* * *
Ночь Антонина провела беспокойно, уж больно плохо ей спалось на чужой постели. Она невольно вспомнила Ремизово, в то время когда были живы родители. Отец Антонины умер рано, ей едва исполнилось десять лет. Матушка три года назад ушла в мир иной, будучи уверенной, что дочь надежно пристроена. Но как она ошибалась…
Антонина пыталась вспомнить: была ли любовь между родителями? Перед ней проплыла череда событий из давнего детства…. Тогда ей казалось, что она самая счастливая девочка, окруженная заботой вниманием и любящими родителями.
В то время Антонина не замечала, а может быть, и не придавала значения тому, что отец часто уезжал… Куда? – она не знала. Матушка говорила, что в город по делам… Теперь же, спустя годы, Антонина могла только догадываться об истинных делах своего родителя.
Утром она поднялась с головной болью и не в духе, завтракать не хотелось. Она спустилась в ресторан и заказала крепкий чай с французскими пирожными. Немного подкрепившись, Антонина приказала Дашке собираться, затем оплатила счета за номер, заехала в аптеку Борменталя за лекарством для мужа …
Коляска, поскрипывая рессорой, двигалась по направлению к Забродино. Назар, молча, погонял лошадь; Дашка дремала в обнимку с саквояжем; Антонина же была раздираема сомнениями и противоречивыми чувствами.
Лекарство лежало в саквояже, но у Антонины возникало непреодолимое желание достать его и выбросить… Она устыдилась своих мыслей, понимая, что тем самым желает смерти мужу… Но так оно и было. С тех пор как Антонина повстречала красавца Станислава в лесу, она начала ощущать по отношению к мужу не просто равнодушие, безразличие, порой и презрение, как к никчемному человеку, а к своему стыду – ненависть.
Антонина пыталась разобраться в себе: естественно она не могла не привести лекарство, ибо тогда Сергей будет обречен. Сколько он еще проживет? – до следующего сердечного приступа? Но ей так хотелось от него освободиться…
"Может, действительно подать на развод… И сколько это подлиться: год, два? Такие дела быстро не делаются… А годы идут… А что, если наплевать на все нормы приличия? И попросту упасть в объятия Станислава? А муж? А пусть думает, что хочет…"
Антонина задремала. Ей приснился Станислав, он страстно целовал ее в губы…
* * *
Коляска подъехала к усадьбе, когда уже начали сгущаться сумерки. Назар помог хозяйке спуститься на землю. Из дома вышла Лизавета.
– Доброго здоровья, барыня… – Робко начала она.
Антонина напряглась.
– Что случилось?
– Не волнуйтесь. Сергею Васильевичу полегчало, я его бульоном покормила, почивает он…
– Хорошо. Иди в дом.
Лизавета поклонилась и спешно удалилась.
Антонина поднялась в комнату для гостей, в которой теперь расположилась. Она позвонила в колокольчик, вошла Лизавета.
– Помоги расшнуровать корсет… – Попросила барыня. – Но что же ты медлишь? – удивилась она.
– Вот, – Лизавета протянула Антонине конверт.
– Что это? – Удивилась та.
– Сегодня днем доставили из Матвеево-Орлово, от господина Матвеева.
Антонина удивилась.
– Странно… Ладно, положи на секретер. Лучше помоги раздеться.
Лизавета ловко разоблачила хозяйку и подала домашний халат.
– Наконец-то, можно свободно вздохнуть. Иди, Лизавета…
Но горничная не уходила. Антонина удивилась.
– Что еще?
– Сергей Василевич звал вас все утро, а потом всхлипывал как-то странно, словно плакал…
Антонина промолчала, подумав: "Наверное, совесть мучает… Деньги-то все промотал…"
– Иди, иди, Лизавета. Я хочу отдохнуть. Завтра капли начни давать…
Горничная откланялась и удалилась. Антонина взяла письмо, присланное Матвеевым, и отчего-то медлила его распечатывать.
– Что в нем может быть? Отчего именно сегодня?
Наконец она взяла ножницы и вскрыла конверт, по комнате тотчас разнесся запах ароматизированной дорогой бумаги.
– Каков щеголь, – заметила Антонина и начала читать письмо.
"Дорогая Антонина Петровна!
Я долго думал, как начать сие послание: "Уважаемая" – вероятно, слишком официально, "любимая" – поспешно и чрезмерно смело… Поэтому, – дорогая… Я вынужден признаться, что постоянно думаю о вас. Поверьте, хоть я и прожил всю свою жизнь в столице, но так и не научился писать изящные письма женщинам, увы… Оттого сразу же откроюсь: умоляю вас о встрече! В любой день, в любое время удобное для вас!
Станислав"
Антонину охватило волнение: случилось то, о чем она мечтала – Станислав желает ее, так же как и она его! Это очевидно! Но… Она же замужем… Но только сегодня она решила пренебречь всеми формальностями и упасть в объятия Станислава…
Как же поступить?
* * *
Утром Антонина навестила своего супруга. Лизавета покормила его с ложки, затем дала прописанные земским доктором капли. Антонина заметила, что Сергей Василевич сильно осунулся за эти дни и резко постарел.
– А, мон шер, это вы… – промямлил он, глядя на жену. – Вы так же свежи и очаровательны, как и пять лет назад, когда я впервые вас увидел.
Глаза барина увлажнились. Лизавета, понимая, что грядет семейная сцена, откланялась и удалилась.
– Посиди со мной, Антонина…
Женщина удивилась: за время семейной жизни муж почти не называл ее по имени – все "мон шер" на французский лад или "душа моя".
– Хорошо. Вам нельзя волноваться.
– Да уж теперь все равно…
Антонина вздрогнула и не на шутку испугалась.
– Нельзя так говорить! – воскликнула она в негодовании.
– Хочу повиниться перед тобой: я был невнимателен к тебе, не уделял должного внимания… А ты обижалась на меня, правильно делала. Женившись на молоденькой, надобно ее баловать, по балам возить, дарить подарки… Я же не желал менять свою жизнь… – признался Сергей Васильевич.
Антонина почувствовала, что от этих слов от души отлегло, вся обида, копившая на мужа вот уже несколько лет, исчезла.
– Да, вы были ко мне несправедливы, забывая обо мне. Но что теперь об этом говорить – прошлого не вернуть.
Антонина вздохнула…
– Увы, не вернуть… – Словно эхо, вторил ей супруг. – Но как бы хотелось. Поверь мне.
Антонина хотела возразить, но Сергей Васильевич перебил ее:
– Мне нет оправдания… Я сегодня видел сон – немного мне осталось.
Антонина почувствовала, как из глаз потекли слезы.
– Не говори так. Попьешь лекарство, оно непременно поможет.
– Дай Бог… Иди, я хочу отдохнуть.
Сергей Васильевич закрыл глаза, вероятно, успокоительные капли подействовали…
Антонина удалилась в комнату для гостей, так как муж по-прежнему занимал ее покои. Она сожалела о болезни мужа, но, в конце концов, он сам виноват, что не умеет контролировать свои эмоции.
Невольно Антонина вспомнила отвратительную сцену, когда супруг в порыве гнева и своей похоти, срывал с нее одежду, а потом грубо овладел ею… Антонину затрясло от гнева, к горлу подступила тошнота.
– Господи, как же мы спали вместе после свадьбы? – удивилась она. – Теперь он кается! А что делать мне?! Ремизово заложено, финансовые дела расстроены! Господи, за что мне всё это?..
Женщина упала на кровать и разрыдалась. Неожиданно ей пришла мысль:
– Поеду к Станиславу, все расскажу и попрошу денег взаймы. Другого пути нет.
Она приказала Дашке приготовить амазонку, а Назару седлать Северина. Вскоре Антонина Петровна скакала по лесной дороге в направлении в Матвеево-Орлово.
* * *
Как только всадница появилась на дороге, ведущей к усадьбе, прислуга тотчас сообщила об этом барину. Станислав чрезвычайно удивился: неужели Антонина? – вот так запросто, без всяких формальностей и предупреждения? Он, право, не знал, что и думать… Может, сие обстоятельство приписать своей неотразимости? В Петербурге Станислав, пожалуй, так бы и поступил, но не здесь. Он прекрасно понимал, что имеет дело с женщиной решительной, умной и гордой – вероятнее всего, ее скоропалительный визит вызвал крайними обстоятельствами… И он не ошибся.
Конюший взял Северина за поводья. Из дома спешно появился хозяин.
– Антонина Петровна! Я счастлив видеть вас!
– Благодарю, Станислав Александрович, уверяю вас – это взаимно.
Станислав помог женщине спешиться.
– Я понимаю, что мой визит – полная неожиданность… – начала гостья, но хозяин вежливо ее перебил:
– Двери моего дома всегда открыты для вас.
Женщина несколько смутилась, она не ожидала подобной реакции Станислава… И еще раз убедилась, что именно он сможет помочь.
– Прошу вас, в дом…
Антонина и Станислав расположились в гостиной. Прислуга подала чаю, но гостья была так взволнована, что даже не прикоснулась к угощению.
– Простите меня, за дерзость, – сказал Станислав, – но вы явно чем-то взволнованы.
– Да, вы совершенно правы: я действительно взволнована. Дело в том… – Антонина замялась и внимательно посмотрела на собеседника. От этого взгляда у Станислава буквально все заклокотало внутри, он невольно сознал: еще момент и он наброситься на Антонину прямо в гостиной.
– Говорите, не таитесь от меня…
– Собственно, я потому и приехала к вам, Станислав Александрович. Вы же знаете, что мой супруг погряз в карточных долгах?
– Увы, сударыня, хоть я – совсем недавно в этих местах, но уже наслышан.
– Это не для кого – не секрет. Долги его огромны… Мы – на гране разорения, как не прискорбно мне признаться…
– О, боже! Какая безответственность! – Негодовал Станислав.
– Да, безответственность, – согласилась гостья, – и эгоизм.
– Вероятно, вам нужны деньги? – тотчас предположил Станислав.
– Мне неловко признаться, но – да… Мне нужна довольно солидная сумма. Дело в том, что… – Антонина не смогла более говорить спокойно и заплакала.
– О, умоляю, вас, успокойтесь! Этот человек не стоит ваших слез!
– Не стоит… Но он оставит меня нищей, я закончу свои дни в городской богадельне… – Антонина разрыдалась пуще прежнего.
– Вам надобно подать прошение в Церковное ведомство о разводе.
– Я думала об этом. Но бракоразводные дела решаются крайне медленно, и за это время я останусь ни с чем…
– Возмутительно! – воскликнул Станислав. – Надо срочно что-то предпринять!
– Поэтому-то я – здесь. Мне не к кому более обратиться, так как Сергей Васильевич должен всем помещикам в округе.
– Говорите, я сделаю все, что в моих силах! – Заверил Станислав.
– Я не сомневалась в вас… – призналась Антонина. – Муж заложил мое имение Ремизово. Оно, конечно, почти не дает дохода, но я знаю, что в моду входят дачи.
Станислав, хоть и прожил всю свою жизнь, как беззаботный рантье, сразу же понял, куда клонит гостья.
– Вы хотите выкупить Ремизово и построить на нем дачи?
– Да. Но я одна не справлюсь, а муж же ничего не желает слушать. Для него – главное сиюминутное удовольствие, а что будет потом – неважно.
– За какую сумму ваш супруг заложил Ремизово?
– За три тысячи рублей…
– Немного. Насколько мне известно, в предместьях Петербурга ведется бурное дачное строительство. Купцы и зажиточные мещане охотно покупают дачи или снимают в аренду на сезон. В ваших словах я вижу здравый смысл.
– Я знала, что вы поймете меня! – воскликнула Антонина.
– Когда срок выплат?
– На днях я в тайне от мужа уплатила банковский процент, у меня есть время – примерно месяц.
– Можете не сомневаться, я дам вам три тысячи рублей. Но что скажет ваш супруг?
– Мне безразлично его мнение.
Станислав улыбнулся.
– Вы решительная женщина. У вас поразительные деловые задатки.
– Не знаю, возможно… Просто я не хочу умереть в нищете.
– Я могу дать вам названную сумму прямо сейчас.
Антонина удивлено приподняла брови.
– Прямо сейчас… – она просто не ожидала, что Станислав будет настолько сговорчив. – Но вы же понимаете, что я не скоро смогу вернуть вам долг. И по том, чтобы строить дачи на землях Ремизово, мне нужен компаньон.
– И он у вас есть?
– Да, это вы. – Твердо сказала Антонина.
Станислав несколько опешил.
– Но я ничего не смыслю в строительстве… – Признался он.
– Я тоже. Но у вас есть одно преимущество…
– Какое же? – Удивился Станислав.
– Честность…
– Благодарю вас, но этого не достаточно, чтобы вести дела.
– Если серьезно: я думала над этим вопросом. Мой управляющий, Федор Ильич, – порядочный человек. Муж задолжал ему за два месяца… Надобно ему предложить более интересные условия.
Станислав с восхищением взирал на Антонину.
– Идемте в мой кабинет… Там стоит сейф.
* * *
Архип все это время подслушивал разговор Станислава и Антонины. Он быстро смекнул, чем может закончиться деловой союз барина и соседки-помещицы. Как только Станислав и гостья удалились в кабинет, он поспешил в контору, где по обыкновению днем пребывал Варфоломей.
Архип, запыхавшись, влетел в контору. Варфоломей оторвался от бумаг и недовольно спросил:
– Что еще стряслось?
Архип затворил за собой дверь, подошел прямо к конторскому столу и сбивчиво начал свой рассказ:
– Соседка то, наша… Антонина Петровна…э-э… Так вот, значит, прискакала на лошади своей….
– И что ж из этого? Дело молодое… Тем более, что Сергей Васильевич изволит хворать.
– Так вот, не спроста это все, сударь… Не спроста…
– Что ты имеешь в виду, говори же! – управляющий терял терпение.
– Они в гостиной сидели, разговаривали. Я все и подслушал…
Варфоломей удивленно вскинул брови.
– Так, так… Рассказывай, если чего интересное – пожалую рубль.
Перспектива получения приличной награды весьма вдохновила Архипа, и он продолжил:
– Это вот… Ну, барыня, значит, жалуется на мужа, что он, мол, разорил все имение и долгов много наделал…
– Это всем известно… Дальше!
– Барин, значит, спрашивает: вы, мол, в деньгах нуждаетесь? А барыня-то говорит: да, надобно три тысячи рублей…
– Три тысячи? – названная сумма насторожила Варфоломея.
– Ну да, чтобы имение выкупить…
– Уж не Ремизово ли? – уточнил управляющий.
– Точно, сударь, Ремизово!
– Ах, вот оно что! – воскликнул Варфоломей. – И со мной договорилась, а теперь и с господином Матвеевым! Шустрая бестия!
– Ну, я говорю, сударь… про дачи они сказывали, мол, выгодно их строить.
Управляющий едва сдерживался, дабы не дать волю охватившему его гневу.
– Ах, вот как!!! Ну ладно, мы посмотрим кто – кого!
Архип стоял перед управляющим, переминаясь с ноги на ногу.
– Мне бы сударь…
– Чего еще?! – не выдержал Варфоломей.
– Так это… Рубль обещанный…
– Вот держи. Да не напивайся сильно.
– Благодарствуйте…
Архип вышел из конторы. Варфоломей же пребывал в замешательстве: что же делать? Как сорвать планы госпожи Забродиной?
Неожиданно ему пришло на ум очень простое решение. Он взял чистый лист бумаги и начал писать письмо…