- Нет, не изменит, - ответила Шарлотта, смешивая муку с водой, которую она набрала на источнике вчера вечером. - Но я тоже не буду переживать из-за этого. Когда мы доберемся до долины, я подам заявление вдовы и построю хижину…
- Сама? - перебила ее Люсинда. - А что, если Маркус не станет помогать тебе?
Шарлотта пожала плечами.
- Сколько раз мы видели, как папа и соседи сооружали хижины и навесы? Я знаю, как это делать, и ты тоже знаешь. И если мне понадобится помощь, я смогу найти, кого-нибудь. Маркус - не единственный мужчина на свете.
- Возможно, тебе поможет мистер Эшкрофт, - сказала Люсинда, с лукавой улыбкой глядя на Шарлотту, которая наливала в сковороду жидкое тесто.
- Кто угодно, но только не он, - сказала Шарлотта, удивленная тем, что она тоже улыбается и что одно только имя этого мужчины будит в ней приятные воспоминания.
- Но почему нет? - спросила Люсинда.
- Просто потому… - сказала Шарлотта, - потому, что с ним я чувствую то, чего никогда в жизни не чувствовала, и потому что он кажется мне слишком заботливым и чутким, чтобы это было правдой.
- Ну, и что?
- А то, что я никогда не должна быть с мужчиной, что бы ни случилось, - сказала Шарлотта, переворачивая на сковороде тонкий, с виду подгоревший блин.
Позже, когда она шла к источнику, чтобы помыть тарелки после завтрака, она увидела, как Бидди Ли Уотерс разговаривает с высоким и красивым парнем-рабом, который тоже принадлежал Смитерсам.
- Теперь подумай о том, что я тебе сказала, Бен Люциус, - сказала Бидди Ли.
Шарлотта увидела, как парень ушел, надев на голову некое подобие шляпы, и затем направилась к Бидди Ли. Девушка-рабыня сидела у самой воды.
- Мужчины, - сказала Бидди Ли. - Всегда у них одно на уме, даже когда есть миллионы возможностей провести время по-другому.
Шарлотта никогда не слышала, чтобы о таких вещах кто-то говорил вслух. Они с Люси и с мамой всегда были очень близки, но определенные темы оставались вне их разговоров.
- Он хороший человек? - спросила она, не зная, с чего начать.
Бидди Ли улыбнулась.
- Бен Люциус так хорош, как только может быть, и так плох, как может быть. И так красив, как день долог, вы так не считаете, миз Далтон?
- Шарлотта. Пожалуйста, называй меня Шарлотта. Бидди Ли продолжала отмывать котелок.
- Красивый, насколько только возможно, но у меня в жизни хватает проблем с этим Скитом Смитерсом. Бен - он очень хочет, чтобы я родила ему ребенка. А я никак не могу этого понять. Родить ребенка, чтобы и он стал рабом? - Она покачала головой. - Нет уж, спасибо, как бы я ни хотела класть голову на подушку рядом с головой Бена Люциуса каждую ночь. Но сначала я должна стать свободной, и он тоже, так или иначе. - Она вздохнула. - И этот Скит… Он тратит полдня, соображая, ухаживает ли за мной Бен Люциус. Это ненормально.
- У тебя со Скитом были еще какие-то проблемы?
- Проблемы возникают, как только рядом появляется хотя бы кто-то из Смитерсов, миз Далтон, и вы совсем скоро это поймете. Но я ценю то, что вы для меня сделали, спугнув Скита. Не знаю, поэтому ли или по какой другой причине, но с тех пор он ко мне не приставал.
- Я поражена, - сказала Шарлотта, вспоминая отвратительные слова Скита.
- Да, есть в этих рабовладельцах кое-что забавное, миз Далтон. Они считают, что вы - их собственность, и верят, что могут делать с вами все, что пожелают. Но они боятся своих жен, они боятся сплетен!
- И это хорошо, - сказала Шарлотта. - Тогда будем надеяться, что Скит Смитерс считает меня самым разговорчивым человеком в караване.
Бидди Ли засмеялась.
- Я делаю для вас чепчик. Я хочу, чтобы вы об этом знали. Я умею шить. Так я собираюсь заработать денег и выкупить свою свободу, когда доберусь на Запад. Та шляпа, которая была на Бене Люциусе, была слишком мала для мужчин из семейства Смитерсов. Их женщины, если бы увидели, тоже захотели бы такие чепчики, но я буду работать над вашим тайком. Я просто хотела, чтобы вы знали. - Она опасливо оглянулась на тропинку, ведущую к лагерю, и вернулась к мытью своей тарелки. - У хозяев сейчас гости, так что мне надо спешить.
Шарлотта посмотрела в том же направлении, что и Бидди Ли, и увидела Молли Смитерс, сестру Скита, которая приближалась к ним. Шарлотта никогда не видела девушку так близко, и ей пришлось отметить, что Молли была удивительно красивой - с безукоризненной кожей, влажными, полными губами и блестящими, длинными светлыми волосами.
- Бидди Ли, ты что здесь делаешь, черт возьми? - крикнула Молли.
- Мою посуду, мисс, - спокойно ответила Бидди Ли. - Я как раз заканчиваю.
- Мама хочет еще жареного бекона, - сказала Молли. - Не хватало, чтобы она сама возилась со сковородками! Сейчас же возвращайся к костру и приготовь что-нибудь на завтрак, пока мама и Карлин не рассердились окончательно, слышишь?
- Да, мисс, - сказала Бидди Ли, собирая тарелки, которые она только что оттерла до блеска.
Шарлотта смотрела вслед Бидди Ли, которая шла следом за Молли, недоумевая, как сотни и тысячи людей, даже целые штаты, могут считать других людей своей собственностью. Несколько минут спустя она пошла обратно в сторону каравана.
- Шарлотта!
Шарлотта обернулась, при этом уронив оловянную тарелку.
- Не нужно снова пачкать вашу посуду, - сказал мистер Эшкрофт, наклоняясь, чтобы поднять тарелку и отдать ее Шарлотте.
Они стояли на краю рощицы, которая окружала источник, и вдалеке Шарлотта слышала знакомые звуки лагеря - рев животных, кукареканье петухов, стук металла по металлу, сопровождавший работы по починке колес или упряжи. "Думай о них, а не о нем", - сказала она себе.
- Мне надо идти, - сказала Шарлотта, делая все возможное, чтобы не смотреть на мистера Эшкрофта. Она усилием воли отвела свой взгляд от его каре-зеленых глаз, в тот момент потемневших и пронзительных, и от пыльных светло-каштановых волос, которые падали на его загорелый лоб. Она не могла позволить себе смотреть на его грудь, на его четко очерченные мышцы под поношенной рубашкой и кожаным жилетом. Она видела эти мышцы, эту кожу, это тело ночью, когда закрывала глаза, видела в своих снах, когда уставала бороться с собой. И в течение дня она старалась думать о чем угодно, а не вспоминать без конца аромат этого мужчины, прикосновения его пальцев, вкус его губ на своих губах.
Его губы сложились в понимающую полуулыбку, и в этот миг Шарлотта почувствовала, что еще немного, и она начнет ненавидеть этого мужчину, потому что он, казалось, знал ее мысли лучше, чем она сама.
- Зачем? - спросил он. Его глаза потемнели, когда он разглядывал ее тело. Она чувствовала, что ее соски набухали каждый раз, когда дыхание мистера Эшкрофта замирало. А когда его взгляд, наконец, достиг ее бедер, она почувствовала, что страстно желает его.
- Я пришел сюда по одной простой причине, - сказал он глубоким голосом.
Шарлотта не смела взглянуть на него.
- И эта причина?.. - спросила она, чувствуя трепет и представляя, как он произнесет запретные слова: "Я пришел за тобой, чтобы снова взять тебя на руки. Я пришел за тобой, чтобы поцеловать тебя. Я пришел за тобой, чтобы услышать, как ты вздыхаешь у моей шеи, потому что знаю - это означает, что ты хочешь меня так, как никогда и никого не хотела".
- Сегодня я возглавляю группу охотников, - сказал он. - И хочу узнать, что бы вы хотели… что бы вы больше всего хотели заготовить для поездки - вяленой оленины или мяса бизона?
В ответ Шарлотта рассмеялась.
- Я вижу, вам уверенности не занимать, мистер Эшкрофт. Большинство мужчин будут довольны уже тем, что просто вернутся в лагерь, даже вообще без мяса.
- Большинство мужчин не станет нести с собой в лагерь мясо для Шарлотты Далтон.
Ей пришлось посмотреть ему в глаза. Она должна была сказать ему правду, потому что она была многим ему обязана. Сказать хотя бы часть правды.
- Я никогда не буду встречаться с мужчиной, мистер Эшкрофт. Мое супружество было ошибкой, и больше я ее не повторю.
Его глаза потемнели.
- Вашей единственной ошибкой был неправильный выбор мужа, Шарлотта…
- Фрэнсис был добрым человеком, - вставила она.
- Я никогда не пытался это отрицать. Он мог бы быть идеальным супругом для другой женщины, но он не был идеальным мужем для вас.
Люк коснулся рукой ее подбородка, и она ощутила его аромат: смесь солнца, дыма и мускусного запаха пота. Он провел большим пальцем по линии ее губ, затем раздвинул их нежно и медленно.
- Вы заслуживаете, чтобы вас сделали счастливой, Шарлотта.
Она чувствовала себя проклятой и желанной, уничтоженной жаром, который, казалось, охватил каждую клеточку ее тела. Она не могла ни разговаривать, ни дышать без усилия, она задыхалась. Она чувствовала, что ее сердце колотится, - бьется о ее грудь изнутри - и она спрашивала себя, слышит ли его удары мистер Эшкрофт.
- И вы намерены сделать меня счастливой? - спросила Шарлотта, Голос ее прозвучал хрипло и резко. Она знала, что должна уйти от этого мужчины, но что-то удерживало ее рядом с ним. Мистер Эшкрофт умел с помощью одного самого легкого прикосновения заставить ее тело трепетать, словно он прижался к ней всем телом, причем оба они были абсолютно голыми. Он знал, какие слова добавят жара и живости ее воображению. Он знал, как заставить ее хотеть его, как заставить ее потерять дыхание, голос, рассудок…
А Шарлотта знала, что не должна позволить этому случиться, ведь это было неправильно. Она смотрела мимо мистера Эшкрофта на пышные качающиеся травы прерий, окрашенные солнечными лучами в огненно-красный цвет и горевшие жизнью, загадкой, надеждой. Ее судьбой был Запад - приключение, которое она лелеяла глубоко в своем сердце и в своих мечтах. Она не принадлежала никому, кроме Люсинды и ребенка, который скоро появится на свет. Она принадлежала только семье и никому другому.
- О чем именно вы думали, когда думали обо мне? - спросил он, обнимая ее. - Странно, что у вас возникли такие мысли.
Она почувствовала, как на уровне живота в нее уперлось что-то твердое и горячее. От этого ощущения у нее перехватило дыхание.
"Проницательные" - единственное слово, приходившее ей на ум, когда она видела его глаза. Она уже знала, что он без труда читает ее мысли. Но теперь она обнаружила, что он так же легко угадывает и желания ее тела. Он знал, что в ее самом тайном, интимном месте она была влажной, горячей и возбужденной. Знал, что, когда она смотрела ему в глаза, она больше не могла думать ясно, словно погружалась в доставляющий бесконечное удовольствие сон.
- Я тоже думал о вас, Шарлотта. И неправильные мысли приходили мне в голову начиная с того самого дня, как я впервые увидел вас, - сказал он. Его голос стал хриплым, его сильное и крепкое тело все теснее прижималось к ее телу.
- Может быть, я всегда знал, что ваше предназначение - стать женщиной Люка Эшкрофта.
- Мы ведь так мало знакомы… - попробовала было возразить Шарлотта.
Его взгляд был полон неистовства и страсти.
- Я знаю ваш дух, Шарлотта. Я знаю, что вы так же непреклонны, как дикая лошадь, в своем решении добраться до Орегона, что ваша любовь к семье так же глубока, как океан, к которому мы едем. - Он положил свою теплую, сильную ладонь ей на затылок. - И я знаю, что вы нуждаетесь в любви, что вы созданы для того, чтобы мужчина прикасался к вам, наслаждался вами, целовал и берег вас, как сокровище, - прошептал он, закрывая ее рот своими губами.
Она почувствовала, как тепло, удовольствие и желание слились воедино, затаившись в ее самом секретном местечке. Но ей уже хотелось большего, а в коленях появилась предательская слабость.
Мистер Эшкрофт приоткрыл ее губы, и его язык нежно проскользнул в ее рот.
Из груди Шарлотты вырвался стон. Внутри нее пылала страсть. Мистер Эшкрофт, казалось, действительно умел угадывать все ее желания. Мысли о том, что этот мужчина прикасается к ней, наслаждается ею, целует ее бережно, как самую большую драгоценность, заставили ее сердце воспарить в небеса, а ее тело - таять в его объятиях. Мистер Эшкрофт крепко прижимал ее к своему сильному телу, поддерживая одной рукой за талию, а второй - за плечи. Ее язык продолжал танцевать с его языком. Потом он передвинул свою руку ниже, на ее ягодицы, и Шарлотта почувствовала, как по ее телу прокатилась горячая волна желания. Казалось, еще немного, и она потеряет сознание, удивленная, счастливая и… напуганная новыми и странными потребностями, родившимися в глубинах ее женственности.
И вдруг издалека до Шарлотты донесся шум каравана - ружейный выстрел, лай собаки, мычание сначала одной, а потом и нескольких коров…
Она вырвалась из объятий мужчины, в котором она остро нуждалась, хотя до сих пор не могла объяснить самой себе, почему.
- Мистер Эшкрофт!
Глядя на него, Шарлотта была вынуждена признать, что никогда не видела мужчины красивее.
- Ты не думаешь, что пора называть меня Люк, Шарлотта? Она покачала головой.
- Будет лучше, если я и впредь буду называть вас мистер Эшкрофт, - ответила она.
Он выглядел растерянным, хотя и улыбался.
- Почему же?
- Потому, что я хочу держаться от вас подальше, - сказала она, стараясь снова обрести свой привычный голос, свою силу, свои мысли. Ее сердце все еще неистово билось, а в душе отчаянно боролись восхищение, страсть и упрямство. - Потому что я говорила вам, что никогда не буду снова встречаться с мужчиной, - закончила она. - И хотя создается впечатление, что вы действительно знаете обо мне очень много, есть одна вещь, которая станет для вас сюрпризом: я упряма, как мул.
Он рассмеялся.
- Мы еще посмотрим, кто более упрям, Шарлотта! - Он наклонился и поднял оловянную кружку. - Думаю, это ваше, - сказал он, подмигивая.
Шарлотта покраснела, не сумев скрыть своего смущения. Она даже не слышала, как упала эта кружка!
- Я выиграю этот бой, мистер Эшкрофт. Я довольно хорошо себя знаю. А теперь разрешите мне пожелать вам хорошего дня и удачной охоты, - крикнула она и побежала прочь.
Люк снова рассмеялся, когда смотрел на убегающую Шарлотту. Он видел сильную, красивую женщину, которая, казалось, действительно знала, чего хочет. Но от его внимательного взгляда не укрылось то, как сбивалось ее дыхание, когда он к ней прикасался.
"Не разбивай никому сердца", - твердил внутренний голос. Тем более, что они с Джорджем разработали четкий план действий на несколько месяцев вперед. На западе они будут заготавливать лес, причем женщин с ними быть не должно. Они оба считали, что представительницы лучшей половины человечества только и делали, что усложняли мужчинам жизнь.
Но сейчас он не мог заставить себя не думать о Шарлотте. И, черт побери, он не переставал думать о ней с того дня, когда она так рассердилась на него за то, что он вовремя не подоил свою корову.
"Не разбивай никому сердца", - снова сказал он себе, наблюдая, как женщина, которую он никак не мог выбросить из головы, быстрыми шагами возвращалась к лагерю по залитой ярким солнечным светом тропинке, бежавшей между высокими травами прерий.
Глава восьмая
- Ну что, понравилась очаровательной Шарлотте Далтон оленина? - спросил Джордж, набивая рот олениной, бобами и беконом.
- Я не знаю, - ответил Люк. - Она была внизу, у ручья, когда я принес мясо к ее костру. Но ее сестра, Люсинда, была очень довольна.
Джордж смерил своего друга испытывающим взглядом.
- Шарлотты не оказалось у костра, и ты просто оставил мясо ее сестре? Но почему? - спросил он.
- Я думаю головой, черт побери, - выпалил Люк. - Тебе легко шутить о такой женщине, как Шарлотта, но она не просто очередная "девушка с танцев".
Заинтересованность Джорджа сменилась удивлением.
- Я никогда не говорил о ней плохо. Шарлотта Далтон прекрасно лечит скот, она красива и упряма, к тому же в ней просто вулкан энергии. Я к чему веду… Люк, чего еще можно хотеть от женщины?
- А я у тебя спрашиваю, сколько я должен еще разбить сердец? - ответил Люк вопросом на вопрос. - Сколько женщин мне еще бросить?
- Мы здесь, Люк, на пути в Орегон, а не там, в Индиане…
- Мистер Эшкрофт! Мистер Эшкрофт!
Люк поднял глаза и увидел, что к нему, размахивая худыми руками и немного прихрамывая на своих тонких старых ногах, бежит Зик Блисс.
- Пару минут назад свалился наш Тип! Его раздуло, как рыбу-шар. Он большой, будто фургон хвастунов Смитерсов, как мне кажется.
Всю дорогу к фургону Блиссов Люк проделал молча. Наконец он увидел старого Типа. Бык лежал на боку, ноги его были неестественно прямыми, глаза выпучены. С другой стороны к нему бежали Альма Блисс и Шарлотта, вооруженная "сумкой с медикаментами для животных", разговоры о которой он уже не раз слышал.
- Ты могла бы и поздороваться, - пробормотал он, когда молодая женщина проходила мимо.
Она не обратила на него внимания, опускаясь на колени рядом с Типом и доставая из сумки длинную деревянную палку.
- Помогите мне заложить это поперек его языка, - сказала она Альме. - Достаньте из моей сумки бечевку, хорошо?
- Да, я быстро, - сказала Альма, двигаясь так резво, словно ей было вдвое меньше лет.
- Я бы избавил его от страданий, - сказал Люк Зику.
- Вы не сделаете этого, - резко оборвала его Шарлотта. Старый Зик приподнял бровь, когда Шарлотта ловко вставила палку на предназначавшееся ей место.
- И в самом деле, маленький вулкан, - пробормотал он. - Точно говорю, что если бы я был холост и лет на двадцать моложе, ее я бы не упустил. - Он окинул Люка внимательным взглядом. - А ты что скажешь, дружище?
- Знаете, я к этому не готов, - выпалил Люк, когда они с Зиком уходили. Он был удивлен, что Зик забыл о том, что случилось с его семьей. Неужели и Джордж тоже забыл? Неужели никого, кроме него, не интересовало прошлое?
- Прости, - тихо сказал Зик. - Но скажи мне: она напоминает тебе жену?
Люк почувствовал, будто на него опустилось облако тоски, и какая-то злая сила забралась к нему в грудь и сжала сердце. Он покачал головой, на мгновение даже забыв, где находится.
- Я бы так не сказал, - ответил он. - Нет, честно говоря, судя по тому, что я знаю о Шарлотте Далтон, она не похожа ни на кого.
- Ты ведешь себя так, будто ты первая женщина, которая носит под сердцем ребенка, - раздраженно сказал Маркус. В вечерней тишине его голос был слышен далеко за пределами их палатки.
- Я никогда не говорила этого и никогда так не думала, - ответила Люсинда. - Все, что я сказала, Маркус, это то, что я боюсь рожать.
- А все, что я сказал, - что тебе нужно учиться держать себя в руках. Лукреция Клейтон родила восьмерых, и ждет девятого в ближайшие дни. Ты думаешь, она забилась в свою палатку и плачется в жилетку своему мужу?
Шарлотте пришлось уйти. Ее сердце неистово билось. Действительно, она выбрала себе в мужья не того мужчину, но, по крайней мере, Фрэнсис был добрым, даже милым, тоща как Маркус был таким же жестоким, как ее отец.