От невыносимого напряжения она словно окаменела.
- Что ты собираешься сделать с этим контрактом?
- Только немножко повлиять на его подписание, - отрезал Люк. - А моего влияния будет достаточно.
- Но за что? Я имею в виду, Дрю-то за что? - убитым голосом спросила она.
- К несчастью для него, он владелец этой квартиры. - Люк послал ей горящий взгляд, в котором светилась неприкрытая угроза. - Если кто-то заходит на мою территорию, пусть пеняет на себя. Если всем все спускать, уважать мои границы не будет никто. Неужели ты думала, что я осыплю его благодарностями за то, что он отнял у меня женщину?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кэтрин побелела. Слишком много ударов для одного раза. Ей казалось, что она тонет и сейчас задохнется. Потрясение парализовало весь ее организм - от мозга до кончиков пальцев.
Люк глядел на нее без тени жалости. Она ощущала накопившееся в нем злобное ожесточение. Его окружала темная аура, испускавшая волны ярости. Это была пугающая, незнакомая ей сила, ведь до сих пор, когда дело касалось ее, Люк всегда держал себя в руках. Он вообще старался скрывать свои чувства. Люди, дающие выход гневу, теряют власть над ситуацией. Такие просчеты были не в натуре Люка. Или так ей казалось…
Она попыталась сглотнуть. Облизала кончиком языка пересохшие губы.
- Я не твоя женщина, - проговорила она неуверенно.
Его золотые глаза были почти не видны из-за темных ресниц.
- Ты была ею два года, ты принадлежала только мне, как не могла принадлежать ни одна другая женщина. Некоторые вещи изменить нельзя. В "Савое" ты не смогла отвести от меня глаз.
- Ничего подобного! - Его заявление так напугало Кэтрин, что она на миг забыла об опасности, грозящей Дрю.
- Неужели? - Она представила себе сытого тигра, лениво наблюдающего, как резвится его будущая добыча. Он не отрываясь смотрел на нее горящими глазами. - Уверен, что так. Не будем спорить. На меня ты произвела именно такое впечатление. И я этого не отрицаю. Какое-то "не пойми что", совсем непрошеное и вроде бы желанное чувство, которое тем не менее не умерло за шесть с половиной лет. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Кэтрин, нахмурив брови, старалась уследить за его мыслью, но стоило ей приблизиться к пониманию, как недоверие отбрасывало ее назад.
- Многие браки не выдерживают такого срока, - нежно проговорил Люк. - Кэтрин, я хочу, чтобы ты вернулась.
Она провалилась в бездонный колодец, где царила такая тишина, что казалось, слышны удары ее сердца, которое колотилось так сильно, что вот-вот выскочит из груди. Горло ее дергалось, но из него не вылетало ни звука, словно она утратила дар речи. Возбуждение достигло такой степени, что она лишилась даже способности рассуждать.
- Ты, должно быть, самая скромная из всех женщин, каких я знаю. Неужели ты могла подумать, что я стал бы затевать всю эту кутерьму ради меньшего? - Люк подошел к столу, открыл графин и, взяв с подноса стакан, плеснул в него бренди.
- Не могу поверить своим ушам, - промямлила она.
- Пусть тебя утешает, что я не сказал и четверти того, что мне бы хотелось. - Люк поднес стакан к ее безжизненным пальцам, прижал их своей рукой, чтобы она его удержала, и это легкое прикосновение отозвалось в ней новой мукой. - Похоже, ты довольна моей сдержанностью.
Она смутно ощутила, что чувствует кролик, загипнотизированный светом фар на шоссе. Эти золотые глаза умели завораживать. Одним глотком она выпила бренди, и в горле полыхнул огонь. Но оцепенение прошло, и вернулась способность рассуждать.
- Неужели… ты и правда думаешь, что я живу с Дрю? - спросила она, передернувшись от отвращения. - Ты ведь на это намекаешь?
- Я никогда не намекаю, сага. Я утверждаю.
- Да как ты смеешь! - вскрикнула Кэтрин.
Люк невозмутимо глянул на нее.
- Он наверняка женат, а по возрасту годится тебе в отцы, так что выглядит это довольно противно.
Она поняла, что битва проиграна. В его последних словах содержался приговор.
- Он не сделал ничего плохого! - горячо запротестовала она. - Дрю самый хороший и порядочный человек из всех, кого я видела!
- И он всего только изменяет жене с женщиной, которая вдвое его моложе, - заметил Люк едко. - Хочу предупредить тебя, сага. Я не желаю больше слышать от тебя этого имени.
Кэтрин была так поглощена защитой Дрю, что даже не услышала его последних слов.
- Он не изменяет жене. Они уже год не живут вместе. Через месяц они разводятся!
- Знаю, - перебил Люк, выбивая почву у нее из-под ног. - А лучше бы ему было остаться с женой. Для его же блага.
- Блага? - прошептала она, вспомнив, что он говорил несколько минут назад. - Ты хочешь ему навредить…
- Нет, в золоте искупать! - возразил он ледяным тоном.
- Нет, ты этого не сделаешь! - закричала она с мольбой.
Он внимательно посмотрел на нее и прикрыл глаза.
- Как скажешь. - И как-то очень по-итальянски пожал плечами. - Нам надо обсудить гораздо более важные вещи.
Внутри у нее шевельнулся болезненный комок. Под этим великолепным костюмом скрывался хищник с ухватками неандертальца, которому незнакомо слово "совесть".
- Хотя это абсолютно тебя не касается, - с трудом проговорила она, - но между мной и Дрю ничего не было.
- Меня касается все, что касается тебя.
Ей совсем не хотелось все это обсуждать, но ее слишком волновала судьба Дрю.
- Почему ты хочешь разорить фирму "Хантингдон"? Что он тебе сделал?
- Ты меня спрашиваешь? - зарычал он. - Ты живешь у него в квартире и после этого еще спрашиваешь?
- Здесь совсем не то, что тебе показалось.
- Именно то. Самый настоящий разврат. - При этих словах ноздри у него раздулись.
- То же, что было у нас? - не смогла она удержаться от сравнения.
- Cristo! - В гневе он даже вздернул руки. - Как у тебя язык повернулся? Ни к одной женщине я не относился, как к тебе!
Самое ужасное заключалось в том, что он произнес это с неподдельной искренностью. Он действительно верил в то, что говорил. Она сжала зубы, чтобы не сорваться.
- И что я за это получил? Скажи мне! - простонал он с исказившимся от гнева лицом. - Намарала на зеркале какие-то каракули, которые и прочесть-то невозможно! Я верил в тебя, словно ты была моей женой, а ты обманула мое доверие. Ты вонзила нож мне в спину.
Ей следовало бы быть готовой к такому взрыву, но она не была готова. Вся его хваленая сдержанность улетучивалась прямо на глазах, уступая место самой обыкновенной ярости, причиной которой был не кто иной, как она. Она.
- Люк, я…
- Стой где стоишь! - Он отдал приказ, точно щелкнул бичом, запретив ей отступление к двери. - Кэтрин, ты провела со мной два года. Два, - повторил он, и каждая клетка его подтянутого, сильного тела дрожала от гнева. - И вот ты исчезаешь. Получил я хоть что-нибудь за эти пять лет? А? Я не удостоился даже почтовой открытки! Я тебя разыскивал. Я переживал, не умираешь ли ты где-нибудь с голоду. Я беспокоился о том, как тебе удалось устроиться в жизни. Я боялся, не попала ли ты в аварию, не умерла ли. И где же я тебя встречаю? - кричал он, все возвышая голос. - В "Савое" с другим мужчиной!
У Кэтрин ноги приросли к полу. Ей еще не случалось видеть Люка в таком возбуждении. Как завороженная следила она за его метаниями по комнате.
Так он о ней беспокоился? Неужели он и правда о ней беспокоился? В голове это не укладывалось. Уходя, осторожно, точно вор, крадясь по коридору к запасному выходу, она пробовала представить себе его реакцию на свое исчезновение. Недоумение… оскорбление… презрение… безразличие. Ей и в голову не приходило, что он будет о ней беспокоиться, тем более ее разыскивать.
Странным образом она и сама не понимала почему, но эта мысль ее беспокоила, и она решила не оправдываться. Одно было хорошо: Люк не подозревал о существовании Дэниэла. Хотя бы этот страх отпустил, и она могла снова подумать о Дрю.
- Оставь Дрю в покое, - попросила она. - Этот контракт ему необходим.
- Это все, что ты можешь мне сказать? - В глазах у него застыл холод.
Она глубоко вздохнула.
- Он разорится, если не получит этого контракта.
- Знаю, - криво усмехнулся он.
- Если ты сердишься на меня, так вреди мне. Не могу поверить, что ты и правда собираешься причинить вред Дрю, - призналась она.
- Придется поверить, - возразил он.
- Я хотела сказать… - она растерянно теребила собственные руки, - ты пришел… ты говоришь, хочешь, чтобы я вернулась, но это совершенно невозможно, - закончила она дрогнувшим голосом.
- Нет?
- Нет! И я не понимаю, зачем ты это затеял! - закричала она.
- Может, попробуешь?
Она не хотела смотреть на него. Он сделал ей слишком больно. Присутствие Люка пробуждало в ней страх, сродни страху ребенка, хоть раз обжегшегося огнем. Воспоминание о страданиях воздвигало между ними непреодолимый барьер.
- И пробовать не стану, - сказала она упрямо. - Ты для меня - эпизод из далекого прошлого.
- Эпизод? - не веря своим ушам, воскликнул он. - Мы прожили два года!
- Девятнадцать месяцев, и каждый из них был ошибкой, - поправила Кэтрин, постепенно утрачивая бдительность.
- Madre de Dio. - На скулах у него заиграли пятна. - Прямо какая-то череда стоянок на одну ночь.
Она вздрогнула.
- Не знаю. Мне часто казалось, что именно так.
- Как ты можешь так говорить? Я всегда относился к тебе с уважением! - выдавил он.
- Это называется уважение? - У нее вырвался полузадушенный смешок. В этот миг и ею овладела ярость. Будь она тигрицей, она разорвала бы его на части. Бессилие вылилось в злую насмешливость. - Когда я смотрю на тебя, то никак не могу понять, как я могла когда-то иначе к тебе относиться.
- Все время, что я здесь, ты смотришь куда угодно, только не на меня, - сухо заметил Люк.
- Люк, я тебя ненавижу. Я ненавижу тебя до такой степени, что, если бы ты лежал мертвый у моих ног, я плясала бы на твоих костях! - в бешенстве прокричала она.
- Будущее, как видно, обещает много интересного.
- Для нас с тобой оно не будет общим! - Ни с кем раньше Кэтрин до такой степени не теряла контроль над собой. Стоит тут с таким видом, будто ублажает сбежавшего из-под надзора полоумного, а сам спокоен как чурбан и пропускает мимо ушей все, что она говорит. - Я не собираюсь плясать под твою дудку, как все твои подчиненные! Вернуться? И думать забудь! Один раз ты меня уже использовал, и я лучше умру, чем позволю тебе это еще раз! Я любила тебя, Люк. Я любила тебя гораздо больше, чем ты заслуживал…
- Знаю, - тихо сказал он.
Лихорадочный румянец вспыхнул у нее на щеках, огонь побежал по телу, обжигая все до последней клетки.
- Что ты имеешь в виду… под этим "знаю"? Разве у тебя есть орган, которым ты мог это почувствовать?
Он метнул в нее пристальный взгляд.
- Я думал, это говорит в мою пользу.
- В твою пользу? Наоборот, все, что ты со мной сделал, становится еще более непростительным! - Кэтрин овладел новый приступ ярости. - Когда ты брал то, что я могла тебе дать, ты всегда старался расплатиться, словно я какая-нибудь шлюха, которую ты подобрал на улице!
Он сжал челюсти.
- Я мог допустить ту или иную ошибку, - проговорил он после долгого молчания, - но, если наши отношения тебя не устраивали, ты могла об этом сказать.
- Вот как? Сказать? - Кэтрин едва могла говорить от бешенства. - Бог тебе судья, Люк, потому что я тебя простить не могу! Позволь только сказать тебе одну вещь. Ты можешь пойти и купить все, что тебе заблагорассудится, но меня ты купить не можешь. Я не вхожу в число товаров. Я не продаюсь. Цены не существует, так что ничего не поделаешь!
Вся дрожа, она отвернулась от него, чувства в ней бушевали. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь будет кричать на Люка так, как кричала только что. Никакого удовлетворения она не чувствовала, только боль. Отчаянную боль, которая охватила все ее существо. Эта боль происходила от того, что он стоял рядом. Она поклялась когда-то, что больше у него такой возможности не будет. Что она не даст ненависти отравить воздух, которым она дышит. Но стена в ее сознании рушилась кирпич за кирпичом, и чувства, похороненные за ней, со всей силой мщения вырвались на свободу. А с этими чувствами пробудились и воспоминания, которые она так мучительно старалась уничтожить…
В тот день он подарил ей розу и усадил в лимузин. Даже положение Золушки не было столь завидным. Не было даже хрустальной туфельки, которую можно потерять в полночь. Он подхватил ее и увлек в тот мир, о котором раньше она только читала в журналах. Он наслаждался ее доверчивостью, простодушием, ее неумением скрыть радость оттого, что они вместе. Пять дней она купалась в море восторга. Чудесные ночные клубы, где они танцевали ночи напролет, еда в ресторанах при неверном свете свечей… и последний вечер в Лондоне - разумеется, в его гостиничном номере.
Но даже здесь Люк оказался непредсказуем. После обеда, когда она дрожала, совсем потеряв голову в его объятиях, он отстранил ее с каким-то подчеркнутым самоотречением. "На Рождество я еду в Швейцарию. Поедем со мной?" - лениво проговорил он, словно предложил просто перейти на другую сторону улицы.
Она была потрясена, смущена, не знала, как поступить, но она так любила праздники. Сперва, правда, она отказалась, не решаясь согласиться на то, что Люк заплатит за ее путешествие за границу.
- Я не знаю, когда снова вернусь в Лондон. - Это была ложь, хотя в тот момент она этого и не подозревала, которая должна была настроить ее как минимум на двухмесячную разлуку. Уж кто-кто, а Люк-то знал, как дать женщине понять, что предстоит прощание.
Осознав, что она может потерять его навсегда, если не расстанется со вставшими между ними старомодными принципами, она согласилась. По наивности она полагала, что в отеле они остановятся в разных номерах. Ни секунды не сомневаясь в том, что пошла бы за ним на край света, она тем не менее считала, что для всего остального они еще недостаточно знакомы. Он вернулся в Нью-Йорк. Элейн Гоулд была ошарашена, когда на следующий день увидела ее рядом с Люком на фотографии в газете. Элейн попыталась поговорить с ней самым доходчивым образом. Даже квартирная хозяйка, выслушавшая, затаив дыхание, рассказ о последних событиях ее романа, наложила вето на Швейцарию. Но никаких разумных советов Кэтрин уже не воспринимала.
Чтобы забыть о жизненных принципах, оказалось достаточно шести часов в уединенном альпийском шале. Ни одно обольщение не прошло так мягко. Ни одно брачное ложе не знало такого мастерства и внимательной предупредительности, какие выказал Люк. Он лишил ее девственности - и с этой минуты стал единственным обладателем ее души и тела. Ей и в голову не приходило, что полная ее неискушенность в делах любви равна полной неискушенности Люка в вопросах совести. Она видела всепоглощающую страсть, рядом с ней был человек ее мечты, а свадьба маячила где-то за горизонтом. Ты отдала все ради любви… Ах ты, глупая, неразумная женщина, где была твоя голова?
- Кэтрин.
Она вздрогнула и вернулась к действительности. От этого голоса у нее все еще подгибались колени.
- О чем ты думаешь?
Быстро смахнув набежавшие слезинки, она перевела дыхание.
- Тебе вовсе незачем это знать.
- Если ты вернешься, - без всякого выражения пробормотал Люк, - я дам Хантингдону этот контракт.
- Господи, как ты можешь ставить на карту жизнь человека? - прошептала она в ужасе.
- Могу и буду.
- Я тебя ненавижу! Я просто с ума сойду, если ты хоть пальцем ко мне прикоснешься! - вскричала она. Ноги у нее подкашивались, она не могла оторвать взгляда от его мрачного безжалостного лица.
Он неожиданно усмехнулся.
- Не поверю, пока не увижу своими глазами.
- Люк, пожалуйста. - Раз уж так вышло, она не побоится унизиться и просить. Нельзя сидеть сложа руки и смотреть, как рушится жизнь Дрю из-за того, что Люк подозревает между ними связь. Она не может оставить его на произвол судьбы. Люк слов на ветер не бросает. - Пожалуйста, подумай, что ты делаешь. Ведь это самый настоящий эгоизм…
Он вздернул брови.
- Менее выгодные для моего "эго" мероприятия меня не привлекают.
- Люк, я не могу вернуться… Просто не могу. Пожалуйста, уходи и забудь обо мне. - Дрожь в ногах передавалась голосу.
Он сделал шаг к ней.
- Если б я мог забыть тебя, меня бы здесь не было, сага.
Кэтрин торопливо отступила назад.
- Разве ты забыл, сколько всего во мне тебя раздражало? - в отчаянии воскликнула она.
- Стоило мне этого лишиться, как я понял, насколько мне это дорого.
- Не подходи ко мне! - По мере его приближения истерика у нее нарастала. - Я умру, если ты ко мне прикоснешься!
- А я умру, если не прикоснусь. Должен напомнить тебе, что я с трудом остался в живых. - Словно играя в какую-то игру, Люк шел на нее, пожирая глазами ее хрупкую фигурку. - Завтра ты и имени его не вспомнишь.
Она отпрянула, но острый каблучок зацепился за край ковра, и она потеряла равновесие. Тело по инерции качнулось назад, и она грохнулась, больно ударившись головой обо что-то твердое. Она вскрикнула, перед глазами словно задернулась темная завеса, и она потеряла сознание.