- О, мне очень жаль, но господина Дюрра нет в офисе. - Секретарша открыла календарь встреч, лежавший перед ней на столе. - Когда вы уточняли с ним дату встречи?
Я смотрела на нее с легким недоумением, но Оливер, казалось, хорошо ее понимал.
- На прошлой неделе.
Секретарша сочувственно покачала головой:
- Мне так жаль, но вы далеко не первый, с кем происходит нечто подобное. Он действительно настоящий гений, корифей в своей области. Но вряд ли разумно оговаривать встречи с ним персонально. Он в большинстве случаев забывает сообщить мне об этих договоренностях, и я не заношу их в календарь встреч. А то, что не попадает в календарь, можно считать несуществующей договоренностью. Это было что-то важное?
- Конечно, - сказала я.
Этот "корифей" сначала постоянно переносил встречи, а затем просто о нас забыл.
Оливер лишь удрученно смотрел на секретаршу.
- Гм, - произнесла она. - Раз уж вы здесь, я дам вам один совет: шеф после обеда будет находиться в студии номер три на записи программы. Там у вас может появиться возможность между делом переговорить с ним.
- Спасибо, - сказал Оливер. - Я подумаю над, этим предложением.
- Над чем тут думать? - спросила я его уже в коридоре. - Это был действительно неплохой совет. И если "корифей" сам не идет к Гертнерам, то Гертнеры придут к "корифею".
Оливер рассмеялся:
- Хорошо. В крайнем случае хоть посмотришь, как выглядит телевизионная студия изнутри.
Но пока мы дошли до студии, мои ноги, не привыкшие к таким высоким каблукам, начали гореть от напряжения. Коридоры телецентра казались бесконечными.
- Я не думала, что у вас такая большая телекомпания, - устало сказала я.
- Не маленькая.
Студия номер три располагалась в огромном некрасивом зале, и мы долго блуждали там среди осветительных приборов, кулис, кабелей, трибун и бесконечного множества людей. Оливер, казалось, знаком с большинством из них. Он отвечал на приветствия справа и слева, сопровождая возгласы одним им понятными жестами.
Операторы, кабельщики, рабочие за кулисами, режиссеры, редакторы, осветители, ассистенты, гримеры - всех мы успели поприветствовать, а они успели поприветствовать нас, только директора нигде не было видно.
Я бросила исполненный тоски взгляд на красный угловой диванчик, стоявший на сцене и окруженный бумажными кулисами.
Сесть на него и спокойно наблюдать за всем происходящим было куда приятнее, чем быть составной частицей этого бесконечного броуновского движения.
- Но он же должен быть где-то здесь, - сказал Оливер.
Однако ни один из пяти операторов, стоявших рядом с пятью огромными камерами, не видел директора.
Оливер выглядел расстроенным.
Из одной кулисы вышел светловолосый мужчина с оттопыренными ушами. Несмотря на свои уши, он мог бы выглядеть очень привлекательно, если бы не толстый слой грима у него на лице.
Он показался мне очень знакомым.
Оливер определенно хорошо знал этого человека.
- Привет, Джо.
Джо, Джо - знала ли я кого-нибудь по имени Джо? Иоахим? Иоганн? Йозеф?
- Привет - стресс, стресс, стресс! - простонал загримированный. - Через час начинается съемка, хаос, хаос, хаос. Полностью обновленный ток-концепт, новая студия, новая команда, а мы еще не сделали ни одного пробного дубля. Что ты здесь делаешь? Тоже привлекли?
- Я ищу Дюрра, - сказал Оливер. - У нас с ним назначена встреча.
- Дюрр недавно просвистел куда-то, - сказал загримированный. - Он, конечно, хотел присутствовать при этом, такой важный день для моего шоу. Поэтому отменил все свои встречи. Но мы должны были начать еще несколько часов назад.
- В самом деле! - с возмущением произнесла я. Этот программный директор, как мне казалось, совершенно не считался со временем других людей.
Загримированный оценивающе посмотрел на меня.
- Вы - мой оппонент?
- Нет, - ответила я. Что он хотел сказать этим "оппонент"? - Но я откуда-то вас знаю.
- Ах нет! - Это прозвучало весьма невежливо.
- Конечно, ты его знаешь, - сказал Оливер и успокаивающе улыбнулся мне. - Джо Линдер - "Шоу в одиннадцать".
Я покачала головой:
- Нет-нет, я знаю его откуда-то еще.
Загримированный уже давно повернулся к своим людям и кричал на них:
- Что на этот раз? Если я сейчас же не начну, то войду в кадр совершенно неподготовленным. Это что - умысел? Куда подевались оппоненты? Я сейчас уйду в гримерную еще на десять минут, и когда вернусь сюда, в этом кресле будет сидеть мой первый оппонент. Или я отверну вам всем головы. Ясно?
С развевающимися на ходу ушами он снова исчез за кулисами.
- Замечательно, - пробормотал один из операторов.
- Да, и про меня он совсем забыл, - пробурчала молодая дама со стянутыми в хвост волосами и тотчас исчезла за кулисами.
- Про меня тоже. Меня он и в прошлый раз оскорбил и спрашивал, не настали ли мои критические дни, - сказала вторая дама и последовала за первой.
- Дерьмо, - сказал второй оператор. - Сегодня все катится в тартарары. И у всех баб - критические дни.
- И среди зрителей одни полумертвые пенсионерки. - Первый оператор оценивающе бросил взгляд на трибуну. Затем его взгляд остановился на мне: - Слушайте, а как насчет вас? Не могли бы вы быть столь любезны и стать оппонентом Джо Линдера для пробы? Только для пробы?
- Но мы здесь для того, чтобы найти директора программ, - смутилась я.
- Потрясающе, вы даже говорить умеете, - сказал первый оператор. - Без диалекта. И у вас во рту нет этой дурацкой резинки. Идите же, Гельмут пристегнет вам микрофон.
- Программный директор все равно куда-то убежал, - сказал Гельмут.
- Но… - пыталась протестовать я.
Однако Оливер сказал:
- Все нормально. Из нашей встречи сегодня все равно ничего не получится. А кресла там такие удобные.
Гельмут закрепил у меня на брюках маленький передатчик, а милый оператор тем временем объяснил мне тему сегодняшнего ток-шоу:
- Мы рассуждаем о детях и карьере и как женщинам удается совмещать то и другое и при этом быть счастливыми. Вы можете выбрать, кем бы вам хотелось быть - истинно деловой женщиной с пятью детьми, одним из этих глупых политиков, которые даже не умеют толком говорить по-немецки, есть еще вариант экс-модели, которая, нарожав детей, ушла из модельного бизнеса и работает служащей патентного бюро или чего-то там еще. Кем вы хотите представиться?
- Тю, - сказала я и втянула живот, пока Гельмут просовывал под блузкой провод от микрофона. - Уж если я могу из чего-то выбирать, то политик из меня никогда не получился бы. Я думаю, мне больше подойдет роль бывшей модели, которая стала служащей.
Гельмут подвел меня к креслам на съемочной площадке.
- Скажите что-нибудь просто так, - попросил он меня.
- Я должна смотреть в камеру?
- Не думайте о камере вовсе - мы делаем собственную пробу. Вам нужно лишь мило болтать с Линдером, - сказал первый оператор. - А пока его нет, вытяните ноги и посидите спокойно.
Это предложение пришлось мне очень даже по душе. Я вздохнула полной грудью. Кресла были очень удобные.
Оливер расположился за камерой и подмигнул мне.
- Ты ведь не уйдешь? - обеспокоенно спросила я его, и в этот момент осветитель навел на меня софиты.
- Конечно, нет, - уверил меня Оливер. - Дюрр рано или поздно должен здесь всплыть.
Я едва успела убрать ноги с пуфика, когда Гельмут подвел к креслам девицу, которая должна была изображать деловую даму. Девица вынула изо рта жвачку и тихонько прилепила ее на спинку кресла, словно думая, что никто ее в этот момент не видит.
И тут снова появился Джо Линдер с развевающимися ушами.
- Ну, итак, - произнес он, едва увидев меня сидящей в кресле, и расправил в руке колоду карточек с вопросами. - Если вы все еще мечтаете о спокойной жизни, то можете смело идти прочь отсюда.
О спокойной жизни мечтал лишь молодой человек с волосами, стянутыми хвостом на затылке, профессиональную принадлежность которого я снова успела забыть. Зрители на трибуне расселись по своим местам и замерли в ожидании начала съемки.
Линдер натянул на лицо дежурную улыбку и обратился в сторону камер с пожеланием доброго вечера. Я поискала лицо Оливера за камерами и выпрямилась в кресле.
Линдер озвучил тему сегодняшнего шоу, обращаясь к зрителям в студии, и опустился в кресло, стоявшее напротив моего.
Мы сердечно пожали друг другу руки.
- Не-е, - сказал Линдер в сторону режиссера. - Эту сцену с рукопожатием мы, пожалуй, отставим. Смотрится несколько натянуто, тем более сидя.
Затем он снова мне улыбнулся. Я зачарованно смотрела на слой пудры, покрывавший его нос. Мне этого не полагалось, я была всего-навсего куклой для репетиции.
- Мы с вами поговорим сегодня о том, как человеку удается быть успешным в своей профессии, ведя при этом полноценную жизнь в качестве матери и заботливой жены.
Я от души рассмеялась.
- Да, тогда вы обратились именно к тому человеку.
- Некоторые из наших гостей убеждены, что возможно добиться успеха лишь в чем-то одном: или дети, или карьера. Но вы - жизненный пример того, что и то и другое реально совмещать. - Линдер бросил взгляд в свои карточки, - Вы выглядите словно фотомодель и в свои тридцать четыре года не боитесь, осуществлять столь смелый эксперимент в области международного права - это цитата из "Зюддойче".
- Возможно, - скромно ответила я.
- Среди ваших клиентов - крупнейшие корпорации планеты, и когда вам приходится решать вопросы в их интересах, то, по вашим собственным словам, вы работаете по двадцать четыре часа в сутки. Как же вы успеваете при этом заботиться о своих дочерях, одной из которых всего годик, а другой едва исполнилось три?
Я вздохнула:
- Ну, я думаю, что вопрос будет куда правильнее, если прозвучит так: как я вообще сумела завести детей при таких обстоятельствах? Ничего подобного нет в ваших шпаргалках?
Публика засмеялась.
Линдер посмотрел на меня уничтожающим взглядом. Ведь это он собирался на мне упражняться, а не я на нем.
- Ну, не преувеличивайте.
- Да, но если кто здесь и преувеличивает, - заявила я, - так это как раз вы! Ни один человек не сможет работать неделями по двадцать четыре часа в сутки, выглядеть при этом как фотомодель и вести к тому же счастливую семейную жизнь!
Линдер напыщенно ухмыльнулся:
- Значит, по-вашему, вы совсем уж не такая суперженщина, как об этом пишут наши средства массовой информации?
Ну, мне совсем не хотелось, чтобы меня уличили во лжи.
- Я - профессионал в своем деле, - энергично возразила я. - В вопросах - как бишь там у вас написано? - слияния корпораций, тра-та-та, я ориентируюсь как рыба в воде. Любой знает, что если женщина способна зарабатывать такие хорошие деньги, как я, то она на своем месте во много-много раз превосходит в профессиональном плане любого мужчину. Потому что, даже получая вполовину меньше денег, чем мужчина, за аналогичную работу, женщина будет работать в два раза лучше.
Публика снова засмеялась.
- К счастью, все не настолько сложно, - добавила я и сама улыбнулась этому пассажу.
Публика и люди, работавшие в студии, оживились. Я поискала глазами Оливера. Он по-прежнему стоял за одной из камер, скрестив на груди руки, и выглядел, на мой взгляд, слишком серьезно. Я улыбнулась ему.
Линдер закашлялся.
- Но почему женщины, делающие свою работу так хорошо, как вы, должны непременно еще иметь и семью?
- Кто-то должен служить целью для траты тех больших денег, которые я зарабатываю, - сказала я. (Ах, до чего же это было хорошо - хоть на время побыть кем-то другим, а не самой собой.) - У меня же совершенно нет времени на то, чтобы тратить их на себя.
- Но у вас нет времени и заботиться о детях, - сказал Линдер. - И многие очень важные моменты в жизни малышей проходят мимо вас: первое слово, первый шаг…
- Сейчас я заплачу, - съязвила я и посмотрела на Оливера.
Он в этот момент был еще серьезнее, чем минутой раньше. А рядом с ним стояли двое мужчин, одетые совсем не так, как персонал в студии. Это были люди в костюмах и галстуках. Один из них положил руку на плечо Оливера. Может быть, это был тот самый вечно пропадающий директор программ? Я строго посмотрела в сторону этого субъекта. Что, неужели именно так: выглядят эти "корифеи"?
- А вы можете припомнить первое слово вашей старшей дочери? - спросил меня в этот момент Линдер.
- Конечно же, - ответила я. - Первое слово моей старшей было "Chop suey"! Вероятно, мы слишком часто брали ее с собой, общаясь с китайцами.
Публика захихикала, но Линдер нервно заерзал. И я поспешила добавить куда более серьезным тоном:
- Конечно, иногда это бывает сложно - сознавать, что не я окажусь рядом, когда ребенок встанет на ножки или опрокинет на себя тарелку с кашей в первый раз. Но и быть одной из тех, кто по тридцать раз на дню поет своему ребенку "пись-пись" или не может разлепить пальцы от его какашек, тоже, по-моему, неправильно. У детей есть еще и отцы - я имею в конце концов мужа, не так ли? И разумеется, няни. Конечно, у каждого ребенка - своя. Их зовут Ханни и Нанни.
Линдер не рассчитывал, что я зайду в своей игре так далеко.
- А кто встает по ночам, когда кто-то из девочек плохо спит или нездоров? - довольно нахально спросил он. - Вы же не можете взваливать на себя и эту ношу, потому что должны рано вставать.
- Ерунда! - триумфально воскликнула я. - Потому что я как раз всю ночь не сплю, а работаю.
- Да, но я так работать не могу, - строго произнес Линдер и сердито посмотрел в сторону режиссера и операторов.
Позади камеры номер один обозначилось явное беспокойство. Оливер и два его собеседника тихо беседовали друг с другом, не выпуская при этом меня из виду.
- Мне очень жаль, но я вынуждена прервать интервью, - заявила я, обращаясь к Линдеру. Черт, откуда же я знаю этого парня? - Дела зовут.
Линдер бросил взгляд на студийный монитор.
- Хорошо, - сказал он. - Только еще один совет для наших зрителей. Что надо делать, чтобы стать таким успешным человеком, как вы?
Я уже поднялась в этот момент с места.
- О, это совсем просто, - проговорила я, беспокойно разыскивая глазами Оливера. Куда он исчез так внезапно? - Нужно просто быть влюбленным в свое дело, это самая главная тайна.
Линдер скорчил гримасу. И внезапно я осознала, почему этот человек показался мне таким знакомым.
- О, теперь я вспомнила, откуда вас знаю! - облегченно воскликнула я. - Мы вместе ходили на занятия, когда готовились к конфирмации. У пастора Зейцингера! Йохен! Ты был тем самым мальчиком, у которого все время бурчало в животе!
Все зрители в студии покатились от смеха.
- Спасибо за беседу, - вяло произнес Линдер.
- Не за что, Йохен! - Я весело смотрела на него.
Кто бы мог подумать, что вечно пукающий Йохен станет таким известным человеком! Я обязательно позвоню своей приемной маме, чтобы поделиться с ней этой новостью.
- Кто-нибудь снимет с меня этот микрофон?
Гельмут хлопнул меня по плечу.
- Вы были сверхартистичны. Подлинный талант.
Оливер стоял поодаль со своими собеседниками и улыбался мне.
- Великолепно! - произнес один из них, казавшийся более высоким и толстым.
Оливер взял меня под локоть.
- Позвольте представить? Оливия Гертнер, эксперт и соавтор моей концепции. Владелица великолепного питомника. Оливия, это господин Дюрр, директор программ, а это господин Киммель, режиссер программы Линдера.
- А в скором времени и режиссер программы с участием госпожи Гертнер, - добавил Киммель.
- Очень рада, - сказала я.
Значит, толстый и был Дюрр - это было забавно и сразу заметно. Неужели сказанное означало, что они в самом деле решили делать программу?
- Гертнер! - восхищенно повторил толстый Дюрр. - Знаете, то, что у вас такая фамилия, придает делу совершенно новый оборот.
- У меня, между прочим, такая же фамилия, - напомнил ему Оливер.
Директор наморщил лоб.
- Правильно, Оливер, правильно. Это случайность, или вы родственники?
- Мы - породнившиеся, - сказала я дружелюбно.
- А вы проделали свою работу там, на площадке, великолепно, - сказал режиссер. - Вам палец в рот не клади.
- Ни в коем случае, - вставил директор. - Итак, еще раз: мне действительно очень жаль, что я забыл про нашу сегодняшнюю встречу, Оливер, без моей секретарши я бы пропал. Кроме того, мы должны были сегодня побеспокоиться о Линдере. Он совсем сдал и рискует потерять гонорар, а это было бы катастрофой. Но все в конце концов разъяснилось, не так ли? Все, кто получил проект, были очарованы идеей вашего шоу. Ведь людей, имеющих собственные участки, на самом деле куда больше, чем можно себе представить. А сейчас, после того как я познакомился с вашей партнершей, у меня исчезли последние сомнения. Вы вдвоем прекрасно сможете создать эту программу.
- Что, и я тоже? - вырвалось у меня.
- Безусловно, - сказал Дюрр. - Вы - именно то, что мы ищем: дитя природы, сексуальны и остроумны - идеально для этого шоу. Не так ли, Киммель?
- Безусловно, - согласился Киммель. - Женщины, умеющие браться за дело обеими руками, - подлинный клад. У вас есть рабочий комбинезон?
- Да-а, - выдохнула я.
Конечно, у меня был целый гардероб комбинезонов.
- Ну, великолепно! С этого момента можете считать это своей рабочей одеждой! - Директор программы сиял. - Я словно вижу вас в этом комбинезоне, испачканном садовой землей, под которым больше ничего не надето, с загорелыми плечами под бретельками… Люди будут сходить с ума от одних только ваших губ. Садоводство станет главным хобби для молодежи, популярнее любых компьютерных игр! - Он пожал Оливеру руку. - Свяжитесь со мной на следующей неделе, Оливер, и мы согласуем детали. Я думаю, пилотный выпуск мы сделаем уже в этом году, до наступления зимы. - После чего он пожал руку и мне. - Идею с ограниченным бюджетом я нахожу просто гениальной: всего за десять тысяч евро совершенно новый сад, в это невозможно поверить.
- Невозможно? - А я-то боялась, что они найдут расходы чересчур завышенными.
Да даже за половину этих денег можно было достичь такого… Но уж за десять тысяч мы с Оливером сотворим настоящее чудо.
- Вы знаете, сколько я вынужден был выложить в прошлом году за переустройство нашего приусадебного участка? - спросил Дюрр. - Моя жена пожелала этакий садик в японском стиле с ручейками и камнями. И прочей ерундой. За эти деньги я смог бы купить недвижимость на Балеарских островах.
- Охотно верю, - сказала я. - Но ведь куда привлекательнее, если человеку постоянно подбрасывают идеи, которые по карману и, главное, по душе любому обывателю, не так ли?
- Именно так, - подтвердил Дюрр. - Это будет абсолютный прорыв! Правда, Киммель?
- Мы сделаем это, - согласился Киммель и пожал нам обоим руки.
- Да, мы сделаем это, - повторил Оливер, продолжая держать меня за локоть.
Мы дождались, пока оба господина исчезнут за кулисами, и бросились друг другу в объятия.