Элизабет пожалела, что разговор ушел так далеко от математики. Обсуждать личную жизнь миссис Уитмен казалось ей неудобным.
Отразившееся на ее лице смущение было трудно не заметить, и Энни виновато сказала:
- Извини, Лиз. Ты, наверное, думаешь - вот болтушка, говорит что ни попадя. Я понимаю, тебе нет дела до моей жизни.
- Почему же, - запротестовала Элизабет. - Я очень интересуюсь твоей жизнью, просто…
И тут же подумала: "Просто - что? Не хочу с ней связываться? Так ведь уж связалась! А вдруг ей необходимо с кем-то поделиться?"
- А, брось, - сказала Энни. - Давай лучше займемся делом. Не будешь же ты сидеть здесь со мной до ночи. Пойду принесу учебники.
Глядя ей вслед, Элизабет подавила внезапный прилив жалости к этой хорошенькой темноволосой девочке.
"Прости, Джес, - мысленно обратилась она к сестре. - Я, кажется, по уши увязаю в этом деле!"
- Послушай, я говорю совершенно искренне, - сказала Элизабет, когда Энни с удрученным видом вернулась в комнату. - Я с удовольствием позанимаюсь с тобой, раз тебе это нужно. И не думай, что для меня это пустая трата времени.
Энни только усмехнулась в ответ, но ее зеленые глаза благодарно вспыхнули. Девочки устроились на софе.
- Если у тебя есть какие-то трудности в жизни, скажи мне, Энни, - предложила Элизабет. - Я буду внимательно слушать.
- Да? - с сомнением спросила Энни.
- Конечно. Я никуда не тороплюсь. Энни поднялась и отошла к окну, сунув ладони в задние карманы джинсов.
- Ты когда-нибудь чувствовала себя одинокой, Лиз? То есть, совсем-совсем одинокой, так что и словом не с кем перемолвиться?
- Это с каждым бывает, - ответила Элизабет, пытаясь припомнить, случалось ли ей быть совсем-совсем одинокой.
Она живет в семье. К тому же у нее есть любимая подруга - Инид Роллинз, с которой можно говорить обо всем на свете. И есть Тодд Уилкинз - верный друг, звезда баскетбольной команды "Гладиаторы". Если бы у Энни был такой друг, как Тодд, она и думать забыла бы о других парнях.
Энни повернулась к Элизабет. В ее глазах стояли слезы.
- Лиз, у меня в целом мире нет ни одного настоящего друга.
Элизабет хотела возразить, но Энни махнула рукой.
- Только не говори мне, пожалуйста, что у любой девочки есть самый близкий человек - мама. Ты не знаешь, какая у меня мама. Она… не такая… Понимаешь, она абсолютно другая.
И тут Энни прорвало, как нефтяной фонтан. Все впечатления ее пятнадцатилетней жизни, которых Элизабет даже вообразить себе не могла, хлынули безудержным потоком.
- Мама родила меня, когда ей было шестнадцать лет. Представляешь, всего шестнадцать, как сейчас тебе. Хорошеньким подарочком я была для нее в такие годы! Отцу было семнадцать. Он женился на ней, но они никогда нормально не жили. Твои родители живут нормально, Лиз?
Неожиданность вопроса заставила Элизабет слегка вздрогнуть. Она все еще переваривала мысль о возможности иметь ребенка в шестнадцать лет.
- Да, конечно. - И она ощутила непонятную вину перед Энни, что у нее самой такие замечательные родители.
Трудно представить, какой была бы ее жизнь без отца или матери. Она так гордилась своим высоким темноволосым обаятельным отцом. Он самый известный адвокат в округе, и, несмотря на это, у него всегда есть время для всех домашних. Разве можно жить без его теплого участия, не говоря уж о потрясающем чувстве юмора?
А мама? Говорила ли ей Элизабет хоть когда-нибудь, как она дорожит всем, что мама для нее делает? Наверное, не говорила. Элис Уэйкфилд очень любит свою работу, но если ее детям что-то нужно, она всегда окажется рядом. И когда люди говорят, что они с Джессикой похожи на маму, Элизабет всегда преисполняется гордостью.
- Когда мне было два года, родители разошлись, - продолжала Энни. - И, видимо, отец не взял на себя никаких обязательств…
Энни на год моложе Элизабет, а рассуждает так, словно на несколько лет старше.
- А дедушка с бабушкой? Они разве не могли вам помочь? - спросила Элизабет.
- Дед с бабушкой? Ты, наверное, воображаешь себе этаких милых старичков, которые постоянно сажают внучку к себе на колени? От моих такого не дождешься. Они считают маму плохой. С чего они станут помогать ей?
- Как это грустно, Энни! Я и понятия не имела обо всем этом.
Элизабет почти раскаивалась, что напросилась на разговор. У нее вовсе не было желания влезать в такие подробности.
- Нет, Лиз, - сказала Энни, тут же поняв выражение ее лица. - Я говорю совсем не для того, чтобы вызвать жалость. Моя мама не такая, как твоя, но она очень хорошая. Знаешь, какая она сильная! Она могла бы избавиться от меня, но не сделала этого! Она дает мне все, что может, я же понимаю.
- Ты когда-нибудь видела своего отца? - спросила Элизабет, почти боясь ответа.
Энни горько усмехнулась.
- Он уже пять лет не был здесь. Раньше-то появлялся время от времени. Наверное, денег просил. Мама хорошо зарабатывала на съемках, а он почти все время был без работы. А однажды заявился - мне уже было лет десять - и устроил драку. Я ужасно боялась, что он покалечит маму, и пыталась ему помешать. Тогда он так взбесился, что сбросил меня с лестницы.
Элизабет сидела в состоянии шока. Она не знала, что сказать. Но Энни не ждала никакого ответа. Ей нужно было только, чтобы ее выслушали.
- Я тоже работала на съемках. Года два назад. Ты знаешь?
Радуясь, что можно оставить тему о родителях, Элизабет кивнула:
- Мне говорили, ты была потрясной фотомоделью. У тебя для этого очень подходящая внешность.
Даже Джессика признавала, что Энни с ее стройной фигурой, каштановыми кудрями и безупречным цветом лица - настоящая красавица.
Энни рассмеялась.
- Не знаю, потрясной я была или нет, Лиз, но мне это иногда даже нравилось. Представляешь, меня наряжали в какую-нибудь невероятную одежду, а потом все начинали суетиться вокруг моего грима и прически. Когда это заканчивалось, я выглядела лет на восемнадцать-девятнадцать вместо тринадцати.
Ее взгляд стал задумчивым и отрешенным.
- Иногда, разглядывая себя в зеркале, я пыталась вспомнить, сколько же мне лет на самом деле. Понимаешь, о чем я говорю? Все относились ко мне как к взрослой. Но стоило мне смыть свой грим и напялить джинсы, как я снова превращалась для них в ребенка.
- Повезло тебе - столько внимания сразу!
Энни пожала плечами.
- Пока щелкали фотоаппаратом, все мной восхищались, но когда работа заканчивалась, то просто переставали замечать. И скоро мне стало ясно, что настоящая я - та, которая под гримом и костюмом - никому не интересна. Поэтому с ними я была так же одинока, как везде. У мамы вообще не оставалось на меня времени, у нее очень плотный график. А подруги у меня никогда не было, и я даже не представляла, как ее найти.
- А я не представляю, как может такой общительный человек, как ты, не найти себе подругу.
- Зато уж мальчишки всегда со мной дружили, - радостно заулыбалась Энни. - Я столько раз по уши влюблялась! Но почти все мальчишки такие глупые, сама знаешь. После того, как перед ними раскроешься, вообще перестают тебя уважать. Вот почему я и затеяла все это, Лиз.
- Что затеяла? - переспросила Элизабет, ошеломленная ее признаниями.
- А все это исправление оценок, команду болельщиц. Это для меня единственная возможность изменить свою жизнь. Ну как ты не понимаешь! Если я буду хорошо учиться и войду в команду болельщиц, в которую все так рвутся, меня сразу станут уважать.
- Я понимаю тебя, Энни. Хорошие оценки и общественное дело - это очень важно для человека. Но команда болельщиц не единственное занятие, которое внушает всем уважение. Есть множество других, ничуть не менее уважаемых. "В которых не замешана моя сестра Джессика", - добавила она про себя.
- Нет, ты не понимаешь, Лиз! Лучше всего быть в команде болельщиц, - горячо воскликнула Энни, изумляясь, как можно ставить хоть одно общественное дело выше команды болельщиц. Но тут же спохватилась, вспомнив, с кем разговаривает.
- Тьфу ты, что я говорю! - Она хлопнула себя ладонью по лбу и, смутившись, не заметила улыбку в глазах Элизабет. - Я совсем не спорю. "Оракул" - очень важное дело. Но надо же быть гением, чтобы писать в газетах.
Вот так сказанула! Элизабет изо всех сил сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Но, не выдержав, фыркнула. И в ответ на озадаченный вид Энни безудержно расхохоталась.
- Ох, Энни, это уж слишком! - давясь от смеха, выговорила она. - Мистеру Коллинзу, наверное, и в голову не приходит, что он работает с кучкой гениев.
Она представила себе, как смеялся бы куратор редакции "Оракул", доведись ему услышать наивное замечание Энни.
- Ты ведь знаешь, знаешь, что я хочу сказать, - умоляющим голосом начала Энни.
- Ну что ты, не надо оправдываться! Конечно, знаю. Делать задние сальто на стадионе перед огромной толпой, наверно, куда интересней, чем писать статью о последних приказах Медного Кумпола, - сказала она, вспомнив занудную работу, порученную ей на прошлой неделе директором школы, мистером Купером.
При мысли о сальто, которые она будет делать на стадионе перед огромной толпой, глаза Энни так и вспыхнули.
- Да, именно этого я и хочу, Лиз. Уж с таким-то делом я справлюсь.
Она так разволновалась, что почти затанцевала по комнате. Элизабет с невольным восхищением следила за ее легкими, грациозными движениями. Да, ей самое место в команде болельщиц. Если бы только Джессика не помешала ей! Вполне вероятно, что дурные слухи об Энни сильно преувеличены. Не похоже, что она такая испорченная, как кажется Джессике.
"Как же все-таки узнать правду?" - думала Элизабет.
- Энни, ты сейчас так много занимаешься. Тебе, наверно, на свидание некогда сходить? - рискнула она спросить, чувствуя себя хитрой, как китаец.
- Какое там! - небрежно ответила Энни. - Я считаю, что самое важное - это положение в обществе. Поверишь, это единственное, чем я живу в последнее время… Ой, Лиз, ты только взгляни на часы! Давай начнем заниматься? - Она открыла учебник и тетрадь.
Пытаясь сосредоточиться на математических задачках, Элизабет не могла отогнать от себя мысль об удивительном и тревожном открытии - Энни, оказывается, не имеет никакого представления о том, насколько плохо к ней относятся в школе. Бедная, всеми презираемая девочка считала своих постоянно меняющихся парней друзьями. Наверное, она даже не знает, что ее прозвали Дешевкой Энни.
"Интересно, до какой степени совпадают факты и сплетни?" - размышляла Элизабет.
Но хорошо, что у Энни хотя бы к концу вечера улучшилось настроение. "Если она не отступится от своих намерений и я смогу повлиять на Джессику, мы должны победить", - думала Лиз. Конечно, надо быть сверхоптимисткой, чтобы надеяться повлиять на Джессику, - это Элизабет ясно понимала, но попытаться стоит. Надо дать Энни возможность начать новую жизнь, она достойна этого, и Элизабет решила ей помочь.
Через час Энни вытянула руки над головой и зевнула.
- Я, конечно, страшная лентяйка, Лиз, но я уже понимаю, что делаю! Ты просто потрясно объясняешь.
- Ты так считаешь? - И Элизабет подумала, что хорошо бы так же потрясно объяснить все Джессике.
- Если у тебя есть еще немного времени, можем выпить газировки.
- Нет, Энни, спасибо. Мне действительно пора. - Элизабет взяла сумку и свитер и направилась к выходу.
В этот момент входная дверь отворилась.
- Салют, котенок, вот и мы! - воскликнула высокая, ярко одетая женщина, одарив Элизабет ослепительной улыбкой. - Добрый вечер, я мама Энни.
- Добрый вечер, миссис Уитмен. Я Элизабет Уэйкфилд.
- Элизабет? Очень рада познакомиться. - Все слова сливались у нее в один непрерывный поток.
- Мам, Лиз пора уходить, - торопливо прервала ее Энни. - Она приходила помочь мне по математике. Огромное спасибо, Лиз. - Она почти подталкивала Элизабет к двери. Беззаботно-радостное настроение, только что владевшее ею, бесследно исчезло.
- А мне ты не хочешь представить свою прелестную маленькую учительницу, детка?
В дверном проеме стоял, прислонясь к косяку, мужчина с таким неприятным взглядом, что у Элизабет мурашки побежали по коже. Энни мгновенно напряглась еще больше.
- Это Джонни, - процедила она сквозь стиснутые зубы.
- Здравствуйте, мистер… - Элизабет очень пожалела, что не ушла несколькими минутами раньше.
- Зови меня просто Джонни, лапочка. Все хорошенькие маленькие девочки зовут меня Джонни.
- Джонни, я же говорю, что Лиз пора уходить, - повторила Энни, отталкивая его в сторону и выводя Элизабет на площадку.
- Не знаю, как тебе объяснить, - начала она, водя по коврику носком туфли в ожидании лифта.
- Не надо ничего объяснять, Энни.
- Мне кажется, что я только обманываю саму себя, Лиз. Ничего у меня не выйдет. У меня никогда ничего не выходит.
- Надо верить в свои силы, - твердо сказала Элизабет. - Я вот в тебя верю, Энни! Ну-ка, скажи, разве может такой гений, как я, ошибаться?
Энни слабо улыбнулась.
Сидя в автобусе, Элизабет снова и снова обдумывала положение. Воодушевить Энни гораздо проще, чем переубедить Джессику.
"Давай-давай, гений, делай что-нибудь!" - подбадривала она себя.
Глава 3
Джессика чувствовала себя как рыба в воде. Во внутреннем дворике дома Уэйкфилдов она муштровала Кару Уокер, отрабатывая с ней необходимые движения, чтобы та могла снова войти в школьную команду болельщиц.
- Самое главное, что тебе надо запомнить, - это несколько новых приветствий и движений, которые у нас появились, пока тебя не было, - объясняла Джессика. - И, надеюсь, ты помнишь, что надо во всем следовать за капитаном.
Конечно, она имела в виду только себя. Робин Уилсон хоть и капитан, но она уделяет команде далеко не так много времени, как Джессика. Притом девочки подчинялись только Джессике, что было, по мнению последней, вполне естественно.
Каре приходилось нелегко. Пот градом катился по ее лицу, и она тяжело дышала.
- Ну, знаешь, Джессика, раньше все было гораздо проще! - причитала Кара. - Что я тебе, олимпийская чемпионка, что ли?
- У тебя отлично получается, - подбадривала Джессика. - Только немного поработай над шпагатом.
Кара размахивала в разные стороны своими загорелыми ногами, чувствуя, как напрягаются мышцы и натягиваются сухожилия. Джессика была вполне довольна. К Каре тоже мало-помалу приходила уверенность, что с таким тренером она без труда одолеет своих соперниц.
- Как ты думаешь, буду я в команде или нет? - спросила Кара, сидя на своем вымученном шпагате возле бассейна Уэйкфилдов. - То есть, я хочу сказать, что умру со стыда, если наши девочки от меня откажутся.
- Я тебе гарантирую, что не откажутся, - заверила Джессика. Кара заулыбалась:
- Классно будет, если я вернусь. А еще кого вы выберете?
- Пока не знаю, - ответила Джессика. - Что ты думаешь о Сандре Бэкон?
- О, это то, что надо! - поддакнула Кара. - Хотя, конечно, она не всегда умеет себя вести. Помнишь, в прошлый раз…
- А, это когда Лила пригласила нас к себе в бассейн, - подхватила Джессика, удовлетворенно хихикая.
- Невозможно было смотреть, как она выпендривалась, взбираясь на трамплин. Будто собирается изобразить не меньше чем тройное сальто или что-нибудь разэтакое. - Воспользовавшись тем, что Джессика про нее забыла, Кара с облегчением села, сложив ноги вместе.
- А Марк даже глазом не повел в ее сторону, - фыркнула Джессика. - Покуда она не свалилась с трамплина и не шлепнулась в воду животом!
Держась за живот и совсем обессилев от хохота, Кара скрючилась на траве. Даже слезы потекли у нее из глаз при этом воспоминании.
Вдруг Джессика многозначительно кашлянула. Кара умолкла, опасаясь, что зашла чересчур далеко, - ведь это Джессика предложила включить Сандру Бэкон в команду. Но в эту минуту у самого ее лица появилась большая теннисная туфля синего цвета. Кара подняла глаза. Над ней возвышался Стивен, брат двойняшек.
Щеки Кары залились краской. Стивен Уэйкфилд, парень, в которого она влюбилась по уши несколько лет назад, стоит и смотрит, как она ползает по двору, словно удав!
В мгновение ока она приняла подобающую позу и, все еще красная до корней волос, пробормотала:
- Привет, Стив.
Но Стив, казалось, не заметил ее конвульсий. Более того, как поняла Кара, взглянув на него повнимательней, он вообще ее не заметил.
- Привет, Стив, - сказала Джессика. - Что принесло тебя из колледжа среди недели?
- А? - отозвался Стив.
- А у нас новости: Кара скоро вернется в команду болельщиц, - продолжала Джессика. - Здорово, да?
- Что? - снова повторил Стив, оглянувшись на Кару. - О, конечно. Я в этом уверен. - И быстрым шагом направился к дому.
Джессика нахмурилась. Кара как раз подошла бы Стивену, если бы только он очнулся и перестал, как лунатик, ходить по пятам за Трисией Мартин. Вся семья Мартин - это сплошные проблемы. Самые никчемные люди во всей Ласковой Долине, а Стивен с ними якшается. Элизабет туда же - только и говорит, что Трисия не такая, как все. Но Джессика прекрасно понимает, что все Мартины друг друга стоят.
- Я все испортила, - сокрушалась Кара. - Кошмар! Он, наверное, принял меня за идиотку!
- Да брось ты, - успокоила Джессика. - Он сейчас… немного не в себе. Рано или поздно я вас сведу. Можешь на меня положиться.
Кара взглянула на дверь, за которой скрылся Стивен, и вздохнула.
- Ладно, я пошла домой. Увидимся во время конкурса. - Она собрала книги.
- Хорошо, - ответила Джессика. - Можешь не волноваться. Твой успех у меня в кармане.
Как только Кара скрылась за углом, Джессика поспешила в дом. По лицу брата она сразу поняла - что-то произошло.
Стивен стоял в кухне у телефона.
- Что случилось? - подступила к нему сестра.
- Несчастье, - хмуро ответил Стивен.
Джессика почувствовала, как сердце подскочило к горлу.
- Какое? С кем несчастье?
- С отцом Трисии. Он сбил женщину на Пальметто-драйв.
- Не может быть! - вскрикнула Джессика.
- Я должен позвонить Трисии, - сказал Стивен. - Она, наверное, очень расстроена.
- А что с той женщиной? Стивен покачал головой:
- Точно не знаю. Кажется, ничего страшного. Я узнал об этом от подруги Трисии. Она говорит, что мистер Мартин уже несколько дней в тюрьме.
- В тюрьме? - в ужасе выдохнула Джессика.
- Его обвиняют в том, что он был пьян. Это уже не в первый раз.
Джессика с размаху села в кресло, взбешенная самой мыслью о том, что Уэйкфилды имеют хотя бы косвенное отношение к отвратительной семье Мартинов.
- О, Стив! - воскликнула она. - Я же сто раз тебе говорила, что Мартины - гнилье! Ну почему, почему ты не хочешь, чтобы я помогла тебе поближе познакомиться с Карой? Ты не представляешь, что это за девчонка!
- Выкинь это из головы, Джес, - пробормотал Стив. - Да что я никак не могу дозвониться! Трисия там, наверное, с ума сходит. - И он в нетерпении стал накручивать диск телефона.
Джессика вышла из кухни, удрученная странным увлечением брата. Она не сомневалась: когда-нибудь Стив очень пожалеет, что влюбился в эту девицу.