* * *
Сняв с помощью Мораг одежду, Шона испытала неведомое ранее острое наслаждение красотой собственного тела, которому скоро предстоит познакомиться с Заком, ее мужем. Мораг зашла ей за спину и стала расчесывать волосы, пока они не заблестели, как солнце. Шона тем временем нанесла на шею и запястья капельку жасминового масла, окутавшего ее облаком свежего, тонкого, но ненавязчивого аромата.
Висящее на стене зеркало в изящной оправе отражало прелестное видение, сотканное из розовых и бледно-золотых оттенков. Зрелище было столь притягательное, что глаза Шоны заблестели от восторга и предвкушения. Она была уверена, что муж не сумеет устоять перед манящей ловушкой ее тела. Она жаждала его всем своим гордым сердцем и страстным рвением буйной юности.
Покончив с приготовлениями и украдкой смахнув счастливую слезу, Мораг отступила на шаг, чтобы полюбоваться обворожительной женщиной, отражающейся в зеркале.
– Какая же вы красавица, Шона. Если вам больше ничего не требуется, я оставлю вас. Скоро к вам придет муж.
– Да-да, Мораг! – воскликнула Шона, обнимая горничную за шею. – Завтра мы отплываем на Мартинику, а затем в Англию. Я так рада, что ты поедешь со мной. Счастье мое столь велико, что приходится щипать себя, чтобы проверить, не сон ли это.
Когда Мораг ушла, Шона осталась неподвижно стоять посреди комнаты в ожидании Зака. На нее снова нахлынула нервозность. Она жаждала его появления, одновременно молясь, чтобы он не пришел. Она и страшилась, и желала его.
* * *
Открыв дверь, Зак тут же увидел Шону. Ее стройное тело четко прорисовывалось под тонкой газовой тканью ночной сорочки, золотистые волосы были зачесаны вверх, оставляя открытой длинную гибкую шею. Она походила на языческую богиню. Его взгляд скользнул к ее скрытой складками ткани груди, соблазнительной и дерзкой. Из-за простого покроя сорочки нагота Шоны представлялась невинной, почти незащищенной. Зак стоял и смотрел на нее, не желая портить прекрасную картину, которую она собой являла, похищать девственность, в глубине которой скрывалось жаркое пламя.
Закрыв дверь, он медленно шагнул к ней, не в силах оторвать от нее глаз.
– Твоя невестка сказала мне, что время пришло.
Взглянув в его угрюмое лицо, Шона несмело улыбнулась.
– Да, Кармелиту невозможно ослушаться. Я сама ощущаю себя напроказившим ребенком, которого суровая гувернантка отослала в постель, – сказала она с неловким смешком.
– Эта женщина – заносчивая идиотка. Ты вовсе не ребенок, Шона, но проказлива все равно, – ответил он, впервые за весь вечер рассмеявшись.
В тусклом свете черты его лица приобрели мрачную привлекательность. Шона знала, что горящее в его глазах желание бесстыдно отражается и в ее взоре тоже.
Зак отвернулся от нее.
– Посмотри на меня, Зак, прошу тебя.
Негромко застонав, он снова повернулся к ней и увидел перед собой лицо очаровательной соблазнительницы. Ее губы были полуоткрыты, в глазах светилось обещание. Он коснулся ее волос, обмотал локон вокруг пальца.
– Какой удивительный цвет, – пробормотал он. – Золотистый, как солнце, с искрой огня.
Шона стояла в немом оцепенении, наблюдая за тем, как Зак развязывает шейный платок, снимает сюртук и расстегивает пуговицы рубашки, являя ее взору свое сильное, энергичное, мужественное тело. Ее взгляд обратился к крепким мускулам его широких плеч, груди, плоского живота и длинных сильных ног. Шона почувствовала близость теплого тела и тянулась к нему всем существом, желая, чтобы он заключил ее в объятия и овладел ею.
Словно прочтя ее мысли, Зак взял ее за руки и притянул к себе. Неожиданно почувствовав резкое прикосновение холодного медальона, висящего у него на груди, Шона ахнула и отпрянула назад. Виновато улыбнувшись, Зак снял его и положил на маленький столик у кровати, затем принялся медленно и нежно стягивать ночную сорочку с ее плеч, обнажив сначала одну, затем вторую грудь. Очень скоро восхитительное тело полностью открылось его взору, мягко сияя в свете свечей, окутанное проникающим в комнату резким ароматным запахом росших снаружи кустов и деревьев.
Зак ласкал Шону взглядом. Представшее его глазам зрелище было столь волнующим, что заставляло кровь вскипать в жилах. Очаровательная Шона предлагала ему себя, сводя с ума от желания. Посмотрев на ее подрагивающие губы, он медленно склонил голову и приник к ним. Она чуть слышно вздохнула и неуверенно положила руки ему на плечи. Его руки, ласкающие ее тело, казалось, двигаются сами по себе, помимо воли.
Сила желания поразила Зака. Ему хотелось отведать Шону на вкус, обнять невероятно тонкую талию, прижать к себе манящие бедра, почувствовать, как длинные гибкие ноги обвиваются вокруг него, погрузиться в шелковистое нежное лоно.
Действуя как в тумане, Зак опустил ее на кровать, а сам склонился над ней. Он видел лишь подрагивающие манящие губы, умоляющие целовать до беспамятства. Зак испугался, что из-за длительного воздержания он теперь в обществе соблазнительной Шоны лишится самоконтроля. В ней удивительным образом сочетались черты ангела и блудницы. Его разрывали противоречивые желания, то он не хотел иметь с ней ничего общего и наказать за содеянное, то забыть обо всем и погрузиться в пучину страстей.
Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы разбудить первобытные инстинкты Зака, на которые он не имел права, так как собирался покинуть ее. Он запретил себе овладеть ею, не мог допустить зачатия ребенка вне брака. Тогда он решил похитить ее поцелуй, воспоминания о котором станут согревать его холодными ночами, когда он покинет Санта-Марию и пустится в долгое плавание к берегам Англии.
– Это безумие, – хрипло произнес он.
– Нет, – прошептала Шона, лаская его губами. – Желание мужа заняться любовью с собственной женой совершенно нормально.
Зак обхватил руками ее груди, она ахнула от неожиданности. Его прикосновение было невероятно чувственным и породило трепет в ее животе. Закрыв глаза, она откинула голову на подушку.
Ее ответ породил в его глазах серебристую вспышку.
– Жена… – пробормотал он чуть слышно и, медленно потянувшись вперед, прижался губами к ее шее, одновременно лаская пальцами соски. Если бы только ему было дозволено испытать близость с Шоной до наступления утра!
– Разве ты не будешь снимать одежду? – спросила она, приподнимаясь на локтях и нежно касаясь его лица, напряженного от болезненного желания.
Зак ощущал силу ее возбуждения. Об этом свидетельствовало учащенное дыхание, быстро вздымающиеся и опускающиеся груди, громкое биение сердца. Трепетная невинность оказалась чрезвычайно эротичной. Опустившись на колени рядом с ней, он принялся страстно целовать ее плоский живот.
Шона испытала невероятное потрясение и не знала, как реагировать на подобную ласку. Она раскинулась на постели, напряженная и дрожащая, открытая перед ним. Когда он снова стал целовать ее в губы, она инстинктивно запустила пальцы ему в волосы. Зак разбудил в ней неведомые ощущения, желание, жар, острое наслаждение. Снова почувствовав прикосновение рубашки к своему обнаженному телу, она открыла глаза и посмотрела на него.
– Пожалуйста, – прошептала она, – сними рубашку.
Эти негромкие слова разом привели его в чувство. Взяв себя в руки, он мягко отвел ее руки.
– Прости меня, Шона. Я должен ненадолго оставить тебя.
Шона запаниковала.
– Ты вернешься?
Зная, что ее мир вот-вот разобьется на кусочки, понимая, что не в силах уберечь ее от неминуемого позора и порицания, переполненный чувством вины, Зак потупился.
– Конечно же вернешься. Я доверяю тебе. – Вздохнув, Шона натянула одеяло до подбородка.
Чувствуя себя последним мерзавцем, Зак на мгновение прикрыл глаза, борясь с искушением остаться с ней. Он не мог поверить, что добровольно упускает прекрасный шанс заняться любовью с этой красивой женщиной. Оставив ее распростертой на кровати, он схватил сюртук и зашагал к двери. Положив что-то на ее туалетный столик, растворился во мраке ночи.
Глава 6
Вслушиваясь в удаляющийся звук шагов Зака, Шона удобнее устроилась на подушках, ожидая его возвращения.
Но он не вернулся. Чувствуя разочарование, она села на постели и, спустив ноги на пол, осмотрелась по сторонам. Легкий ветерок, проникающий в комнату через открытую балконную дверь, развевал занавески. Шона подошла к туалетному столику и тут же заметила прислоненный к зеркалу конверт.
Несмело протянув руку, она с любопытством повертела конверт в руках, вдруг почувствовав сильное нежелание открыть его, страшась его содержимого. Опасения оправдались. Выведенные на бумаге уверенным почерком слова сообщали то, что Зак не осмелился сказать в лицо. Шона пораженно читала его признание в том, что их брак фальшивка, а священник – нанятый бродячий актер. Это заявление удивило ее, показалось лишенным всякого смысла. Единственное, что имело значение, – Зак оставил ее и уже не вернется.
Заметив его медальон, она взяла его, чувствуя, как скользит между пальцами серебряная цепочка. Смотрела на него, кажется, целую вечность, прежде чем набралась мужества открыть. Обнаружив внутри локон темно-каштановых волос, задохнулась от неожиданности. Этот локон принадлежит какой-то женщине, которая значит для Зака так много, что он повсюду носит его с собой. Кто же она?
Отбросив письмо и медальон дальше от себя, Шона продолжала ждать, отчаянно надеясь, что Зак вернется, хотя бы забрать забытую вещь. В груди полыхал водоворот эмоций. Союз, которого она так ждала, не был заключен. Наслаждения, о которых она мечтала, готовясь к приходу Зака, растаяли, как мираж. Напрасно она пыталась сдержать навернувшиеся слезы.
Она-то полагала, что им удалось избавиться от взаимных обвинений, с самого начала испортивших отношения. Ее надежды и мечты на то, что им со временем удастся лучше узнать друг друга и создать брак, основанный на любви и доверии, в котором будет место радости и смеху, дружескому общению, стабильности, надежности и комфорту, который продлится до конца их дней, рассыпались в прах. Ситуация виделась беспрецедентной и безнадежной. Уход Зака потряс ее до основания. Им не суждено быть вместе. Шона представляла себя цветком, оставленным под палящими лучами солнца, которому предстоит зачахнуть и умереть. Она крепко обхватила себя руками, чувствуя, что закричит, если не сделает этого. Боль была просто ошеломляющей.
Следом пришло осознание того, что Захария Фитцджеральд бросил ее, оставив после себя полнейший хаос, теперь придется решать, что со всем этим делать. Размытое отражение в зеркале собственного лица поразило ее в самое сердце. Девушка напряглась, рассматривая себя в зеркале и расплакалась. Искра жизни погасла, оставив множество болезненных вопросов.
В душе закипал и разрастался гнев. В борьбе за сохранение контроля она одержала победу. Женщина в зеркале менялась, глядя на Шону прищуренными злыми глазами. Что с ней сделал Зак Фитцджеральд? Что она позволила ему с ней сделать? Она ведь Шона Маккензи, самая желанная невеста на Карибах. Она расправила плечи, пытаясь убедить в этом собственное отражение. Да кем он себя возомнил? Женщина в зеркале холодно смотрела на нее. Зак Фитцджеральд всего лишь властный, упрямый, дурно воспитанный мерзавец.
Ей потребовалось некоторое время, чтобы убедить себя в реальности происходящего. Когда к ней вернулась способность размышлять здраво, она предприняла попытку разобраться в ситуации. От этого стало только горше. Несколько последних дней, с тех самых пор, как Зак высадился на острове, она жила точно в трансе. Думая о нем, она багровела от стыда и гнева. Еще больше злилась на саму себя.
Откинув длинные золотистые пряди волос, Шона оделась и вышла из дому.
Поздним часом она верхом на лошади въехала в город, ураганом проносясь по улицам. Тропическая ночь была теплой и безветренной. На безоблачном небе сияла луна, затмевая собой звезды и разбрасывая по земле серебристые заплатки света между темными фигурами праздно шатающихся по причалу моряков. Стояла тишина, лишь из таверн доносился хриплый смех. Шона посмотрела на причал. Как она и ожидала, "Жемчужина океана" уже снялась с якоря. Переведя взгляд на бухту, она заметила вдалеке очертания уходящего прочь корабля.
В груди зашевелился холодный гнев. "Между нами ничего не кончено, Зак Фитцджеральд. Это ничего не меняет. Я все еще твоя жена и не дам тебе отсрочки. Однажды ты горько пожалеешь о содеянном". Внезапно ее затопила отчаянная жажда мести. В действительности она испытывала к Захарии Фитцджеральду смешанные чувства. Хотела и одновременно ненавидела мужчину, который расчетливо и без колебаний заключил фальшивый, как он полагал, брак, страстно обнимал и целовал ее. И бросил.
Вспомнив его терзаемое муками лицо, Шона почувствовала зловещую радость. Когда она разберется с ним, он поймет, что гордость не является ни решением проблем, ни защитой.
Как только Зак поднялся на борт, зазвучали негромкие приказы, паруса были подняты, корабль снялся с якоря. Скоро "Жемчужина океана" отвалила от причала. Зак ощутил на лице дуновение свежего ветра. Он наблюдал за тем, как огни Санта-Марии блекнут в отдалении. Наконец-то удалось сбежать с острова! Обычно он никогда не оглядывался на оставленных женщин, но Шону Маккензи не так-то просто позабыть. Борясь с самим собой, вспоминал, как она выглядела, когда он оставил ее, как мило розовело от страсти ее лицо. Хотя во время мнимой брачной церемонии он не выказывал никаких эмоций, ему не удавалось отделаться от чувства вины из-за того, что обрек Шону на одиночество на Санта-Марии. Зак сравнивал себя с пиратом, покинувшим команду на заброшенном острове в наказание за страшные преступления.
"Не думай о ней, – приказал он себе. – Она крепкая. А жизнь жестока". Шона Маккензи справится. Когда они были вместе, она сказала, что доверяет ему. Мысленно Зак презрительно фыркнул. Доверие! Должно быть, она уже прочла записку и теперь считает его бессердечным подонком.
Память вернула его в тот день, когда он встретил Шону на берегу ручья и когда началась вся эта история. Ему никак не удавалось избавиться от образа темпераментной красавицы, рьяно пытающейся оправдаться, отрицающей, что намеренно завлекла его в ловушку. Эта картина навсегда отпечаталась в его сознании, как и дрожащий от эмоций голос. На самом деле она и выглядела, и говорила как человек невиновный.
Трясущимися пальцами Зак откинул со лба прядь волос. Великий боже, какая же она непревзойденная актриса! Но эта сцена ей не удалась. Или что? Неужели она действительно ни о чем не подозревала, а все было подстроено ее хитрой невесткой, стремящейся во что бы то ни стало избавиться от нее.
Поразмышляв над этим, Зак отверг эту мысль. Если бы Шона была невиновна, она приложила бы больше усилий к тому, чтобы защититься от обвинений, не пошла бы на поводу у брата, требующего вступления в брак. Она ведь всего лишь женщина, а все женщины одинаковы. Нужно выбросить ее из головы. Не родилась еще та, которую невозможно забыть.
Захлопнув дверцу в свое сердце и разум, Зак стал смотреть на суровое море, думая о дочери.
Когда следующим утром Шона вышла из комнаты, чувствовала она себя так, будто родилась заново. От прежней невинной Шоны Маккензи почти ничего не осталось. Теперь она испытывала лишь ярость, порожденную жаждой мести.
Ее бросили одну посреди осколков собственной жизни. Детство закончилось. Отчий дом и сокровенные мечты обратились в прах в то мгновение, когда корабль Захарии Фитцджеральда встал на якоре в бухте Санта-Марии.
Успокоившись, она еще раз перечитала записку. Инстинкт подсказывал: Энтони также приложил руку к произошедшему и каким-то образом обманул ее. Тем не менее обманщиком в ее глазах продолжал оставаться Зак, решившийся, как он думал, на фальшивую церемонию бракосочетания. Бросая ее на произвол судьбы, он и не догадывался, что Томас действительно священник. Зак дорого заплатит за это.
Шона спокойно сняла с себя ночную сорочку. Одевшись и завязав волосы в тугой узел на затылке, она отправилась на поиски брата. Бесшумно спускаясь по лестнице, поразилась царящей в доме тишине, зловещей, выжидающей тишине, предвестнице скорого урагана. Шона нашла Энтони на террасе, он пил кофе с Томасом.
При виде кузины Томас вскочил, на его лице замерло подавленное пристыженное выражение.
– Шона! Что я могу сказать?
– Ничего, Томас, – холодно ответила она. – Зак оставил мне записку, в которой сообщил, что наш брак фальшивка, бросил меня и ускользнул посреди ночи, точно вор.
– Мне бесконечно жаль.
– Рада это слышать. Не могу понять, отчего это он решил, будто ты бродячий актер? – Она перевела взгляд на брата. – А ты что скажешь, Энтони? Тебе тоже жаль? Подозреваю, ты принял в этом деле участие. Жду объяснений. Видимо, мне еще многое предстоит узнать, поэтому настаиваю, чтобы ты поведал историю целиком.
Посмотрев на сестру, Энтони буднично пожал плечами.
– Я так и сделаю. В одном не сомневайся: ваш брак не фальшивка. – И он рассказал о вероломстве Зака, пьяном священнике, который должен был совершить обряд бракосочетания, не имея на то прав, о том, как все это стало известно ему и как он подменил мнимого священника на Томаса. – Я сожалею лишь о том, что снял охрану с корабля Фитцджеральда, позволив ему ускользнуть.
Интриги и предательство, вершившиеся за спиной Шоны, поразили ее до глубины души.
– И это все, что ты хочешь мне сказать в свое оправдание? Ты не чувствуешь ни стыда, ни угрызений совести? Нет, как я погляжу, ты спокоен, как всегда. Как ты посмел обмануть меня, причинить боль?
– Вини во всем собственное развязное поведение!
Шону с головой накрыла волна липкого омерзения.
– А как же твое поведение, Энтони? Ты играл моей жизнью, точно это партия в карты. Что за история со священником? В связи с временным отсутствием на острове викария Зак предложил кандидатуру своего священника, отлученного от церкви, а ты обо всем узнал. Любой другой на твоем месте пришел бы в ярость, но только не ты. Вместо того чтобы обвинить в бесчестности, ты решил переиграть его. Втянув меня в эти махинации, ты нанес мне огромное оскорбление.
Раздраженно вздохнув, Энтони встал.
– Чертовки мерзкая была игра. Этот человек оказался сущим дьяволом. Он победил бы меня, не появись Томас так вовремя.
– А, значит, тебе подвернулся шанс поквитаться с капитаном. Сколько выпивки потребовалось, чтобы довести мистера Клея до беспамятства? – Шона в упор посмотрела на Томаса. – Я наслышана о твоих актерских талантах, Томас. Раз удалось обвести Зака вокруг пальца, тебе место не в церкви, а на сцене. Полагаю, ты получил вознаграждение за свои услуги?
– Так и было. Не заговори я о деньгах, он бы тут же заподозрил неладное. Уверяю тебя, эти деньги пойдут на благое дело. Я передам их сиротскому приюту при моем приходе.
– Как благородно с твоей стороны! – саркастически скривив губы, воскликнула Шона. – Рада слышать, что из этого обмана получилось хоть что-то хорошее.
– Мне очень жаль, Шона. – Томас стыдился собственной роли в этой истории. – Что теперь делать?
– Хороший вопрос. Мы с Заком законные муж и жена, так что мое место рядом с ним. Поэтому, разумеется, я последую за ним в Англию.
На лице Энтони промелькнула вспышка ярости.
– Ты этого не сделаешь. Я запрещаю тебе.
Шона наградила его надменным взглядом.