Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович 20 стр.


Собственные деревья

Путь в горы кажется долгим: из-за попутного ветра машина перегревается, и часто приходится останавливаться. Во время одной из остановок забираюсь на скалистый утес около бурной Катуни. Впереди у подножия горы расстилается лес. Громадные лиственницы заняли весь склон, но стоят они редко. Ближе к вершине лес густеет и становится дремучим.

В бинокль хорошо заметны темно-зеленые пятна почти на фоне более светлой растительности алтайских горных степей. Пятна загадочны: уж не муравейники ли это? Но почему обязательно возле каждого дерева?

Иду вверх по цветущему склону. Вот и первые лиственницы-великаны. Некоторые в диаметре до двух метров. По пням спиленных деревьев видно - лиственницы жили 150–300 лет.

Темно-зеленые пятна, замеченные мною с высоты, густое переплетение растений. В них ничего не разглядеть. Но нога ощущает бугор. Несколько взмахов палкой по растениям, и среди полыни, пастушьей сумки, глухой крапивы и аконита проглядывает конус жилища рыжего лесного муравья. Оказывается каждое зеленое пятно возле лиственницы - муравейник.

Как они стары эти муравейники! У некоторых пологий земляной холм в диаметре до четырех-пяти метров. Земля образовалась от разложившегося материала конуса. Сам по себе конус небольшой, из палочек, и располагается в самом центре обширного фундамента. Почему у такого большого муравейника маленький конус? Здесь среди травяной растительности, трудно найти строительный материал. Хвоя лиственницы плоха. А как бы пригодился муравьям высокий конус в борьбе за солнце.

Возле старых пней заметны следы муравейников: после того как спилили деревья, они не смогли жить. Выделения тлей - главная пища этих семей. Давно связали муравьи свою жизнь с лиственницами, и каждая стала обладателем "собственного" дерева.

Если корова перестает доиться...

Сначала из-за горы, поросшей лиственным лесом, показалось яркое белое облако. Оно быстро росло, вскоре заняло половину синего неба и потемнело. Когда туча превратилась в грозовую, и закрыла небо, стало сумрачно, потянуло прохладой и сыростью. Насекомые исчезли. Степной склон стал безжизненным. Потом на вершине горы зашевелились ветви деревьев, и вот сильный ветер загулял в ущелье, зашумел травами.

Дождь был коротким и дружным, а когда прекратился, сразу появилось солнце, и все снова ожило. Ветер и дождь наделали много хлопот муравьям. С высоких лиственниц сдуло на землю толстых черных тлей, их густые колонии поредели. Что будет с упавшими на землю тлями? Пропадут, наверное!

Нет, не пропадут. На земле - их друзья-муравьи. Они разыскивают своих дойных коровушек и тащат на дерево. Наверное, муравьи привыкли после дождей и ветров собирать свое разбежавшееся стадо. Но заботливые хозяева несут тлей не только на деревья. Немало среди них и тех, кто занят переноской мертвых или погибающих тлей, упавших с деревьев. Примерно каждые две минуть вижу, как проносят одну тлю, в час получается - тридцать, в сутки - около тысячи. Их несут в жилище уже как пищу. Некоторые из тлей, основательно примяты челюстями. Наверное, это те, которые постарели, ведь не будут же опекуны понапрасну лишать жизни своих друзей. Среди этих тлей вижу немало и пораженных наездниками. Остальные сморщенные, видно те, которые уже закончили свои жизненные дела, наплодили кучу потомства, перестали сосать сок лиственницы и не дают питательных выделений. Все просто: если коровка не дает молока, ее используют на мясо. И кто знает, возможно, многими тысячами лет муравьи невольно производят отбор и сохраняют тлей, которые хорошо доятся.

Горбатые цикадки

Близ города Минусинска, на берегу озера Пресного, в небольшой куртинке степной низкорослой акации расположилась колония рыжего лесного муравья. Муравейнички, из которых состояла колония, были все молодые, небольшие, с очень энергичными жителями.

В бору расплодились маленькие зеленые гусеницы сосновой пяденицы. Они повсюду развесили длинные паутинные нити, по которым спускаются на землю. К ближайшим соснам протянулись муравьи. Деревья, расположенные рядом с муравейничками, будут защищены от вредителя. Рыжий лесной муравей их спасет.

Но не все муравьи охотятся за гусеницами. Некоторые без устали обследуют кустики акации. Что они там делают, доят тлей? Но на акациях не видно тлей. Тщательно осматриваю растения.

Дело оказывается, в странных созданиях. В них не сразу узнать цикадок. Под большим горбом - маленькая головка, а сзади тянется утончающееся к концу членистое брюшко. Цикадки плотно прижались к стволу акации и очень похожи на серые выросты коры. Разглядеть их очень трудно. Они - давнее хозяйство муравьев. Их, также, как и тлей, доят.

На кустиках акации, под которыми нет муравейников, нет и цикадок. Без призора и защиты они уничтожены различными врагами. Здесь же - вон какая бдительная охрана: муравьи с ожесточением бросаются на пинцет и обрызгивают его кислотой.

Организованный народец

Рано утром вижу недалеко от палатки заросли чертополоха. Он высох, пожелтел и стал еще более колючим. Здесь прошли стада домашних животных, и чертополоху досталось, весь поломали. Сейчас земли в зеленых колючих розетках, плоских и прижатых к земле, размером об обеденную тарелку. Они выросли их корней чертополоха и теперь, осенью приготовились зимовать, чтобы весной, пока влажно, быстро вырасти в большое колючее войско с розовыми цветами.

Присматриваюсь к земле, истоптанной скотом, и думаю, что все живое исчезло отсюда, и только одни колючие розетки чертополоха пережили невзгоды и здравствуют благодаря глубоким корням. Но почему в самом центре розеток находятся аккуратные присыпки из мелких соринок. Странные присылки, надо рассмотреть. Присаживаюсь на корточки, вынимаю из полевой сумки пинцет и начинаю осторожно разгребать соринки. Как будто нет под ними ничего. Просто так намело мелкий мусор ветром. Но показалась одна шустрая головка муравья Тетрамориум цеспитум, другая и вдруг целая ватага муравьев высыпала наверх и заметалась в возбуждении, разыскивая виновника беспокойства.

Кое-кто, из защитников уже вцепился в мои руки, колет жалом. А еще больше царапают кожу острые иголки, которыми усеяны листья растения. Но надо рассмотреть, что там глубже. А там у самого основания листьев, оказывается, сидят толстые ленивые ярко-зеленые тли.

Так вот в чем дело! Здесь, в этом колючем домике и дойные коровушки, и хлев для них под надежной защитой бдительных сторожей. Неплохо устроились муравьи, не зря под каждой розеткой вырыли глубокие ходы и камеры.

Под другими розетками та же картина: кучки мусора, зеленые тли, маленький муравейничек. Все розетки, а их здесь не менее сотни, заняты муравьями. И принадлежат они одной семье: друг к другу относятся дружелюбно.

Но каковы муравьи! Как только появились розеточки с тлюшками, сразу разбились на маленькие отряды и организовали мелкие поселения. Иначе нельзя. Где найти пропитание на этом месте, истоптанном овцами и выжженном юным солнцем. Подрастут розетки, огрубеют их корни, исчезнут тли и муравьи вновь соберутся в один муравейник. Организованный народец!

Паломничество на елку

После дождливого лета в середине августа в горах Тянь-Шаня установилась теплая солнечная погода, хотя утром уже холодно, к вечеру собираются грозовые тучи, и всю ночь барабанит о палатку дождь.

Сегодня в день дальнего похода вверх по ущелью, особенно жарко. Притихли синички, умолкли крикливые чечевички, и только насекомые резвятся и радуются долгожданному теплу. Иногда от кучевого облака, плывущего по глубокому синему небу, на ущелье падает тень и, медленно вползая на крутые склоны, уходит дальше.

Жарко... Рюкзаки сброшены на землю, сняты рубахи. Приятно отдохнуть после трудного пути в тени высокой развесистой ели. Внезапно на горячее тело капают редкие и прохладные капли. Неужели слепой дождь? Но над ущельем светит яркое солнце, белое облако плывет в стороне. Тогда я замечаю, что над нами ветви елки какие-то необычные, с черными пятнами, а другие совсем почернели. Через несколько минут мы уже на дереве среди густых зарослей ветвей.

Темные пятна оказываются скоплениями черных, как уголь, тлей. Среди кишащей массы насекомых выделяются большие тли, настоящие великаны, длиной около сантиметра, с прозрачными в черных жилочках крыльями. Это тли-расселительницы. С пораженного ими дерева они постепенно разлетаются во все стороны и заселяют другие деревья. Расселительниц немного. Гораздо больше тлей небольших, с объемистым брюшком. Они усиленно высасывают соки растения и беспрерывно рожают детенышей. Новорожденная тля похожа на мать, только, конечно, очень маленькая и с более продолговатым брюшком. Маленькие тли собираются кучками, голова к голове, и сразу начинают дружно сосать дерево. Ползают в колонии и тли среднего размера с ярко-белым пятном на кончике брюшка. Их происхождение непонятно.

На светлой коре ели черные тли резко выделяются. Видимо, черная одежда - своеобразное приспособление к прохладному климату гор, в ней быстрее согреться на солнышке, особенно в холодные утренники. Высоко в горах вообще много черных насекомых. Сейчас же, при такой жаре, черный цвет - помеха, по этому тли собрались на северной, теневой стороне кроны, угнездились на скрытой от солнца нижней поверхности веток.

Не опасно ли иметь такую заметную окраску? Видимо, нет. Вон сколько у тлей защитников: по стволу ели тянется вереница муравьев. Тли щедро угощают своих защитников. Муравьи разные: и черные древоточцы Кампонотус геркулеанус, и бархатистые черные лесные Формика фуска. Но больше всего красноголовых Формика труннорум. Всем муравьям хватает пищи, и нет никакой причины затевать из-за тлевых угощений вражду. У спускающихся вниз красноголовых муравьев брюшко даже просвечивает на солнце, как янтарь, так оно раздуто.

В черном клубке копошащихся тлей одни муравьи подбирают оброненные тлями круглые прозрачные шарики выделений, другие постукивают тлей усиками, просят подачки. Муравьи не умеют распознавать, кто из тлей богат выделениями, и просят всех подряд, без разбора. Вот почему в ответ на постукивания усиками некоторые дойные коровушки сердито крутят брюшками, размахивают ими из стороны в сторону, и в этот момент сторонись муравей, не то получишь оплеуху. От своих товарок, попусту слоняющихся по колонии и мешающих спокойно насыщаться соками дерева, тли отделываются редкими ударами задних ног: не лезь, мол, куда не следует и выбирай посвободнее дорогу!

Не все тли ждут муравьев-просителей. Многие, высоко подняв кверху брюшко, застывают на мгновение: из конца брюшка выделяется прозрачный, как стекло, шарик, быстро растет и вдруг стремительно отскакивает в сторону, будто им выстрелили. И в этом есть резон. Если бы тли не умели "стрелять", своими шариками, то вскоре колония тлей бы перепачкалась липкими выделениями, в которых ее обитатели погибли, завязнув ногами. Не потому ли еще тли уселись на нижнюю сторону веток ели: стрелять вниз куда легче и безопаснее для окружающих.

Видимо, в еловых лесах давно не было этой тли, так как сейчас ею заселены только отдельные деревья, и еще не успели появиться у нее враги. Придет время, и елочки начнут посещать многочисленные ярко расцвеченные жуки-коровки, личинки изумрудно-зеленых златоглазок, осы-охотницы за тлями и многие другие. Впрочем, в этой колонии тлей уже кое-где видны трупы с раздувшимся брюшком, от него осталась только оболочка с зияющим отверстием. Это начал действовать маленький наездник афелинус. Он откладывает в тлю по яичку, из которого быстро развивается наездник.

Кроме муравьев возле тлей крутятся многочисленные насекомые-сладкоежки и среди них больше всех вороватых мух. Прилетают бабочки-траурницы, появляются и пчелы. Когда плохо цветут травы, мохнатые труженицы переключаются на сбор выделений тлей. И тогда между ними и муравьями возникает глубокая вражда.

Наглядевшись на тлей, мы слезаем с дерева и тогда вспоминаем о слепом дождике. Он продолжает капать, но только не из белого облака, как прежде казалось, а с ветвей елки. Теперь мы ощущаем на губах вкус капелек. "Дождик" оказался сладким. Это тли стреляют прозрачными шариками и от них загорелая кожа моего товарища вскоре становится пятнистой, так как каждая капелька, высохнув, блестит маленьким лакированным пятнышком. Прежде чем надевать одежду, приходится в ручье смывать следы тлевой стрельбы.

Сборщики малые и большие

Холмистые предгорья Заилийского Алатау разукрасились белыми и лиловыми мальвами, осотом, татарником, кое-где желтеет молочай. Иногда под его зонтиком-цветком все черно, там обосновались тли. Им хорошо и в тени, и в тепле. Возле тлей как всегда крутится компания разнородных насекомых. Среди них муравьи самые многочисленные. Они главные хозяева, доят тлей, охраняют их. В сторонке сидят цветистые божьи коровки, высматривают тлей, отбившихся от стада и оставшихся без охраны. Медлительные личинки мух-сирфид хозяйничают в самом загоне, пожирают тлей. Муравьи их не замечают, не видят. Сирфид спасают очень медлительные движения и, наверное, нейтральный или даже тлевый запах.

На одном цветке тлями завладели черные муравьи. Всматриваюсь в них и не могу узнать, к какому они относятся виду. По размерам - будто Формика фуска, но не похожи на них. Под лупой узнаю черных Лазиус нигер. Но почему они такие крупные? Никогда не встречались такие рослые рабочие этого вида. Может быть это другой муравей? Придется дознаваться, в чем дело.

Нелегко проследить, где жилище великанов-доильщиков. Да и муравьи не торопятся, не спеша, доят тлей. Мое же терпение на исходе. Наконец, самый большебрюхий пополз вниз. Путь его тянется мучительно долго, и следить за ним тяжело. В переплетении дремучих трав маленький муравей как иголка в стогу сена. Наконец, кончились мои мучения. Возле большого камня бугор голой земли - здесь муравейник и конец пути.

Но в муравейнике я вижу самых обыкновенных черных лазиусов. Тогда догадывайся, в чем дело. Черный лазиус, небольшой муравей, высылает на сбор выделений самых крупных рабочих. Очевидно, мелкие не подходят для этой работы. Тогда вспоминается Алтай. Там маленькую тлю на осоте обслуживали маленькие рыжие муравьи. Получается, что каждый вид муравьев поступает по-разному: крупные муравьи шлют к своим коровушкам мелких доильщиков, мелкие - крупных. Иначе нельзя. Приходится приноравливаться к тлям, а то не дадут молочка, у них тоже, наверное, свои капризы!

Назад Дальше