- Ой! Плохо мне, барышня, - простонала Уля, слегка приподняв голову над подушкой, и опять погрузилась в хмельной сон.
- Не трогайте её, барышня, голубушка, видите - пьяная совсем. - Марфа выглянула из кухни. - Идите ко мне, ужинать будем. Никитка то где?
- Давай его дождемся, он мужиков отправил за коляской, у нас в дороге колесо отвалилось, чуть головы не потеряли в овраге. Хорошо, как на удачу, ехал Петруша, довез нас, а то куковали бы сейчас в поле.
- Мать честная, да что ж за напасть, как же это! С утра волк, вечером коляска, не к добру это всё. Чует мое сердце - не к добру!
В комнату вошел Никита. Кивнул на Ульяну
- А что это с ней, барышня, пьяная что-ли?
- да я сама ничего не понимаю, Никита, я тебе должна рассказать кое-что, только давай поедим сначала, а то я умираю от голода. Марфа, а Ли ужинал? Ты его кормить не забываешь? - Даша устало улыбнулась, - Ты его балуй, он и тебе процедуру иголками сделает.
- Ну Вас, барышня, в краску вогнали меня старую совсем. Ужинал, почитай часа два назад. Велите позвать?
- Не беспокой его.
В кухню вошел Порфирий.
- Дарья Дмитриевна. Мужики с коляской через час будут.
- Спасибо, садись с нами, дождемся, пока её привезут. Завтра с утра Федору скажи, чтоб починили. К вечеру у Федяевых нужно быть.
Марфа расставила тарелки и подала на стол чугунок с густой домашней лапшой и большую тарелку с нарезанным тонкими ломтями, ароматным ржаным хлебом. Никита вспомнил, что целый день во рту не было и крошки хлеба.
- Вот, Дарья Дмитриевна, ночь, не ночь, а горяченького поешьте. Весь день на ногах, а во рту ни маковой росины. Вы и Никитку так голодом заморите!
- Нет, Марфа, больше никаких срочностей, она отломила кусок черного душистого хлеба и с аппетитом впилась в него зубами. - Марфа, прямо как в детстве, помнишь как ты нас маленьких с Никитой здесь пирогами кормила. А какое было молоко!
- Как не помнить, как будто вчера было. А молочка нашего к завтраку обещаю, подам. - Ей приятно было смотреть на этих родных выросших детей. - Так что там с вашей тетушкой Августой, батюшка ваш писал, что она будет с вами, мы и комнату ей приготовили…
- Тетушка Августа заболела по дороге, - Даша, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться деланно состроила огорченную мину, - Петруша велел отправить её назад в Любляну прямо на пограничном посту, - она была без чувств, так что её и её прислугу отправили домой на папенькиной карете, иначе было нельзя - она бы не перенесла путешествия по русским ухабам. Мы могли её потерять.
- Как нехорошо, молодая девушка, княжна, одна, без сопровождения, что ваш батюшка-то скажет…
- Марфа, уймись! - Даша начинала злиться, - во первых, я - вдова, а не девица, и мне можно появляться в городе одной, во-вторых со мной ехал Ли, а он, как ты знаешь, друг, врач и доверенное лицо отца, в третьих со мной были Петр и Уля, ну и в самом деле - не могли же мы тащить с собой умирающую старушку через всю Россию. Ну где это видано.
- Вдова! - Марфа ворчала, искоса поглядывая на мужа, - вы княжна прежде всего. Вам по статусу не положено…
- В городе меня никто не знает, бояться мне нечего, это тебе не приемы в высшем свете. На ярмарку я и в крестьянском платье могу заявиться, - Даша опять веселилась, как дитя.
Трапеза уже подходила к концу, когда взъерошенный Федор влетел в кухню.
- Порфирий! Простите …барышня… Там коляску привезли! Это…. Ось то подпилена, барышня…Кабы вы не с горки, а в горку сломались - верная смерть.
Даша побледнела как мел и кинулась во двор к коляске. Все кинулись за ней. Мужики, взмокшие от пота, освещали фонарями привезенную коляску и обсуждали, как ось менять, да кто перепилил.
- Посмотрите, барышня, пропилено тут - вот, видите, здесь слом, а здесь ровно идет!
- Когда ж успели! - Федор наклонился к поломке, - я ж перед поездкой проверял, все цело было! И кто?! Если б не с горки, а в горку - верная смерть!
- До завтра почините? - к Даше снова возвращался румянец, - завтра к обеду должна быть готова!
- Управимся, барышня, вы не сомневайтесь! - мужики потянули коляску к конюшням, а Даша с Никитой повернули к дому.
- Мы к себе, барышня, утро вечера мудренее! - Марфа обняла Дашу и погладила по голове как маленькую. - Ох, горемычная вы моя, ну, всё. Все, спать идите, проводи, Никита.
Даша с Никитой вошли в её комнату. Даша зажгла лампу.
- Да! Столько всего сегодня случилось! А тут еще и Федор с Ульяной!
- А что случилось то?..
Не дав ему закончить, резкий звук разбивающегося стекла, словно гром, разорвал ночную тишину. Что-то большое и белое пронеслось в миллиметре от Дашиной головы и, ударившись о стену, упало на пол. Даша закричала, Никита резко дернул её к себе и обнял, прижав её голову к своей груди. Затем, отпустив, кинулся к окну. Во дворе никого не было. Даша оторопело смотрела на предмет. Никита поднял его с пола. Это был булыжник, завернутый во что-то белое. Развернутая ткань оказалась белым свадебным рушником, на котором чем-то бурым, словно кровью было написано: "Убирайся!"
На крик и шум уже бежали Марфа и Порфирий, во двор сбегалась обслуга.
- Что случилось? Седые волосы Порфирия топорщились в разные стороны! Что это?!
Даша протянула ему рушник с надписью.
- Вот, камень обернули, окно все разворочено!
Марфа схватилась за сердце:
- Ну, вот что, милая моя, давайте-ка к нам спать, Улька пьяная, не добудишься, вы тут одна будете - не годится это, а завтра что-нибудь придумаем. Полицию надо бы!
- Нет! Даша разрыдалась, - убери стекла! Я буду здесь спать! Это мой дом, и моя комната! Не надо никакой полиции! Никто меня отсюда не выживет! Сама разберусь!
- Погоди, Марфа! - Порфирий почесал в затылке. - Что-то здесь не то, сама посуди- с утра волк, потом коляска. Теперь вот это! Кажется мне, что кто-то, толи напугать, толи навредить хочет Дарье Дмитриевне, ведь до этого всё спокойно было, детишки малые по малину в лес бегали почитай каждый день. Коляска, вон, новая совсем! Неспроста это! Нельзя её без присмотра оставлять.
- Барышня, если позволите, я в соседней комнате, за стеной на диване лягу. - Никита подошел к Даше и, налив из графина воды в хрустальный стакан, подал ей. - Сплю я чутко, ежели что - зовите. Ложитесь спать, и ничего не бойтесь. С сегодняшнего дня я при вас неотлучно буду, если конечно доверяете.
- Кому же доверять, если не тебе. Постели ему, Марфа, на диване, в каминной. Порфирий, ты не расстроишься, что помощника у тебя отнимаю? Только, похоже, охрана мне и впрямь сейчас не помешает. Пусть Никита и вправду со мной пока побудет, разберемся, что за чудеса на нашу голову обрушились.
- Только где ж это, барышня, видано, чтоб мужик крепостной в барских покоях прохлаждался, - Марфа озабоченно покачала головой. - Что люди то скажут! Нельзя так! Батюшка Ваш что скажет! - Даша слабо отмахнулась от её доводов по поводу девичьей чести.-
- А может тогда ты, вместо Никиты, будешь меня охранять? А людей мне стыдиться нечего, чай не в спальне у меня будет, а в соседней комнате. батюшка не скоро еще будет, так что разберемся пока. А к его приезду, глядишь - сторож и не понадобится. Марфа! Сделай, как я прошу! Да завтра с утра дворню собери! Раньше ты сама со всем в доме управлялась, а теперь тебе подмога будет нужна и по дому и на кухне. Гости у нас будут не сегодня - завтра, а через месяц и именины, батюшка приедет, а ты знаешь, как он любит, чтобы всё было по высшему классу.
* * *
Даша проснулась около полудня, после тяжелого, беспокойного сна, от скрипа оконных петель. Никита, весело подмигнув ей, снимал со стороны двора рамы на окошке, чтобы заменить в них стекла.
- Доброе утро, Дарья Дмитриевна!
- Доброе утро. - Даша спросонья протерла глаза и, натянув простынь под самый подбородок, села на кровати, на подоконнике лежал букет полевых цветов. Настроение сразу стало хорошим, и в душе словно запели птицы. Он снова принес ей букет. И теперь он всегда будет рядом. Она вспомнила вчерашний поцелуй и сладко потянулась. На кушетке, виновато горбясь, сидела Ульяна. Глаза у нее были заплаканными, выглядела она жалко. Даша решила поддразнить её. С притворной строгостью спросила:
- Ну, рассказывай, голубушка, что ты вчера натворила!
- Это Федька все! Пригласил погулять, уговорил вина попробовать, а я в первый раз, стаканчик только и выпила, сладкое как компот, а потом уж и не помню, что было то! Простите, барышня, уж я впредь больше и не попробую!
- Так что прикажешь? Федьку то выпороть, за то, что тебя споил?
Никита с интересом прислушивался к разговору между Улькой и её хозяйкой. Старался потише стучать и не пропустить что-нибудь интересное. Девушки казалось, забыли о его присутствии
- Не надо, барышня! - Ульяна кинулась ей в ноги, - не надо, он ведь не со зла…
- Да ты влюбилась! - Даша захохотала от души, - ты влюбилась, Улька! Ладно, не плачь, не трону я твоего Федора, только скажи, что он там просил мне передать?
- Не помню, барышня, Христом богом клянусь, не помню! Голова гудит, все тело болит, простите меня, барышня! - Ульяна снова разрыдалась. Даша поняла, что так недолго и перегнуть палку в воспитании Ульяны.
- Полно тебе! Будет тебе урок! Одеваться давай, вон - людей полон двор, надо с прислугой разобраться.
Спустя час, позавтракав наскоро с Никитой и Ульяной на кухне, одетая в легкое розовое платье, подхваченное по таллии розовым прозрачным поясом, с волосами, зачесанными наверх, откуда они спадали вьющимся черным водопадом, Дарья стояла на ступеньках своего особняка. Никита был чуть позади, опершись на стену, с интересом наблюдая за развернувшейся картиной. Во дворе особняка, обычно немноголюдном, выложенном желтым кирпичом и украшенном по кругу зелеными клумбами, с кустами в виде различных фигур по европейской моде, толпились девки и бабы, даже несколько мужиков, которые не прочь были бы сменить тяжелый труд в поле на работу в барском доме. Марфа стояла подбоченившись, разговаривая с каждым, распределяя их налево направо. Даша спустилась вниз, подойдя к Марфе, она напомнила, что помощники нужны и в прачке, и белье гладить, и в кухне и на уборке дома. Мужиков потолковее можно взять на кухню и в помощь садовнику. Таким образом, уже к полудню в доме было почитай человек тридцать дворни, и Марфа сбилась с ног, обмеряя всех и каждого, для того чтобы отдать заказы портному на пошив формы. Снимая мерки с Никиты, Марфа не представляла, как ему-то сшить что-либо приличное. Ни у кого из дворни не было такого мощного разворота плеч. Да и понадобится ли ему эта форма? Судя по тому, что барышня не отпускала Никиту от себя ни на минуту, выводы напрашивались сами собой. Спустя еще час, согласовав с Дашей все мелочи по цвету и внешнему виду формы прислуги, заказ отдали Порфирию, и тот, заодно решив прикупить в городе другой необходимой мелочи, отправился к портному в Задольск.
Марфа взяла Дашу и Никиту под руки и потащила в кухню, где на столе уже стояли глубокие тарелки с окрошкой, приправленной зеленью, сметаной и холодным квасом.
- Марфа! Не буду я есть, мне через два часа на обед к Федяевым ехать! Если я буду так есть, я растолстею!
- А если вы не будете есть - вы умрете! - Марфа усадила обоих за стол. Тут же подошла и села рядом Ульяна, - садитесь, говорю, сейчас карлу Вашего позову.
- Изволите отобедать! - Марфа, наперед заглянув в замочную скважину, постучалась в комнату Ли.
Как всегда немногословный, маленький узкоглазый человечек с большими несуразными и казалось неловкими руками, словно выкатился из двери и забрался на стул, на котором для высоты лежала красная бархатная подушечка. Кивнув всем и улыбнувшись Даше, он взялся за ложку и с аппетитом стал поглощать ароматную окрошку. Сравниться с ним в аппетите мог только Никита, с детства очень уважавший хорошую кухню.
- Вот за что его люблю, - Марфа с нежностью поглядела на Ли, - что хоть человек заморский, а стряпню мою шибко уважает!
- Ли и в Любляне на аппетит не жаловался
- Я вообще ни на что не жалуюсь, - с легким акцентом, тонким скрипучим голосом, улыбнувшись сказал Ли, - только ваша, мадам Марфа, кухня выше всяческих похвал! - и снова уткнулся в тарелку. Никита в знак согласия с ним закивал головой, - Ммм! - Так как не мог ничего добавить с набитым ртом.
Марфа зарделась, словно роза, подарив Ли нежную, словно материнскую улыбку - жаль Порфирий этой картины не видел. Ульяна фыркнула. Даша веселилась, глядя на "галантных" кавалеров и их немолодую пассию. Да, - подумала она, - еда с мужчинами творит чудеса!
Около пяти часов вечера, осмотрев коляску, Никита усадил Дашу и сам, усевшись рядом, направил лошадей в сторону поместья Федяевых.
Усадьба помещиков Федяевых, не отличавшихся особой знатностью, но довольно богатых и давно друживших с Домбровскими напоминала викторианский замок. Николай Григорьевич - отец семейства любил все английское. Счастливо женившись на дочери графа Стоцкого, кичившегося своей родословной, но промотавшего основное состояние в игре, поэтому вынужденного отдать дочь за помещика, выкупившего все его векселя, вступил во владение отцовским поместьем и перестроил его на свой лад. Выстроив свой "замок" и тесно сдружившись с Домбровским, который в то время тоже женился на Марье Сергеевне Оболенской, русской только по отцу, а по матери происходящей из словенского рода Прибины, и имевшей много родни в стране, где "Альпы встречаются с морем", Николай Григорьевич поддался страсти Дмитрия Алексеевича и стал все усовершенствовать. Сына Петрушу отправил учиться в Словению тоже, по научению Дмитрия Алексеевича, и не пожалел о том ни разу. Медицину там преподавали не хуже чем в Лондоне, зато средств затрачено было гораздо меньше, да и проживал молодой Петр Николаевич у Домбровских, в их доме, в самом центре Любляны, был присмотрен, накормлен и одет по-отечески. Заручившись помощью и поддержкой Домбровского, Федяев реконструировал свой особняк так, что к настоящему моменту он только с виду напоминал старинный замок, густо увитый плющом. Изнутри же он представлял собой целую систему сложных конструкции, включая водопровод, слив и даже ручной лифт, поднимавший с помощью живой силы крепостных и хозяев и гостей на смотровую площадку крыши особняка, на которой была устроена большая крытая беседка.
Никита подвез Дашу к самому входу. По дороге он тайком любовался ею. До чего она была хороша. Бирюзовое платье, сшитое из какой-то невероятно тонкой и блестящей ткани, по последней европейской моде оттеняло бледность её кожи, нежный румянец щек. Черные волосы были уложены Ульяной в замысловатую прическу, с выбивающимися локонами и украшены жемчугом. Несколько раз он порывался остановить коляску, обнять Дашу, поцеловать, но то не решался, а когда, было, решался, навстречу обязательно кто-нибудь попадался.
- Будьте осторожны, Дарья Дмитриевна. Я здесь рядом, зовите если что.
- Не беспокойся, Никитушка, не думаю, что у Федяевых что-то случится. Это скорей произойдет в нашем поместье.
- Я вас жду здесь, - Никита улыбнулся, - и "Петруше" привет передавайте.
- Передам, Никита, передам. - Даша поднялась по высокой мраморной лестнице и вошла в дверь, которую предусмотрительно распахнули перед ней лакеи в нарядных ливреях. Петр встречал её прямо у входа в зал.
- Ты прямо без опозданий! Маман будет в восторге!
Немолодая, но красивая и с точеной фигурой дама в шелках кофейного цвета кинулась к ней.
- Дашенька, голубушка, да какая ты стала красавица! Ты прямо вылитая мать, смотрю и оторопь берет! Ну вылитая Маша! Николя! Подойди, посмотри! Она вылитая Маша!
Круглый невысокий человечек подбежал вслед за дамой.
- Ирина, голубушка моя, ты переполошила весь дом! Ба! Дарья Дмитриевна! Позвольте засвидетельствовать Вам мое почтение! Красавица! - и тут же подмигнув Даше, зашептал ей на ухо, - Ирэн мечтает вас с Петрушей поженить, теперь уж и я к тому склоняюсь! Такую красоту упускать нельзя. Когда бишь папенька приезжает? Обговорим, обговорим с ним обязательно, конечно если ты согласна.
- Ой, Николай Григорьевич, голубчик, а как же Петино мнение, может он себе невесту уже выбрал. - Даша старалась перевести все в шутку.
- Моя невеста - медицина! Петр поправил пенсне и поцеловал руки Даше и маменьке, - Дарья Дмитриевна мой друг, а на друзьях не женятся, он подмигнул Даше.
- Да кто… Да кто тебя спрашивать будет! - вспылила Ирина Львовна.
- Придется, маман! Девятнадцатый век! Современная молодежь! - он подхватил Дашу под руку и повел в центр зала. Тем временем прибыли Андреевы и Смоляковские, помещики невысокого ранга, однако, в долгое отсутствие Домбровского Федяевы с ними сдружились и развлекали друг друга как могли. По очереди, выезжая то в Москву, то в Петербург привозили друг другу столичные новости, модные журналы и подарки. Оба помещика имели дочерей на выданье и мечтали породниться с Федяевыми. Дамы были представлены друг другу и вскоре окружили Дарью и защебетали на все лады, обсуждая модные фасоны и европейские туалеты. Лакеи, набранные видно из крепостных, но вышколенные Ириной Львовной по столичному манеру, разносили, в качестве аперитива, вермуты и мадеру, которую Петруша привез с собой из Любляны в большом количестве.