* * *
Раннее утро разбудило Никиту пением жаворонка где-то совсем рядом. Приподнявшись с кровати, он смотрел на спящую Дашу. Спокойная, немного детская улыбка была на её лице. Он встал и переложил цветы ей на подушку. Немного привядшие ромашки и васильки, казалось, пахли еще сильнее. Одевшись, он прошел в кухню, где Марфа уже готовила завтрак.
- Никита, сынок, ты знаешь, как я люблю и тебя и Дарью. Только перестань ей голову морочить. Дворня вся болтает невесть что. Не дай господь до батюшки её дойдет! Приедет ведь уж скоро! Если что прознает про вас…
- Да с чего ты взяла, что между нами что-то происходит. Мы как брат и сестра, ты же знаешь!
- Да знаю я, знаю, вон светишься весь как рубль серебряный. И она хороша. В Европах там своих совсем стыд забыла. Нешто можно так!
В кухню вошла Наталья. Марфа улыбнулась ей приветливо:
- Дарья Дмитриевна приказывала разбудить на рассвете. Полиция приедет, не ровен час.
Наталья со всех ног бросилась в Дашину спальню. Постель на диване в каминной была нетронута. Догадки дворни о том, что у хозяйки роман с Никитой, по-видимому, были правдой. Она тихонько постучалась и вошла.
- Доброе утро, барышня.
- Мне сегодня надо быстро собраться, Наташенька, - Даша приветливо улыбнулась в ответ. Принеси воды горячей, да помоги одеться.
Через полчаса Даша сидела перед зеркалом в темно-синем дорожном костюме, оттененном кружевным воротником белой тончайшей блузы. Наталья причесывала длинные вьющиеся Дашины кудри, укладывая их в замысловатую косу с выбивающимися из неё локонами.
- Как здорово у тебя получается!
- На барских куклах училась, барышня. У прежних хозяев их великое множество было, а я все за ребятней ходила, вот и научилась, а потом они немку гувернантку взяли, а меня вот к вам…
- У тебя там семья осталась?
- Бабушка, старенькая совсем, да брат с семьей.
- Ты, если соскучишься, я тебя в гости отпускать к ним буду, только не бойся, говори, ладно?
- Видит бог, я такой доброй барышни не видала. Спасибо вам!
- Полно, Наташенька, не велико одолжение. Пойдем на кухню, завтракать.
- А разве вам, барышня, в столовой не накрывают?
- Вот папенька приедет - будем в столовой, а пока - я в кухне люблю, с Марфой, Порфирием, Никитой, - все веселее!
- Надо же! Барышня, а с простыми людьми не зазорно за стол садиться. Прежние хозяева так никогда не делали!
- У меня, Наташенька, на людей совсем другие взгляды. Люди все простые. Все под одним богом ходим, просто не все так считают! Я положением своим не кичусь, и людей люблю вообще, а не за то, что они знатны или богаты. Если человек добрый, то он для меня самый лучший. Чего не терплю, так это предательства. Вот так, Наташенька.
Ароматы пирога с курятиной и Калинихиного чая пробудили аппетит у всех присутствующих за столом. Даша с Натальей вошли в кухню, когда там, уже сидели Марфа с Порфирием, Адиль и Никита. Адиль с Никитой рассматривали кинжалы, подробно разбирая и обсуждая узоры на стали и боевые качества оружия. Оба были похожи на мальчишек, взлохмаченные, возбуждённые. Увидев Дарью, оба встали, расплывшись в улыбке. Марфа посмотрела на них и, вздохнув, покачав головой, про себя пробормотала:
- Ишь, распустили хвосты, павлины хуторские.
На столе появился пирог с курятиной, чашки с ароматным чаем, кувшин молока, сыр и варенье из земляники.
- Ешьте! Ешьте, мои хорошие! - Марфа резала пирог большими кусками и клала каждому на тарелку, - Не ровен час полиция приедет. Хорошо бы поймали шельмецов. Пусть расскажут, какого нечистого они весь этот кошмар у нас тут устроили. А вы, барышня, далеко ли собрались, одежда на вас дорожная!
Даша улыбнулась:
- Так ведь штанов у меня нет, а по лесу все сподручней в дорожном костюме, чем в бальном платье!
Никита рассмеялся:
- А вы бы, Дарья Дмитриевна велели, так я бы вам одолжил, у меня как раз запасные есть.
Марфа отвесила ему подзатыльник и тут же дала по лбу ложкой:
- Ты как с барышней разговариваешь, бесстыдник!
- Брось его, Марфа, он дело говорит, вдруг посерьезнев, Даша сказала:
- И правда, Никита, а найди мне мужскую одежду. В юбке в лесу ой как неудобно будет. А ведь я оттуда не уйду, пока Седого не разыщу.
- Да бог с вами, барышня, - Марфа заголосила, взявшись за голову руками, - да что вы такое говорите, какой лес? Какая мужская одежда! Боже, вот папенька то ваш узнает!
- А он не узнает! Ты ведь ему не скажешь. Придумала! Вели, пусть сейчас из людской ко мне посноровистей швею позовут, ну хоть ту, что форму на слуг подгоняла, у меня идея есть. А вы ешьте, ешьте, день тяжелый предстоит. Собери нам, Марфа с собой перекусить, да и для полицейских тоже что-то нужно придумать. Как приедут, скажи, чтобы ждали, без меня не ехали.
Даша стремглав унеслась наверх по лестнице. Со второго этажа послышался шум и треск. Через минуту она влетела в кухню.
- Вот, папенькины штаны для верховой езды!
Она держала в руках замшевые коричневые отделанные кожей добротные мужские брюки. Марфа охнув села на стул.
- Детонька, да они ж в пять раз шире и в два раза длиннее!
- Так я и прошу, пусть швея поторопится! Дел много! Надо успеть.
Такого шума и гама давненько не помнила дворня в поместье. Бабы метались между людской и барскими покоями. Марфа гоняла их взад и вперед, то за нитками, то за ножницами, то на кухню, греть утюги, то за чистым полотном, то за водой. Швея, взяв троих помощниц и обмеряв Дашу наскоро, отдавала им распоряжения, что- то метала, резала, отпаривала утюгами. Никита, удосужившись заглянуть тайком в Дашины покои, получил в лоб туфлей сквозь приоткрытую дверь от неё самой и по затылку от Марфы, которая уже видно рассталась с мыслью образумить непутевого, и надеялась соблюсти хоть какие то меры предосторожности при дворне. Поняв, что любопытство непосредственно угрожает его жизни, Никита потихоньку убрался. Через час Даша предстала перед домашними в белой тонкой блузе с кружевным воротником, коричневых, отороченных кожей брюках для верховой езды, подогнанных идеально по её точеной фигуре, и легкой коричневой замшевой куртке, наброшенной на плечи.
- Ну как?
Никита потерял дар речи. Даша смотрела на него и улыбалась, словно поддразнивая.
- Ой, барышня, грех то какой в мужской одежде барышне появляться - это ж срам господень, если батюшка наш узнает…. - Марфа опять заголосила, - не ехали бы вы! Побереглись! Ну что молчишь, Порфирий, хоть ты ей скажи!
- Ну чего ты, мать, разошлась, с ней же Никита едет. Ты ей в глаза посмотри - нечто её отговоришь! Как бы не так!
Послышался стук копыт и во двор въехали полицейские. Даша поприветствовала старшего и, усевшись в седла, все поскакали в сторону леса.
* * *
Предрассветный лес казался хмурым и неприветливым. Изба, которая стояла в такой лесной глуши, что, казалось, здесь никогда не хаживала нога человека, была маленькой, всего с одним окном и низенькой дверью, хотя сложена была добротно. Видно было, что не один год здесь проживает кто-то, кто не хочет, чтобы его обнаружили. Рядом с избой стояла небольшая черная банька и сруб, - по-видимому, колодец, с деревянным ведром. Пожилая женщина в платке постучала в дверь. Мужчина седоволосый и седобородый, открыв, впустил её на порог.
- Бежать тебе надо, мил человек, бежать. Барышня полицию вызвала, ищут тебя, и Федьку ищут.
- Пусть ищут, Устиньюшка, ты ж знаешь, кроме тебя да Калинихи мою избу найти никто не сможет, а если и найдут - лес мой дом. Хоть зимой, хоть летом схоронюсь так, что с собаками не найдут. Хотя… может ты и права! Они меня здесь ищут, а я, пожалуй, в город пока подамся. Да и дел у меня там накопилось.
- Боюсь я за тебя! С Федором то что?
- А что с Федором? Видал его давеча, взял деньги, одежу, паспорта, да пошел зазнобу свою выручать.
Устинья охнула:
- Господи! Так ведь поймают его, насмерть забьют из-за девки этой!
- Не поймают! Не лыком шит Федор и не так прост. Буду в городе, если узнаю чего - весточку тебе передам обязательно. Ступай, милая. Ступай!
Женщина выскользнула из дома и бросилась по тропинке обратно в деревню. Через час из избы вышел сгорбленный седобородый батюшка, одетый в добротную рясу, в котором трудно было узнать того лесного жителя, что беседовал с Устиньей. Направившись через чащу, он шел по еле видной тропинке прямо к проселочной дороге. Внезапно прямо на него выехали два всадника. В дорогой господской одежде практически нельзя было узнать ни Федора, ни Ульяну.
- Куда направляетесь, господа дорогие!
Федор спрыгнул с коня и кинулся обнимать старика:
- Седой! Седой мы к тебе, - схорониться нам надо ненадолго, а потом в Москву или в Новгород, - куда посоветуешь!
- Нельзя сейчас вам в лес. Хозяйка ваша полицию вызвала, мать твоя сказывала, приехать должны вот-вот, будут в лесу искать, и про меня им известно, парнишка проболтался, шельмец!
- Что же делать, дед, Улька совсем без сил, вот-вот с коня свалится!
- Пойдем, время раннее, сейчас карета почтовая будет ехать из Новгорода, аккурат каждое утро её тут вижу. Она меня частенько до города подвозит. В город сейчас надо, в город, там затаимся! Эх ты, Федька! В господское оделся, а в душе так холопом и остался! Чуть что - в лес сразу. Эй, девка! - Он обратился к Ульяне. - Слезай с коня, да соберись, немного осталось. Давайте за мной, да рта не открывайте, молчите оба, я сам.
Спустя время все трое ехали в почтовой карете в Задольск. Федор с Ульяной охнули, когда мимо в сторону Зеленого хутора пронеслись вооруженные полицейские на лошадях.
- Бог отвел! - сказал Седой и перекрестился.
- Куда мы теперь?
- В гостиницы и в трактиры вам лучше не соваться. Выйдем на рыночной площади, пойдете в дальний квартал, где это, ты знаешь, - Седой кивнул Федору и протянул клочок бумаги, - Вот по этому адресу снимешь комнаты у хозяйки. Скажешь от отца Никодима, скажешь - тайком женились, от родителей прячетесь. Заплатишь ей, не торгуясь. Велишь, чтобы содержание со столом было. На улицу и на рынок не суйтесь. В полиции чай не дураки, а вас, холопов ряженых, только рот раскроете - сразу повяжут. И паспорта не помогут, - он подмигнул Ульяне, - Хотя… вот ей то, как раз и помогут. Она то при барышне росла, и молвить умеет, и повадки барские.
Карета остановилась на площади. Седой и Федор с Ульяной направились в разные стороны. Через два часа Седой уже стоял перед маленьким аккуратным домиком на окраине Задольска. На стук вышла кудлатая Дунька:
- Семен Ильич, тут к вам дьяк пожаловали-с.
Седой прошел в гостиную. Семен Ильич сидел с книгой в большом мягком кресле:
- С чем пожаловал, милый друг?
- Заказ принес, соизвольте принять и рассчитаться.
- Изволь, голубчик, изволь! Что ладное ли зелье, забористое? - он ехидно захихикал.
- Капля лошадь за полчаса убьет. Вели заказчику передать, чтобы в питье и еду не мешали, - слишком быстро все произойдет, чтобы на кожу не попадало, сами богу душу отдадут. Каплю в стакане воды разбавить, тряпкой или кистью на чашку намазать или на предмет, к которому потом прикасаться будут. Смерть наступит через два дня. Рассчитайтесь, батенька.
- Знатный яд. Ладно, не первый день работаем, проверять не буду, на слово верю. Следующий заказ через Фрола получишь. Несчастье у нас! Пожар в трактире случился, где обоз ночевал, Фрол чуть богу душу не отдал, девка сгорела, хорошо одна, остальные выскочить успели. Теперь уж когда вернется, - свяжется с тобой, как обычно.
Семен Ильич достал из шкафчика пачку сотенных купюр и обменял их на склянку с ядом. Седой взял деньги и, поклонившись, вышел из домика.
* * *
Подъехавшая к лесу процессия разделилась по ширине пролеска и по двое направилась в глубь леса. Даша с Никитой верхом ехали по тропинке, которая вела в самую чащу. Даша, чтобы скрыть подступающий к горлу комок страха спросила:
- Интересно, эту тропинку зверь проложил или человек?
- Может и то и другое.
- Нам обязательно нужно найти этого Седого. Откуда он матушку мою знает, что у него за причины такие…
Под ногой у коня хрустнула ветка, конь жалобно заржал и стал медленно проваливаться в яму, хорошо прикрытую лапником. Никита ухватил Дашу за руку и успел пересадить её на своё седло.
- Ловушка. Сколько их здесь еще.
- Никита, надо позвать на помощь
- Если поднимем шум - он скроется, это точно.
- Мы же не бросим лошадь здесь! В яме!
- Дашенька, когда вернемся, обязательно что-нибудь придумаем, а сейчас нужно дальше идти, причем пешком, дальше на лошади сквозь чащу не пробраться. Никита спешился и снял с лошади Дашу.
- Ты не устала? Может, отдохнем?
- Нет, пойдем дальше.
Никита привязал лошадь и сделал зарубку на дереве.
- Зачем это?
- Дальше я никогда не заходил! Чтоб не потеряться.
Тропинка закончилась, и начались непролазные заросли кустарника. Вот когда Даша поблагодарила сама себя за то, что надела мужскую одежду. Они шли, казалось, целую вечность, а лес как будто затягивал их и манил к себе. Остановились отдохнуть они, только когда Даша совсем уже падала от усталости.
- Дашенька, давай вернемся, может его уже нашли, а нет, тогда завтра продолжим, полдень уже, к темноте бы выйти надо.
Даша кивнула. Отдохнув и напившись воды из фляги, они направились в обратную дорогу. Казалось, сквозь лес они шли по Никитиным зарубкам, но дорога была неузнаваемой, а кустарник все гуще и чаще, тропинка все не появлялась. Несколько часов поисков правильного пути только ухудшили положение. Даша совсем выбилась из сил.
- Леший водит! - Никита раздосадовано покачал головой. Леший водит! Заблудились, Даша! Все! Заблудились.
- Ну, погоди, погоди, ты же знаешь, что можно по звездам идти, или по мху, даже я это знаю, пойдем на север.
- До утра не выйдем, Дашенька, а ночью по кустам здесь не продраться, и потом, про капканы и ловушки помнишь?
- Что же делать?
- Ждать утра. Давай найдем поляну почище, будем к ночлегу готовиться, костер разожжем. Утром дорогу будем искать.
Они направились через кустарник к далекой прогалине, которую заметил Никита. Лес, словно расступившись, открыл полянку, со стоявшей на ней избой.
- Смотри! Изба, - Даша радостно захлопала в ладоши.
- Тс-с! - Никита пригнулся и прошел вперед, - Это его изба, стой здесь!
Он прокрался к окну, вынув кинжал, и тихо заглянул внутрь, затем подошел к срубу и посмотрел в колодец. Обежав вокруг, Никита слегка толкнул дверь в баньку. Затем приоткрыл дверь избы и проскользнул внутрь. Даша стояла, зажмурившись и прижавшись к дереву.
- Даша! Иди сюда, тут никого нет. - Никита вышел на порог и, взяв её за руку, завел внутрь.
Изба, снаружи такая неказистая, изнутри была чистой и даже уютной. Простая обстановка, деревянная кровать, стол, скамья, печь, все это никак не вязалось с огромным количеством книг на полках. Шекспир и Мольер соседствовали с трудами по алхимии, книгами о ядах, учебниками по естествознанию и астрономии. Напротив окна стоял широкий стол, на котором были пучки трав, сушеные грибы, различные колбы и коробочки. Все было в идеальной чистоте и порядке. Никита покачал головой:
- Недаром его люди боятся. Все считают его колдуном. Ты посмотри, сколько тут всего, и какая чистота вокруг.
- Это говорит о том, что он человек тщательный и педантичный. И уж если чего-то задумал - не откажется ни за что. Поздравляю, Никита, мы имеем дело с опасным типом. Может быть даже действительно сумасшедшим!
- Думаю, сделаем засаду. Подождем его здесь, рано или поздно он вернется, да и полиция найдет это место. Мы его обязательно поймаем. - Никита посмотрел на Дашу, в лице которой читалось уже меньше решительности, - Или дождемся утра и пойдем домой? Как скажешь?
- Нет, остаёмся, я не собираюсь всю оставшуюся жизнь в страхе ожидать, что мне капканом оторвет ногу или меня отравят, Посмотри, - она подошла к полке и протянула Никите книгу, - из академии отчислили студента, у которого нашли такую. Это о приготовлении ядов, это запрещено, конечно, может только в Европе.
- Надеюсь, он скоро появится. Провизии у нас маловато, хватит только на сутки. Но ты не бойся, - он подмигнул Даше, - со мной не пропадешь!
Смеркалось, Даша свернулась клубочком на кровати, а Никита присел на скамье за дверью. Ночная тишина накрыла лес. Даша уснула под пение сверчка. Никита как мог долго смотрел в темноту, ожидая малейшего шороха за стеной, но вскоре сон сморил и его.