Ким посмотрела на Барбару. Может быть, это распространитель какой-нибудь новинки?
- Да, это Ким, - сказала она.
- Говорит доктор Стивен Гаркави. Лечащий врач вашего отца. Кардиолог, - после небольшой паузы добавил он.
Ким медленно села на стул.
- Да, - упавшим голосом сказала она.
- Вчера у вашего отца был сердечный приступ. Сейчас он находится в блоке интенсивной терапии в больнице Святой Марии.
Ким молчала.
- Ему повезло, что это случилось во время его дежурства, так как сразу была оказана необходимая помощь. С ним работала бригада лучших специалистов, но… боюсь, нам придется заменить митральный клапан и произвести шунтирование. Сейчас мы ждем, чтобы его состояние стабилизировалось.
Ким молчала, подавленная нахлынувшими на нее чувствами.
- Он спрашивал обо мне? - наконец спросила она.
- Он не мог разговаривать. К счастью, я нашел ваш телефон у него в записной книжке.
У отца есть ее телефон?
- Насколько это серьезно?
- Это зависит от степени поражения сердечной мышцы. Вы же знаете, у него это не первый инфаркт.
Нет, она не знала. Она вообще ничего не знала об этом человеке.
- Вы приедете сюда? - услышала она его вопрос.
Ким молчала.
- Ким, - повторил врач. - Вы можете понадобиться нам для принятия решения.
Решения?!
- Конечно, - быстро ответила она. - Я… я сейчас же выезжаю.
Она положила трубку на рычаг.
- Что случилось? - взволнованно спросила Барбара.
Ким посмотрела на подругу:
- У отца был сердечный приступ. Кажется, его собираются оперировать.
- Ну и совпадение! - Барбара широко распахнула глаза. - Стоило тебе загадать желание, как раздался этот звонок… Что ты ищешь? - спросила она, видя, что Ким начала листать телефонную книгу.
- Телефон аэропорта. Хочу улететь сегодня же.
- Что? Сегодня? Перед самым Днем благодарения? Да ты просто не сможешь достать билет! Это будет настоящий кошмар.
Ким продолжала листать справочник.
- Он, что, сам попросил их позвонить тебе?
Не ответив, Ким начала набирать номер.
Барбара скрестила руки на груди и встала перед ней.
- Откуда ты знаешь? Может быть, он даже не хочет тебя видеть?
Ким подняла на нее глаза:
- Ты так веришь в чудеса, в исполнение желаний и все в этом роде. И ты же говоришь мне, чтобы я не ехала?
Барбара покачала головой:
- Я не отговариваю тебя ехать. Я просто хочу, чтобы ты была… осторожной. Я знаю, как тебе хочется быть нужной ему. Но… что, если он придет в себя и не захочет тебя видеть? Может быть, у него теперь другая семья, другие дети. Подумай об этом, Ким. Подумай о том, что ты делаешь. И почему.
- Я ничего не знаю о его личной жизни. Я только знаю, что врач позвонил не кому-нибудь, а мне, и сказал, что именно мне нужно будет принимать решение. Поэтому я останусь там до тех пор, пока он не сможет сам принимать решения или пока не объявится кто-нибудь другой, кто будет принимать их за него. А если у него есть другие дети, что ж, прекрасно. Отличная возможность познакомиться с моей новой семьей. - Она бросила взгляд в кухню. - Индейку пора ставить в, духовку. Ты справишься с ней без меня?
- Конечно. - Барбара немного подумала. - А как же твоя выставка?
Ким озабоченно посмотрела на свою картину.
- Надеюсь, мне не придется задерживаться в Мичигане надолго.
Барбара вздохнула. Совершенно очевидно, что Ким не удастся отговорить от поездки. Да и неизвестно, стоит ли это делать.
- Ты хорошая дочь, Ким, - сказала она и пожала плечами. - Надеюсь, Санта-Клаус это видит и простит тебе грехи минувшего года.
Глава 2
С билетами все оказалось еще хуже, чем Ким ожидала. Она не сумела купить билет не только на прямой рейс, но даже на рейс с одной пересадкой. Единственное, что смогла предложить ей авиакомпания в этот самый загруженный день года, это лететь в Чикаго через Майами. В Чикаго она должна была сделать пересадку и сесть на рейс до Питтсбурга. И уже в Питтсбурге взять билет на Детройт. Ким ужаснулась, когда ей предложили сделать такой крюк, но при сложившихся обстоятельствах у нее не было выбора.
И сейчас, ожидая рейса в питтсбургском аэропорту, она почувствовала, что терпение ее на исходе. Ни на секунду не упуская из виду пропускной пункт и двух контролеров у входа, она посылала им время от времени взгляд, представлявший собой нечто среднее между отчаявшимся и приторно-сладеньким, поскольку Ким не знала, какую тактику с ними лучше избрать. На предыдущий рейс она не успела, и сейчас был ее последний шанс. Следующий самолет полетит только утром. Она посмотрела на часы. Сейчас объявят посадку, и через несколько минут станет ясно, будет она в Детройте сегодня вечером или завтра.
Ким огляделась вокруг. Пассажиры бегом устремились к контролю. Измученные родители тащили за собой капризничающих детей. В шумной толпе выделялся высокий красивый мужчина. И хотя Ким сразу решила, что он совершенно не в ее вкусе, внешность его была, безусловно, примечательной. Ким всегда считала, что умеет разбираться в людях, и этого молодого человека сразу определила как пляжного ловеласа. Он был строен, мускулист, с правильными, красивыми чертами лица и волнистыми каштановыми волосами. Кожу его покрывал темный загар, а щеки - двухдневная щетина. Одет он был в яркую рубашку тропической расцветки, джинсы и сандалии, за плечами у него висел большой красный рюкзак. Ким знала этот тип - "Эй, дамы, посмотрите, как я хорош". Красив и знает об этом. Увлекается серфингом и волнуется только о том, какой высоты будут завтра волны.
Она наблюдала, как он подошел к контролю и начал что-то объяснять девушке-контролеру. Потом вытащил билет и показал ей. Ким поняла, что он интересуется тем же рейсом, что и она.
Второй контролер начал пропускать пассажиров на посадку. Ким схватила свой багаж и пошла вперед. Она видела, как мужчина достал бумажник и вытащил из него удостоверение.
Ким подбежала к ним и вмешалась.
- Простите, - сказала она, чувствуя, что нервы ее на пределе. - Когда вы объявите, кто из очереди на резерв может пройти на посадку?
Девушка уперлась взглядом в экран компьютера.
- Простите, мадам. На этот рейс есть только одно место. И его получит этот джентльмен.
- Что? Но я здесь раньше его, - сказала Ким, из последних сил сохраняя спокойствие. - Он только что появился!
- Подождите, - спокойно сказал мужчина. - Я могу объяснить.
- Это несправедливо. - Слезы щипали ей глаза. - Я жду здесь уже два часа, а вы отдаете билет неизвестно откуда взявшемуся человеку?
- Мне очень жаль, мадам, - с фальшивым сочувствием ответила девушка. - Но я здесь ни при чем. У него приоритетное право на билет.
- Пожалуйста, позвольте, я объясню, - снова начал мужчина.
- Что значит "приоритетное право"? - возмутилась Ким. - В какой стране мы живем?
- Мне очень жаль, мадам, - повторила девушка и вручила мужчине билет. - Этот вопрос вне моей компетенции. Я с удовольствием зарезервирую для вас билет на утренний рейс.
- Пожалуйста, - спокойно обратился мужчина к Ким. - Я могу все объяснить.
- Вы не понимаете! - перебила его Ким, и слезы потекли по ее лицу. - У меня очень болен отец. Он в больнице в отделении интенсивной терапии. Завтра утром может быть слишком поздно.
Девушка-контролер закатила глаза, словно слышала это уже тысячу раз. Больная тетя, больной дедушка, больная собака, больной папа. Все это ей осточертело. Это был самый загруженный день года, и она не могла дать Ким билет на этот рейс.
Ким обернулась к мужчине. Похоже, она утратила расположение контролера, но ей удалось завладеть вниманием незнакомца.
- Мы так близки с отцом, - стала объяснять она, понижая голос, но с прежней настойчивостью. - Его жизнь висит на волоске. Если я опоздаю, то не знаю, как буду жить дальше.
Хм… По крайней мере отчасти это было правдой, - она в самом деле ехала к отцу.
Раздался последний звонок на посадку, и мужчина посмотрел на билет.
- Пожалуйста, - взмолилась Ким. - Он может умереть до того, как я приеду.
В конце концов, она действительно очень боялась за своего отца!
Мужчина пристально посмотрел на девушку, словно прикидывая, можно ли ей верить. Потом вздохнул и протянул билет.
- Ну ладно, идите.
Ким бросилась в глаза строка, где стояла фамилия. Д-р. Э. Хофман. Она улыбнулась ему:
- Спасибо, мистер Хофман Я так благодарна вам!
- Желаю удачи, - безразличным голосом ответил он.
* * *
Ким держала в руках пластиковую кружку с горячим черным кофе и оглядывала комнату ожидания критического отделения. Здесь было несколько удобнее, чем в отделении неотложной помощи. Потертые бежевые кушетки, стулья и небольшая кухня.
В десять часов вечера комната ожидания практически опустела. Сейчас вместе с ней здесь сидела только одна семья, с тревогой ожидая вестей о дорогом человеке. Родители сидели на кушетке и, держась за руки, смотрели бессмысленным взглядом в экран телевизора. Две девочки, сестры, как поняла Ким, сидели на полу рядом с родителями и собирали картонную мозаику, детали которой были разбросаны на кофейном столике.
Ким посмотрела в телевизор. Звук был убавлен так сильно, что она почти ничего не слышала, но сменяющиеся картинки были настолько знакомыми, что звук и не требовался. В рекламном ролике местного автомобильного магазина мужчина (очевидно, владелец магазина), одетый Санта-Клаусом, тыкал пальцем в экран и что-то быстро говорил. Ким не сомневалась, что он обещал невиданные скидки в связи с наступлением рождественского сезона.
- Простите, вы - Ким?
Рядом с ней остановился мужчина с серебристо-седыми волосами, в длинном белом халате. Ким вздрогнула, чуть не расплескав кофе.
- Я говорил с вами по телефону. Я - кардиолог, лечащий врач вашего отца. Меня зовут доктор Гаркави.
- Здравствуйте, - сказала Ким, не зная, о чем ей следует спрашивать.
- Я вас помню, когда вы были еще вот такой. - Он приложил ладонь к своей талии. - Но вы, наверное, не помните.
Ким заморгала, напрягая память.
- Может быть, вы поставите кружку, - предложил Гаркави, указывая на стол, - и мы с вами немного пройдемся?
Ким молча поставила кружку на подоконник и оглянулась на семейство, которое сейчас смотрело на нее с сочувствием. Она храбро улыбнулась им и последовала за доктором в коридор.
- Что происходит? - спросила она. - Мне не разрешают с ним видеться.
- Я знаю. Мне очень жаль, но мы стараемся соблюдать осторожность. Ваш отец занимает ответственный пост в больнице.
Это Ким было известно. И еще ей было известно, что отец не пользуется расположением своих коллег. У него всегда был трудный характер, который проявлялся и дома, и на работе.
- Но почему я не могу к нему войти?
- Мы опасаемся инфекции. У него сейчас ослабленный иммунитет. Но на минутку, я думаю, мы вас пустим.
- Но он… он поправится?
- Ему повезло, - уклончиво сказал он. - Он был на работе, когда случился приступ, и ему немедленно была оказана медицинская помощь. Это спасло ему жизнь. Однако у него серьезные проблемы с митральным клапаном. Кроме того, поражены некоторые артерии, ведущие к сердцу. Положительным обстоятельством является то, что оперировать вашего отца будет один из лучших кардиохирургов страны. Как только состояние вашего отца стабилизируется, он прооперирует его. - Гаркави толкнул вращающуюся дверь и взглянул на часы. - Кстати, мы ждем его с минуты на минуту.
Они остановились у дежурного поста в конце коридора.
- Это Ким Риссон, дочь доктора Риссона, - представил ее сестре доктор Гаркави. - Мы зайдем к нему на несколько минут.
Медсестра кивнула и сочувственно посмотрела на Ким.
- Наденьте это, Ким, - сказала она, протягивая ей маску.
Ким надела маску.
- Я хочу предупредить вас - он без сознания. Ему давали сильные успокоительные лекарства, и он весь обмотан трубками и проводами.
Доктор Гаркави провел ее в прохладный белый зал и толкнул дверь одной из комнат.
Ким задержалась у входа. Ей показалось, что у нее онемело все тело, когда она вошла в палату и посмотрела на кровать. Этот человек не мог быть ее отцом. Он показался ей меньше ростом и гораздо старше.
Ким приблизилась к нему. Это был не тот сильный, красивый, представительный мужчина, которого она помнила. Этот человек выглядел хрупким и слабым. Беспомощным.
Ким вдруг охватило внезапное чувство страшной потери. До этой самой секунды все происходящее казалось ей нереальным, словно ей снился страшный сон. Но сейчас впервые за пятнадцать лет она стояла рядом с отцом - человеком, которого так долго считала ответственным за все ее страдания и боль. Удивительно, но она больше не чувствовала обиды. Сейчас в ее сердце осталась только любовь. Как бы он к ней ни относился, он был ее отцом, ее единственной семьей, и ей было необходимо, чтобы он поправился.
- Папа, - тихо сказала она. - Это я, папа. Ким. Ты поправишься.
Отец лежал неподвижно. Ким сомневалась, что он вообще слышит ее. Она оглянулась на доктора Гаркави, и тот ободряюще кивнул.
- Папа, я останусь здесь, с тобой. Мы справимся с этим. Хорошо? - Она взяла его безжизненную руку и легонько сжала.
К ее руке кто-то прикоснулся. Доктор Гаркави мягко вывел ее в холл и закрыл дверь палаты.
- Я знаю, что для него очень важно ваше присутствие, Ким.
Ким сняла маску. Внутри она стала влажной.
- Возьмите. - Доктор Гаркави протянул ей салфетку.
Девушка дотронулась пальцами до своей щеки. Неудивительно, что маска стала влажной. Ким плакала.
- Давайте я принесу вам воды. Или, может быть, кофе? - спросил доктор Гаркави.
Ким покачала головой. Какой хороший человек. Если ему приклеить бороду, он будет похож на Санта-Клауса.
Словно добрый дедушка, доктор Гаркави взял ее за руку и отвел обратно в комнату ожидания.
- Если хотите, я попрошу хирурга зайти к вам, когда он прибудет. Вы сможете ему задать все интересующие вас вопросы.
- Да, - сказала она, кивая. - Спасибо. Когда он приедет?
Доктор Гаркави взглянул на часы:
- Два часа назад он звонил из Толедо. Мм ждем его с минуты на минуту. Дело в том, что мы вызвали его из отпуска. Еще утром он загорал на Карибских островах. Ему пришлось прервать отпуск ради вашего отца. Но сегодня такой день, что невозможно достать билет на самолет. Я сам не говорил с ним, но мне передали, что ему не удалось улететь своим рейсом и сейчас он добирается сюда на машине.
Внезапно Ким охватил страх. Все это нервы, попыталась успокоить она себя. Усталость и нервное напряжение.
- А откуда он должен был лететь?
- Из Питтсбурга, кажется.
- А как его зовут? - охрипшим голосом спросила она.
- Хофман. Доктор Энтони Хофман.
Глава 3
Напряженно застыв, Ким сидела на кушетке и ждала. Телевизор был выключен, и комнату заливал жутковатый тусклый свет от лампы, вмонтированной в пол рядом с кушеткой. Было уже почти одиннадцать часов, а она все еще не виделась с доктором Энтони Хофманом. Она встала и подошла к стеклянным дверям, разделяющим комнату для посетителей и коридор. Ким положила руку на стекло и, прижавшись к нему, всмотрелась в конец коридора. "Господи, - взмолилась она, - сделай так, чтобы хирург наконец приехал. Пожалуйста!"
Она вернулась к кушетке и заставила себя снова сесть. Бессмысленным взглядом уставилась на разбросанную на кофейном столике мозаику. Теперь ей было понятно, зачем в этой комнате держат детскую мозаику. Это практически единственное, чем можно заняться, когда все твое тело сковывает непрекращающаяся тупая боль.
- Ким?
Она подняла глаза. В дверях появился доктор Гаркави. Рядом с ним стоял молодой человек, которого она видела в питтсбургском аэропорту. Только сейчас вместо джинсов и яркой рубашки на нем был голубой больничный костюм. По его виду она заключила, что у него даже не было времени заехать домой и побриться.
- Это доктор Хофман. Он будет делать операцию вашему отцу.
Ким кивнула, ожидая, что сейчас он скажет: "Привет? Я вас узнал: вы та самая девушка, которая пыталась разжалобить меня, чтобы выманить билет".
- Здравствуйте, Ким, - сказал он и пожал ей руку. - Меня зовут Тони Хофман. Я подумал, что у вас могут быть какие-то вопросы.
Ким обратила внимание на то, как он представился, - Тони. Она предпочитала называть врача доктором. Тем не менее девушка оценила, что он не упомянул про инцидент с билетом. Во всяком случае, пока.
- Спасибо вам… спасибо, что прервали свой отпуск и…
- Ну конечно, - сказал он, освобождая ее от дальнейших выражений благодарности.
Вместе с доктором Гаркави он смотрел на нее, ожидая вопросов.
- Хм, - сказала она. В голове не было ни одной мысли. - Как долго продлится операция?
- Около семи часов. Нам нужно добраться до сердца, потом остановить его, провести операцию как таковую и снова запустить сердце.
- Вам придется останавливать сердце? - Ким с беспокойством посмотрела на доктора Гаркави.
Тот кивнул:
- Кровь будет разгоняться по телу механическим способом.
Тони ободряюще улыбнулся ей и взглянул на часы. После короткой паузы он сказал:
- Если у вас больше нет вопросов, я, пожалуй, пойду.
Ким кивнула, все еще сомневаясь, тот ли это человек, с которым она столкнулась в аэропорту. Может быть, он и в самом деле один из лучших хирургов в стране, но только, глядя на него, в это трудно поверить.
- Ваш отец обязательно поправится, - сказал Тони, чтобы как-то утешить ее.
Ей вдруг стало трудно дышать. Должно быть, она неважно выглядела, потому что Тони сказал:
- Здесь есть комнаты, где вы могли бы прилечь.
Ким покачала головой:
- Я буду ждать здесь.
- Хорошо, - согласился Тони. - Я зайду к вам, когда операция закончится.
Он ушел, и Ким посмотрела на доктора Гаркави.
- Я представляла себе доктора Хофмана совсем другим, - призналась она.
Доктор Гаркави улыбнулся: