Я испытывала презрение к ним обоим - к Меллиоре и Джастину. Не было нужды порицать их. Они просто не способны на глубокую, страстную любовь. Любовь в их понимании должна быть приличной и пристойной. Это не любовь. И мне незачем изводиться муками совести за то, что я сделала. В конце концов, если бы они на самом деле любили друг друга, то не расстались бы ни при каких обстоятельствах. Единственная, настоящая, любовь - та, ради которой люди готовы пожертвовать всеми земными благами.
Вдруг до нас донесся какой-то непривычный шум - топот ног, чьи-то громкие голоса.
- Что происходит? - спросила я, и мы обе притихли, прислушиваясь к приближающимся голосам.
Раздался громкий трезвон колокольчика, потом - тишина и шаги Хаггети. И вновь шум шагов. В столовую вошел дворецкий. Я подняла голову и взглянула на него.
- Да, Хаггети?
Он откашлялся.
- Там целая делегация, мадам. Они хотят видеть мистера Сент-Ларнстона.
- Вы сказали им, что его нет дома?
- Да, мадам, но не думаю, что они мне поверили.
- Что за делегация?
- Это люди с шахты Феддера, мадам. Думаю, среди них Сол Канди.
- И они пришли сюда? - уточнила я. - Но зачем?
Похоже, Хаггети был в замешательстве.
- Мадам, я говорил им…
Я знала, зачем пришли эти люди. Они намерены обследовать шахту Сент-Ларнстона и посмотреть, есть ли там олово. Если шахта может обеспечить их работой, то им нужно получить эту работу. А почему нет? Это стало бы решением проблем. Шахта уже спасала Эббас. Может, попробовать еще раз?
- Я встречусь с этими людьми, - произнесла я. - Проведите их в библиотеку.
Хаггети явно колебался. Я холодно посмотрела на него, и он, выйдя из столовой, отправился выполнять мое приказание.
Я приняла прибывших шахтеров в библиотеке. Сол казался огромным и мощным. Настоящий лидер, подумала я, и снова удивилась, что он нашел в Хетти Пенгастер. Сол был главным среди этих людей, поэтому я обратилась к нему:
- Вы пришли поговорить с моим мужем, но его нет дома. Он обсуждает со мной свои дела, поэтому, если вы потрудитесь сказать мне, зачем пришли, я смогу передать ему ваши слова.
В этот момент я заметила скептические взгляды некоторых из членов делегации. Наверное, они не верили, что Джонни нет дома, а может, не хотели разговаривать с женщиной.
Сол и я присматривались друг к другу. Думаю, он вспомнил, что я - внучка бабушки Би, и потому решил поговорить со мной.
- Мадам, - начал он, - нам доподлинно известно, что шахта Феддера закрывается. Многим из нас придется туго. Мы думаем, что в Сент-Ларнстоне есть олово, и хотим это выяснить. В том случае, если наше предположение подтвердится, мы хотели бы получить работу.
- Это кажется вполне справедливым, - согласилась я и, заметив облегчение на лицах переговорщиков, продолжила: - Как только муж вернется, я сообщу ему о вашем визите. Он обязательно рассмотрит этот вопрос.
- Мадам, это дело нельзя откладывать в долгий ящик. Наверняка все в деревне успокоятся, если мы начнем готовиться к спуску.
- А почему вы так уверены, что в Сент-Ларнстоне есть олово?
- Ну, еще наши деды рассказывали нашим отцам, а отцы - нам, что шахту закрыли совершенно внезапно, по одной лишь прихоти, если хотите знать. Конечно, это закончилось неприятностями. Однако сейчас наступают тяжелые времена, и господа должны забыть о своих прихотях.
В его словах звучала угроза. И хотя я не люблю угроз, мне была понятна справедливость их рассуждений.
- Не беспокойтесь, я передам мужу, что вы приходили, - заверила я их.
- И передайте, что мы еще придем.
Я кивнула, и они чинно удалились. Я вернулась к Меллиоре. Она была очень бледной.
- Керенза, - сказала подруга, не скрывая своего восхищения, - есть ли что-нибудь, чего ты не смогла бы сделать?
Я ответила, что не вижу ничего особенного в том, что я сделала, и подумала: "Вот и решение моих проблем! Шахта будет снова работать. И Эббас будет спасен для сэра Карлиона".
Джонни вернулся поздно ночью. Я не спала. Еще до того как начался наш разговор, я увидела в его глазах отчаяние и поняла, что он в очередной раз проигрался. "Тем лучше, - подумала я. - Теперь он вряд ли будет противиться тому, чтобы Сол со своими людьми обследовал шахту и выяснил, стоит ли начинать там работы". Я села на кровати и, как только Джонни вошел в спальню, воскликнула:
- Джонни, к нам приходила целая делегация!
- Что?
- Сол Канди и несколько шахтеров приходили сегодня днем. Они хотят, чтобы ты открыл шахту Сент-Ларнстона.
Он сел на кровать и молча посмотрел на меня.
- Я знаю, что тебе это не нравится, - продолжила я, - но ведь это выход для нас. То, что когда-то сработало, может сработать снова.
- Ты что, с ума сошла?! - вскинулся Джонни. Он неуверенно встал, подошел к окну и, отдернув штору, уставился в темноту.
- Ты пил, - упрекнула я мужа. - О, Джонни, неужели ты не понимаешь, что в этой ситуации нужно хоть что-нибудь делать! Люди собираются открыть шахту, нравится тебе это или нет!
- Если они вступят на мою землю, я их всех отдам под суд за нарушение границ чужих владений.
- Послушай, Джонни. Необходимо что-то предпринять. Когда шахта Феддера закроется, наступят тяжелые времена. Неужели ты позволишь, чтобы наша шахта простаивала, когда она может обеспечить людей работой…
Когда он повернулся, я увидела, что у него дрожат губы. Я не представляла, что он в таком плохом состоянии.
- Ты прекрасно знаешь, что в шахту лезть нельзя.
- Я знаю только, что нам следует действовать, а не сидеть сложа руки, Джонни.
- Что?
- Мы должны показать людям, что готовы открыть шахту. Что они подумают, если мы откажемся?
Он смотрел на меня так, словно собирался убить.
- К этой шахте никто не приблизится, - процедил он сквозь зубы.
- Джонни!
Он вышел из комнаты. И больше не вернулся, ибо провел ночь в гардеробной.
Джонни был непреклонен. Он заявил, что не намерен открывать шахту. Я никогда не замечала в нем такого упрямства. Он сильно изменился. Раньше он всегда был легкомысленным и беспечным, и я не понимала этой перемены в его характере. Почему он так суров в этом вопросе? Он никогда не заботился о гордости семьи, как это делал Джастин.
Джастин! У меня появилась идея написать ему. В конце концов, Джастин все еще был главой дома. Если он даст свое разрешение начать разведку в шахте, этого будет достаточно.
Однако я колебалась. Я представила, как Джастин получит письмо и решит, что это довольно серьезный повод для того, чтобы вернуться. Потом представила, как он заслужит одобрение жителей деревни. Возможно, они даже будут готовы забыть обстоятельства его отъезда, если он вернется и откроет шахту.
Нет, я не могу писать Джастину.
Жизнь в деревне постепенно менялась. Всем угрожала катастрофа. Теперь деревенские жители неохотно снимали картузы при встрече. Мы, семья Сент-Ларнстонов, могли бы обеспечить их работой, но отказываемся сделать это.
Однажды, когда Джонни проезжал по деревне, кто-то запустил в него камнем. К счастью, камень не попал в цель, но это был нехороший знак. Мне никогда не было так неуютно в собственном доме, как в эти дни. Я не пыталась уговаривать и увещевать мужа, который, как мне казалось, от этого только еще отчаяннее упрямился. Джонни почти перестал бывать дома - он тихо возвращался за полночь и крадучись проходил в гардеробную. Он явно избегал меня.
В этот день я рано легла спать. Так не может продолжаться долго, убеждала я себя. Что-то случится, что-то произойдет. Джонни уступит. Лежа без сна, я размышляла, что Джонни вернется не раньше полуночи, - а может, и позже. Но я должна еще раз поговорить с ним, как бы это его ни злило. Я должна напомнить мужу о том, что у него есть обязательства перед собственным сыном. Какая глупость - эта их семейная гордость, если она заставляет его противиться неизбежному!
Я мысленно прокручивала наш разговор, как вдруг, не отдавая себе отчета, встала с кровати и подошла к окну. У меня была привычка стоять у окна и смотреть на выстроившиеся в круг каменные фигуры на лугу. И сейчас их вид привел меня в восторг, пожалуй, даже больший, чем обычно. Ни одна из моих проблем, повторяла я себе, не может сравниться с их проблемами. Вероятно, именно поэтому их вид всегда действовал на меня успокаивающе.
Я замерла. Один из камней пошевелился. Одна из дев ожила! Нет. Там кто-то есть… Какой-то человек с фонарем! И там не один, а несколько фонарей… Огни двигались возле каменных фигур, наводя на меня ужас. В какое-то мгновение я сумела разглядеть фигуру человека; на нем был какой-то шлем. Я внимательно следила за ним. Потом увидела другие фигуры, тоже в шлемах. Они стояли в кругу камней…
Я должна была узнать, кто это и что они там делают. Поэтому я быстро надела какую-то одежду, вышла из дома и направилась через лужайку к лугу, но там уже никого не было. Я увидела камни, которые походили на танцующих женщин, внезапно застывших на месте, и высившуюся неподалеку старую шахту, которая стала причиной столь серьезных разногласий.
Мне на ум пришла неожиданная мысль: может, это был Сол с товарищами? Они встретились тут, чтобы обсудить дальнейшие действия. Очень подходящее место для сбора! Но они уже ушли. Я стала в кругу камней, размышляя о том, что будут делать дальше Сол и его товарищи. Внезапно я подумала о шести девах, а точнее, о седьмой, которая не танцевала с ними в ту роковую ночь. Запертая, замурованная, обреченная на смерть!
Глупые, странные мысли. Но чего еще можно ожидать, когда стоишь в центре каменного кольца, освещенного сиянием звезд?
В ту ночь я не слышала, как пришел Джонни, - вероятно, уснула, поэтому у меня не было возможности поговорить с ним. Утром он встал поздно и уехал. Он поехал в Плимут и, скорее всего, пошел в свой клуб, где и провел весь день.
Позже мы выяснили, что он уехал из клуба около полуночи. Но домой он не явился. Утром я увидела, что его кровать в гардеробной осталась нетронутой. Весь день я ждала возвращения мужа, решив, что откладывать разговор больше нельзя.
На следующий вечер Джонни снова не приехал. И когда после его исчезновения прошли еще сутки, мы заподозрили, что с ним что-то случилось.
После расспросов выяснилось, что он уехал из клуба два дня назад. Сначала мы подумали, что кто-то, зная о крупном выигрыше Джонни, проследил за ним и ограбил. Но оказалось, что Джонни, наоборот, сильно проигрался и, когда уезжал, не имел при себе никаких денег.
Тогда были организованы поиски и начато следствие.
А когда прошла неделя и никаких следов Джонни так и не нашли, я осознала, что он действительно исчез.
Глава 7
Оставшись без мужа, я не могла назвать себя вдовой. Что же случилось с Джонни? Это тайна сбивала всех с толку, как и загадка смерти Джудит. Стараясь сохранять спокойствие, я сказала Карлиону, что его отец уехал на некоторое время. Это объяснение вполне удовлетворило мальчика. Он, по моим наблюдениям, никогда не был особенно сильно привязан к Джонни. Что касается меня, то я была готова к двум возможным сценариям: возвращению мужа или жизни без него.
Разговоры о немедленном открытии шахты прекратились. Я подозревала, что к ним вернутся позже. Мне дали небольшую передышку, принимая во внимание шок, который я испытала после исчезновения мужа.
Как это бывало раньше, со всеми своими проблемами я обратилась к бабушке. Она почти не вставала с постели, и мне было горько осознавать, что каждый раз, когда я ее навещала, она становится все слабее. Бабушка велела сесть у ее кровати и внимательно посмотрела на меня.
- Значит, теперь ты потеряла своего Джонни, - сказала она.
- Не знаю, бабушка. Может, он еще вернется.
- А ты этого хочешь, голубка моя?
Я промолчала, потому что никогда не могла обманывать бабушку.
- Ты не знаешь, что будет дальше, Керенза? Не похоже, чтобы это заставило другого брата вернуться, да?
Я кивнула.
- А дочка священника?
- Меллиора думает обо мне больше, чем о себе.
Бабушка вздохнула.
- Да, решать придется старшему, - сказала она. - Если исчезновение брата не заставит его вернуться, то уже ничто не заставит.
- Поживем - увидим, бабушка.
Она чуть наклонилась и схватила меня за руку.
- Ты хочешь, чтобы твой муж вернулся, девочка моя? - Бабушка хотела получить ответ немедленно. Мне показалось, что она почему-то очень озабочена.
- Не знаю, - честно ответила я.
- Керенза, - после паузы произнесла бабушка, - ты помнишь… - Она перешла на шепот и еще крепче сжала мою руку. Я почувствовала, что она собирается рассказать мне что-то очень важное.
- Что, бабушка? - так же тихо спросила я.
- Я вот все думаю…
Она смежила веки и снова замолчала. Я пристально смотрела на нее. Ее губы беззвучно шевелились, словно она говорила сама с собой.
- Ты помнишь, - заговорила она наконец, - как я укладывала тебе волосы в узел и закалывала их гребнем с мантильей, которую подарил мне Педро?
- Да, бабушка. Я всегда буду хранить эти вещи. Я часто закалываю волосы гребнем и надеваю мантилью.
Бабушка откинулась на подушки. В ее глазах появилось озадаченное выражение.
- Педро было бы приятно взглянуть на свою внучку, - пробормотала она. Но я знала, что она совсем не это хотела сказать.
Мы с Меллиорой сидели в гостиной, как в прежние времена, когда вместе жили в доме священника. Мы обе чувствовали это и стали еще ближе.
- Пришла пора ожидания, Меллиора, - сказала я. - Но скоро жизнь изменится.
Она кивнула, и иголка в ее руках замерла. Она шила рубашку для Карлиона и, занятая шитьем, выглядела женственной и беспомощной.
- Вот уже много дней, как о Джонни ничего не слышно, - задумчиво продолжала я. - Как ты думаешь, когда они прекратят поиски?
- Не знаю. Скорее всего, его объявят пропавшим без вести - до тех пор, пока не узнают что-то новое.
- Что, по-твоему, с ним случилось, Меллиора?
Она не ответила.
- Его не очень-то жалуют в Сент-Ларнстоне, - сказала я. - Ты помнишь, как он злился в тот день, когда в него запустили камнем? Может, кто-то из жителей деревни убил его, потому что он не хотел открывать шахту? Вопрос ведь касается их жизни. Они знают, что я согласна открыть эту шахту.
- Ты… Керенза.
- Теперь я буду хозяйкой Эббаса… если только…
- Эббас принадлежит Джастину, Керенза… И всегда принадлежал ему.
- Но он уехал, и в его отсутствие всем управлял Джонни. А когда он вернется…
- Я не думаю, что он когда-нибудь вернется, - перебила меня Меллиора. - Я не говорила тебе этого прежде, но Джастин сейчас готовится принять важное решение. Он полагает, что останется в Италии и вступит в монашеский орден.
- Правда? - Не знаю, удалось ли мне скрыть радость в голосе, но внутренне я ликовала. Джастин станет монахом! И никогда не женится!
Я вдруг представила, как Меллиора сидит дома и терпеливо ждет его, как Пенелопа Одиссея. Я бросила на нее быстрый взгляд.
- А ты, Меллиора? Ты ведь его так любила! Ты все еще любишь?
Она помолчала.
- Ты такая практичная, Керенза. Ты меня никогда не поймешь. И посчитаешь меня глупой.
- Пожалуйста, постарайся мне объяснить. Мне очень важно… твое счастье. И меня всегда глубоко печалят твои беды.
- Я знаю, - улыбнулась она. - Иногда ты сердилась при упоминании имени Джастина. Я понимала, что это оттого, что ты жалела меня. Джастин был героем моих детских грез. Я обожала его с детства. Я идеализировала его. Он был наследником богатого дома, а Эббас так же много значил для меня, как и для тебя. Джастин казался мне самим совершенством, и мысль о том, что однажды он обратит на меня внимание, стала моей сокровенной мечтой. Сказочный принц женится на дочери дровосека и сделает ее королевой. Это все детские фантазии, понимаешь?
Я кивнула.
- Мне казалось, что, если он уедет, ты больше никогда не будешь счастлива.
- Я тоже так думала. Но наша идиллия была только мечтой - его любовь ко мне и моя - к нему. Будь он свободен, мы бы поженились и, возможно, наш брак был бы удачным. Я по-прежнему обожала бы его, была бы ему хорошей, покорной женой, он - нежным, любезным супругом. Но в наших отношениях всегда была бы некая мечтательность, нереальность, бескровность. Именно ты помогла мне это понять.
- Я? Но как?
- Своей любовью к Карлиону. Своей обжигающей страстью. Ревностью, которую я замечала, когда тебе казалось, что ребенок слишком привязан ко мне или Джо. Твоя любовь - безумное, всепоглощающее чувство. Думаю, это и есть настоящая любовь. Если бы ты, Керенза, любила Джастина и была на моем месте, разве ты рассталась бы с ним? Позволила бы ему уехать? Нет! Ты бы уехала с любимым человеком или осталась бы с ним. Ты бы боролась за право жить вместе. Это и есть любовь. Ты никогда не испытывала этого к Джонни. Но я знаю, как сильно ты любила брата Джо и свою бабушку. Но теперь всю свою любовь ты отдаешь Карлиону. Когда-нибудь, Керенза, ты полюбишь мужчину, ибо это и есть твое предназначение. Надеюсь, и я когда-нибудь полюблю кого-то… по-настоящему. Мы все еще молоды - и ты, и я. Но мне понадобилось больше времени, чтобы повзрослеть, чем тебе. Теперь я созрела, Керенза. Но пока ни одна из нас не состоялась. Ты меня понимаешь? Но это обязательно случится.
- Откуда такая уверенность?
- Мы вместе росли, Керенза. - Подруга мягко улыбнулась. - Между нами есть незримая связь, которую невозможно разорвать.
- Меллиора, ты сегодня говоришь такие мудрые вещи!
- Потому что мы обе освободились… освободились от прежней жизни. Мы можем начать все заново. Джонни мертв, Керенза. Я в этом уверена. Думаю, ты права. Но его убил не какой-то один человек, а несколько, потому что он стоял у них на пути, не позволяя воспользоваться средствами, необходимыми для их существования. Они убили его, чтобы их жены и дети смогли выжить. Ты свободна, Керенза. Голодные жители Сент-Ларнстона освободили тебя. И я свободна… свободна от своей мечты. Джастин вступит в монашеский орден, и я больше не буду сидеть и мечтать за шитьем, не буду ждать писем, не буду вздрагивать, когда кто-то приходит в дом. И в душе у меня покойно и тихо. Я стала женщиной. Я словно обрела свободу. И ты тоже, Керенза. Тебе меня не обмануть. Ты вышла за Джонни и мучилась с ним только ради этого дома, ради того положения, которое тебе хотелось получить, ради возможности стать леди Сент-Ларнстон. Ты получила то, о чем всегда мечтала, так что все долги оплачены. Теперь мы на пороге новой жизни - и ты, и я.
Я посмотрела на нее и подумала: она права. Отныне никаких упреков. Мне больше не придется содрогаться при взгляде на игрушечного слона. Я не разрушила жизнь Меллиоры, когда спасала Эббас для Карлиона, и мне больше не о чем сожалеть.
Повинуясь внезапному порыву, я подошла к Меллиоре и обняла ее. Она улыбнулась мне, и я, наклонившись, ласково поцеловала ее в лоб.
- Ты права, - сказала я, - Мы свободны.
В течение нескольких последующих недель я сделала два важных открытия.