– Боюсь даже представить, как бы это восприняло твое эго.
– Хмм, приятно, что ты так внимательна к его чувствам. В таком случае что ты думаешь о том, чтобы немедленно собрать вещи и уехать со мной?
Ей определенно послышалось.
– Неожиданно выяснилось, что я ревнив. По крайней мере, когда речь идет о тебе.
Ревность. С чего бы? Неужели повлияло предполагаемое свидание с Грантом?
– Моя матушка так и будет время от времени демонстрировать тебе всех относительно приличных холостяков Южной Калифорнии. Признаюсь, я выхожу из себя, при мысли о том, что один из них может привлечь твое внимание. Или их внимание будет сосредоточено на тебе. Внимание, взгляды каждого из них, Дарси. И если так пойдет и дальше, я буду ездить сюда каждый божий день с целью свести на нет все усилия матери.
– Джефф, я не окончила даже средней школы.
– Это не важно. Мама не позволит заносчивым болванам, которых возбуждают исключительно дипломы и должностные заслуги, приблизиться к тебе. Другое дело – молодые люди, способные по достоинству оценить твою способность вести непринужденную беседу практически на любую тему. Даже после того, как я прогоню прочь всех этих замечательных парней, мое эго, которому ты так любезно потакаешь, все равно будет требовать, чтобы я использовал любые, даже самые грязные, низкие, бесчестные уловки вернуть тебя в свою постель. – Он подошел сзади, собрал ее волосы и перебросил через плечо, провел губами вдоль изящного изгиба чувственной шеи, у нее перехватило дыхание, а где-то в низу живота обожгло желанием. – У меня в запасе немало уловок. И я уже знаю несколько из них, которые действуют на тебя.
– Если я перееду к тебе, пропадет необходимость соблазнять меня?
– Я соблазню тебя в любом случае. Если ты снова окажешься в моей постели, то хотя бы для разнообразия я хотел бы проснуться следующим утром рядом с тобой.
Что-то сдавило ее грудь.
– Джефф, мы уже говорили об этом. Не начинай.
– Ты не имеешь права ссылаться на то, что я говорил вчера ночью. Я не спал несколько суток. А вот сегодня утром могу реально смотреть на вещи. Я знаю, ты обеспокоена тем, что это может усложнить отношения, которые мы поддерживаем ради ребенка. Но не обязательно все усложнять. Между нами…
– Просто секс, – невозмутимо закончила Дарси, хотя внутри все клокотало.
– Да, потрясающий, совершенно невероятный секс. Но ведь есть еще и дружба, забота и уважение. Ты ждешь от меня ребенка. Я не хочу, чтобы ты была одинока. Я нередко спрашиваю себя: зачем тебе оставаться, если мы могли бы провести вместе большую часть времени, которое еще осталось до рождения малыша. Мы могли бы заботиться друг о друге.
– А если один из нас вдруг осознает, что хочет большего, чем другой?
– Такого не случится. Мы не будем ничего усложнять. Ты переезжаешь ко мне, мы отметаем все догадки и предположения относительно того, что будет дальше, установив вполне логичную и естественную дату завершения развлечений и игр, обозначенную рождением сына. И если мы искренне и честно обговорим все ограничения, никто не пострадает. Мы знаем, во что ввязываемся.
Она взглянула ему прямо в глаза:
– Значит, ты говоришь о некой расширенной версии дружбы с дополнительными преимуществами?
Должно быть, ему не понравилось это, но затем он пересмотрел свое мнение:
– Довольно точное определение.
Она не станет его девушкой. Между ними не будет романтических отношений.
Это своего рода сделка, с горьким, но заранее предопределенным финалом. И ей придется смириться с этим.
– А что ты скажешь матери? Что ты скажешь всем?
– Ничего. Это касается исключительно нас двоих. Ты не пожалеешь.
Ощущая его так близко, она была не в состоянии ясно думать о чем-то кроме того, как приятны его прикосновения, как ей хотелось бы стать еще ближе.
– Я еще ничего не решила.
– Нет, ты решила.
Когда он, склонив голову, прильнул к ее губам, отрицать его правоту было уже бессмысленно.
Вдруг из прихожей послышался звук поворачиваемого ключа в замке, Дарси, вздрогнув, попыталась отстраниться, но Джефф поймал ее и прижал к себе, не дав отдалиться и на дюйм.
– Мы с тобой еще не закончили, – промурлыкал он ей на ухо, приятно коснувшись теплым дыханием.
Из-за угла донесся певучий голос Гейл, беседовавшей по телефону:
– Бег по вечерам. Пилатес. Очень много работы, вернусь позже.
Джефф и Дарси увидели, как Гейл, продолжая говорить по телефону, торопливо прошла мимо, помахав им рукой и невзначай обернувшись.
Дарси взглянула на Джеффа:
– Она все знает.
Джефф покачал головой:
– Возможно. Быть может, это к лучшему, по крайней мере, она не будет удивлена, когда мы сообщим ей, что ты съезжаешь.
Глава 20
Казалось, Вселенная состояла в тайном сговоре против него. Во всяком случае, не находилось другого объяснения тому, что Джефф трижды соблазнял Дарси и трижды просыпался в постели совершенно один. Он решил завтра встать пораньше, чтобы застать ее в постели во что бы то ни стало.
– Дарси, с тобой все в порядке? – спросил он, обняв и поддерживая ее за плечи, готовый в тот же миг подхватить на руки и нести до самой больницы. Она была бледна как смерть, Джефф искренне пожалел о том, что она провела эту ночь не с Грантом, ведь теперь он мог бы оказать ей помощь. Нет, только не Грант!
– Все будет хорошо, – почти простонала она, посмотрев на часы, – минут через пять. В последние дни это заканчивается не позже половины девятого.
Проклятье. Эта выматывающая утренняя тошнота все еще мучила бедную Дарси несколько раз в неделю.
– Хочешь вернуться в постель? Я могу принести тебе крекеров, имбирного эля, чаю, яиц или торта… Хочешь еще торта? Я могу хоть что-нибудь сделать для тебя?
Помотав головой, она пробормотала:
– Просто дай мне пару минут. Оставь одну.
Одну.
Почему она так упорно хочет пережить все это в одиночестве? И, черт возьми, почему это ее желание не дает ему покоя?
Еще один приступ боли скрутил живот, когда Дарси уже собиралась выйти из сияющей ванной Джеффа. Она в состоянии справиться и с этим. Она в порядке.
Тверда. Практична. И старается не унывать.
Взглянув в зеркало, она поняла, что выглядит вполне свежо.
Спускаясь, она мягко и неслышно ступала босыми ногами, с интересом рассматривала современные чистые и лаконичные линии интерьера. Квартира была так пропитана Джеффом, что Дарси не могла не полюбить ее с первого же взгляда, с первого шага.
Джефф на кухне говорил по телефону, время от времени односложно отвечая собеседнику и снова ненадолго замолкая. Параллельно одной рукой он разбил несколько яиц и добавил их в миску с тертым сыром.
Этот человек подарил ей сегодня ночью блаженство, утонув в котором она позабыла обо всем на свете. А потом этот утренний инцидент…
"Не думай об этом", – уговаривала она себя.
Дарси села на табурет и стала наблюдать за тем, как играли мускулы его широких плеч и рук, пока он энергично работал вилкой, взбивая смесь в миске.
– Да. Угу… Это просто отлично. Тогда примерно через час. Превосходно. – Джефф повернулся, заметив ее у себя за спиной. – А, вот и ты. Чувствуешь себя лучше?
– Гораздо лучше. Спасибо. – В этом и состояла особенность этой утренней тошноты, она проходила полностью, не оставляя ни малейшего недомогания. Правда, до тех пор, пока не возвращалась снова.
Дарси кивнула в сторону телефона:
– У тебя встреча?
– О, нет. То есть да. Это для тебя. Чарли нашел магазин одежды для будущих мам и организовал доставку некоторых образцов на сегодняшнее утро. Больше никаких колючих тканей и швов, что так раздражают тебя.
Одежда для будущих мам. С доставкой. А это значит, что ей не придется никуда выходить в ненавистных вещах. Этот человек умеет все продумать и предусмотреть.
– Большое спасибо, Джефф. Я хотела поговорить о том моменте, когда ты проснулся.
– Я знал, что ты все еще больна, но не понимал до конца, как это сказывается на тебе.
– Не совсем ты это представлял себе, я полагаю.
– Да, не совсем.
Как могло такое случиться?
Джефф решительно подошел к импровизированной барной стойке, за которой сидела Дарси, и сложил руки на груди. Его скулы стали подрагивать от напряжения.
Дарси заставляла себя не шевелиться, сидя на табурете, и не отводить глаз от его взгляда, говорившего об угрызениях совести, когда он произнес:
– Прости, мне жаль.
А вот и то, чего она ожидала. Он собирался сказать ей, что все это оказалось ошибкой. И что ему не стоило приглашать ее переехать к нему.
Она согласится, постарается изобразить облегчение, даже если в душе это убьет ее. Сейчас важно сохранить теплые дружеские отношения. Ради них и ребенка.
– Не извиняйся. Мы оба мыслили недостаточно ясно, давай спишем это на нехватку сна и переизбыток феромонов, а также…
– Дарси, черт возьми, о чем ты говоришь? Забудь, о чем я спрашивал. Ты, очевидно, ничего так и не поняла. Я сожалею вовсе не о том, что моя маленькая утренняя сексуальная фантазия разбилась о небольшие сложности, присущие реальности. И мне действительно жаль, что ты проходишь весь этот путь в одиночестве. Мне жаль, что меня не было с тобой каждое утро или в любую часть дня, когда тебя терзает эта невыносимая тошнота. Мне жаль, что ты привыкла находиться в одиночестве, и даже сейчас, когда я рядом, тебе было бы проще и удобнее отослать меня. Мне жаль лишь того, что я не смог облегчить тебе эти будни.
– Джефф.
– И ты никуда не выезжаешь, даже не заводи разговора об этом. Ты нужна мне здесь. И, черт возьми, ты позволишь мне заботиться о тебе, даже научишься получать от этого удовольствие. – Он прильнул к ее губам в настойчивом пылком поцелуе и тотчас сделал еще шаг, встав у нее между ног, едва она попыталась их сомкнуть. – Ты ведь почистила зубы? Впрочем, не важно. Это уже не имеет значения.
И снова поцеловал ее. Проникновенно. Жадно.
Дарси на мгновение оторвалась от его губ, обвила руками его шею:
– Я почистила зубы и щеткой, и нитью.
Следующий поцелуй обжег его упругий чувствительный сосок, затем его коснулся ловкий дразнящий язычок Дарси, у Джеффа из груди вырвался громкий стон.
– Детка, как же мне нравится твой рассказ о гигиене полости рта.
Дарси не смогла сдержать смеха, несмотря на то что уже полнилась желанием и чувственным возбуждением. Подняв глаза и взглянув на него из-под пушистых ресниц, она тихо промурлыкала:
– Я даже не забыла прополоскать рот специальной жидкостью. Ровно шестьдесят секунд, как предписано.
Его пальцы впились в ее бедра, одним легким движением он усадил ее на кухонный стол, а сам расположился между ее ног, так что теперь их самые сокровенные и чувствительные участки тела соприкасались.
Джефф посмотрел в ее глаза и своей следующей фразой положил конец их шутливому диалогу:
– Дарси, позволь мне быть рядом с тобой.
Она постоянно помнила, что вне зависимости от того, как приятно, радостно и сладко рядом с ним, все это временно. Но поскольку она не позволяла себе забыть об этом, значит, с ней все будет в порядке.
Глава 21
Дарси смотрела в чуть затуманенное зеркало и, поворачиваясь то одним, то другим боком, восхищалась округлостью живота. Рваные завитки теплого пара вырвались и поплыли в воздухе, едва открылась дверь комнаты, и через мгновение к ее отражению присоединилось отражение Джеффа. Он собрал ее мокрые вьющиеся локоны и уложил их так, что они рассыпались по груди.
– Поговорим о том, что может заставить меня возвращаться домой пораньше.
– В твоем мире семь часов – это рано, Джефф.
Он плавно гладил ее по спине, старательно разминал мышцы, затвердевшие от постоянного напряжения. Он скользнул к упругой округлости ее живота, осторожно и трепетно лаская его, потом, нежно обнял ладонями ее груди, наслаждаясь ощущением их объема и веса.
– Кажется, это и твой мир тоже.
– Да, но меня не было на работе в полседьмого утра.
Его дерзкие пальцы коснулись сосков, и у нее перехватило дыхание. Судорожно хватая ртом воздух, она схватилась за край мраморного столика. Хотелось цепко обвить руками его шею, прильнуть к груди, вдохнуть мужественный аромат тела.
Джефф коснулся губами изгиба ее шеи, кончиком языка провел по самой чувствительной точке, чем вызвал бурную реакцию ее тела, сдерживать которую она была не в силах. Резким движением Дарси подалась назад и прижалась к его бедрам. Приоткрыв рот, она дышала порывисто и шумно.
– Бог мой, мне нравится возвращаться домой, когда меня встречает здесь такое.
Такое. А не она сама.
Ему нравилось ощущение эмоционального подъема, постоянное состояние легкого возбуждения, которое по вине гормональных изменений уже несколько месяцев было оборотной стороной бесконечной тошноты.
Ей нравилось ощущение освобождения от сексуального напряжения. Нравилось чувствовать себя обольстительной. Нравился жадный вызывающий взгляд, сейчас направленный на нее. Более того, безмерно нравилось то, что этот человек не перестает ее удивлять. Она обожала эту его сторону, непредсказуемую и непринужденную, неутомимую и непреклонную. Ей нравилось, как он что-то тихо бормочет, щекоча дыханием шею всякий раз, когда обнимает ее, и прежде чем уснуть, притягивает ее ближе к себе.
Ей нравилось, что он держит ее за руку, когда они гуляют по побережью, и где бы они ни находились – в галерее, на симфоническом концерте или местном рынке, у этого ненасытного мужчины всегда находится что-нибудь соблазнительное и непристойное, что он непременно шепчет ей на ушко. Нравилось и то, что он знал, как это сводит ее с ума.
Она не смела бы даже мечтать о подобном.
– Что-то не так? – Между его бровей пролегла глубокая морщинка, говорившая о беспокойстве, руки по-прежнему лежали на ее груди.
– Не останавливайся. Пожалуйста.
Время ограничено, она не хотела терять ни секунды.
Их окутывал теплый ночной воздух, благоухающий летними ароматами. Джефф наблюдал, как Дарси с наслаждением облизывает последнюю ложечку шоколадного мороженого. Он склонился к ее уху:
– Знаешь ли, мое эго приходит в волнение в эти секунды.
Дарси бросила на него вопросительный взгляд и замерла с поднесенной ко рту ложкой.
– После этих стонов ему понадобятся более веские аргументы, которые ты и предъявишь, когда мы вернемся домой.
– Сегодня ночью, Дарси, куда ты исчезала?
Она знала, о чем он говорит. Он понял это, заметив колебание, минутную задумчивость, вспыхнувшую в ее глазах, прежде чем она решилась довериться ему и поведать всю правду.
– Никогда прежде я не осознавала, чего именно мне не хватало. То есть видела, как влюбленные пары беззаботно веселятся, но мне всегда было интересно, что происходит, когда они приходят домой, и не превращаются ли их задорные улыбки в страх вдали от посторонних глаз.
Невероятная тяжесть вдруг сковала Джеффа, он остановил Дарси:
– Кто-то пробудил этот страх в тебе?
Казалось, она задумалась, будто не знала ответа.
– Это не был мой парень. На самом деле я никогда и не подпускала к себе молодых людей близко. Моя мама не была столь разборчива в связях, и некоторые из ее мужчин поселили во мне этот страх.
Он застыл, не в силах вздохнуть.
– Некоторые из них обладали таким крутым нравом, что неизменно прибегали к телесным наказаниям. Некоторые смотрели так, как смотреть непозволительно. А некоторым просто нравилось играть в такие игры, где каждый из них был всевластным господином, значит, мне нельзя было есть, ходить в школу или спать.
– Да как же, черт возьми, твоя мать могла позволить тебе так жить?
Дарси избегала его взгляда. А когда ответила, ее глухой, полный тоски голос резко и больно ранил его, точно острый нож резанул по сердцу.
– Она говорила, что у нее нет выбора, иначе мы бы голодали, если бы никто не заботился о нас. Она рассказывала, что не могла рисковать, уходя на поиски работы и оставляя меня с ними наедине, а потому не могла уйти от одного, не найдя прежде другого. Но это казалось жестокой шуткой. Даже не знаю, что с ней было не так. Мужчины, которых она к себе притягивала, были лишь разными сторонами одной и той же болезни. А хуже всего то, что я искренне верила, будто у нее действительно не было выбора. Я думала, она находилась в ловушке, в безвыходном положении. Я не знала, что существовали программы, которые могли бы помочь нам, она добровольно выбрала такую жизнь и заставляла так жить меня до тех пор, пока я не нашла полноценной работы, где была занята весь день, которая позволяла самостоятельно платить ренту. Теперь, когда я сама собираюсь стать матерью и потребность защитить ребенка настолько сильна, что кажется почти осязаемой, я хочу знать почему. Но спрашивать слишком поздно, кроме того, сомневаюсь, что смогла бы поверить ей.
Джефф привлек ее к себе и, заключив в объятия, стал гладить по волосам. Внутри его, казалось, что-то умерло, едва он представил, как эти прекрасные серые глаза наполнялись безграничным страхом, слишком рано лишившим Дарси детской наивности и чистоты.
– Милая, мне так жаль.
Теперь он все понял. Вот почему она не смогла даже окончить школу. Боялась довериться ему настолько, чтобы позволить заботиться о себе. И по той же причине, даже имея в распоряжении большие деньги и стабильные источники дохода, он никогда не смог бы подарить ей независимость, о чем она мечтала больше всего на свете. Хуже того, она пожертвовала свободой. Он отнял у нее эту свободу.
Он мог показать ей, что существует другой путь, другая жизнь. Доказать, что никогда не хотел силой удерживать, ограничивать ее. Заверить, что никогда не позволит ей снова почувствовать себя загнанной в ловушку. Ей никогда не придется спасаться бегством.
– Я знаю, ты не веришь в сказочные избавления, ты сама себя спасла, но теперь у тебя есть я. Уже никогда больше не будет так, как тогда. Ни для тебя. Ни для нашего ребенка. Я клянусь тебе.
Смахнув подступающие слезы, Дарси сказала удивительную вещь:
– Я уже знаю это.
– Непристойные разговоры? – высокомерно усмехнулся Коннор, даже по телефону в его голосе слышалось осуждение, распознать которое мог только ближайший друг. – Я полагал, вы выше этого.
– Я не собираюсь вести ежедневный блог. Но, черт возьми, старина, гормоны…
– Да-да, понимаю. Гормоны. Они точно бурное море. Неожиданный прилив. Рад слышать, что она чувствует себя лучше. А что Гейл думает о переезде?
– Да, Дарси гораздо лучше. Если не считать утреннего недомогания, она не испытывала выматывающей тошноты уже две недели. А мама на нас не давит. Я сказал ей, что чувствую себя спокойнее, когда Дарси со мной. Не хочу ничего пропустить. Забудь про мою мать, слушай меня внимательно. Насчет гормонов без шуток, ведь вы с Меган тоже, возможно захотите…
– Хватит. Я тебя понял. Секс с твоей беременной…
– Ее зовут Дарси.
– Хорошо, секс с Дарси просто сумасшедший. Но от этих разговоров у меня возникают весьма грязные мысли.