Глава десятая
Смирение перед неизбежным
Давайте переживать неприятности по мере их поступления.
Михаил Жванецкий
Надутая Алиса стояла у плиты и готовила плов. Настоящий узбекский плов, который был ее фирменным блюдом. Плов готовился не просто так, а по поводу. Надутость объяснялась тем же самым поводом – сегодня Иришка обещала привести к ней в гости Таракана, то есть, тьфу, Ваню Бунина, конечно.
Одному богу известно, с каким трудом Алисе удалось подбить ее на это безумное мероприятие.
А началось все с того, что Инна методично проедала ей плешь, требуя организовать встречу с капитаном на нейтральной (то есть стрельцовской) территории. Она никак не могла смириться с тем, что вся эксклюзивная информация по загадочным смертям клиентов VIP-тура достается не ей, а какому-то Генке Дубову, которого она раньше и за профессионала-то не держала.
– Ты должна мне помочь, – бубнила она, – я нутром чую, что здесь что-то не так. Мне нужна информация, а потом я ее так проанализирую, что все сразу встанет на свои места.
– Да с чего ты взяла, что Иван будет с тобой разговаривать? – вяло отбивалась Алиса. – Сама же говоришь, что он тебя даже на порог кабинета не пускает.
– Ну и что! – не сдавалась Инка. – В его кабинете он начальник. Хочет – пускает, не хочет – гонит взашей. А на твоей кухне начальник кто? Правильно, ты. А он гость, который вынужден соблюдать правила вежливости и, как минимум, поддерживать общую беседу.
– Ин, ну не расскажет он тебе ничего. Только зря вечер потратишь в неинтересной компании.
– А это уже не твоя печаль. Ты организуй этот самый вечер, а уж с пользой я его проведу или нет, мы потом разберемся.
Алиса держалась, как скала, день за днем отражая Инкины нападки. Но та совершила стратегический маневр и в разгар рабочего дня заявилась в "Зимнюю вишню", свадебную контору Стрельцовой.
– Зови Ирку! – безапелляционно потребовала она. – Будем организовывать встречу на Эльбе.
Нетрудно догадаться, что Иришку подобная перспектива тоже не обрадовала.
– Ваня такого не любит, – сказала она, жалобно сверкая своими черными глазищами. – Он на меня рассердится, Алиса Михайловна. Вы же знаете, какой он ответственный.
Алиса сочувственно молчала, потому что возразить было нечего, но Инна быстро взяла инициативу в свои руки.
– Вот что, Ирина, – строго начала она. – Тут дело не в том, что я за сенсациями гоняюсь. Мне на эту информацию, которой твой Ваня обладает, тьфу и растереть. Но на кону человеческая судьба, ты понимаешь?
– Нет, – честно ответила Иришка.
– У нас с Алисой еще одна подруга есть, Наталья. Она в агентстве VIP-тур работает. И у нее сейчас на работе огромные неприятности. Нам подругу жалко, понимаешь? Она ночами не спит. Есть совсем перестала, похудела на два размера. А мы ей ничем помочь не можем, потому что полноты картины не видим. Нам ведь твой Ваня зачем нужен? Чтобы помог все кусочки мозаики сложить. Сама понимаешь, может, мы знаем что-то такое, чего он не знает. Так что и мы ему вполне можем пригодиться.
Такой подход показался Иришке обоснованным, поэтому она все же сумела привести капитана Бунина в гости к Алисе Стрельцовой. Та не без оснований считала, что ее лучшему менеджеру пришлось выдержать небольшую "бурю в пустыне", но чем и была незаменима Ирина, так это тем, что, будучи убежденной в правильности своих действий, она перла напролом с упорством израильского танка "Меркава".
В танках Алиса последнее время слегка разбиралась, потому что Игорь притащил Сережке огромный альбом, и теперь они вечерами до хрипоты спорили о достоинствах и недостатках австрийского "Кирасира", английских "Черепахи" и "Центуриона" и индийской "Виджаянты". То, что "Меркава" – самый надежный танк в мире, Алиса, по крайней мере, усвоила, поэтому со всей ответственностью могла заявить, что Иришка на него очень похожа.
Алиса попыталась уговорить Инку остаться дома, пообещав дословно пересказать все, что узнает от Бунина, но, как и следовало ожидать, та была непреклонна в своем желании припасть к первоисточнику, а потому торчала на кухне подлруги уже за два часа до прихода гостей.
Впрочем, смирившаяся с неизбежным Алиса тут же нашла в этом плюс. Инна была прекрасной кулинаркой, поэтому помимо фирменного плова Тара…тьфу ты, напасть, Ивана ждали и другие вкусности, позволявшие достучаться до его сердца обычным мужским путем – через желудок.
Наталью по здравому размышлению подруги решили не звать.
– У нее в последнее время нервная система слабая, – разглагольствовала Инна. – Уж ей-то мы точно все потом расскажем, отфильтровав лишние подробности, способные повлиять на ее тонкую душевную организацию.
Больше всех приходу Ивана (ну, кроме настырной Инки, конечно) был рад Игорь, страшно благодарный Бунину за то, что он спас жизнь Алисе. Поэтому он с энтузиазмом затарил холодильник деликатесами, а бар отличными напитками. Алису это обстоятельство радовало вдвойне, потому что если Инка и Иван сцепятся, как бультерьеры на бойцовской площадке, только Игорь сможет разнять их без ущерба для жизни и здоровья.
Иван, как и следовало ожидать, пришел злой и мрачный. Алиса еще раз отметила, что он стал гораздо симпатичнее после того как сбрил свои усы, и порадовалась, что Иришка благотворно влияет на своего возлюбленного.
Разговор за столом получился бы довольно натянутым, если бы не Игорь, который умело взял дело в свои руки. Уже минут через двадцать Иван расслабился, весело хохотал над свежими анекдотами, дегустировал разные сорта виски, любовно смотрел на Иришку, весьма благосклонно – на Алису, и без ненависти во взгляде – на Инну.
Перцева была само очарование. Она почтительно внимала каждому бунинскому слову, не делала безапелляционных замечаний, похвалила Иришкину кофточку… В общем, вела себя как отличница, пришедшая на первое причастие.
Через два часа Бунин сам затронул интересующую подруг тему.
– Я ведь понимаю, зачем вы меня сюда затащили, – начал он. – Предупреждаю сразу, что могу – расскажу, о чем не могу, даже не спрашивайте. Уйду и всё.
– Договорились, – решительно ответил Игорь.
– Ну, тогда давайте, дамы, начинайте. Что именно вас интересует?
– Объединены ли в одно уголовное дело все факты смертей клиентов VIP-тура, – мгновенно встряла Инка.
– Нет, – удивленно ответил Иван. – А с чего все вообще взяли, что эти дела связаны между собой?
– Так во всех газетах пишут, – ответила Алиса.
– Алиса Михайловна, вы еще, конечно, можете верить в то, что пишут в газетах, но уж Инне Сергеевне ли не знать, как сильно эти бредни могут отличаться от действительности.
– Неправда, – запальчиво закричала Инка, – я, к примеру, свою репутацию берегу, а потому непроверенную информацию не выдаю! А если вы не хотите рассказывать все мне, зато направо и налево расшвыриваетесь фактурой при таких сомнительных личностях, как Генка Дуб, то нечего потом жаловаться!
– Я и не жалуюсь, – спокойно заметил Иван, – я констатирую факт.
Инка покраснела и начала пыхтеть, как закипающий чайник, но Игорь положил руку ей на плечо, и она затихла, не начав пускать пузыри.
– Если вас интересует гибель Саши Головиной, то ее нашли мертвой на могиле собственной сестры. Там десять лет назад уже была темная история, девчонка повесилась в ванной из-за несчастной любви. Если учесть, что их мать уже семь лет состоит на учете в психиатрическом диспансере и в данный момент как раз проходит очередной курс лечения в стационаре, то вполне вероятно, что младшая дочь тоже покончила с собой, приняв большую дозу клофелина.
Знакомые их семьи говорят, что Саша была очень привязана к сестре и страшно переживала из-за трагедии. Да и с больной матерью ей приходилось нелегко. Крутилась, как белка в колесе, чтобы обеспечить ей надлежащий уход. Могла и не выдержать…
– А правда, что на бокале с шампанским, в котором были растворены таблетки, нет ее отпечатков? – снова спросила Инна.
– Да есть отпечатки, – досадливо поморщился Иван, – только странные какие-то, смазанные. Так что на всякий случай проверяем, кому была выгодна смерть девчонки. Может, и не сама она отравилась, а помог кто.
– Теперь про Маркелову расскажи, – потребовала Инна.
– А что тут рассказывать? Тут-то как раз все понятно, за исключением одной маленькой детали, – и Иван рассказал историю о том, как влюбившаяся Гелечка оформила для своего возлюбленного липовый кредит в банке.
– Неужели Муромцев вот так взял и отказал ей в деньгах? – ахнула Иришка, услышав, как отчаявшаяся Геля обратилась к богатому любовнику с просьбой о трех миллионах. – Ведь он ее на верную смерть послал! Своими руками! Не мог же он не понимать, что она в отчаянии способна решиться на самый страшный шаг…
– Такие, как Муромцев, не могут покончить с собой из-за трех миллионов рублей, – спокойно ответил Игорь. – Ему и в голову не пришло, что такая мелочь для кого-то окажется убийственной.
– Ну да, – подхватил Иван, – тем более что он посоветовал ей продать ценные вещи. Незадолго до этого он как раз подарил Маркеловой очень дорогое кольцо. На всю сумму кредита, может, и не хватило бы, но на половину – точно.
– И что это было за кольцо? – полюбопытствовала Инка.
– Не знаю, – честно признался Иван. – В разговоре со мной Муромцев назвал его перстнем царя Соломона и дал понять, что это очень дорогая вещь. Но ничего похожего в квартире Маркеловой мы так и не обнаружили.
– Перстень царя Соломона, говоришь? – задумчиво протянул Игорь.
– Ну да. Мы уже всю башку сломали, что он имел в виду. У нее на руках, конечно, брюллики были, и в шкатулке с драгоценностями тоже, но такие, обычные, как у всех. Трехмиллионный кредит ими не закроешь.
– Что ж, пожалуй, я могу рассказать тебе, кто такой царь Соломон, – Игорь широко улыбнулся.
– Я и сам в курсе, – обиделся Иван. – Чай, не лаптем щи хлебаем. Историю проходили.
– Нет, брат. Это другой царь Соломон. О нем пока история умалчивает. Он широко известен исключительно в узких кругах. Но если ты хочешь, я тебя с ним познакомлю, – заявил Игорь и расхохотался в голос, увидев недоуменные лица собравшихся за столом. – Соломон Яковлевич Бернштейн – оч-чень известный ювелир. Ему сейчас уже под восемьдесят, но глаз у него все так же зорок, а руки точны. Он делает изумительнейшие вещи, элитные, которые просто так не купишь ни в одном магазине. Кстати, девушки, именно с его любезного разрешения я одалживал инструменты, чтобы провести среди вас лабораторное занятие по бриллиантам.
– Бернштейн… – протянула Инка. – Ну надо же, никогда не слыхала. На Бернштайна похоже, – и, покосившись на Ивана, уточнила: – Композитор был такой, американский.
– Ну да, – кивнул головой Бунин, – откуда простому менту знать про Леонарда Бернштайна, композитора и дирижера. Того самого, который написал музыку к "Вестсайдской истории", основал американскую Оркестровую академию и подарил свою дирижерскую палочку Владимиру Спивакову. – Глаза Иришки запылали восторгом, Инна пристыжено прикусила язык, Алиса засмеялась, а Иван нетерпеливо обратился к Игорю: – Продолжай, пожалуйста.
– Так что тут продолжить, – пожал плечами Стрелецкий. – Работает Соломон Яковлевич на дому, заказы берет только от знакомых. Все у него совершенно легально, не в том он возрасте, чтобы баловаться с Уголовным Кодексом, но правоохранительные органы он жалует не сильно. Я сейчас ему позвоню, и мы с тобой к нему съездим, чтобы ты смог задать ему свои вопросы. Только одна просьба: особо старика в материалах дела не свети.
– Не вопрос, – согласился Бунин. – Мы с Меховым что-нибудь придумаем, не будут твоего царя Соломона в управу таскать. Поехали.
Игорь сделал нужный звонок, и они с Иваном уже направились было к выходу. Но в глазах Инны читалась такая мольба, что Игорь сжалился и, повернувшись к Ивану, спросил:
– Ты не против, если мы наших любопытных дам возьмем с собой? Это же визит в гости…
– Как скажешь, – скрипнул зубами Бунин, – только некоторых особенно любопытных дам я попрошу держать язык за зубами, как во время визита, так и после!
– Хорошо, – смиренно ответила Инна.
Соломон Яковлевич Бернштейн внешне вполне оправдывал свои паспортные данные.
Сухонький старичок с горбатым носом и роскошной седой шевелюрой, которой позавидовали бы многие сорокалетние мужики, внимательно осмотрел незваных гостей из-под кустистых бровей "а-ля Брежнев".
Дамам, как и положено, перецеловал ручки. Игоря обнял и хлопнул по спине. Бунину сухо пожал руку.
– Или Бернштейн на старости лет таки заинтересовал правоохранительные органы, или я ничего не понимаю в людях, – заметил он, – сделав приглашающий жест в сторону гостиной. – Моя жена Циля, земля ей будет пухом, покойнице, всю жизнь твердила: "Моня, за тобой придут!" Я ей всегда объяснял, что, как Остап Бендер, свято чту уголовный кодекс, но вы же знаете, что такое спорить с женщиной. Не при вас, прекрасные дамы, будет сказано. Чай, кофе?
– Чай, Соломон Яковлевич, ваш, фирменный, – откликнулся Игорь, а Бунин буркнул: – Мы так-то по делу.
– Молодой человек, поверьте мне, старику, хороший чай еще никогда не повредил делу. Или я не Бернштейн. Правда, Игорек? Вот Игорь – деловой человек, но он знает толк в чае. И что, это ему помешало делать свои дела в бизнесе? Нет, только помогло. Мой фирменный чай – это что-то! Произведение искусства. И не думайте, что я старый пустой болтун. Просто попробуйте и поймете, что я не сказал о его достоинствах и половины. А почему? Потому что я очень скромный человек. Моя жена Циля всегда говорила: "Моня, твоя скромность не дает нам жить как приличным людям".
Чай, действительно, оказался потрясающим.
– Это какой-то особый сорт? – спросила Алиса. – Вам его, наверное, из Англии привозят?
– Деточка, поверьте старому еврею, – хозяин хитро сощурился, – хороший чай не требует, чтобы его привозили из Англии. Он может быть расфасован на урюпинской чайной фабрике. Все дело в способе заварки. Моя жена Циля, к слову сказать, его так и не освоила. Так что в нашей семье чай всегда заваривал я.
– Поделитесь секретом, – попросила Алиса. – Правда, очень вкусно.
– Да боже ж мой, нет никакого секрета. Во-первых, когда будете заваривать чай, вспомните анекдот. У него такая борода, что этому анекдоту лет, как старому Бернштейну. Вспомните фразу: "Евреи, не жалейте заварки". Во-вторых, листик смородины и лесной малины, обязательно лесной, вы слышите меня, еще никогда никому не вредили. Немного высушенной апельсиновой цедры и на кончике ножа – одна-две крупинки соли. Просто?
– Очень, – кивнула головой Алиса.
– А вот и нет! – торжествующе воскликнул старик. – Потому что такого чая, как у Соломона Бернштейна, у вас все равно не получится. "Одна мучка, да разные ручки", кажется, так говорят, да?
– Соломон Яковлевич, дорогой, – мягко перебил Игорь, заметивший, что терпение капитана Бунина уже на исходе. – У Ивана есть к вам один вопрос. Мы все будем вам крайне признательны, если вы на него ответите.
– Я понимаю, такие важные люди пришли ко мне, простому человеку. Значит, им есть, что у меня спросить. Будем надеяться, что у меня есть, что вам ответить.
– Скажите, Соломон Яковлевич, значится ли в списке ваших клиентов Сергей Васильевич Муромцев?
– Молодой человек, – старик укоризненно закачал своей седой головой, – этот ваш маленький, но довольно большой вопрос может не так, как надо, сказаться на моей скромной, но довольно солидной репутации. Или вы думаете, что у старого Бернштейна вообще были бы клиенты, если бы он направо и налево сорил их фамилиями?
– Я ведь могу то же самое спросить, вызвав вас на допрос! – начал кипятиться Иван, но Игорь жестом велел ему замолчать.
– Соломон Яковлевич, дело очень серьезное, – сказал он. – Погибла молодая девушка, которой, по словам Муромцева, он незадолго до смерти подарил очень дорогое кольцо. В разговоре с Иваном Муромцев назвал это кольцо перстнем царя Соломона, что и натолкнуло меня на мысль, что его делали вы. Проблема в том, что оно пропало.
– Перстень царя Соломона… – задумчиво проговорил старик. – Сергею Васильевичу не откажешь в образности мышления. Я польщен, польщен. Надо будет высказать ему свой респект. Замечу вам, молодые люди, было такое кольцо. Но я не совсем понимаю, почему вы решили, что оно дорогое. Насколько я помню, а на память я, несмотря на свой возраст, вовсе не жалуюсь, оно обошлось Сергею Васильевичу в 23 тысячи 750 рублей.
– Во сколько? – не удержался Иван. – По нашим прикидкам, оно должно стоить не менее двух миллионов!
– Будьте уверены, молодой человек, оно столько бы и стоило, если бы в нем был настоящий бриллиант. Но в нем имитация, подделка. Циркон удивительного качества. Ну а остальное – дело рук старого Бернштейна. Этот камень даже самый опытный глаз не отличит от настоящего. Но, тем не менее, вместе с работой он обошелся Муромцеву в ту сумму, которую я вам только что назвал.
– Ну и мерзавец, этот Муромцев! – не выдержала до этого почтительно молчавшая Иришка. – Мало того, что в трудную минуту не помог Маркеловой деньгами, так еще и кольцо фальшивое подсунул.
– Хуже, если ради того, чтобы завладеть этим самым фальшивым кольцом, девицу Маркелову кто-то выбросил из окна, – проговорил Иван. – Соломон Яковлевич, а у вас случайно не сохранилось фотографии этого кольца?
– Старый Бернштейн никогда в своей жизни не полагался на случай, – с достоинством заметил царь Соломон. – Моя жена Циля всегда говорила, что осмотрительность еще никому не вредила. Я веду каталог всех своих работ. Извольте удостовериться.
С кряхтением поднявшись со стула, он ненадолго покинул компанию и вернулся с огромным фолиантом тисненой кожи. Полистав его, ткнул пальцем в одну из фотографий.
– Вот то кольцо, которое купил у меня Сергей Васильевич Муромцев.
Инка с Буниным кинулись к альбому и столкнулись лбами.
Спустя десять минут, гости, распрощавшись с хозяином, вышли под осенний дождь. В кармане Бунина лежала фотография злополучного перстня царя Соломона. Предусмотрительный ювелир, имеющий не одну копию фотографии, любезно поделился ею с Иваном.
Распрощавшись с Иваном и с Иришкой, решившими отправиться домой пешком, остальные направились в сторону машины Игоря, но тут Инка, которая была непривычно молчалива и задумчива, тронула Алису за локоть.
– Послушай, – сказала она, невольно подражая речи старого человека, с которым они только что расстались, – или я сильно ошибаюсь, или это кольцо очень похоже на то, которое Развольский подарил Наташке…