* * *
- Вот здесь видна область, о которой я говорю. - Врач указывал на какое-то темное пятно на рентгеновском снимке. - Старая травма, которая, однако, требует серьезного внимания. На данной стадии я не вижу оснований подозревать что-то более опасное, чем сотрясение мозга, но ее, безусловно, необходимо оставить здесь на ночь, чтобы мы могли за ней наблюдать.
- Прошло уже черт знает сколько времени, а она все еще не пришла в себя.
- Она получила ушиб черт знает какой силы.
Встретив лишь свирепый взгляд прищуренных глаз, в котором не заметно было ни капли юмора, старик понял, что его шутливый ответ был не к месту.
Эти голоса ровно ничего не объяснили Кэтрин, но она узнала голос Люка и сразу успокоилась. Ее сверлила резкая боль в основании черепа. Надеясь умерить ее, она попыталась было повернуть голову, но только застонала и открыла глаза, в которые сразу ударил резкий свет.
Из тумана выплыло лицо Люка, и она улыбнулась.
- У меня перед глазами все расплывается, - пробормотала она.
Рядом с кроватью возник седой мужчина и стал проверять ее координацию. Затем спросил, какой сегодня день. Она снова закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. У нее было ощущение, что голова у нее набита ватой. Понедельник, вторник, среда… попробуй угадай. Она представления не имела, какой сегодня день. Если уж на то пошло, она не понимала даже, почему находится в больнице.
Вопрос повторили.
- Вы что, не видите, что ей плохо? - сердито сказал Люк. - Оставьте ее в покое.
- Кэтрин, - донесся настойчивый голос врача, и она снова подняла веки. - Вы помните, как получили травму?
- Я же говорил вам, что она упала! - снова перебил его Люк. - Неужели так необходимы эти расспросы?
- Я упала, - с благодарностью за подсказку прошептала Кэтрин, от всей души желая, чтобы врач ушел и перестал ее беспокоить. Он раздражает Люка.
- Как вы упали?
На третьем вопросе врача Люк с присвистом выдохнул воздух, издав звук наподобие автомобильного гудка. Кинув на Люка недовольный взгляд, тот сказал:
- Я вижу, что лучше оставить вопросы до утра. Мисс Пэрриш перевезут в ее палату. Может, вам лучше пойти домой, мистер Сантини?
- Нет, я останусь, - твердо отрезал Люк.
Кэтрин одарила его сонной улыбкой, радуясь тому, что он, не стесняясь, заботится о ее здоровье. Она снова опустила веки - и почувствовала, что кровать, на которой она лежит, начала двигаться. Над головой послышалась болтовня сестер, которые сетовали на сырую погоду, а одна стала описывать платье, которое видела в магазине "Маркс". Все было совершенно естественно, хотя Кэтрин не могла избавиться от ощущения, что стала невидимкой. Не дав себе труда поразмышлять над этим, она уснула.
Проснувшись, она обнаружила, что лежит в полутемной, очень приятно обставленной комнате, которая никак не вяжется с представлениями о больнице. Люк стоял у окна и глядел в темноту.
- Люк? - прошептала она.
Он тотчас обернулся.
- Возможно, это очень глупый вопрос, - неуверенно пробормотала она, - но где я нахожусь?
- В частной клинике. - Он подошел к кровати. - Как ты себя чувствуешь?
- Меня будто ударили пыльным мешком по голове, но в общем не так уж плохо. - Она попробовала для проверки повернуть голову и поморщилась.
- Лежи спокойно, - приказал Люк.
Она нахмурилась.
- Я не помню, как упала, - проговорила она удивленно, - совсем не помню.
Люк подошел еще ближе, она увидела, что он одет менее тщательно, чем обычно. Волосы у него были взлохмачены, галстук сбился, две верхние пуговицы шелковой рубашки расстегнуты, так что видна смуглая шея.
- Это я виноват, - выдавил он.
- Да нет, не может быть, - продолжая удивляться, успокоила она его.
- Может. - Он недоверчиво посмотрел ей прямо в глаза. - Я хотел тебя обнять, а ты попыталась увернуться, вот как это случилось.
- Я пыталась увернуться? - У нее в памяти не осталось решительно ничего подобного.
- Ты споткнулась о ковер и упала. Madre de Dio, сага… Я вообразил, что ты сломала себе шею! - У Люка от волнения даже дергался уголок рта, это было решительно на него не похоже. - Я испугался, что ты умерла… Я действительно испугался, что ты умерла. - Он повторил это резко, с надрывом.
- Мне очень жаль, что так получилось. - Она почувствовала какое-то смутное тревожное чувство. Не будь здесь Люка, оно захватило бы ее целиком. Но его напряженный взгляд, все его поведение тоже ее не успокаивали. И вообще все как-то странно. Она совсем не помнит, как упала… - А эти сестры… доктор… они ведь англичане? Мы что, в Англии? - слабым голосом спросила она.
- Мы?.. - Он почему-то подчеркнул только что произнесенное ею местоимение, его лицо приняло непроницаемое выражение. - Мы в Лондоне. Ты этого не знала? - очень спокойно переспросил он.
- Я совсем не помню, как мы с тобой оказались в Лондоне! - в совершенном смятении воскликнула Кэтрин. - Почему я ничего не помню?
Люк склонился над ней и секунд десять стоял неподвижно, потом осторожно опустился на край кровати.
- У тебя сотрясение мозга, отсюда и потеря памяти. Вот и все, - проговорил он успокаивающим тоном. - Абсолютно не о чем волноваться.
- Как я могу не волноваться - это же ужас! - воскликнула она.
- Ужасаться тут нечему.
Ее пальцы дотронулись до руки, опиравшейся на ее постель, и, словно молчаливо прося прощения, она прикрыла ее ладонью.
- А давно мы в Лондоне?
Люк помедлил.
- Это так важно?
Когда он взял ее ослабевшие пальцы в свою руку и поднес к губам, это действительно стало совершенно не важно.
Глядя на нее из-под опущенных ресниц, он кончиком языка дотронулся до каждого пальчика и только потом прижался губами к ладони. Волна томного наслаждения прокатилась по ее телу, низ живота оттянуло болью.
- Важно? - переспросил он.
- Важно - что? - еле выговорила она, лишенная всякой способности мыслить.
К сожалению, он отнял ее руку от губ, хотя все еще продолжал держать в своей, крепко сжимая.
- А что самое последнее из того, что ты помнишь?
Напрягшись изо всех сил, она все-таки заставила себя сосредоточиться. Ответить на его вопрос было не легче, чем вытащить из пруда пресловутую рыбку.
- У меня был грипп, - наконец радостно сказала она.
- Грипп. - Он сдвинул брови, потом его лицо прояснилось. - Si, грипп. Это было в тысяча девятьсот восемьдесят…
Она поморщилась.
- Люк, я знаю, какой сейчас год.
- Senz’altro. Разумеется, знаешь. Ценность каждого года со временем растет - точно как бывает с винами.
Она посмотрела на него с недоумением, он же, чуть улыбаясь, нагнулся и пригладил прядку волос, которая, отбившись от остальных, легла ей на лоб.
- Мне кажется, это было ужасно давно, - пожаловалась она. - И все как в тумане.
- Не думай об этом, - посоветовал Люк.
- Наверное, уже поздно? - шепнула она.
- Почти полночь.
- Тебе нужно вернуться в отель… Мы живем в отеле? - настаивала она, снова разволновавшись.
- Не переживай. Рано или поздно память вернется, - нежно сказал Люк. - И тогда, клянусь тебе, мы над этим здорово посмеемся.
Он легонько поглаживал большим пальцем ее запястье. Она приподняла другую руку, которой придало силы непреодолимое желание прикоснуться к нему, и провела пальцами по строгой линии его подбородка. Смуглая кожа отливала синевой и была шероховатой на ощупь. Какие у него безумно притягательные глаза, подумалось ей, когда он сердит, они темнеют, а на солнце или в минуты страсти становятся совсем золотыми. "Почему он меня не поцелует?" - рассеянно подумала она.
В этом отношении Люка никогда не надо было ни понукать, ни подталкивать. Стоило ему войти в дверь после возвращения из своих деловых поездок, как он хватал ее в объятия и едва успевал добежать до спальни, так сильно горела в нем страсть. Когда они были вместе, ей порой казалось, что браться за какое-либо занятие - уборку, готовку - бесполезно, все равно оторвут в самый неподходящий момент.
Это внушало ей уверенность. Это внушало ощущение, что, раз страсть так велика, есть и надежда на будущее. Только в последнее время она стала невольно прислушиваться и к другому голосу. Он был куда пессимистичнее. Он утверждал, что ждать от Люка даже ничтожнейших обязательств - все равно что верить в волшебные сказки.
- Я ведь не помню только последние недели, да? - допытывалась она, торопясь отогнать неприятные мысли, от которых она чувствовала себя так неуютно.
- Ты не забыла ничего важного. - Он пробежал взглядом по ее лицу, их глаза встретились, он смотрел в ее как будто даже с вызовом, но при этом явно сдерживая себя. Это было странно.
- Люк… - неуверенно сказала она, - в чем дело?
- Я совершенно не в себе. Dio, что ты со мной делаешь одним своим взглядом! - вдруг яростно выдохнул он. - Ведь ты считаешься больной.
Она не заметила, кто сделал первое движение, но он внезапно оказался так близко, как именно ей и хотелось, и ее пальцы страстно нырнули в густые заросли его волос. Но вместо того, что она предвидела, он раздвинул языком ее губы, и она ощутила сладостное прикосновение, он снова и снова будил в ней приступы наслаждения, пока у нее не закружилась голова, а все тело не охватила страсть такой силы, какой она еще не знала.
Застонав от восторга, Люк заключил ее в объятия, и, хотя всякое движение причиняло ей боль, ее охватило нестерпимое желание принадлежать ему. Нетерпеливо сорвав с нее одеяло, он поднял ее и, не отрывая своих жадных губ от ее, усадил к себе на колени.
Возбуждение охватило их так внезапно, как налетает летняя гроза. Дикое, живое, первобытное. Он схватился за ворот ее белой больничной рубашки, стащил ее и отбросил прочь. Прохладный воздух обжег ее обнаженную кожу, когда он, чуть отстранив ее от себя, крепко сжал ее хрупкие руки. Щеки его горели, он пожирал глазами ее бледную грудь, увенчанную соблазнительными тугими розовыми сосками.
Краснея под этим дерзким, возбуждающим взглядом, она дрожащим голосом пробормотала:
- Отвези меня в отель.
Невероятно, но Люк в ответ выругался и закрыл глаза. В следующий миг он натянул на нее рубашку, встал и уложил обратно в постель. Осторожно приглушил свет и прошептал:
- Chiedo scusa. Прости. Ты нездорова.
- Я прекрасно себя чувствую, - возразила она. - И совершенно не хочу здесь оставаться.
- Придется. - Он поднял шпингалет и распахнул окно, впустив в комнату струю свежего воздуха. - Здесь тебе будет лучше.
- Лучше?
- Ты веришь в судьбу, сага?
У нее дрогнули веки, и она в смущении отвернулась. Люк, которого на первых порах поражала, а потом уже только смешила ее вера в приметы, вроде того, что нельзя проходить под лестницей или наступать на черную линию… этот самый Люк спрашивает, верит ли она в судьбу? И вид при этом серьезней некуда.
- Конечно, верю.
- Против судьбы не пойдешь, - задумчиво сказал Люк. - Ты ведь тоже так думаешь, верно?
Никогда еще Люк не говорил таких странных вещей, от изумления она совсем растерялась.
- Я думаю, что идти против судьбы бессмысленно.
- Я и не собираюсь этого делать. Тем более что она играет мне на руку. Спи, сага, - нежно прошептал он. - Утром мы летим в Италию.
- В Ита-алию? - отозвалась она, и ее охватила внезапная слабость.
- Тебе не кажется, что пришло время урегулировать наши отношения?
Кэтрин ошеломленно уставилась на него, уверенная на все сто процентов, что он имеет в виду что-то совсем другое, чем ей померещилось.
Не спуская с нее горящих глаз, Люк опустился в кресло подле ее кровати.
- Я прошу тебя выйти за меня замуж.
- Что? - Потрясение помешало ей найти еще какие-нибудь слова.
Он задумчиво провел пальцем по ее губам.
- Скажи же что-нибудь, - попросил он.
- И давно ты это надумал? - отрывисто спросила она, молясь в душе о том, чтобы шок прошел как можно быстрее и она смогла вести себя как нормальный человек.
- Скажем, это желание подкрадывалось ко мне постепенно, - весело сказал он.
Звучит не слишком романтично. Подкрадываются грабители, подкрадывается старость. Ее охватило парализующее чувство нереальности происходящего. Люк просит ее выйти за него замуж. Это значит, что столько времени она прожила с человеком, которого, оказывается, совершенно не знает. Это значит, что, думая о нем плохо, она была к нему в высшей степени несправедлива. Глаза ее наполнились слезами. По щекам побежали ручейки.
- Что я такого сказал? Что я сказал не так? - забеспокоился Люк. - Ну, ясно, ты представляла себе сцену предложения руки и сердца совершенно иначе.
- Да я вообще не могла себе этого представить, - всхлипнула она.
Он нежно подсунул под нее руки, приподнял и снова усадил к себе на колени, потом подтянул одеяло и укутал ее. Она чихнула и шмыгнула носом, инстинктивно поддавшись его настроению.
- Я т-так счастлива, - проговорила она.
- Даже счастье у тебя выражается как-то по-особому. - Он осторожно погладил ее шелковистые волосы. - Но ведь ты все делаешь не так, как все. В Италии мы поженимся. А теперь, раз уж мы все решили, не стоит терять времени, правда?
Она склонила голову ему на грудь, а он чуть отклонился назад, чтобы ей было удобнее сидеть. Он был таким нежным, каким она раньше не могла себе его даже представить. Неужели ее падение сыграло такую роль? Определенно что-то в корне переменило отношение Люка… или она действительно его совершенно не понимала? Но важно ли это? Она решила, что нет.
Люк рассказывал, как он планирует организовать свадьбу. Королевское местоимение "мы" ее ничуть не сбило. Она готова была слушать его ночь напролет, но нервное истощение мертвым грузом давило на все ее органы чувств, и она медленно, но верно погружалась в глубокий сон.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Костюм цвета сапфира показался ей незнакомым, наверняка он был куплен, "чтобы доставить удовольствие Люку", у которого были очень жесткие представления о стиле. Обувь? Кэтрин поморщилась при мысли о низких каблуках, нисколько не прибавляющих ей роста. Заставить ее остановить выбор на них могла только ужасная спешка. Они абсолютно противоречили ее вкусу, зато отлично подходили к костюму. Умение добиваться гармонии между различными частями гардероба не входило в число ее талантов, так что очевидное соответствие приятно ее удивило. Чтобы добиться столь удачного сочетания, Люку, видимо, пришлось перерыть весь ее багаж.
Когда она проснулась, его рядом не было. Одежда появилась после завтрака. Хотя она еще чувствовала некоторую слабость, ей просто не терпелось одеться. Сестра слегка побранила ее за то, что она не попросила помочь, и прибавила, что с минуты на минуту доктор Лэдуин придет ее осмотреть. Кэтрин не теряла надежды, что Люк все-таки успеет его опередить. Перспектива того, что на нее обрушится град вопросов, на которые она не сможет ответить, не обещала ничего приятного.
Ну что ж, похоже у нее из памяти вылетело несколько недель, ободряла она себя. Это ведь еще не означает окончательную потерю памяти, правда? Она села в кресло, но тревожное чувство не оставляло ее. Разумеется, она все вспомнит, да и Люк уверял, что ничего важного она не забыла.
И все-таки кое-какие пустяки ее беспокоили. Когда это она остригла волосы до плеч? А это что еще за безобразие? Похоже, она давным-давно перестала следить за собой. Например, руки. Можно подумать, она только что драила полы! А этот едва заметный след на безымянном пальце, словно от кольца… ведь она на этом пальце никогда колец не носила…
Даже содержимого своей сумки она не узнавала. А она-то надеялась, что какие-нибудь вещицы освежат ее память. Не тут-то было. Даже кошелек показался каким-то незнакомым, только доллары и фунты, ни кредитных карточек, ни единой фотографии Люка. Даже косметика, которой она пользовалась изо дня в день, не пробудила ни тени ассоциаций. И где же паспорт?
Предложение, которое ей сделал Люк сегодня ночью, скорее смахивало на сон. Да и сам он ничуть не был похож на того Люка, каким он ей помнился. Это сбивало с толку больше всего.
Когда в прошлом году в Швейцарии она сломала ногу, Люк просто взбесился. Твердил, что никто еще не ломал ноги в Альпах, даже не успев встать на лыжи. В травмпункте он висел у нее над душой, отпуская язвительные замечания в адрес высоких каблуков, к которым она всегда питала слабость. Врач, должно быть, посчитал его бессердечным чудовищем, но Кэтрин-то было не привыкать.
Ее страдание нарушило его душевный покой, и с присущей ему агрессивностью он ополчился на виновницу. Заявив, что сломает ей шею, если увидит еще раз на этих четырехдюймовых шпильках.
Но в эту ночь Люк совсем не сердился… Он предложил ей выйти за него замуж. Неужели такое возможно? Ее повредившаяся память явно заблокировала какой-то радикальный переворот в их с Люком взаимоотношениях. Уже одно то, что она с ним в Лондоне, хотя он всегда путешествует один, неопровержимо свидетельствует об этом перевороте. Но что послужило его причиной?
Она не могла отогнать больно ранящие воспоминания о женщинах, с которыми Люк то и дело в последнее время мелькал на фотографиях в прессе. Роскошные, элегантные дамы, которые вращаются в высшем обществе без тени сомнения в своем праве на место в этом кругу. Светские львицы, наследницы состояний, дочери самых богатых и влиятельных людей. Вот с какими женщинами Люк появляется на публике - на благотворительных вечерах, премьерах, официальных обедах.
"Я не сплю с ними", - уверял ее Люк, однако это все равно ее ранило. В один из таких дней она взглянула на себя в зеркало и увидела совсем непохожий на них облик; с тех пор ее не оставляло ощущение собственной неполноценности. Мучительное чувство.
Вдруг дверь открылась, и в сопровождении врача вошел Люк. Несмотря на дорогую одежду - сжавшаяся в кресле, с повисшими на ресницах слезами, - она казалась такой несчастной, такой беззащитной.
Люк присел перед ней на корточки и смуглой рукой потрепал ее по подбородку.
- О чем ты плачешь? - спросил он. - Кто тебя расстроил?
Существуй этот "кто-то" на самом деле, ему бы несдобровать. В этот момент Люк был итальянцем до мозга костей. Владыка и защитник, готовый ринуться в драку за свою женщину. Под внешностью холодного, рассудочного джентльмена в нем скрывался агрессивный самец, не признающий равенства полов. В золотистых глазах бушевало гневное пламя.
- Если тебя кто-то обидел, я хочу об этом знать.
- Очень сомневаюсь, что это мог сделать кто-то из персонала, - мигом ощетинился доктор Лэдуин.
Люк бросил ей на колени белоснежный платок и рывком встал.
- Кэтрин очень чувствительна, - возразил он.
Помимо всего сейчас Кэтрин была еще и очень смущена. Поскорей промокнув влажные щеки, она сказала:
- Никто меня не обижал, Люк. Просто я немного раскисла, вот и все.
- Именно это я и пытался вам втолковать целых полчаса, мистер Сантини, - проворчал доктор. - Амнезия действует на больного угнетающе.
- И вы также объяснили, что эта болезнь вне вашей компетенции.
Кэтрин перевела взгляд с одного на другого. В тоне обоих сквозила неприязнь. Люк подавал реплики ледяным голосом.
Доктор Лэдуин остановил на ней взгляд.