится ясно, что добиться распространения обязательств Англии за пределы Франции будет невозможно.
Следовательно, подобное предложение навсегда оставит в силе сомнения относительно английской позиции в случае любого конфликта, кроме прямой и неспровоцированной агрессии против Франции. А такие сомнения будут поощрять экспансионистскую политику Германии! Но чего же можно добиться лучшего в данный момент?
* * *
Восемнадцатое марта, 2 часа ночи. Фланден пригласил представителей печати в свой маленький салон.
После полного драматизма заседания кабинета Англия в конце концов приняла французский проект, получивший название "нового Локарно с участием английского правительства".
"Я решил, – разъясняет Фланден, – заменить гарантии Локарнского пакта, которые даны в отношении одной лишь Франции, двусторонними франко-английскими гарантиями, что в иное время можно было бы назвать оборонительным военным союзом. В английских кругах я встретил, – признается он, – весьма мало понимания нашей точки зрения и, чтобы добиться сотрудничества генеральных штабов, которое, по моему мнению, необходимо совершенно определенно закрепить в тексте соглашений, я был вынужден дать большое сражение. Соглашение опубликовано в Белой книге.
Запомните, господа, что в сущности это первое официальное обязательство, взятое на себя Англией после войны".
С восторгом Фланден добавляет: "Английское правительство обещало мне оказать завтра в Совете Лиги Наций всю необходимую поддержку, чтобы констатировать факт реоккупации Рейнской области и осудить его. Оно обязалось также признать это соглашение в качестве "начала" нового Локарно!"