Ей так надоело оправдываться за отца. Дилан его обожал. Других дедушек и бабушек у него не было. Но Дилан был очень умным и вскоре начнет понимать, что за человек его дед.
Когда Ровена целовала его на ночь, Дилан задал вопрос, который повторял с тех пор, как научился говорить:
– Када бошую кловать?
Ровена вздохнула и взъерошила его рыжие кудряшки.
– Да, милый, скоро у тебя будет кровать для больших мальчиков.
Она чувствовала себя виноватой в том, что не может исполнить желание Дилана. Но она пока не готова была рисковать. В своей колыбельке он точно будет в безопасности. С обычной кровати он может упасть и ушибиться, если у него случится судорога или даже если будет сильно ворочаться.
Приняв ее пустые обещания с полной надежды улыбкой, как всегда, и обнимая свою любимую игрушечную гоночную машинку, Дилан повернулся на бок и закрыл глаза. Такой маленький, беззащитный. Ровена не была готова к тому, что он вырастет. Наклонившись, она еще раз поцеловала его и прошептала:
– Я люблю тебя.
– Я тея тозе, – отозвался малыш сонно.
Она выключила свет, проверила, что радионяня включена, и выскользнула из комнаты. Хотя к концу дня ей нужно было отдохнуть и побыть наедине с собой, она терпеть не могла оставлять сына одного. Первые полтора года она укладывала его с собой в кровать, пока педиатр не предупредил, что это может замедлить его развитие. Но так трудно было отпустить его, ослабить контроль.
По дороге к бассейну она настолько погрузилась в размышления, что сначала не заметила фигуру, сидящую в шезлонге – в том, который в прошлый раз занимал Колин. Вряд ли кто-то, кроме него, оказался бы у бассейна, и вряд ли кто-то еще выбрал бы тот же шезлонг. И, несмотря на прохладное приветствие утром, было бы грубо не поздороваться сейчас.
Подойдя ближе, Ровена увидела, что у него голова склонена к плечу, глаза закрыты и он дышит медленно и глубоко. На коленях он расслабленно держал кружку с чаем. Не самое подходящее место для горячего напитка.
– Колин? – позвала она негромко, чтобы не вспугнуть, но мужчина не пошевелился. Он выглядел таким спокойным. Может, не придется его будить, достаточно просто забрать у него кружку и поставить на столик…
Очень осторожно, кончиками пальцев, она подцепила кружку за краешек и начала медленно вытягивать ее из рук Колина. Она подняла ее до половины, когда взглянула на лицо Колина и обнаружила, что он открыл глаза и смотрит на нее.
Чувствуя, как его брюки пропитывает холодный чай, Колин запоздало осознал, что, пока Ровена не убрала кружку на безопасное расстояние, глаза открывать не стоило. Но когда мужчине снится, что он с женщиной, а проснувшись, он обнаруживает ее руки в сантиметрах от своей ширинки, трудно на нее не посмотреть. И в течение нескольких напряженных секунд ему казалось, что она тянется не к кружке.
– О господи, извините, пожалуйста! – воскликнула Ровена, которая как будто не могла решить, плакать или смеяться. – Надеюсь, чай был не горячий?
Колин поставил кружку на землю рядом с шезлонгом.
– Вообще-то очень холодный.
Ровена поморщилась:
– Я… ничего там не повредила?
Колин едва не опрокинул кружку.
– Все в порядке.
– Не знаю, насколько это поможет… – Ровена вручила ему полотенце.
Поднявшись из шезлонга, Колин перегнулся, рассматривая свои брюки, и отдал полотенце обратно.
– Думаю, что теперь уже безнадежно.
– Я хотела убрать кружку, потому что боялась, что она разольется. Я понимаю всю иронию ситуации.
Чай, который не впитался в брюки, просочился до белья.
– Слуги подумают, что я чокнутый. Один раз пришел промокший до костей, другой раз – как будто я обмочился.
Ровена прикусила губу, пытаясь не смеяться, а потом предложила:
– Я могу сходить к вам в комнату и принести чистые брюки. Или одолжите плавки – в павильоне всегда есть запас. Наверняка найдете по размеру.
Последнее, что ему нужно, – чтобы кто-то увидел, как Ровена выходит из его комнаты. По крайней мере, рядом с бассейном не было лишних свидетелей.
– Плавки подойдут.
– Пойдем посмотрим.
В темноте казалось, что на Ровене платье. Но когда она включила свет в павильоне, оказалось, что это накидка поверх… оу. Бикини. Интересно, не специально ли она его надела? Но это не важно – она под запретом.
– В ванной на полке лежат запасные костюмы для плавания, – сказала Ровена. – Возьмите все, что нужно.
Колин нашел плавки примерно своего размера и стянул с себя мокрые брюки и белье. Оказалось, что нижний край рубашки тоже промок, и ее тоже пришлось снимать. Он натянул плавки и вышел из ванной. Ровена была в кухне, спиной к нему и наклонившись – она что-то искала в холодильнике. Накидка задралась и открыла гладкий изгиб ягодиц и бедер.
"Черт возьми".
– Нашел подходящие, – сказал Колин.
Ровена выпрямилась и обернулась, в руке у нее была банка содовой. Она коротко взглянула на плавки, а затем подняла взгляд.
– Они большие, – сказала она. – Плавки, я имею в виду.
– Выбор был между этими и на два размера меньше.
Ровена открыла рот, чтобы что-то сказать, но затем покачала головой, передумав.
– Поделиться с тобой содовой или хочешь что-нибудь покрепче?
Получить то, что хотел, Колин не мог. А нужен ему был холодный душ. И стоило бы уйти. И он уйдет, как только выпьет что-нибудь.
– Содовая подойдет.
Ровена достала два стакана, налила напиток и добавила лед. Когда она вручала Колину стакан, пальцы их соприкоснулись, и он был уверен, что видел, как она вздрогнула.
"Ладно, хватит, – сказал он себе. – Вообще не следовало приходить. Лучше было остаться у себя в комнате и смотреть телевизор".
– Я поискала информацию о тебе в Гугле, – сказала она.
– Правда?
– Я увидела твою спину, и мне стало любопытно. Я думала, что отец преувеличил, назвав тебя героем, но это правда.
Колин пожал плечами:
– На этот счет есть разные мнения.
– Ты со сломанной ногой вытащил человека из горящего вертолета. Это героизм, Колин.
– По правде говоря, я не особенно помню, что произошло. Помню, что мы попали в песчаную бурю, и вертолет начал падать. Помню, как меня выбросило и как я смотрел на разбитый самолет, зная, что Уильям все еще внутри. Я не мог стоять, но адреналин настолько зашкаливал, что я даже не понял, что сломал ногу. Я подполз обратно к вертолету и на ощупь нашел Уилла.
– Там был дым?
Колин кивнул:
– Да, густой черный дым. И песок. Ни черта не видно. Едва мог дышать. Но взрыва не было, пока я не оттащил его на несколько метров. Потом я отключился, но, к счастью, Уилл пришел в себя. Он потушил огонь у меня на спине и оттащил меня на безопасное расстояние. Очнулся я уже в госпитале.
– Я читала, что он отделался ожогами и сломанной рукой.
– Ожоги в основном на руках – он гасил огонь на мне.
– У него жена и четверо детей.
Колин кивнул, разделяя невысказанные эмоции.
– Ты еще вернешься в армию?
– Уже нет. Из-за травмы ноги я бесполезен в бою. Они предложили мне выбор: работать с бумагами или уйти в отставку. Но я не могу просто смотреть на поле боя со стороны. Я солдат.
– А что ты теперь будешь делать?
– У меня есть друг в службе безопасности. Он предложил мне работу. Меня останавливает только нога.
– Все еще болит?
– Иногда.
Почти постоянно на самом деле, но не так, как раньше. Сразу после операции боль была невыносимой. А за последний месяц Колину не пришлось принимать ничего сильнее ибупрофена.
– А спина? – спросила Ровена.
– Чувствительная, но не болит.
– Можно мне… потрогать?
Она играла с огнем. И кто глупее – тот, кто развел огонь, или тот, кто дал спички?
Взгляд Колина приковали ее губы, полные, розовые, умоляющие о поцелуях. И тут она скользнула по ним язычком, оставляя влажный след…
Черт возьми. Надо немедленно это прекратить.
– Ровена. – Он поставил стакан. – Нам нужно поговорить.
– Что-то не так?
– Я должен извиниться за прошлый вечер. И за сегодняшнее утро.
– Ладно…
– В тот вечер я был слишком… навязчивым. Боюсь, что создал у тебя ложное впечатление.
– Может, немного, – признала она.
– А сегодня… мое поведение непростительно. Я был с тобой очень груб и прошу за это прощения.
– Но?
– Ты мне нравишься, Ровена, но я не могу себе этого позволить.
– Из-за моей репутации? Боишься запачкать свое доброе имя?
– Нет! Господи, ничего подобного! Дело в твоем отце.
– При чем тут он? – нахмурилась Ровена.
– После нашего знакомства он имел со мной разговор. О тебе. И прямо предупредил меня, чтобы я к тебе не приближался.
Глава 4
Ровену как будто ударили под дых. Шок от слов Колина и наглость ее отца лишили ее дара речи. Она искренне не знала, что сказать. И даже если бы знала – гнев перехватил горло. Отец контролировал, где она работает, где она живет, как лечить ее сына. А теперь будет контролировать, с кем она общается? Что дальше? Ее одежда? Шампунь? Он собирается продолжать, пока не лишит ее остатков независимости?
Уже больше трех лет она играла по его правилам, делала и говорила все, что от нее ожидалось, искупая свои грехи. Но он никак не мог успокоиться, позволить ей жить своей жизнью. Что ей сделать, чтобы отец начал ей доверять? Чтобы увидел, как она изменилась?
А может, все это время она ошибалась. Может, она ничего не могла ему доказать, потому что дело было не в доверии. Отец всегда был жаден до власти; может, ему нравилось держать ее мертвой хваткой, под контролем.
В этот момент она ненавидела его сильнее всего в жизни.
– Наверное, он просто за тебя беспокоится, – сказал Колин.
– Поверь мне, дело не в этом, – напряженно ответила Ровена. – Совсем не в этом.
– Мне очень жаль, – сказал он. – Вижу, что ты расстроена.
Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
– Давай проясним одну вещь. Моего отца совершенно не касается, с кем я общаюсь.
– Я согласен, но не могу рисковать возможностью, что он отзовет свою поддержку договора. Мы уже так далеко продвинулись.
– Он сказал, что отзовет поддержку?
– Не прямо, но намекнул.
Ровена ошиблась – она могла ненавидеть отца еще сильнее. Ее переполняли гнев, стыд, унижение и отвращение – к отцу и к себе.
– Ровена? – Колин коснулся ее плеча. – Ты в порядке?
Она покачала головой, стерев тыльной стороной руки сердитую слезу. Нет. Не в порядке. Отец перешел границы. И никогда не сможет вернуться. А хуже всего то, что она ему позволила. Но теперь хватит. У нее есть границы. Она освободится. Пока она не знала как, но придумает. От этого зависели ее достоинство и гордость. Но не только от этого.
– Колин, хочешь меня поцеловать?
У него был такой вид, словно это вопрос с подвохом.
– Можешь отказаться. Я просто хочу услышать правду.
– Да, хочу. Но…
– И я хочу. Впервые за три года я встретила человека, которого хочу поцеловать. И я не позволю никому, а особенно моему отцу, это запрещать. Никто не знает, что мы здесь, и я никому не скажу. Так что, если хочешь, поцелуй меня, всего раз.
Колин подошел ближе, не отводя глаз, и вплел пальцы в ее волосы, подхватывая под затылок. Сердце у нее забилось, дыхание перехватило, когда он наклонился, запрокидывая ей голову, ее глаза закрылись, когда он коснулся ее губ своими…
Одно прикосновение. Второе. Он скорее дразнил ее, чем целовал. А потом он отодвинулся, глядя сверху вниз.
И все? Серьезно? Она хотела не просто поцелуй, а настоящий поцелуй.
– Колин, не обижайся, но я три года этого ждала. Надеюсь, ты способен на что-нибудь получше.
Может, это военная сноровка или он ниндзя, но двигался он стремительно. Только что стоял, глядя на нее, а в следующую секунду Ровена оказалась у него в объятиях и Колин ее целовал. По-настоящему целовал. И это стоило ожидания.
Она обвила руками его шею и зарылась пальцами в волосы. Колин был таким крепким и надежным, но его прикосновения, ладони, обнимавшие и гладившие ее лицо, были невероятно нежными.
В этот раз он отодвинулся медленно, как будто знал, что должен остановиться, но не хотел. И когда их губы наконец разомкнулись, Ровена ощущала дремотное бессилие, словно готова была растаять лужицей у его ног.
– Понравилось? – спросил он.
Ровена улыбнулась в ответ:
– Спасибо.
– Кажется, это первый раз, когда женщина благодарит меня за поцелуй. И я не уверен, что заслужил это.
– Почему?
Уголки его губ выгнулись в улыбке.
– Думаю, я могу лучше.
Лучше этого? Ровена не верила, что такое возможно. Но если Колин так думал, зачем бы ей спорить?
– Ладно, что происходит?
Ровена подняла голову и увидела Тришу, стоявшую в дверях.
– О чем ты?
– Ты улыбаешься весь день.
– В самом деле?
Ровена потрясла головой и попыталась убрать улыбку с лица, но уголки ее губ просто отказывались опускаться.
– И это глупая влюбленная улыбка, – заметила Триша. – Ты явно что-то от меня скрываешь.
Кому Ровена могла доверять, если не лучшей подруге?
– Закрой дверь.
Триша подчинилась и выжидательно присела на край стола.
– Ну?
– Поклянись, что никому об этом не расскажешь.
– Клянусь. Ты нашла кого-нибудь? – Триша понизила голос и спросила хриплым шепотом: – Ты переспала с ним?
– Лучше, – ответила Ровена, – я целовалась.
Целовалась, целовалась и целовалась, пока они с Колином не потеряли счет времени. Пока не забыли о времени вовсе.
– Только целовалась? – Триша была разочарована.
– Ага.
– И ничего больше?
– Не-а. Мы только целовались. Но это были не просто поцелуи. Это было… как в старших классах. Тот идеальный первый поцелуй на заднем сиденье машины, когда вы так заняты друг другом, что весь мир вокруг… словно тает. Вы теряете чувство времени, места и себя самих. Это было… идеально.
– Ух ты, – мечтательно вздохнула Триша. – Я тоже так хочу.
– Это был кусочек рая.
– Ты обязана рассказать мне, кто он и как вы познакомились. Через Интернет? Люди сейчас так делают.
Ровена рассмеялась:
– Нет. Не через Интернет.
– Тогда кто?..
Ее прервал стук в дверь. Триша распахнула дверь, и, к изумлению Ровены, там оказался Колин. На нем были штаны для бега и пропитавшаяся потом толстовка – и ему это все очень шло. Сердце Ровены пропустило удар, а лицо вспыхнуло.
– Колин… привет, – сказала она, гадая, что заставило его рисковать попасться на глаза.
– У тебя есть минутка?
– Да, конечно. Триша, ты нас не извинишь?
Триша перевела взгляд с Ровены на Колина:
– Конечно.
Колин зашел, а Триша вышла за дверь и у него из-за спины одними губами сказала "боже мой", обмахивая себя ладонью.
Когда дверь закрылась, Ровена спросила:
– Что ты здесь делаешь? Что, если тебя кто-нибудь увидит?
– У твоего отца назначен поздний обед, а я решил пойти на пробежку. Если кто-нибудь спросит, скажу, что зашел за стаканом воды.
– Во-о-ды? – передразнила она. – У нас такого, кажется, нет.
Колин выгнул бровь и усмехнулся:
– Дразнишь меня за акцент?
Честно говоря, каждый раз от его речи у нее по коже пробегали теплые мурашки. Она могла часами его слушать и не скучать. Но это сейчас было не важно.
– Колин, тебе нельзя здесь быть. Мы же договорились, что все ограничится одним разом.
– Но с тех пор я не переставал думать о тебе.
– Пожалуйста, не говори так. – От таких слов Ровена внутри просто таяла. Как прошлой ночью, когда она пыталась уйти, а Колин все говорил: "Нет, подожди, еще один поцелуй". Кто бы мог отказаться? Но теперь она должна была это сделать. – Ты хочешь меня только потому, что не можешь получить.
– Неправда, – сказал он, но Ровена только выгнула брови в ответ. – Ладно, немного правды в этом есть. Что поделать, я люблю приключения. Люблю опасность.
– Колин, если я соглашусь, и нас застукают…
– Не застукают.
– Но если застукают, я буду виновата.
– Ровена…
Новый стук в дверь, громкий и настойчивый, прервал его слова.
– Это я, Ро! – крикнула Триша. – Ты нам нужна.
– Так открой дверь.
Триша заглянула внутрь так осторожно, словно думала, что они тут голые.
– На игровой площадке несчастный случай.
Ровена немедленно вскочила с места и метнулась мимо Колина к двери.
– Только не пугайся, – продолжила Триша. – Все не очень серьезно.
– Кто?
– Может, ему нужно будет наложить пару швов…
– Триша, кто?
– Дилан, но…
Ровена уже вылетела за дверь. Колин готов был поклясться, что ее ноги не касались земли. Он побежал следом – его подготовка полевого медика могла оказать существенную помощь.
– Кстати, я Триша Адамс, – сказала женщина рядом с ним.
– Колин Миддлбери, – представился он, пока они не то шли, не то бежали следом за Ровеной.
На игровой площадке рядом с деревянными лестницами сидела девушка не старше восемнадцати лет. На коленях она держала маленького мальчика, худого, бледного и хрупкого на вид, с копной непослушных светло-рыжих волос и большими выразительными глазами. Если бы Колин не знал, что это сын Ровены, то понял бы по волосам и глазам. Девушка прижимала к его голове пропитавшуюся кровью ткань, но мальчик не плакал и даже не выглядел расстроенным.
– Что случилось? – требовательно спросила Ровена, выхватывая сына из рук девушки. Она осторожно подняла ткань и осмотрела рану.
– Он споткнулся и ударился головой о лесенку, – сказала Триша.
– Он бежал?
Триша кивнула. Ровена аккуратно приподняла подбородок сына, посмотрела ему в глаза и спокойно, но твердо сказала:
– Дилан, что я тебе говорила про беготню на площадке?
Мальчик надул губы и пожал плечами.
– Тебе можно бегать на площадке?
Нижняя губа Дилана задрожала, и он помотал головой.
– И почему я не разрешаю тебе бегать?
– Я могу упафть, – сказал он жалобным дрожащим голоском. Колин почти ничего не знал о детях, но по его догадке Дилану вряд ли было намного больше двух.
– Но ты все равно бегал, – укорила Ровена. – И что случилось?