Полынные кампонотусы
На шестом километре шоссе, идущего с главной магистрали до совхоза Горный садовод, Заилийского Алатау на левом солнечном склоне высокого лёссового холма, изборожденного тропинками, проделанными скотом, я знаю, живут черно-красные муравьи Кампонотус интеректус. Образ жизни этого муравья не известен, и проезжая по этому ущелью, останавливаюсь их проведать.
Только что отцвели крокусы, из зеленеющей травы показались красные тюльпаны. Вот и знакомая тропинка, вот и черно-красный кампонотус размеренным шагом спешит по своим делам, будто не обращая ни на кого внимании. Следую за одиноким путником. Вскоре он приводит меня к своему жилищу: небольшой и аккуратный вход выдает его. Вокруг него крутятся муравьи, они что-то не в меру деятельны.
Жилище красно-черного кампонотуса сложное, со множеством входов и как бы состоит из нескольких разветвленных подземных муравейников, связанных между собой переходами, обнаружить которые при раскопке не легко. Потомство воспитывается, и прогреваются в различных хуторах этого разветвленного поселения. Обычно подобное строение характерно для семей, содержащих много самок и принадлежат к второй форме общественной жизни, многочисленных семей относящихся друг к другу дружественно и оказывающих друг другу помощь. Этот вид, как я полагал, относился к таким муравьям.
Но возле этого муравейника мои предположения оказались опровергнутыми. Несколько рослых солдат, уцепившись попарно за челюсти, застыли в страшном напряжении, пытаясь пересилить друг друга. Иногда одному из враждующих удавалось достигнуть перевеса и тогда он, волоча своего противника в сторону, пытался его вызволить за пределы своей территории. Иногда же бойцы скатывались в клубок, угощая друг друга вонючими и ядовитыми выделениями из конца брюшка. К сражающимся подбегают другие муравьи, большей частью мелкие. Ощупав усиками занятых поединком и как бы удовлетворив любопытство, они мчались по своим делам. Никто из них не пытался оказать помощь собрату, все будто следовали строгому принципу "когда двое дерутся, то третий не лезь".
Одному бедняге не повезло. У него отсекли брюшко. Голова с грудью еще подавала слабые признаки жизни.
С кем же враждовали, с солдатами какого муравейника вступали в единоборство защитники подземного города?
Пришлось немало поползать по склону холма, прежде чем все стало ясным. Недруги занимали территорию в десяти метрах. Здесь у них тоже были разветвленные муравейники, своя система строительства, своя семья. Обе семьи не уживались друг с другом. Уклад их жизни был примитивен, они не могли существовать содружественными поселениями, тратили время, живую силу на пустые и, пожалуй, не нужные раздоры, когда вокруг буйно цвела пустыня, всюду кишели насекомые, хватало пищи вдоволь и, казалось, не было никаких причин затевать междоусобицу.
Муравейник в ели
Когда-то, может быть, более полувека назад, на здоровой елке сделали топором большую затеску. Дерево залечило рану смолой, и вокруг нее появился валик коры "наплыв". Обнаженная древесина сперва подсохла, затем потрескалась, и получилось то, что лесники называют "сухобочиной". Ее облюбовали жуки-усачи и осы рогохвосты и в стволе живой ели под сухобочиной их личинки проточили многочисленные ходы. Потом сухобочина понравилась муравьям красногрудым древоточцам, и они построили тут свое жилище, проделав в стволе галереи и залы. Несмотря на множество различных поселенцев, раздиравших живое тело дерева, оно продолжало жить, тянуло кверху свою стрелку-верхушку.
Муравьи хорошо обосновались в сердцевине живой ели: на ее ветках развели множество тлей, понастроили подземные дороги во все стороны. Только одно было неудобство в этом муравейнике: ходы в древесине не смыкались с подземными ходами, так как сухобочина была на высоте около метра, а ниже ее ствол имел хорошую, крепкую, политую смолой кору. Поэтому из подземных ходов до самого муравейника шел открытый путь по стволу. Мне же здесь было удобно вести наблюдения и хорошо видно, каких насекомых истребляли муравьи, и как удачна была их охота.
Добыча же была самая разнообразная. Чаще всего охотники несли различных мягкотелых насекомых и, прежде всего, разнообразных гусениц, а также самих бабочек. Таскали они и мелких жуков, в том числе и врагов леса короедов.
Из главного хода в муравейник - большой щели - всегда торчало несколько медлительных солдат - сторожей. Они подталкивали друг друга своими большими головами.
- Ты спишь? - стукая головой о голову, будто спрашивает один сторож и другого.
- Нет, не сплю! - отвечает другой и отвешивает вопрошающему ответный тумак.
Иногда сторожа перехватывали у муравья-охотника какую-нибудь пищу, чаще всего уже основательно обглоданную гусеницу и, собравшись кружочком, быстро ее поедали. Не всем желающим полакомиться хватало место у стола и когда пиршество заканчивалось, многие занимались попрошайничеством, просили у насытившихся вкусной отрыжки. Иногда в муравейнике происходило загадочное событие: из отверстия в стволе показывался солдат и сбрасывал вниз отсеченную голову с еще дрожащими усиками, а за нею брюшко с грудью, на которой еще вздрагивали ноги. Их поведение очень загадочно. Что это, казнь своего собрата или расправа над случайно забредшим чужаком?
Чтобы проверить предположение приношу из далекого гнезда древоточцев муравьев и подсовываю в муравейник в живой ели. Чужаков внимательно ощупывают и вежливо выпроваживают из помещения. Может быть, так свирепо расправляются только с калеками или с ранеными в битве? Но вообще раненого окружают заботливые друзья и он, если в силах сам уползает в муравейник или тихо умирает, а труп его потом сбрасывают вниз и относят в сторону подальше.
Кто же эти несчастные: муравьи-тунеядцы, не желающие трудиться, Дряхлые и отжившие свой век старики, или муравьи чем-либо неугодные своей семье? Разве узнаешь все тайны жизни муравьев, скрытой в стволе старой ели!
Не терпится посмотреть на самое интересное: различные сигналы у муравьев этого вида, узнать значение их своеобразного языка. Для этого надо возбудить меланхоличных древоточцев. Не подбросить ли сюда, на выступ коры у самого входа ворох еловых иголочек из гнезда красноголовых муравьев Формика трункорум вместе с его обитателями? Красноголовый муравей - враг древоточца. В лесу они конкуренты и, встречаясь, нападают друг на друга.
Кучка хвоинок и мусора с доброй сотней красноголовых муравьев высыпана на выступ у самой сухобочины. Быстрые красноголовые муравьи тот час же нападают на древоточцев, но вскоре, почувствовав необычность обстановки и численный перевес противника, падают с дерева на землю и разбегаются. Лишь немногие забияки продолжают драку. Один красноголовый успевает вцепиться в самое чувствительное место древоточца, в усик. Солдат мечется по стволу ели, падает на землю, находит в себе силы отравить красноголового, но и сам, шатаясь, бредет, куда попало, тащит на себе своего прицепившегося врага. Через десяток минут все красноголовые муравьи уничтожены, а трупы их утащены, как добыча в муравейник. Через два часа весь мусор и хвоинки, принесенные вместе с муравьями, сброшены на землю.
Красноголовый муравей, прицепившийся к усику древоточца давно мертв, но, застыв, крепко держится в хватке. Он все же успел отравить своего противника, и древоточец тоже обречен.
Весь этот боевой эпизод не вносит особенного беспорядка в спокойное течение жизни муравейника. На следующий день здесь все по-прежнему и как всегда у входа стоят сторожа и постукивая друг друга своими большими, головами переговариваются:
- Ты спишь?
- Не, не сплю!
Загадка расправы с собственными жителями мне не дает покоя. Но как подступиться к ее расшифровке? Что, если повторить уже ранее проделанный эксперимент и привязать к старой сухобочине выпиленный кусок другого гнезда муравья-древоточца, проверить внутривидовыми отношениями. Отправляемся в лес с лопатой, топором, пилой и через несколько часов приносим в брезенте кусок пня и привязываем его к верхней части сухобочины.
Муравьи-чужаки напуганы, боязливы, осторожны и едва высовывают головы из обнаженных ходов. Муравьи-хозяева слегка возбуждены и, встречаясь, настороженно ощупывают друг друга усиками, как бы определяя, свой это или чужой...
Проходит день, другой. Никаких следов враждебных действий! На третий-четвертый день исчезают признаки настороженности. Чужаки смелеют, чаще выползают на ствол ели. Некоторые из них усиленно занимаются доением тлей и с раздувшимися брюшками спешат в свой обрубок. На пятый день из-под обрубка сыплются струйки опилок: чужаки проделали в сухобочине отверстие и теперь два гнезда - большое и маленькое, осколочное, соединились вместе.
Проходит еще несколько дней и теперь уже не различить, где чужаки, а где хозяева, Они объединились и судя по всему принадлежат в одной содружественной колонии - второй форме общественной жизни.
Эксперимент
Один эксперимент с древоточцами мало показателен. Его надо повторить, чтобы выяснить отношения между различными семьями одного и того же вида.
К основанию большого пня, занятого муравьями древоточцами, я подбросил несколько крупных солдат из другого муравейника. Большие муравьи обескуражены необычной обстановкой, топчутся на месте, потом двое из них карабкаются на пень, трое исчезают во входе чужого жилища. Пришельцев не сразу замечают. Но вот около взобравшегося на пень образуется небольшое сборище хозяев. Чужак робок, неподвижен. Хозяева долго и тщательно ощупывают его усиками. Наконец, из толпы любопытствующих выбирается крупный солдат, берет чужака за ногу, и медленно тащит его в сторону от муравейника. Незваный гость не сопротивляется. Через некоторое время из отверстия у основания пня одного за другим вытаскивают еще трех чужаков. Те также робки и покорны, как будто осознают, что оказались не в своем доме. Но какое миролюбие хозяев! Посторонних встретили как заблудившихся, их не убили, не разорвали на клочки, не съели по муравьиному обычаю, а вежливо попросили удалиться. Может быть, муравьи древоточцы не едят муравьев своего вида? Подбросим мертвого чужака. Нет, труп тоже не нужен, его тот час же оттаскивают подальше от пня.
Подбрасывают из другого гнезда куколок? Зачуяв чужой запах, солдаты, выражая тревогу, раскрыли челюсти, ударяют ими по пню. Но, видимо, запах куколок пересиливает враждебное чувство к запаху чужаков, и после долгого ощупывания усиками куколок бережно у носят в жилище.
Может быть, куколок съедят? Подобную же куколку, слегка проколотую иглой, тоже встречают с любопытством и вниманием. Нет, раненая куколка не нужна, а детей в этом обществе не принято пожирать, даже чужих. Куколку относят подальше и бросают.
Теперь ставлю главный эксперимент. К большому еловому пню, заселенному муравьями, сверху привязываю выпиленный кусок пня другого муравейника, принесенного на этот раз издалека из другого ущелья. В нем притаилось множество муравьев древоточцев. Что будет?
Робко и неуверенно выползают чужие муравьи из своего укрытия, некоторые пытаются спуститься на землю. Вокруг их убежища медленно расхаживают солдаты-хозяева. Они как будто в недоумении от неожиданного появления пришельцев.
Остаток дня проходит без следов какого-либо недоброжелательства, Но муравьи-хозяева стали какие-то настороженные и, сталкиваясь друг с другом, подолгу размахивают усиками. Потом хозяева скрываются в своем жилище, и ночью только головы крупных солдат виднеются во входах.
Утром пень кажется необитаемым, и только пришельцы бродят по своему кусочку, иногда забираются на большой пень, возвращаются обратно. Что же с муравьями-хозяевами, чем они заняты?
Когда солнечные лучи осветили ущелье и упали на большой старый еловый пень, со всех его ходов стали поспешно выбираться мелкие рабочие, степенно, не торопясь выползать, большеголовые солдаты. Пень закопошился от множества его жителей, их никогда не появлялось столько сразу на его поверхности. Что-то произошло за время вынужденного затворничества, принято какое-то негласное решение всей семьей. Поведение рабочих необычно: подбегая к солдатам и друг к другу, они мелко вздрагивали и вибрировали головой. Движения рабочих становились все быстрее и быстрее, вздрагивания головой все чаще, Медлительные солдаты, будто очнувшись, тоже затрясли головами.
Возбуждение росло. Вот несколько солдат-хозяев поволокли из куска чужого муравейника робкую крылатую самку, За несколько минут у нее отгрызли большие прекрасные крылья, затем откусили брюшко и отделили голову от груди. Останки крылатой самки упали вниз к основанию пня. Расправа над крылатой самкой послужила как бы сигналом к свирепому побоищу. Весь пень покрылся дерущимися муравьями, и было их так много, что стало трудно определить, где хозяева, а где пришельцы.
Потом все стало ясным. В побоище принимали участие только хозяева солдаты, тогда как невольные пришельцы страдали все: и самки, и самцы, и рабочие, и солдаты. С особенным рвением и в первую очередь хозяева истребили чужих крылатых самок и самцов. Исход битвы в каждой группе дерущихся решался простым перевесом сил: к двум дерущимся всегда подоспевали другие, они растягивали противника во все стороны за ноги и за усики, отгрызали брюшко, а затем и голову. Голова казненного, отделенная от туловища и прицепившаяся мертвой хваткой к противнику, продолжала висеть на нем. Вскоре немало солдат щеголяло такими трофеями.
В перерывах между схватками воины поспешно, но тщательно чистили усики, чтобы безошибочно определять врага по запаху они должны были быть идеально чистыми.
Отделить брюшко от груди - первый акт расправы над растянутой жертвой. Проделать эту операцию непросто. У муравьев на стебельке - тонкой перемычке между брюшком и грудью имеется особое утолщение, которое препятствует расправе. Но как только муравей лишался брюшка, он становился безопасным, не мог воспользоваться своим химическим оружием - муравьиной кислотой, хотя в этом сражении, ни пришельцы, ни хозяева не употребляли кислоты. Химическим оружием, видимо, не полагалось пользоваться в своем жилище, и этого правила строго придерживались все, даже обреченные на явную гибель!
Побоище продолжалось целый день, трупы убитых падали с пня как опилки.
Для рабочих-хозяев нашлось другое дело. От пня-муравейника протянулась целая их вереница, и каждый в спешке перетаскивал своих личинок и куколок в маленький, очень старый пень, стоявший от главного жилища метрах в четырех. Несколько солдат занимались расширением камер в старом пне и вытаскивали опилки. К чему была эта эвакуация, когда победа клонилась явно на сторону хозяев жилища! Какая предусмотрительность!
По всей вероятности, муравьи-хозяева, завидев скопление чужих муравьев, восприняли их появление как грабительский налет и организовали защиту не только своего жилища, но и спасение самого драгоценного личинок и куколок.
К вечеру сражение закончилось. Все чужаки были истреблены. Всю ночь муравьи-солдаты бегали по пню, трясли головами и добивали случайно уцелевших противников. Всю ночь рабочие переносили свое потомство, хотя мнимая опасность давно миновала. Никто в муравейнике не спал, никто из его жителей не помышлял о еде. Не спал, конечно, и я, желая проследить мельчайшие подробности этого необыкновенного происшествия в жизни муравьев.
Утром следующего дня поверхность пня очистилась от кишащей массы муравьев, а все население муравейника опустилось на землю и принялось убирать трупы. Во все стороны от жилища растаскивали муравьи останки своих собратьев и противников. Среди работавших (какое трогательное зрелище!) ползали и солдаты, пострадавшие в бою без брюшка. Они тоже занимались общим делом. Им оставалось жить не более одних-двух суток. Но солдат, обвешанных головами противников, не стало. Кто-то в муравейнике помог им освободиться от этого неудобного украшения.
В то же время во все стороны далеко от пня расползались солдаты-разведчики, Они обследовали местность, пытаясь обнаружить противника. Теперь к подкинутому чужаку не относились так миролюбиво, как прежде, его тот час же уничтожали. Чужих куколок не сразу решались заносить в свое убежище, а долго ощупывали усиками. Из-за одной чужой куколки возникла распря: одни тащили ее к себе, другие упрямо пытались ее выбросить.
Возбуждение муравьев продолжалось долго, и только на третий день от старого сгнившего пня, куда в панике были эвакуированы куколки и личинки вместе с няньками, потянулась обратная процессия. Тревога миновала, муравейник медленно и постепенно возвращался в своей тихой и мирной жизни.
Как оценить исход эксперимента? Условия его были далекими от естественных. И все же, он свидетельствовал о том, что древоточцы живут небольшими содружественными муравейниками. Колонии содружественных семей, по всей вероятности связаны узами родства и вражде к другим колониям. Им свойственна как бы вторая форма общественной жизни. В эксперименте, как уже упоминалось, кусок жилища древоточцев вместе с их обитателями, был принесен издалека.
[Отгадать первое, на что было обращено внимание в этом муравейнике, казнь муравьев не удалось.] По-видимому, в него забрели издалека чужаки и, потеряв свое жилище, пытались устроиться в чужом.