* * *
Коляска, в которой сидели Даша с Никитой и Порфирием, проехала мимо указателя Верхняя Аникеевка и остановилась неподалеку от маленького беленого особняка, увитого диким виноградом. Пройдя через ворота Даша увидела пятерых сорванцов - явно барчат- погодков веселящихся на площадке перед домом. Дама в чепце с вязаньем сидела в плетеном кресле-качалке с вышивкой и изредка покрикивала то на одного, то на другого. Даша подошла к ней:
- Простите, это у вас продаются люди?
- Это к сыну, проходите в дом. Ванька!
Из дома выскочил молодой толстощекий парень в красной холщовой рубахе, с прилизанными на пробор посередине волосами.
- Проводи к барину господ!
В гостиной на первом этаже, довольно уютно обставленной, однако далеко не по последней моде, сидел моложавый господин в домашнем халате и туфлях, и, держа за руки свою, явно беременную очередным ребенком супругу, ворковал ей что-то на ушко. Увидев гостей, он подскочил и направился к ним:
- Присаживайтесь, мадмуазель, присаживайтесь, - он подвинул Даше стул, - Чем обязан?
- Позвольте представиться, Дарья Дмитриевна Домбровская из Зеленого Хутора. Мы по поводу душ, вы продаете?
- Ах, голубушка, да вы верно родственница Дмитрия Алексеевича! Дочь, если не ошибаюсь, больно уж вы на маменьку вашу похожи. Мы имели честь быть представленными в Петербурге…А как батюшка, матушка как?
- Матушка умерла, батюшка в отъезде, - Даша вздохнула, увидев его неподдельно расстроенный взгляд. - Так что господин…
- Теребятьев! Дарья Дмитриевна, простите, забыл представиться Семен Семенович Теребятьев!
- Семен Семенович! Так что с вашими душами?
- Демографический взрыв, матушка! Демографический взрыв! Каждая баба в моих деревнях чуть не каждый год родит, да по двойне бывает!
Его беременная жена хихикнула
- Народу столько, что не прокормить! Да и по закладным пора платить.
- Мы, матушка, - Семен Семенович чесночным духом зашептал ей на ухо, - Знатно вложились в наши свинарни, теперь от них основного доходу ждем, у них там тоже демографический взрыв, - он зашептал еще тише, - Да вот еще теща завещание оставила, уж второй месяц при смерти, ждем-с! Пришлось даже поместье заложить, а пока вот, спасаемся от перенаселения, - и он захихикал
- Мне нужен знающий конюх и горничная.
- Только двоих? - Семен Семенович недовольно скривился, - А для полевых работ душ двадцать? У вас, я слышал, знатная пшеница родится!
- Можно и для полевых работ, только конюх и горничная в первую очередь.
- Ванька! - Семен Семенович крикнул зычным голосом. Приведи Наталью, рябую, да арапа нашего позови, да с десятка два молодежи, что мы с матушкой давеча отбирали.
Через десять минут во дворе усадьбы собралось два десятка парней, лет пятнадцати-семнадцати, а в гостиную ввели рыжую веснушчатую девушку. Та стояла понурая и чуть не плакала. Порфирий подошел к ней:
- Ты барышню причесать, одеться помочь, ну там мелочи всякие женские сможешь?
Наталья подняла глаза и кивнула.
- Ванька, куклу поди принеси что Наташка заплела! - подала голос жена Семена Семеновича.
Ванька принес барскую куклу. На голове у той высилась замысловатая прическа из локонов и кос.
- Ну что же, работу твою я вижу, чего не знаешь - объясню, - Даша подошла к ней и погладила её по руке, - Не бойся, я тебя не обижу. Никита, Порфирий. Поглядите, что там с остальными.
Никита с Порфирием вышли во двор. Осмотрев молодежь, Порфирий кивнул Дарье - дескать, можно брать. Во двор особняка вошел смуглый черноволосый парень в белой рубашке. За ним прихрамывая, бежал Ванька.
- Черт нерусский! Говорю тебе, продадут тебя сейчас.
Даша с Натальей как раз спустились со ступенек. Семен Семенович подвел смуглого парня к Даше.
- Этот у нас в лошадях разбирается, да только мы не держим много - только для поездок. Мне его сам господин губернатор, вместе с тройкой гнедых подарил к именинам о прошлом году. Лошади великолепные, а вот …
- Тебя как зовут? - Даша подошла и посмотрела парню прямо в глаза.
- Адиль, барышня. - У него был хрипловатый голос и говорил он с акцентом.
- Откуда ты, Адиль?
- С Кавказа, барышня, я не раб, я сын устаза, наш тейп насчитывает двести семей. Меня взяли в плен еще прошлой весной, обещали выменять на русского генерала, а когда тот умер, меня привезли вот сюда.
Семен Семенович побагровел:
- Это ты в своем Кавказе был сын устаза, а здесь ты холоп! Молчи, коли жить не надоело!
- Возможно, не стоит так строго. Даша взяла Адиля за руку и отвела в сторону.
- Ты сможешь работать в конюшне?
- Я, барышня, с детства с лошадьми. Лучше меня коня не знает никто.
- У меня очень большие конюшни. Мне нужен старший конюх, и не обязательно крепостной. Я тебя выкуплю, а ты поможешь мне. Если я дам тебе вольную - не сбежишь?
- Вольную? - глаза Адиля загорелись огнем, - не обманете?
- Тише говори, я правда тебя выкуплю, и правда дам тебе свободу, но взамен попрошу тебя выбрать троих-четверых способных людей из моих крестьян, и обучить их всему что ты знаешь, поработаешь у меня год, жалованье положу тебе хорошее, обучишь людей и поедешь к себе на родину, согласен?
- Барышня, я буду вам вечно благодарен.
- Не обманешь? Даешь слово?
- Слово горца - крепче камня, слово чести.
- Я верю тебе! - Даша обернулась к хозяину поместья - Я их покупаю. Ваша цена!
После расчетов с хозяином Никита подошел к Даше и помог ей сесть в коляску. Людей усадили в телегу, и процессия тронулась обратно в Зеленый хутор. Никита тайком взял Дашу за руку. Маленькая теплая ручка сжала его пальцы в ответ. Она смотрела на Никиту с любовью и сожалением:
- Какая дикость все-таки процветает в России. Рабство только у нас в России. Вся цивилизованная Европа давно уже свободна! Я пообещала Адилю свободу. Ему я её могу дать, ведь его купила я, а тебе не могу, потому что ты приписан к Зеленому хутору, ты часть имения. А я бы предпочла, чтобы ты был частью меня.
- Даже когда я буду свободным, я все равно буду в вечном рабстве, - Никита улыбнулся, чертики заплясали в его серых глазах, - я ведь тебя люблю, а значит, никогда не буду свободен.
- Ах так! Даша делано надулась, - Значит, любовь для тебя рабство!
- Твоим рабом я готов быть вечно!
* * *
Уже затемно коляска Домбровских подъехала к поместью. Марфа выбежала их встречать.
- Беда у нас, барышня!
- Что случилось?
- Калиниха, повитуха наша, ну что травами лечит, за медуницей на поляну ходила, аккурат по той тропинке, где вы всегда гуляете, кто- то капкан там поставил, присыпал листьями, да такой, что она ногу в лохмотья повредила, криком кричит, помирает! Вон уж полдеревни около её избы собралось! Что делать, барышня!
- За Федяевым послали?
- Да бог с вами, барышня! Нечто бар беспокоить будем. Думали, - сами справимся, а она вон - богу душу отдает!
Даша спрыгнула с коляски, обернувшись, приказала:
- Порфирий, прости друг, но придется тебе за Петром Николаевичем поехать, а мы с Никитой пойдем, посмотрим, что там за капкан. Марфа, людей размести. Это - Адиль, наш новый конюх, покажи ему его хозяйство. А это - она указала на Наталью, - Вместо Ульки.
Они с Никитой кинулись по проулку к крайней избе, вокруг которой толпились люди. Народ, увидев подбежавшую хозяйку и Никиту, расступился, дав им пройти к двери. Низенькая изба Калинихи была вся напрочь завешана связками пахучих трав, всевозможные мешочки, коробочки и глиняные горшочки со снадобьями заполняли длинные деревянные полки, тянувшиеся по стенам избы. В красном углу был целый иконостас, около восьми десятков икон разного размера, Христа, Троицы, Святых угодников и более всего изображений Богородицы с младенцем Христом. Запах ладана, и пряных трав кружил голову. Калиниха лежала на лавке и кричала от боли. Подле неё толкались бабы и советовали всякую ерунду наперебой.
- Пропустите! - Никита подошел к Калинихе, и присев взял её за руку. - Как же ты, милая. Как это случилось!
Калиниха охнула и проскрипела!
- Ой, худо мне, Никитушка! Худо голубчик, вон какой капкан, ох, как ноги лишилась наверняка! - она продолжала стонать.
- Потерпите, бабушка, сейчас доктор приедет, а пока дайте, я посмотрю! - Даша осмотрела Калинихину ногу и содрогнулась от зрелища. Кость была явно раздроблена, раны, из которых сочилась кровь, были глубиной не меньше двух сантиметров.
- Воды вскипятите, принесите водки и чистого полотна! Быстрее!
Бабы кинулись выполнять указания, Даша взяла Калиниху за руку.
- Не бойтесь, мы с Петром Николаевичем в одной академии учились, я медицину тоже изучала. Сейчас постараемся остановить кровь, а Петр Николаевич вправит кость. Потерпите!
Даша промыла принесенной водой ногу, смыв кровь с ран, и обработала водкой их края, Калиниха стонала как на смертном одре. Обмотав чистым полотном ногу, Даша подставила скамью, и, подложив подушку, уложила на неё ногу Калинихи. Никита отозвал её:
- Смотри! - он показал на металлическое чудовище, лежащее на полу, - это медвежий капкан, его поставили в том самом месте, где ты любишь прогуляться по утрам. Страшно подумать, что было бы, если бы в нем оказалась твоя нога.
- Федька в погребе! Значит, есть еще кто-то!
- Я с самого начала подозревал, что есть кто-то еще. Завтра Федора в участок надо отвезти. Там у него язык развяжется. Не знаешь, что и ждать от следующего дня.
Никита обнял Дашу за плечи.
- Этот капкан большой умелец сделал, и ставил с умом. У нас в деревне таких охотников нет. Мужики больше по зайцу, да рыбу ловить ходят…
Разговор прервал стук открывшейся двери. В избе показалась сутуловатая фигура Федяева.
- Петруша! Спасай бабушку, Петруша!
- Что тут у нас? Сейчас, Дашенька, разберемся! Да ты тут уже полдела сделала! Не зря лекции слушала, не зря, все правильно! Эге! - развернув полотно, он увидел масштаб происходящего, - Почему сразу за мной не послали! Теперь, возможно, придется ногу отнять!
Калиниха завыла. Даша подошла к Петру:
- Погоди, Петруша, может еще можно что-нибудь сделать?
- кость раздроблена, срастаться будет медленно, возможно в рану попала инфекция.
- Давай попробуем спасти ногу. Я рану водкой обработала. Кровотечение остановилось, вены целые. Может повезет!
- Ну, хорошо. Мне нужен кипяток и мои инструменты. И свет! Много света.
Через час уставшие, но довольные они вышли из избушки Калинихи.
- Ну, Дашенька, теперь дело за уходом, я дал ей опий, она поспит, а через день приеду, посмотрю как дела. Если жар не поднимется, - значит, инфекции нет, значит, ногу можно будет спасти.
- За ней будут присматривать, я распоряжусь.
- Пусть следят круглосуточно. Если жар поднимется - сразу за мной посылайте, не медлите, сама знаешь, если будет угроза заражения крови - ногу придется отнять.
- Бог даст все будет хорошо!
Они проводили Петра до коляски, и пошли в дом. Наталья ждала у входа:
- Какие будут распоряжения?
- Нагрей воды, приготовь кровать и приходи на кухню, будем ужинать.
Наталья опрометью кинулась в Дашину спальню. Никита взял Дашу за руки и заглянул ей в глаза, в них читалась усталость и страх.
- Никита! Что же это творится!
- Разберемся, Дашенька, разберемся во всем, хорошая моя, не сомневайся! Я буду рядом!
Через час вся компания, включая Адиля, сидела на уютной кухне и с аппетитом поглощала холодную телятину с ароматным хлебом, зеленью и овощами. Марфа суетилась вокруг стола, стараясь подложить то Даше, то Никите кусочек-другой. Порфирий усадил Марфу рядом с собой.
- Сядь, мать, не суетись. Завтра что думаете, барышня?
- С утра в город, Федора в участок повезем и к нотариусу - за документами для Адиля. К портному надо заехать. Вернемся - дай Адилю четырех человек в помощь, он будет их обучать всему, что знает, Федька то свои секреты помощникам не выдавал.
- За то и жалованье получал, ценил его Дмитрий Алексеевич, почитай сызмальства на конюшне был, шельмец. Это ж надо! На такое пойти!
- Ну, полно, Порфирий, завтра вставать рано, я к себе, Наталья, помоги мне.
Даша выразительно посмотрела на Никиту, тот улыбнулся и подмигнул ей в ответ.
Наталья расстелила постель Даше. Её глаза стали круглыми от удивления, когда она получила приказ приготовить постель Никите в каминной, но она промолчала, сделав как ей велели. Даша подозвала её и, закрыв дверь, сказала:
- Ты ничему не удивляйся, и ничего не пугайся, Никита меня охраняет, у нас тут неладные дела творятся, не болтай ничего никому, просто делай то, о чем я тебя попрошу. Завтра я за тобой пришлю, пока иди в девичью.
Мягкий плен простыней обволок прохладой разгоряченное тело, Даша легла на живот и, закрыв глаза начала проваливаться в сон. Скрипнула дверь, и она почувствовала легкий поцелуй на плече, потом еще и еще. Яркая луна освещала её спальню. Перевернувшись, она обняла за шею своего ночного гостя. Сильные руки Никиты обвили её в ответ.
- Никитушка! Мой Никитушка! - она тонула в его нежности, таяла от его поцелуев, голова кружилась от горячих слов, которые он шептал ей на ухо. Явь перемешивалась со сном, который она встретила, свернувшись клубочком, в его объятиях.
* * *
Туманное сизое утро встречало телегу, которую сопровождали трое всадников. На телеге со связанными руками сидел Федор. Глаз его заплыл, кудри спутались и нависали на лоб клоками. Порфирий управлял телегой, Даша в синей амазонке, Никита и Адиль ехали рядом верхом.
- Повинись перед барышней, захристаради! - Порфирий пытался образумить Федора. - Ведь добрейшей души человек! Почто ты лекаря её угробил! Аспид!
Федор понуро молчал, и казалось, дремал, опустив голову. Руки его были стянуты веревками. Даша и Никита ехали впереди, Адиль сзади телеги. На горизонте показался пролесок, телега приближалась к нему, поскрипывая. Внезапно со стороны пролеска раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с головой Никиты. За ним раздался еще выстрел, за тем еще. Даша и Никита остановили лошадей, Никита резко повернул своего коня, заслонив Дарью от следующего выстрела. Почувствовал сильный толчок. Плечо окрасилось кровью. Он соскочил с коня, снял Дашу и усадил на телегу рядом с Порфирием. Тот закрыл её собой. Выстрелы следовали один за другим. Не замечая раны, Никита вскочил на коня и поскакал в сторону пролеска. Адиль кинулся вслед за ним. Порфирий, закрыв руками голову, прикрывал Дашу своим телом. Выстрелы прекратились. Никита и Адиль были уже прямо у пролеска, когда Порфирий, обернувшись, увидел, что Федор исчез.
- Вот шельмец! - Закричал Порфирий. - Ушел, барышня, это, небось, дружки его подстроили!
- Никита, кажется ранен! - Вырывалась Даша - Кто стрелял?! Да пусти ты меня наконец!
- Погодите, барышня, вот, кажись, скачут назад.
Никита, в рубашке залитой кровью, зажав рану рукой, подъезжал первым, за ним Адиль, через седло он перекинул паренька, лет пятнадцати, словно барана. Тот был без сознания.
- А вот, барышня и стрелок ваш, и оружие его! - на пальце он держал пистолет. Тяжелая рука у вашего Никиты! Куда теперь?
- Порфирий, помоги усадить Никиту на телегу!
Даша кинулась осматривать его рану.
- Слава богу, только зацепил, навылет, но шить все равно придется! Сам, Порфирий, давай в город за полицией, да пригласи к нам нотариуса, документы на Адиля в поместье оформим, да у портного заказ мой забери. Мы, тем временем, субчика этого в погреб определим, пока полиция за ним приедет.
Телега повернула обратно в Зеленый хутор, а Порфирий верхом поскакал в Задольск. Определив парня в погреб, и заперев там, Адиль встал, словно страж, с кинжалом наперевес, у дверей в маленькую каминную. Никита сидел на диванчике. Даша дрожащими руками втягивала нитку в иглу.
- Потерпи, Никитушка, надо зашить.
- Даш, давай я сам, у тебя вон руки трясутся. Дай коньяку стакан.
Даша налила в стакан коньяк из графина. Поднесла Никите. Тот окунул в него иглу с ниткой, потом половину плеснул себе на руки, а половину залпом выпил.
- Кажется, так надо избегать инфекции, - он подмигнул Даше, - Отвернись!
Сжав зубы, он стал стягивать разорванную кожу стежками.
- Нет, ты шов не так кладешь, большой шрам будет! Дай я сама! Я умею!
Даша налила коньяку себе на руки и глотнула прямо из бутылки. Охнула, тряхнула головой и, взяв у Никиты иглу, стала сама накладывать шов. Когда работа была готова, она плеснула коньяк на шов из бутылки. Никита, не сдержавшись, застонал. Качнулся к стене. Даша обняла его за голову и поцеловала прямо в губы.
- Потерпи мой любимый, потерпи, так надо, сам знаешь.
Она подошла к Адилю.
- Когда приедут из города, позови меня, пожалуйста, а пока мне Марфа нужна. Адиль направился к кухне. Через минуту Марфа уже спешила в каминную.
- Барышня, голубушка, звали? Господи, что ж это делается! Слава богу, полицию вызвали, сколько это терпеть можно!
- Как там Калиниха?
- А хорошо, Калиниха, я час назад у неё была, все как велели, проверила - жара у неё нет, я к ней Матрену приставила, та ей травы подает, отвар готовит, Калиниха у нас и мертвого на ноги поставит травами. Мазь она какую-то втирала с утра, прямо на ногу, так у неё за час опухоль спала. Говорит, за неделю затянется, а переломанные кости - конечно, не меньше месяца будут срастаться. Костыль вот ей у плотника заказала - все как велели. Калиниха просила вас благодарить от всего сердца. Такой, говорит, доброй барышни во всем свете не сыскать.
- Ну, хорошо. А вот и Порфирий с полицейскими. Вели, когда нотариус приедет, проводить его в гостиную, да подай ему чаю, или чего попросит, и сразу меня зови.
Порфирий, а за ним и полицейские спешились, и вошли, представившись. Даше пришлось с самого начала повторить всю историю своих злоключений, сразу после приезда в Зеленый хутор, которая была тщательно записана. После дальнейшего написания Дашей собственноручного заявления о покушении на неё, и пропаже крепостного Федора, а также уплаты господам полицейским поощрительной премии, для большего старания, все расположились в каминной, в которую приказано было привести стрелка. Дрожащего, с разбитой губой, Адиль втолкнул его в комнату и встал на входе.
- Чьих ты будешь?
- Что заставило тебя стрелять в этих людей?
- Где взял пистолет?
Вопросы полицейских сыпались один за другим. Парень молчал. Даша подошла к нему.
- Я тебя чем- то обидела?
Парень помотал головой, слезы наворачивались у него на глаза.
- У тебя что-то случилось?
Парень разрыдался:
- Мамонька помирает, ей доктора надо, а доктору то платить надо.
- Так откуда ты?
- Из города, фабричные мы! Сюда рыбачить с отцом ездили частенько. Отец помер, теперь вот мамонька.
Даша наклонилась к нему.
- Скажи мне адрес, я тотчас туда пошлю доктора, твою маму вылечат.
- Обманете барышня.
- Не обману. Теперь ведь все равно ты ей не сможешь помочь. Ты ведь преступление совершил, человека ранил, мог и убить! Кто тебя надоумил?