– Заяц, я честное слово не знаю, как это получилось. Ты же сама видела, она все время меня подзуживала. А я ведь живой человек, – это прозвучало на удивление жалобно.
– Стас, ты совершенно не должен передо мной оправдываться.
– Ну не злись, Заяц. Ну, ты же знаешь, как я тебя люблю. Тебя с утра не было, а она задом так и крутила, так и крутила. Ну, ты же понимаешь, что это несерьезно. Это все равно, что высморкаться.
– Человек с таким безупречным вкусом и таким положением в обществе, как у тебя, должен пользоваться шелковыми носовыми платками. Или батистовыми, на худой конец, – двусмысленности последней фразы Наталья невольно усмехнулась, – а ты норовишь тайком высморкаться в вафельное полотенце сомнительной чистоты. Хотя, повторюсь, что это – совершенно не мое дело.
– Заяц, ну сколько ты теперь будешь на меня дуться?
– Я не дуюсь, Стас, правда. Я все понимаю и совершенно на тебя не сержусь.
– Правда? – Развольский просиял, как ребенок при виде чупа-чупса. – Ты самая грандиозная женщина в мире, Наташ! Я тебя просто обожаю. Честно. Что мне для тебя сделать? Хочешь, я эту куклу уволю?
– Нет, не хочу, – Наталья безразлично пожала плечами. – Интерес к этой, как ты изволил выразиться, кукле у тебя угаснет примерно… – Наталья задумчиво посмотрела на потолок, – недели через две. А пришедшая ей на замену новая игрушка снова будет привлекать тебя своей новизной и неисследованным внутренним устройством. Кроме того, к этой я уже привыкла, да и работает она неплохо.
– Да, ты действительно грандиозная женщина! Я всегда это знал. Ну что, мир?
– Мир. Меня волнует, что молчат шведы.
– Да хрен с ними, со шведами, Наташ! Мы и без них проживем. Я, конечно, понимаю, что ты давно носишься с этой затеей, но она слишком масштабна, чтобы я относился к ней без опаски. Получится – хорошо. Не получится – тоже ладно.
– Стас, – Наталья начала злиться, – ты не можешь не понимать, что сотрудничество со шведами выведет нашу компанию на совершенно новый уровень…
– Все-все. Сдаюсь! – Развольский шутливо поднял вверх руки. – Заранее согласен со всем, что ты скажешь. Пойду к себе, а то за последние пятнадцать минут я, если честно, изрядно устал. – И, насвистывая какой-то веселый мотивчик, шеф вышел из кабинета.
Поработав еще минут двадцать, Наталья вдруг почувствовала, что очень замерзла. Ее трясло, как в ознобе. "Нервное напряжение сказывается", – подумала она и пошла в комнату к девочкам-менеджерам, у которых всегда можно было разжиться валокордином. Сидящую в приемной с победным видом Анечку она предпочла не заметить.
Щедро накапав себе пятьдесят капель, она залпом выпила противную микстуру и прислушалась. В зоне отдыха, отгороженной красивой китайской ширмой, кто-то тихонько всхлипывал. Заглянув туда, Наталья увидела горько плачущую Верочку.
– Ты чего это, Вера?
– Ой, простите меня Наталья Петровна. Я… Я сейчас. Простите…
– Что-то случилось?
– Да. То есть, нет. То есть случилось, но к работе это не имеет отношения, Наталья Петровна.
– А к чему имеет? – Наталья опустилась на маленький диван, развернула плачущую девушку к себе и внимательно посмотрела ей в лицо.
– Это личное, Наталья Петровна… Ну зачем я вас своими проблемами грузить буду?
– Вот сейчас придет клиент, а ты работать не сможешь, и твои проблемы сразу станут моими, – Наталья погладила Веру по голове. – Давай, рассказывай, что случилось?
– Понимаете, Наталья Петровна, я его люблю. По-настоящему люблю. А он меня – ну ни капельки! Он со мной встречается, потому что я ему нравлюсь. И все. А я без него совсем не могу. Я за него замуж хочу. А этого никогда-никогда не будет. Понимаете? Хотя нет, вы не поймете, вы ведь замужем. Меня никто-никто не поймет.
Наталья гладила маленькую Верочку по голове и грустно улыбалась своим мыслям.
"Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю, – крутилось у нее в голове. – У меня точно такая же проблема, как у тебя. Я люблю, а меня просто хотят. Меня, а попутно еще целый легион баб. И о замужестве я мечтаю, а этого никогда не будет. И то, что один муж у меня уже есть, совершенно ничего не меняет. Наоборот, еще больше все запутывает".
Только я уже не рыдаю так горько и отчаянно. Просто я старше. И знаю, что настоящее безысходное горе не требует выплеска. Оно разъедает изнутри. Ты даже не представляешь, как я боюсь проснуться однажды утром, встать с кровати и развалиться на куски, разъеденная этой кислотой отчаяния!
А все-таки интересно, кто это так охомутал нашу бедную птичку. Неужели Володя? Надо будет с ним поговорить, чтобы не мучил девочку. Она молоденькая совсем. Чистая, неиспорченная. Ей в этой жизни еще плакать и плакать.
Постепенно Верочка успокоилась и перестала всхлипывать.
– Вот и хорошо, – Наталья подняла ее зареванное личико и поцеловала в лоб. – Давай попробуем поработать. Любовь любовью, а работу никто не отменял.
– Спасибо вам, Наталья Петровна, – Верочка в последний раз всхлипнула и благодарно посмотрела на начальницу. – Вы такая чуткая. Я бы без вас пропала.
– Беги, умывайся, – Наталья ласково улыбнулась, легонько вздохнула и пошла к себе в кабинет.
До вечера она успела перелопатить гору работы, с каждым часом чувствуя себя все хуже. Ноги дрожали, голова налилась тяжестью, предметы утратили четкие очертания.
– Совсем у меня нервы ни к черту! – сердито думала Наталья, щелкая по клавишам компьютера. – Подумаешь, Развольский с бабой! Эка невидаль, а я просто в кисель превратилась. Не соображаю ничего.
До дома она доехала на автопилоте. "Сейчас приму ванну и лягу", – подумала она, паркуя машину, и тут заметила Ленчика, нервными шагами меряющего двор.
– Что случилось? – закричала она, выскочив наружу.
– Тихо! – Ленчик схватил жену за руку и притянул к себе. – Я уже сорок минут тут хожу, чтобы тебя встретить.
– Зачем, – Наталья перешла на шепот.
– У бабки нашей ненормальной кошка пропала.
– Матрена?
– Она, проклятая. Я с работы пришел, пошел Сеню выгуливать, ну и наслушался по полной программе. Она уверяет, что это Сеня ее Матрену задушил.
– Наш Сеня? – непритворно изумилась Наталья. – Чем же он ее душил? Лапами за горло?
– Натусь, ты что, в словах сумасшедших логику ищешь? Она грозилась Сеню отравить, швырялась в нас камнями и орала, что изведет всю нашу породу.
– Ну, это я уже слышала, – устало отмахнулась Наталья.
– Во-во. В общем, я решил тебя встретить и обезопасить от потенциального противника. Пошли давай, а то я тут замерз уже.
– А я сегодня целый день мерзну, – виновато призналась Наталья. – И вместо головы у меня котел. Пустой и звенящий.
Ленчик губами прикоснулся ко лбу жены.
– Э-э, мать, так у тебя же температура! Быстро домой! Придется тебя лечить, непутевую.
Температура у Натальи действительно была. 38 и 5. И это обстоятельство ее сильно порадовало. Во-первых, оно объясняло ее сегодняшнее недомогание, включая утренний просып на работу. Во-вторых, завтра можно было с полным на то основанием остаться дома. Впервые за пять лет Наталью радовала такая перспектива.
Все величие этой перспективы она смогла оценить лишь наутро. Нос основательно заложило, в бронхах разложили наждачную бумагу, глаза болели и не желали открываться, голова была тяжелой и мутной. Градусник уже в девять утра показывал 37 и 6. Наталья поняла, что заболела основательно.
Немного подумав, она решила предаться болезни со вкусом. Позвонила секретарше Анечке и предупредила, что сегодня не придет, скинула СМС-ку Развольскому, сообщив, что не может разговаривать (лукавила она примерно наполовину), раздобыла на кухне кувшин с морсом, заботливо сваренный с вечера Ленчиком, употребила пакетик терафлю и завалилась обратно в кровать.
День тек с переменным успехом. Так же, как насморк. Сбитая температура на время покидала завоеванные позиции, и тогда Наталья осваивала новый детектив Татьяны Устиновой, купленный несколько дней назад, но пока не прочитанный.
Затем злобный вирус снова шел в атаку, организму хужело, детектив откладывался, зато включался телевизор, в который Наталья бессмысленно пялилась, периодически впадая в тяжелый температурный сон. Когда терпеть уже не было сил, разводился новый пакетик терафлю, футболка становилась насквозь мокрой, и обессилевшая Наталья снова бралась за книжку.
Вернувшийся из школы Ромка был отослан в свою комнату, подальше от заразы. Вскоре пришел Ленчик, накормил Наталью обедом, сварил свежий морс… Несколько раз звонил весьма обеспокоенный Развольский, но Наталья разговаривала сухо, ссылаясь на жуткую слабость.
Подруга Алиса по телефону командовала, какие лекарства покупать и в каком порядке принимать. Инка бодрым голосом советовала выкинуть все заморские порошки в унитаз. Настя рекомендовала сто грамм водки, а Лелька привезла килограмм замороженной клюквы из прошлогодних запасов, весьма благосклонно принятый Ленчиком. К концу дня Наталья поняла, что болеть ей определенно нравится.
В среду утром температуры уже не было, но Наталья коварно решила, что, пожалуй, доболеет до пятницы. Около пол-одиннадцатого утра раздался звонок в дверь. Посмотрев в глазок, она увидела Володю и Верочку.
– Помирились, слава богу, – подумала она и открыла дверь.
– Вы чего это? – сурово спросила у непрошенных гостей.
– Ой, Наталья Петровна, – затараторила Верочка, – Володе нужно вам буклет показать, а я с ним вызвалась поехать, вас проведать. Я вам знаете, что привезла? Малину. Правда-правда. Я ее летом в лесу собрала и заморозила. Она вкусная, честное слово.
– Проходите, ребята, – сказала Наталья. – Идите в кухню, я сейчас переоденусь и приду. Да и еще, пожалуй, собаку запру, – она покосилась на Сеню, который снова заливался неукротимым лаем.
Поменяв халат на спортивный костюм и наскоро пригладив щеткой волосы, Наталья вышла в кухню.
– Ну что, сегодня ваша обувь цела? – спросила она у Володи.
– Да, – засмеялся директор по маркетингу. – Я, когда в подъезд вошел, внимательно осмотрелся по сторонам, но мин не было.
– Да кошка соседская пропала куда-то, – махнула рукой Наталья.
Наскоро пробежавшись по новенькому, еще пахнущему типографской краской буклету, она напоила гостей чаем, после чего они ушли. Это обстоятельство Наталью обрадовало. Из-за слабости она сильно устала и, сполоснув чашки, поплелась в постель.
Выпущенный на свободу Сеня сделал "круг почета" по квартире и, как и в прошлый раз, поднял лапу на дверной косяк.
– Ты мерзавец, – возмутилась Наталья! – Хозяйка болеет, а ты заставляешь ее мыть пол. Ну и кто ты после этого? А еще считаешься приличной собакой. Видеть тебя не хочу!
Затерев лужу, она поставила на место швабру и почувствовала, что устала еще сильнее. Но дойти до кровати ей было не суждено. Снова раздался звонок. Не глядя в глазок, Наталья распахнула дверь и обомлела. На пороге стоял Развольский.
– Я это… – начал он, неловко топчась на пороге. – Я тебя проведать пришел.
– Ты? Меня? – Наталье показалось, что от изумления она разучилась говорить.
– Я. Тебя, – в голосе шефа послышалось раздражение. – А что тебя так удивляет?
– Но ты никогда меня не проведывал. Да и вообще, я могу быть заразная.
– Ничего. От соплей еще никто не умирал. Я могу войти?
– Да, конечно, – Наталья посторонилась и пустила Развольского в квартиру. Выскочивший Сеня деловито обнюхал его ботинки и демонстративно ушел в другую комнату.
– Наташа, я решил, что виноват перед тобой, и, чтобы загладить свою вину, принес тебе подарок. Вот он, – шеф протянул ей обитую синим бархатом коробочку.
Открыв ее, Наталья тихонько ахнула. На атласной подушке лежало самое красивое кольцо, какое она когда-либо видела. Тонкий ободок из желтого и белого золота свивался в затейливый узор, а посередине красовался огромный бриллиант размером с жемчужину. То, что это был бриллиант, Наталья поняла сразу. От камня исходило свечение, от которого в полутемной прихожей сразу стало светлее.
– Стас, ты с ума сошел? – спросила Наталья, чувствуя, что у нее сжимается сердце.
– Почему? Разве человек, который дарит любимой женщине кольцо, обязательно сумасшедший?
– Нет, но оно наверняка такое дорогое…
– Мне для тебя ничего не жалко, Заяц, – Развольский самодовольно улыбнулся и притянул ее к себе. – Иди ко мне, я по тебе соскучился.
– Стас, не надо, Стас, – Наталья вяло сопротивлялась, пытаясь освободиться из его объятий. – Не надо здесь, я болею, у меня голова немытая. Да и вообще, вдруг Леня придет.
– Не придет. Мы все успеем. Тебе ведь нужно лечиться? Вот я и буду сейчас тебя лечить. Считай, что я грелка. Как в анекдоте. Во весь рост.
Подхватив ее на руки, Развольский уверенно двинулся в сторону спальни. Кляня себя за слабодушие, Наталья покорилась неизбежному. Тем более что оно вовсе не было ей неприятно.
Через полчаса, поцеловав ее на прощание, Стас покинул квартиру. Захлопнув дверь, Наталья снова раскрыла коробочку с кольцом и вдруг услышала сдавленный крик негодования. Выскочив на площадку, она увидела Развольского, в отчаянье рассматривающего свои щегольские ботинки, и оглушительно захохотала. Кошка Матрена нашлась.
* * *
Субботу – день традиционного девичника – она ждала с нетерпением. Накануне позвонила Наташка и хриплым заговорщическим шепотом поинтересовалась, намечаются ли посиделки.
Хриплым, потому что она подцепила какую-то вирусную инфекцию и буквально накануне вяло и температурно уверяла подруг, что не выйдет из дома ни за какие коврижки. А шепотом – из-за непонятной пока Алисе конспирации.
Наталья была загадочной, как начинающий фокусник-иллюзионист, но на устроенный ей допрос с пристрастием не повелась.
– Все завтра, – прохрипела она. – Буду около шести.
Узнав, что маленькая, но сплоченная женская компания намерена обсуждать какую-то тайну (а в том, что Наташкина загадочность вызвана некими таинственными обстоятельствами, Алиса была уверена), Игорь заявил, что, пожалуй, проведет вечер на работе.
– Дела накопились, так что я их поразгребаю, пока вы тут щебечете, – улыбнулся он Алисе, которая не менее счастливо улыбнулась в ответ.
Сказка по имени Игорь Стрелецкий в ее жизни никак не заканчивалась. В ней были обязательные цветы и пустяковые, но милые сердцу подарки: духи, заколки для волос, забавные мыльца ручной работы, ДВД-диски с любимыми кинофильмами, компьютерные стрелялки для Сережки, и даже теплый шерстяной редингот, привезенный ее маме Александре Андреевне из Москвы в преддверии наступающих осенних холодов.
Только вчера мама впервые отправилась в нем на работу и, жутко довольная, позвонила вечером:
– Алиса, передай, пожалуйста, Игорьку, что его шниперсон был оценен по достоинству.
– Какой Шниперсон? – не поняла Алиса. – Он что, пристроил к вам на работу своего знакомого?
– Да какого знакомого! – возмутилась мама. – Девочки на работе сказали – сразу видно, что это очень дорогая вещь, в которой будет не холодно даже в самый лютый мороз.
– А-а-а, так это ты редингот имеешь в виду? – догадалась Алиса, а Александра Андреевна слегка сконфузилась.
– Ну да, конечно, редингот. Я просто перепутала.
Над "шниперсоном" они с Игорем хохотали целый вечер. Он так развеселился, что даже перезвонил "теще" сказать, что купит ей еще несколько шниперсонов, как длинных, так и коротких. Та немножко надулась, что над ней подтрунивают, но быстро отошла. К огромному облегчению Алисы, Игорь ее маме очень нравился.
Подруги собрались около пяти. Кашляющая Наташка, которую так и распирало от какой-то важной новости, нервно меряла шагами квартиру.
– Давай уже, рассказывай, – скомандовала Алиса, когда все сели за стол.
– Что надо рассказывать? – тут же навострила уши Инка. – Наташ, у тебя что, еще одна клиентка ласты склеила?
– Типун тебе на язык! – Наташка нервно всплеснула руками. – Девчонки, мне Развольский кольцо с бриллиантом подарил!
– Тьфу, – от досады Инка сразу полезла за сигаретой. – Можно подумать, у тебя без этого козла не было кольца с бриллиантом… Да у нас у всех есть, нашла, чем удивить. Я-то думала, правда, что интересное…
– Это не такое кольцо, как мое. Это… В общем, вот…
Жестом того же начинающего фокусника Наташка достала из кармана коробочку, а оттуда кольцо, при виде которого Настя восхищенно присвистнула. Алиса подумала, что, пожалуй, тоже в жизни не видела такого чуда. Крупный бриллиант переливался под светом люстры, отражаясь в стоящих на столах бокалах. Невооруженным глазам было видно, что в руках у Натальи целое состояние.
– Нда, неплохая вещица, беру свои слова обратно, – согласилась Инка. – Интересно, сколько здесь каратов?
– Я об этом уже третий день думаю, – ответила Наташка. – Я ведь в этом ничего не понимаю. У меня в кольце и сережках не караты, а смех один. Я такого огромного алмаза никогда не видела.
– И мой, пожалуй, чуть меньше. Ну, тот, который мне Шаповалов подарил. Ой, – виновато посмотрев на Лельку, Алиса прикусила язык.
– Да ладно, – мрачно сказала Лелька. – Тащи свое кольцо, давай сравнивать будем. Я-то свое в самый дальний угол шкафа спрятала.
Алиса метнулась в спальню и принесла подаренное мерзавцем Шаповаловым кольцо, которое так ни разу и не надела. Приложив его к Наташкиному чуду, подруги, как зачарованные, уставились на два играющих светом камня.
– Пожалуй, Наташкин, действительно, крупнее, – подытожила Настя.
– И прозрачнее, – поддакнула Инка.
– Как вы думаете, девочки, сколько оно может стоить? – жалобно спросила Наташка.
– А бес его знает, – честно призналась Инка. – Я, к примеру, не очень даже представляю, что такое караты. Они в чем измеряются – в граммах или сантиметрах? Ты давай, Удальцова, колись, с чего это тебе твой жлоб-шеф такие подарки начал делать.
Наташка в двух словах рассказала историю возникновения у нее чуда-кольца, и все, как одна, осудили мерзавца Развольского и Наташкину слабохарактерность.
– В рожу ему это кольцо нужно было швырнуть, в рожу! – кричала Настя. – Такие вещи нельзя с рук спускать, совсем охамел, кобелина!
– А может это подделка, – подала голос Лелька. – Я тоже мало что смыслю в этих вещах, но тут дураку ясно, что, если это вправду бриллиант, то стоит он, как хорошая машина.
– Мы никогда этого не узнаем, – уныло сказала Наташка, – не понесу же я его в оценку…
И тут в голову Алисе пришла великолепная, как ей показалось, идея.
– Спокойно, девчонки, – заверила она собравшихся. – Сейчас проблема будет решена. Надо просто позвонить Игорю.
– А он у тебя что, эксперт-ювелир? – язвительно уточнила Настя.
– Ну, в орденах он точно разбирается, – Алиса вспомнила, как однажды любимый прочитал ей целую лекцию по фалеристике. – И вообще, он человек разносторонних интересов, так что надежда умирает последней.
Набрав знакомый номер, она услышала в трубке голос, от которого невольно начала мечтательно улыбаться.
– Да, любимая, – сказал этот голос, и Алиса на секунду блаженно зажмурилась.
– Игорь, нам нужна твоя помощь.
– Что-то случилось?