Он ущипнул себя за брови.
- Что такое "четыре десятка"?
- Сорок унций пива. – Он все еще выглядел ошарашенным. – Это сорок унций пивав бутылке. Не каждый может позволить себе дорогую выпивку.
- Я никогда не видел, чтобы ты пила пиво.
- Ну, я думаю, ты многого обо мне не знаешь. Почему ты беспокоишься об этом? Ты ведь никогда не любил меня, помнишь?
Глаза Моники распахнулись. Челюсть Стивена дернулась.
- Я сказал, что не уверен. Плюс, мы тогда поссорились. Не время или место бередить старые раны.
- Старые раны? Это было шесть гребаных дней назад. – Он предупреждающе покачал головой. – Ну, счастливо вам двоим оставаться, – сказала я, уходя.
Я услышала, как Моника спросила:
- Кто это был?
- Никто, – сказал Стивен.
Упс.
В винном магазине я купила гигантскую банку "Будвайзера", чипсы, и в общей сложности восемьдесят лотерейных билетов. Задумка заключалась в том, что каждый билет займет у меня примерно тридцать секунд. Это означало, со всеми я справлюсь минут за сорок. Сорок минут я не буду думать о Джейми. Две тысячи четыреста ударов сердца я не буду помнить о нем.
Я добралась до своего дома, потягивая пиво прямо из бутылки, упакованной для меня в бумажный пакет. Войдя в квартиру, услышала из спальни звонок сотового, но не ответила. Допила пиво в 11:43 утра, а потом снова уснула. Звонок в дверь испугал меня. Я взглянула на часы на тумбочке. Было шесть тридцать вечера. Я выдохнула в ладонь по пути к двери. Дыхание было ужасным. Сколько я не чистила зубы, три дня? Наверняка.
В дверь снова позвонили.
- Иду. – Я приоткрыла дверь на дюйм и уставилась прямо в глаза Бет.
- Как дела, сестренка? Ты собираешься впустить меня?
Я захлопнула дверь и, сняв цепочку, открыла, впуская Бет.
- Господи, Кейт, ты такая бледная.
- Спасибо, Бет.
- Господи, что это за запах?
Я пожала плечами.
- Я не знаю.
- Пахнет жжеными волосами.
Потом я вспомнила.
- Ах да, приходил Дилан из квартиры 5Б, и мы курили травку. Ты знаешь Дилана, он постоянно играет в стаканчики на углу? И живет в моем доме.
- Разве он не подросток?
- Ему двадцать.
- Когда ты начала курить травку?
- С тех пор, как попробовала ее с Диланом.
Бет покачала головой в знак неодобрения.
- Ты еще чем-нибудь занималась с Диланом из 5Б?
- Боже, нет, Бет, кем ты меня считаешь? Он просто показал мне какую-то редкую книгу комиксов, которые купил на заработанные на углу деньги, а потом просто вытащил малюсенький косяк из кармана. Я сказала себе: какого черта, почему бы и нет, и попробовала. Правда, не знаю, как у меня вышло спалить себе волосы зажигалкой.
Я ощупала брови, половина их была сожжена.
- О, черт, тебе нужно воспользоваться карандашом.
- Могло быть и хуже. Он спросил меня, хочу ли я попробовать "экстази", а потом покататься на роликах, – я пожала плечами. – Но он все равно хороший парень.
Бет прошлась по квартире, оглядывая беспорядок. Она открыла холодильник.
- У тебя шаром покати. Пошли за хот-догами.
- Есть сальса, плюс я вегетарианка. На самом деле, я пескетарианка, но это всего лишь семантика, – а потом я широко улыбнулась. – Знаешь, что? К черту! Пошли за хот-догами.
Мы пошли в заведение под названием "Крёстный отец". Оно выглядело так, будто там снимали "Клан Сопрано".
В зале стоял полумрак, для посетителей было несколько кабинок, обитых красной кожей. У стойки можно было заказать около сотни разновидностей хот-догов, плюс тридцать видов пива. Я выбрала длиннющий хот-дог под названием "Удар Сэла". Бет заказала колбаску "Убей Босса Моба". Мы проскользнули в кабинку и несколько минут ели в тишине. Подавив отвращение при мысли о том, что я ем мясо, заключенное в кишечник свиньи, решила, что это, черт возьми, лучшая еда, которую я когда-либо ела.
Я дополнила "Удар Сэла" двадцатью унциями трех сортов бельгийского пива (и я бы не смогла вспомнить название ни одного из них). И была основательно пьяна. Бет уговорила меня пойти в пятницу вечером в гей-бар, и верная своему девизу дня, я сказала ей: "Какого черта, почему нет? Ты же отрываешься, вот и я оторвусь".
- Я всегда отрываюсь. Я просто не завожу отношений. Живу без забот.
- Я теперь буду делать так же, – сказала я.
- Я волнуюсь за тебя, Кейт. – Я никогда не видела Бет такой серьезной.
- О чем ты говоришь?
- Я думаю, что ты уже слишком долго живешь одна.
- Это не мой выбор, Бет. И вообще, ты тоже. Просто ты сказала, что не заводишь отношений.
- Но я гуляю и веселюсь, и отрываюсь. Ты тоже была такой, помнишь? А как мы ходили в караоке? Ты тогда чаще улыбалась.
- Все говорят мне, что я потеряла свою искру, что схожу с ума, но каждый раз, когда я рискую, каждый раз, когда позволяю себе что-то, то терплю поражение. Я спала с парнем, которого даже не знаю. Я ведь действительно спала с ним, Бет.
Я посмотрела на нее в упор.
- То есть, влюбилась в него?
- Да, вот что я имею в виду. Я всегда влюбляюсь.
Несколько минут она казалась погруженной в размышления.
- По крайней мере, ты что-то да испытала, даже если и ненадолго. Я не думаю, что рисковать - это плохо. Может быть, теперь ты станешь сильнее. Я просто не хочу, чтобы ты сдавалась.
- И это я слышу от девушки, которая не заводит отношения.
Она прикусила нижнюю губу и кивнула.
- Я могла бы как-нибудь все-таки попробовать что-то посерьезнее.
Бэт проводила меня до дверей моей квартиры.
Я сделала шаг, и тут мой организм напомнил мне, что я десять лет не ела красного мяса. Мой желудок заурчал, и вдруг меня вывернуло наизнанку. Я, честно говоря, не знала, чем все кончится, но меня вдруг прорвало с обоих концов. Сидя на унитазе, мне удавалось блевать в раковину. И хотя было около трех сантиметров между ртом и краем раковины, у меня прекрасно получилось.
Бет провела со мной полночи, принося мне чистые полотенца и воду. Мое тело полностью избавилось от "Удара Сэла". Я отказалась от мяса еще на десять лет, а потом отпустила Бет домой. Она ушла, но вернулась спустя десять минут с фруктовым мороженым, бутылкой "Сэвен Ап" и крекерами.
- Ты хороший друг, – сказала я ей.
- Я просто хочу привести тебя в чувство. Мы ведь собираемся в "Дамские пальчики" в пятницу.
- Ты шутишь? Это название?
- Ты не будешь разочарована, – она ухмыльнулась.
Я икнула и рыгнула, и подумала, во что же я вляпалась.
После того как Бет ушла, я упала на кровать и уставилась в потолок, думая о Джейми. Я думала о его шепоте "я позабочусь о себе", и вдруг расплакалась, и заснула, плача.
Вторник и среда пролетели незаметно. Дилан из 5Б пришел в четверг. Я не курю травку, но позволила ему покурить в квартире, так что я тоже под кайфом, но на этот раз мои брови остались нетронутыми. Мы посмотрели три эпизода "Чья сейчас реплика?" и смеялись до колик. Дилан был очень милым. Он был высокий, тощий и бледный, и у него были очень голубые глаза. В тот вечер он помогал мне перетащить в подвал корзину с бельем.
- Эй, Кейт, ты хочешь пойти покататься завтра со мной в скейт-парке?
- Я не могу, у меня свидание с лесбиянкой.
Его глаза вылезли из орбит.
- О, круто.
- Это не то, что ты думаешь.
Он улыбнулся и пожал плечами.
- Это ваше дело. Ты все еще встречаешься с этим говнюком из квартиры 9А?
- Со Стивеном? Нет, он бросил меня на прошлой неделе. Он уже нашел себе кого-то другого.
- Ему же хуже, - он сказал это так быстро и беспечно, что я почти поверила.
Мы добрались до двери в подвал. Дилан распахнул ее и вошел, но остановился. Я посмотрела через его плечо и увидела, как Стивен целуется с какой-то девушкой. Сначала не узнала ее, а потом заметила знакомую розовую резинку на волосах. Это была девка с шестого этажа. Каждый раз, когда я видела ее, она была с другим парнем.
Стивен повернулся и заметил меня.
- Кейт, я думал, ты стираешь по понедельникам?
Я задумалась над тем, стоит ли женщинам после тридцати носить разноцветные резиночки на волосах, но решила не быть такой мелочной. В любом случае, один или оба из них, несомненно, скоро заимеют какое-нибудь венерическое заболевание. Вот это будет мое возмездие.
- Не разговаривай со мной, Стивен, – я кашлянула и одновременно про себя назвала его канцелярской крысой.
Дилан остановился возле двери. Все в комнате смотрели на меня, пока я опустошала мешок в стиральную машину.
Я добавила мыло, немного порошка, закрыла дверцу и повернулась, чтобы уйти. Как только дошла до двери, Дилан прижал меня к дверному косяку и поцеловал так, словно только что вернулся с войны. Я позволила ему продолжить это шоу, пока он не протянул руку и не обхватил мою грудь. Я очень осторожно замычала, не разъединяя губ, и он отдернул её и замедлил поцелуй. Когда мы остановились, повернулась к Стивену и его бимбо и широко им улыбнулась.
- Привет, Стив, – я никогда не называла его Стивом. – Напишешь мне, когда цикл закончится? Я буду занята какое-то время.
Он кивнул, все еще ошеломленно глядя на меня.
Я схватила Дилана за руку и затащила его в лифт. Как только двери закрылись, мы оба расхохотались.
- Ты не должен был этого делать, – сказала я.
- Я хотел. Этот засранец сам напросился.
- Ну, спасибо. Ты живешь с мамой, да?
- Да.
- Пожалуйста, не говори ей об этом. Я не могу представить, что она будет думать обо мне.
- Я не намного моложе тебя, Кейт, – он ткнул меня в плечо и игриво ухмыльнулся. – Тебе нужно взбодриться. Во всяком случае, моя мама нормально к этому отнесется.
- Надеюсь, ты ничего такого обо мне не подумал.
- Н-е-е-е. Мы приятели, я же понимаю. Я влюблен в Эшли с четвертого этажа. Мы просто должны подождать до следующего месяца, когда ей исполнится восемнадцать, понимаешь? – он пошевелил бровями.
Я засмеялась.
- Вы двое отличная пара.
Если бы все было так просто.
12. Опровержение
На протяжении этой недели, я периодически коротала время за лотерейными билетами. К пятнице прикончила все восемьдесят, и по всей квартире валялись блестящие серебряные стружки. Я не переживала. Я выиграла тринадцать новых билетов и сорок четыре доллара. Казалось, будто сорвала куш, хотя технически потеряла двадцать три доллара.
Как и обещала, я и Бет встретились в "Дамских пальчиках", хотя не могу сказать, что готовилась к встрече. Надела черные узкие джинсы, старые "чаксы", в которых ходила всю неделю, и серый балахон поверх старой рубашки от Ани Дифранко. Бет уже ждала меня в баре.
- Ты… выглядишь секси! – сказала она, сканируя мой наряд. – Я и правда заставила тебя встряхнуться.
- О чем ты говоришь? Я носила эти джинсы три дня.
- Ну, кэжуал тебе идет. От девушек отбоя не будет.
Бет оказалась неправа. Должно быть, я излучала вибрации жуткой стервы. Я сидела в баре, совершенно одна с пинтой "Гиннесса" и смотрела, как Бет танцует и общается. Она зажгла танцпол чрезвычайно горячим исполнением африканской ритуальной пляски. Я улыбалась и смеялась, но все же задалась вопросом о том, что я, собственно, здесь делаю.
- Мне пора обратно.
- Уже? Ночь только началась.
- Прости, Бет. Я просто очень устала.
- О-о, эй, а я читала статью о Лоусоне, – она улыбнулась.
- Ну?
- Вышло хорошо, Кейт. Коротко, но хорошо. Джерри как раз готовил ее. Пойдет в номер в понедельник.
- Что? Ты шутишь?
- Почему ты так удивлена? Она же понравилась Джерри.
- Я в шоке. Но ведь статью по уговору должен был утвердить сам Р. Дж., а я в ней нелестно о нем отозвалась.
- Я думаю, Джерри нашел какую-то лазейку.
Конечно, он нашел.
У меня была сразу куча эмоций. Я почувствовала укол вины за устроенную Лоусону публичную порку, но как только сердце заныло, выкинула эти мысли из головы. Я злилась, вспоминая, что там произошло. Думая о Джейми, о том, каким ранимым он был, когда упал его уровень сахара в крови, о том, как мы смеялись, как мы были близки, я ощущала, как сотня острых ножей пронзает мое сердце. И не могла думать о тех временах, не вспоминая, как он ускользнул, не оставив мне номера телефона и не назвав мне хотя бы фамилию.
- Ну, как бы то ни было. Увидимся в понедельник, Бет.
- Пока, Кейт.
Вернувшись в свою квартиру, я, наконец, включила свой компьютер и проверила электронную почту. Джерри переслал мне статью с небольшими редакторскими пометками. Я сразу же одобрила его изменения и направила файл обратно. Остальные события затерялись в недрах моей затуманенной памяти. Я прибралась и попыталась создать хоть какой-то порядок в своей квартире. Однажды заметила Дилана, беседовавшего на улице с Эшли, и это меня обрадовало.
Я походила по магазинам, купила цветы на могилу мамы. В это воскресенье был ее день рождения. Почему мы отмечаем дни рождения после смерти человека, не знаю, но для меня это способ помнить о близких. Нас так легко забыть, когда мы умираем. Интересно, кто будет помнить меня.
Я прислонилась к плите надгробия на могиле мамы. У меня появилось ощущение, что мы сидим спина к спине. Когда я еще подростком приходила на ее могилу, я воображала, что могу разговаривать с ней. Я создала для себя образ идеальной матери. Она всегда давала бы мне самый лучший совет, могла бы ответить на самый трудный вопрос.
- Привет, мамочка. – Она умерла, когда я была совсем маленькой, и я никогда не звала ее мамой. Она всегда была и будет для меня мамочкой. Как обычно, мне стало грустно.
- Я совсем не знала тебя. Я помню тебя, но я тебя совсем не знала. И хотела бы это изменить.
Образ, который я создала у себя в голове, вероятно, не имел ничего общего с реальностью.
- Мне сейчас двадцать шесть, но я все еще чувствую, что мне нужна моя мама. Может быть, так будет всегда. – Слезы потекли по моему лицу. – Я не хочу провести свою жизнь в одиночестве.
Это было последнее, что я сказала вслух. Я замолчала, но просидела там около часа, опустив голову на колени.
Наконец, собравшись с силами, я подошла к могиле Роуз. Она лежала в склепе на том же кладбище. Таблички с именем до сих пор не было на мраморной плите - напоминание о том, как недавно она умерла. Я не могла заставить себя даже приблизиться к стене склепа. Я чувствовала, что Роуз все еще преследует меня, как в том кошмарном сне. Кажется, если подойти ближе, я могла бы услышать ее мольбу. Кладбищенский служащий прошел мимо меня, а я всё стояла, раскачиваясь взад и вперед на пятках.
Было по меньшей мере пятнадцать футов между стеной и мной, поэтому я не удивилась, когда служащий посмотрел на меня с любопытством.
- Я могу помочь вам, мэм?
- Вы не знаете, когда поставят табличку? Прошло почти девять месяцев со дня ее смерти, – я указала на стену склепа.
- Обычно это означает, что не оплатили счет. Вам необходимо уточнить в офисе.
Я направилась в офис и поговорила с очень вежливой женщиной, которая сообщила мне, что остаток на счете составил сорок семь центов, и что именно потому на могилу Роуз и не установили табличку. Я почувствовала себя просто ужасно. Как я могла позволить такому случиться? Я протянула женщине двадцать долларов и сказала:
- Не надо сдачи. Раскидайте остаток по другим пустым счетам. У некоторых нет никого, кто бы о них позаботился, но это не значит, что они не заслуживают чертовой таблички с именем на своих могилах.
Женщина сначала посмотрела на меня в шоке, но потом весело кивнула. Кажется, согласилась.
- Когда ее установят?
- Сейчас они установят еще одну табличку, и потом займутся вашей, так что все должно быть сделано к концу дня.
Женщина полезла в картотеку и вытащила оттуда табличку. Она наверняка пролежала там все эти восемь месяцев, всё из-за проблемы величиной в сорок семь центов. Женщина показала ее мне, и я неожиданно словно вернулась в тот день после смерти Роуз. Я решила надписать на табличке ее имя и даты рождения и смерти, как на большинстве надгробий, но добавила еще и слово "Любимая" сверху, потому что она такой и была.
- Это она?
- Да.
- Я прослежу, чтобы ее прикрепили.
- Спасибо, – сказала я спокойно, и выскользнула через дверь наружу.
Когда я дошла до станции "L", уже стемнело. Я чувствовала облегчение, как всегда после посещения могил матери и Роуз. Сидя в вагоне, я решила вернуться в "Чикаго Крайер" с высоко поднятой головой. У меня была работа, квартира, и пара преданных друзей. Я боялась, как отреагирует общество на мою статью об Р. Дж. Лоусоне, ведь кто-то мог назвать ее сплетнями или клеветой, но я записала не более чем собственные наблюдения. И надеялась, что коллеги из "Крайер" оценят риск, на который я пошла. Я сказала себе, что больше не будет заказов на статьи о жевательных резинках. Я буду серьезным журналистом.
На следующий день я села на коричневую линию и принялась высматривать Просто Боба. Мне нужно было получить большую дозу вдохновляющих мантр в стиле мумбо-юмбо, но Боба не было. Я обошла поезд два раза, но его там не было. Даже пропустила свою остановку. Пришлось пройти три лишних квартала, чтобы добраться до редакции, так что я вошла в лобби, когда было уже далеко за десять. Я знала, что к этому времени каждый в редакции наверняка увидел статью, так что мои нервы были на пределе. Охранник поднял газету, когда я проходила мимо.
- Довольно смело, Кейт.
- Спасибо, наверное.
Когда я вошла в писарскую, как мы ее называли, музыка, игравшая в динамиках, стихла. Голос Джерри раздался над нами.
- Она вернулась, ребята.
Медленно одна за другой головы сотрудников поднялись над перегородками закутков и повернулись мою сторону, а потом все захлопали. Я слышала, как кто-то закричал:
- Я рад, что ты вернулась, Кейт!
А еще кто-то завопил:
- Даешь крутую статью этим утром!
Бет ухмыльнулась, когда я вошла в свой закуток.
Я встала на стул, чтобы поблагодарить всех за теплый прием. Он пошатнулся, и я чуть не упала, но быстро восстановила равновесие. Все засмеялись.
- Да, я все-таки неуклюжая! – закричала я.