Поддела она его. Без рукопашной. Он не мог придумать в ответ ничего разумного. Прибег к неопровержимой улике.
- Все вечное когда-нибудь кончается, и эта тягомотина - не исключение. Сама знала.
- Это все, что ты сохранил в памяти? Мужчина, который попросил меня о свидании. Чей лучший друг прислал мне цветы, поскольку полагал, что именно из-за меня он… - Она снова помотала головой, поникшей, словно бутон на ослабшем стебельке.
Проклятье. Гейб шагнул в кухню. Она теперь близко, можно коснуться. Уловить ее запах сквозь аромат выпечки. Ее аромат гораздо слаще, чем какие-то пончики, да что там пончики!
- Пейдж, ты удивительная женщина!
- Стой где стоишь!
- Нет.
Она чуть дрогнула от его тона. Посмотрела исподлобья. Глубокая печаль в ее глазах просто убила его. Но он уже решил. Нет, не так, как хотелось, а как должно.
Он заправил выбившуюся прядь ее волос за ухо.
- Это было… - Ослепительно. Нежно. Единожды за всю жизнь. - Так круто, зашибись.
Она сглотнула. Ее взгляд метался по его глазам, словно она никак не могла в это поверить. Словно ожидала, что это всего лишь дурной сон и она вот-вот проснется. Должно быть, он все же придвинулся к ней, потому что внезапно она вздохнула и каким-то образом вписалась в него. Его руки обняли ее за спину, ее голова склонилась ему на грудь. Он опустил подбородок на ее макушку, закрыл глаза и убедил себя, что это помогает сбалансировать груз кармы. Возможно, именно с этой точки он и возьмет старт в новую жизнь. С чистого листа.
- До свидания, Пейдж.
Она обняла себя руками и молчала, покусывая нижнюю губу. Едва волоча ноги, Гейб вышел в холл. Поднял сумки на плечо и нажал кнопку вызова лифта, тот мгновенно открылся, и он шагнул в кабину. Даже оглянуться не успел, поскольку двери тут же лязгнули пастью, едва не прищемив ему задницу, кабина понеслась вниз, хотя он еще и не выбрал этаж.
Пейдж исходила паром, как кипящая скороварка, и потому направилась туда, где, по ее мнению, могла уберечься от скоропостижного взрыва. К Мей. Когда Клинт открыл дверь, она более чем удивилась. Совсем позабыла о его существовании. Беда.
- Привет, Пейдж. - Клинт не смотрел ей в глаза, кося на подбородок, словно она для него весьма желанная гостья. - Эх, Мей еще не пришла.
- Ничего. - Она шмыгнула носом, потирая бок. - Можно я все-таки зайду?
Он глянул на экран телевизора, там вовсю ревел спортивный канал.
- Ага, все навешивают дырки от бубликов, "Сороки". Мне, что ли, расстегнуть штаны и размочить им счет.
Этот парень человечен, как лабрадор-спасатель, злобность просто не присуща его породе. Соответственно его экивоки могли означать только одно. Он знает, что она в курсе измены Мей. Тем не менее распахнул дверь пошире и втащил ее под свое крыло. Пять минут спустя Пейдж, подобрав ноги и подоткнув под бока затхлую накидку и подушки, уже сидела на старенькой кушетке Клинта, обитой выцветшей шотландкой, чашка горячего шоколада согревала ее ладони, пока он излагал свою версию истории с Мей. Как оказалось, информации оказалось более чем достаточно, чтобы отвлечь ее от переживаний по поводу собственных беспутных любовных дел. Ведь она была на волосок от того, чтобы сказать Гейбу о своей любви. Всего за несколько мгновений до того, как он окончательно свалил от нее.
- Мы уже месяца два с ней гуляли, когда я как-то прихожу в одну компанию и вижу, как она лижется с моим приятелем, а тот ее вовсю лапает.
- Почему? - Пейдж была не вполне уверена, что так уж хочет знать, зачем Мей так поступила или почему Клинт простил ее. Ведь если любовь у них не сложилась, на что еще можно надеяться?
Клинт склонился ближе к огню, пламя лизало старую каминную решетку, по его добродушному лицу пробегали тени.
- Становясь взрослым, самонадеянно полагаешь, что отыщешь свою единственную, но чем старше, тем отчетливее понимаешь: это не легче, чем отыскать настоящий золотой слиток в пакете с кукурузными хлопьями. В один прекрасный день приходишь в тот самый кукурузный бар, где ты завсегдатай, и вот оно, твое настоящее зернышко.
Легко сказать, что любовь все преодолеет.
- Но она изменила тебе. С приятелем. Разве это не финиш всему?
Он покрутил банку с пивом между ладонями.
- Конечно, она выбрала не того приятеля. Любовь - жуткая вещь, а она на тот момент уже слишком любила меня, чтобы взять и уйти.
Пейдж покрутила головой, пытаясь связать противоречивые суждения, его логика потрясла до глубины души.
- Вы так и дружите? С тем парнем?
Брови Клинта едва не взлетели.
- Я знатно навесил тому уроду. Расквасил ему нос. Молокосос на том и успокоился, подонок. Мужчина обязан делать то, что обязан делать мужчина ради женщины, которую любит.
Комментаторы на экране внезапно зашлись в истерике, и Пейдж только сейчас заметила, что Клинт анормально спокоен, учитывая, что "Сороки" забили превосходнейший гол. Она искоса глянула на него: смотрит куда-то в одну точку стеклянными глазами, пальцы правой руки поджаты, словно до сих пор помнят боль от удара. Еще заметила, что костяшки пальцев другой руки на фоне банки с пивом совсем белые.
- А ты не боишься?
- Чего именно? - спросил Клинт.
- Что ничего не выйдет? Она уйдет? Снова изменит? Не любит тебя так же сильно, как ты ее?
- Ну да. Бывают моменты. Но потом отпускает. Стоит побороться. Она стоит того.
Спазм, сжавший желудок Пейдж, наглядно продемонстрировал горько-сладкий вкус борьбы.
- Она и в самом деле собирается замуж, да?
Клинт мог бы рассмеяться. И она не винила бы его. Но этот Ромео по-братски обнял огромной ладонью ее голову и приткнул под свое плечо. Он так и сидел, позволяя ей вымочить слезами его фуфайку. Не судя и не советуя. Просто принимая. Казалось, проникся ее горем более, чем она сама. С той минуты, когда увидела кольцо на пальце Мей. Оно подводило черту под самыми важными, самыми крепкими и непобедимыми взаимоотношениями в ее жизни. А ведь та черта могла стать началом новых отношений. Она распрямилась. Посмотрела в добрые карие глаза Клинта. Если Мей ей как сестра, Клинта тоже можно принять в свою семью. Она улыбнулась ему сквозь слезы. Он подмигнул, отсалютовал банкой с пивом, отщипнул кусочек пиццы и нажал кнопку регулировки звука на пульте. Пейдж как следует продышалась и подтянула плед к подбородку, понимая, что Клинт готов в лепешку разбиться, лишь бы она не высказала ничего унизительного в сторону рефери. Она подхватила из коробки кусок застывшей пиццы и заметила рядом с упаковкой несметное количество темных колец от кружек, там же присохший обрывок журнальной страницы, когда-то залитый чем-то липким. Неприкаянные рыболовные снасти торчали из высокого глиняного горшка в углу. Велосипед с грязными колесами приткнулся у стены в прихожей. Она подивилась, почему Мей не разнообразит интерьер кучей цветастых подушек и последней моделью кофеварки эспрессо. Даже в квартире Пейдж до сих пор сохранились следы пребывания подруги. Но Клинт, похоже, довольно упертый мужчина. Он знал амплитуду их отношений и верил: его любовь укрепит их прочность на разрыв. Сердце Пейдж снова сжалось, но нет нужды снимать этот приступ, пока она здесь наедине со своими мыслями. Наоборот, необходимо вслушаться и проникнуться этой болью, чтобы та придала ей сил. Чтобы взять Мей за шиворот и трясти, пока ее мозги не застучат о жестянку, за стервозное отношение к этому изумительному парню. В поджатых ногах закололи иголочки, предупреждая: еще минут пять, и они онемеют окончательно; она разогнула колени. Входная дверь скрипнула, застонала и с грохотом распахнулась. В прихожую влетела Мей с китайской стряпней и пивом.
- А вот и она, - сказал Клинт. - Женщина, которую я люблю.
Мей увидела Пейдж, сидящую под верблюжьим одеялом, жениха рядом и попятилась. Ее лицо обрело странное выражение: то ли она хмурилась, то ли пыталась изобразить улыбку. Пейдж отбросила одеяло, наклонилась и поцеловала Клинта.
- Будь милостив к ней, иначе выдеру у тебя кое-что достойное и скормлю моему ласковому хорю.
- У тебя нет хоря.
- Достану лаской.
Клинт улыбнулся. Благородный мужчина. Сильный. Хороший человек. Вполне хорош для Мей. Пейдж встала и босиком прошлепала к Мей. Та смотрела затаив дыхание. Но когда Пейдж широко раскинула руки и заключила ее в объятия, всхлипнула и ответно прильнула к ней сколько было силы - руки-то заняты.
- Дерьмово выглядишь, - констатировала она.
- Чувствую себя аналогично. Расскажу как-нибудь, обещаю.
- Китайская лапша остывает! - воззвал Клинт.
Мей шмыгнула носом.
- Так займись!
- Холосо, час. - Клинт прищурился.
Пейдж рассмеялась, что удивительно, если вспомнить, какой денек сегодня выдался. Хотя сердце ныло, оно тем не менее стучало от радости за Мей. Подруга наконец-таки обрела самые важные, сильные и непобедимые отношения в своей жизни. К счастью. Она просто сказала:
- Будь милостива к нему.
Мей покосилась на жениха, тот взмахнул пультом и замер на полпути к воротам противника, поскольку тренер желает, чтобы его команда прорывалась вперед за форвардом. Она вздохнула:
- Навечно. - После чего едва не бегом припустилась к кушетке и приткнулась под распростертое крылышко суженого.
Боль под ребрами чуть отпустила, Пейдж удалось подавить подступившие слезы. Так счастлива за них, что жалеть себя уже нет сил, и она тихонько прикрыла за собой дверь.
Пока она шагала по закоулкам к трамвайной остановке, ледяной зимний ветер успел прокрасться сквозь одежду, но она, глубже засунув ладони в карманы теплой куртки, продолжала идти, слова Клинта крутились в голове, как заезженная пластинка, давя на больную мозоль. Мужчина обязан делать то, что обязан делать мужчина ради женщины, которую любит. Она подозревала, что у Гейба был такой порыв. Пусть у нее и мало опыта, но она почти уверена: он так и желал. Неужели она настолько ошиблась, что не оставила ему никакой возможности? Если бы он хотел лишь беспечного секса, вертел бы ею, как ему заблагорассудится. И она позволила бы ему такое. Так могло продолжаться месяцами. Годами. Но он не сделал этого. Просто разорвал отношения, чтобы наверняка спасти ее от самого себя. А ведь она практически ничем не поступилась и не пожертвовала ради него. Держала на расстоянии с самого начала. Именно она свела все к сексу, в то время как он предложил ей свидание. Она никогда не говорила о нем с Мей, хотя он рассказал о ней Нейту. Никак не дала понять, что желает допустить его в свою жизнь, в то время как двери его квартиры всегда были открыты для нее. Даже напоследок не сказала о своих чувствах. Никогда не просила его остаться. Неудивительно, что он счел за благо уйти.
Глава 12
Гейб расслабленно откинулся на спинку стула в уличном кафе у площади Святого Марка, рассеянно скользя по стайкам туристов, те разевали рты на архитектуру, в то время как тощие темноволосые венецианские юноши пасли интересных иностранок.
Голуби. Воркуют и перепархивают с места на место. Он допил эспрессо, вернулся к почте, там дюжина новых писем в адрес штаб-квартиры Bona Venture. Научные разработки, финансовые отчеты, пиар. Нейт, похоже, ничуть не удивился его спешному отъезду, однако заставил поклясться всеми святыми, хоть кровью пиши, что его командировка продлится не дольше месяца. Прежде чем выйти из почтового ящика, он прокрутил список предыдущих писем, возможно, упустил из виду письмо. Нет. И на телефоне непросмотренных сообщений нет. Во всяком случае, не было именно того, на которое он надеялся. В тот день после перелета он решил побродить по извилистым улочкам Венеции, синхронизируя местный часовой пояс, и внезапно набрел на пару розовых фламинго на зеленой проплешине газона, застывших в странной позе среди всякого хлама в пыльной витрине сувенирной лавки. Он сфотографировал их на мобильник и переслал картинку Пейдж. В качестве предложения о перемирии. Жаль, вовремя не сумел стильно и красиво свести их отношения на нет. Он думал: все к лучшему, разом подвести черту отношениям, однако не чувствовал себя правым после всего. Напротив, одиноким. Гейб захлопнул ноутбук, сунул в дорожный кейс и перекинул ремень через голову. Надвинул темные очки и, мечтая затеряться, снова пустился блуждать по вымощенным булыжником улочкам Венеции, понимая, что никогда не смог бы заблудиться по-настоящему. Все пути вели к водной стихии… Нейт, Bona Venture, родители, бабушка, Лидия, и каждый угол подкалывал его отчужденную ауру, а Венеция не вызывала воспоминаний. Тишина. Так тихо, что он не мог игнорировать голоса в голове. Он уже убедил себя, что покинул Пейдж, чтобы никогда не пришлось терять ее. Однако вся эта вода в ступе никак не избавляла от ощущения потери. Даже на другом краю океана. С таким же успехом можно оттяпать пальцы ног, на тот случай, если мороз настолько усилится, что они отмерзнут. Лазурное небо Италии тихо заглянуло, яснее некуда, ему в глаза. Он всю сознательную жизнь избегал отношений, исполненных души, любви и покоя, поскольку знал, что не заслуживает этого. Чувство вины, как и собственной ущербности, имеет обыкновение скручивать личность в бараний рог, а его так долго корежило, что он и позабыл, как это, быть прямым и открытым человеком. А когда услышал тихий мелодичный уверенный голосок - бодрую исповедь Пейдж, наконец реально, нутром, прочувствовал, что означает "свинтиться в рог". Он зачем-то вклинился в группку праздношатающихся туристов, свесившихся с моста и глазеющих на гондольера в лихо заломленной соломенной шляпе. Тот искусно гнал лодку по каналу, привычно напевая попутное "О sole mio" и оставляя за кормой всех хихикающих девиц. Мелодия вскрыла уголок его памяти, поездку в такси по омытому дождем ночному Мельбурну после их единственного свидания. Он тогда боролся за Пейдж. Серебристые искорки на воде подмигнули ему, и он догадался почему. Уже тогда влюбился в нее и, несмотря на то что упрямо продолжал взбивать омлет из грез о прошлом, инстинктивно стремился перелететь в настоящее. Он буркнул "извините" и, не дожидаясь помощи, приподнял ребенка и поставил в сторонку, чтобы пройти дальше. Наворачивал круги, как крыса в лабиринте. Достаточно скоро он снова уткнулся в водную стихию. Гнусного запаха сточных вод оказалось вполне достаточно, чтобы сбежать вверх по ближайшему проулку. Мрачный, сырой, тесный, он, можно сказать, отвечал его чаяниям затеряться где-то на задворках города. Он долго шагал, так долго, что взмокли подмышки, плечо под ремнем сумки разболелось. Заплатка солнечного света пробилась сквозь развал кренившихся с обеих сторон зданий. Он остановился. Подставил лицо целительному теплу. Выдыхая все ненужное и набираясь спокойствия с каждым вдохом. И все отлетело. Вина, печаль, сожаление. До последней чешуйки. И пустота внутри начала заполняться. Солнечным светом, теплом, надеждой. И Пейдж. Ее запах, кожа, улыбка, глаза, воля, самообладание. И ночь, когда она прошептала, что любит его.
Солнечный луч, отразившийся от водной стихии, ослепительно резанул по глазам. Он зажмурился, земля качнулась под ногами, пришлось раскинуть руки в стороны для равновесия. Он с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Это Пейдж. Из-за нее разгоняется сердце, нагнетая кровь и лишая душевного равновесия. Гейб глубоко вздохнул, невероятно густые оранжевые эфиры, словно весточка с пятого континента, ударили в ноздри, перекрывая устоявшиеся зеленоватые испарения венецианских каналов. Он прикрыл глаза и взглянул на бледно-голубое небо, пытаясь определиться с координатами.
Пейдж проставила последние галочки в маршрутном плане разведочного пролета над Бразилией.
Все учтено: гостиница, разрешение на пользование пляжем, местные дилеры, фотограф. Она довольна, все идет как надо. Она сообщила автоответчику мастера Сэма, что уезжает. На всякий случай, мало ли. Ключ в конверте опустила в почтовый ящик миссис Эддэбл, соседки сверху, чтобы та поливала комнатные растения. Она нажала стрелочку вызова лифта на спуск и, сдерживая нетерпение, глянула на светящийся номер на дисплее над лифтом. Ну, скорее, надо успеть на самолет! Она так нервничала, что даже вздрогнула, когда лифт, чуть поколебавшись, пьяно хрюкнул в ответ, двери гуманно разъехались в стороны, и…
Сердце екнуло. В кабинке, точь-в-точь как в тот день, когда они познакомились… В коже и джинсах, стоптанных гигантских ботинках, громоздкий квадрат в скобках, темный, опасный…
- Гейб?
- Доброе утро, Пейдж.
Низкий вибрирующий голос застал ее врасплох и дрожью отозвался в позвоночнике, она словно примерзла к месту, чувствуя, как сердце переполняется невыносимой болью.
Ведь он даже не оглянулся тогда на прощание. "Защищайся!" - выкрикнул внутренний голос. Она велела ему заткнуться, потому что уже упивалась темными воодушевленными глазами, размашистыми плечами, сногсшибательным ароматом. Она готова к худшему. Правда, надеяться на лучшее неизмеримо приятнее. И если существует хоть один шанс обрести мир, подобно Мей с Клинтом, надо быть готовой к бою. С открытым забралом. Пусть даже это снова разобьет ей сердце. Но рискнуть надо. Гейб стоит того.
- Надеялся перехватить тебя, пока ты с головой не ушла в работу, - сказал он как ни в чем не бывало, будто и не улетал на другой край света.
Работа? Вряд ли ее допустят в офис Ménage à Moi в этой улетной униформе, вязаная шапочка-сачок, брюки в обтяжку цвета электрик, линялая футболка фанатки Bon Temps, блейзер, пушистые носки и старые вездеходы Мей.
Он не обратил внимания на ее одежду. Не заметил даже огромного алого чемодана. Все это время смотрел ей в глаза. Видел только ее. Как тем утром в лифте, когда она держала в руках пакет с платьем, такой яркий. С Луны можно разглядеть. И так каждый день. Ну, разумеется, если не считать нескольких дней после того, как он сказал, что она удивительная женщина, и ушел.
- Что ты здесь делаешь? - Ее сердце затрепетало. - Ты вроде должен быть в Венеции.
Его бровь приподнялась, она спохватилась. Он понял: она отыскала его след.
- Должен, да. Теперь нет. Похоже, команда на славу постаралась убрать последние препоны на моем тяжком пути, осталось только спикировать на добычу и сорвать аплодисменты.
- Счастливчик. - Пейдж осознала, как крепко вцепилась в ручку чемодана, даже кончики пальцев онемели. И расслабилась. - Я не на работу, однако ты успел меня перехватить. Мне вроде как надо в Бразилию.
Гейб с видимым усилием отвел глаза на достаточно долгое время, чтобы успеть окинуть взглядом вязаную шапочку, убойно-тяжелые берцы и внушительно красный багаж.
- В Бразилию? Каталог. Ты их добила. Не подкачала. Тебе там понравится. Когда твой рейс? - Он нахваливал ее и между тем постепенно продвигался к передней панели лифта, схватившись обеими руками за створки дверей, словно перекрывал дорогу.
- Я сказала, мне вроде как надо было в Бразилию.
Его темные глаза снова обратились на нее. Два пиратских огонька зажглись в их ночных глубинах, сердце ее заметалось между ними, ударяясь в ребра так сильно, что пришлось покоситься на футболку, не ходит ли та ходуном.
- Хочешь сказать, не надо.
- Не надо. У меня тоже есть шестерки, их и послала вместо себя.