Он раз за разом доказывал, что пусть и не любит, но будет обращаться с ней как с королевой, вплоть до того, что готов удивить, принеся к ее ногам королевские драгоценности и замок. Он был с ней более чем щедр. Внимателен. Заботлив. Обладал завидной мужественной красотой. Умен и с хорошим чувством юмора. Честен.
Она находила в нем все, что хотела бы видеть в мужчине.
Несомненно, он считал ее весьма привлекательной, заботился, волновался о ней очень искренне. Что же касалось брака, для этого ему предназначена Оливия с ее связями, деловой хваткой, прозорливостью и безукоризненной родословной.
Как она могла выйти замуж за человека, зная, что он ограничивает себя ради нее? Только сделав признание. Но она не смогла, и поступила правильно.
Как же она будет жить без него, особенно учитывая то, что никогда не удастся уехать достаточно далеко, чтобы забыть его.
Джефф стоял перед раскрытым холодильником, глядя на полку, где одиноко лежал недоеденный желтый торт с глазурью. Дарси наверняка едва не расплакалась, обнаружив, что позабыла о нем. Тем не менее это не причина для визита. Он хорошо знал Дарси, она, скорее всего, уже позаботилась о том, чтобы у нее было все необходимое для приготовления этого торта.
Достав из кармана телефон, он проверил, ни прислала ли она сообщения. Ничего.
Он снова открыл холодильник, грудь внезапно сдавило до боли, и вся веселость растворилась в звонкой тишине. Он мог позвонить и узнать, хочет ли она, чтобы он принес торт. Что, если она была голодна? А вдруг причина, почему она не звонит, в том, что они больше не живут вместе? Что, если она думает, будто он не хочет больше слышать о ней?
Если бы она хотела его, была бы сейчас с ним. В его объятиях. В его постели. В его жизни, не просто ожидая рождения ребенка, а разделяя желание пережить это вместе, как взрослые разумные люди.
Но ее не было.
Глава 24
– Дарси, ты же не заставишь меня забирать у тебя эту папку силой, тебе сейчас надо думать о себе, а не о работе.
Положив руку на папку, о которой шла речь, Дарси отрицательно покачала головой:
– Если вы хотя бы подумаете о том, чтобы отобрать это у меня, можете навсегда распрощаться с вашими мечтами о "бабушке Гейл". Я сделаю так, что ребенок долгие годы будет называть вас Бабой-ягой.
Гейл нервно вздрогнула, но, очевидно, сегодня не собиралась отступать. Достав из кармана телефон, она сделала вид, что начинает набирать сообщение.
– Ну ничего, дорогая. Мы еще обсудим это. Уже через минуту ты заговоришь по-другому. Я расскажу Джеффу о том, что ты не поправляешься и выглядишь болезненно бледной.
– Что? – Дарси задохнулась от негодования. Схватила тарелку с остатками второго буррито, от первого не осталось и крошки. – Это уже третий, нет, даже четвертый раз, когда я ем сегодня. Причем только с тех пор, как я здесь!
Гейл глубоко вздохнула, но даже не подняла на нее глаза.
– Мы, пожилые люди, вечно все путаем. Папку, Дарси.
Пожилые. В свои пятьдесят пять Гейл едва ли хоть чем-то походила на обитателей дома престарелых, тем более фигурой и взглядами она скорее была похожа женщину лет сорока. Вот и еще один пункт в постоянно увеличивающемся списке причин "Почему я хочу быть как Гейл, когда вырасту".
Дарси опустила взгляд. Сегодня выдался трудный день, но дома тоже нелегко. Здесь красиво, удобно, уютно, однако, прожив здесь неделю, она все еще ловила себя на том, что смотрит на часы, нетерпеливо ожидая наступления своей любимой части дня и события, которое уже никогда не произойдет.
Она напомнила себе, что Джефф, как прежде, не войдет в эту дверь в самый неожиданный момент. И это ужасно.
– Интересно, что он сделает, когда услышит, какой худой, истощенной и печальной ты выглядишь?
Дарси прищурилась. Она отнюдь не худая. Все остальное возможно. Но определенно не в той степени, чтобы сообщать Джеффу. Гейл блефовала. Или нет.
Она старалась подавить маленькую коварную надежду увидеть его. Скоро они будут видеться достаточно часто, поскольку появится на свет их ребенок.
И все же Гейл блефовала, она не глупа и не слепа. Она не отправит сообщение.
Передавая папку, Дарси старалась отогнать мысли о том, как хорошо, что ей не нужно возвращаться в дом, где так пусто.
Дверь распахнулась, Коннор с недоумением уставился на Джеффа.
– Не то чтобы я не рад тебя видеть. Но сейчас четыре утра, Джефф. Что ты здесь делаешь?
– Мне нужно было выйти из квартиры ненадолго. Вот, решил прокатиться. Как-то случайно приехал именно сюда. И подумал, что стоит заглянуть.
– Проехать две сотни миль называется "прокатиться"?
– Точно.
– Ты жутко выглядишь.
Джефф оценивающе окинул взглядом Коннора:
– Раз так говоришь ты, это что-то значит.
– А, так ты все-таки хочешь войти или просто проезжал мимо?
– Мне нужно, чтобы ты взял мой телефон. Дарси попросила дать ей свободное пространство. И я стараюсь. Поверь, очень стараюсь, изо всех сил. Но я не видел ее уже две недели. И хотя говорил с мамой и Грантом и оба уверяют, что у нее все отлично, но я не видел ее. Единственный способ заставить себя не звонить ей, не рассказать о том, что я не в состоянии пережить еще один чертов день вот так, – это если ты заберешь у меня этот чертов телефон. Прошу тебя.
Коннор посмотрел на злосчастный плод развития высоких технологий и протянул руку, чтобы забрать его.
– Спасибо.
– Я ведь буду должен вернуть его тебе, не так ли?
Джефф хотел уже привычно запротестовать, как вдруг замер, услышав треск и хруст пластиковых и металлических деталей.
Коннор вытаскивал разбитый телефон оттуда, где раздавил его, зажав между дверным косяком и дверью, и вложил Джеффу в ладонь остатки.
– Теперь мы квиты. И да, пожалуйста. Что за ночь нас ждет? Кофе? – спросил он, занеся руку над двумя бутылками кофе со вкусом карамели и сливок. – Или, может быть, пива? – Затем, проведя ладонью по губам и потерев щетинистый подбородок, Коннор словно с опаской взглянул на последнюю бутылку. – Или, если все совсем плохо, исключительно ради тебя, – он подмигнул и тотчас отвел глаза, – вот это.
Шотландское виски двадцатипятилетней выдержки, к которому Коннор явно не прикасался с той самой ночи, когда Джеффу пришлось сбежать с встречи, чтобы перехватить его в аэропорту.
– Ничего себе, да ты правда любишь меня. – Джефф поставил бутылку на дальний конец стола. – Но и я люблю тебя, а впрочем, даже если нет, скажи мне честно: ты действительно думаешь, что, еще намучаюсь со своей беременной… даже не подругой, которая сейчас бог знает где? И одному Богу известно, что сейчас делает. Одному Богу известно с кем.
– Разве она не с твоей матерью?
– Она в своем новом доме. Вероятно, спит. Одна. – "Ну, конечно, одна. Определенно одна. Пока".
Вслед за этой мыслью появилась уверенность. Если она не захочет быть одна, ей и не придется терпеть одиночество. Он видел, как мужчины смотрят на нее, и не важно, что она на восьмом месяце беременности. Черт возьми, он помнил, как смотрел на нее. Как же хотел ее. Как невыносимо скучал по ней.
– Я тоже буду пиво, – сказал Джефф и, чуть нахмурившись, посмотрел в сторону кофе со льдом. – Говоришь, со вкусом карамели?
– Меган купила его. Кофемашина сломалась, так что не кривляйся и пей что есть. Кроме того, он очень даже неплох.
Джефф с неохотой взял бутылку, попробовал. Облизал губы:
– Как жидкие леденцы.
Коннор посмотрел на него с выражением "Я же тебе говорил" и снова устроился в кресле.
– Отлично. Итак, начнем. Что там у вас происходит?
– Я предложил Дарси выйти за меня. И она мне отказала.
– Вот черт, мне жаль, Джефф. Я и не думал, что у вас все так серьезно. Ладно, а почему нет?
– Сначала для нее, видите ли, не имело значения, будет ли ребенок законнорожденным и все такое.
– Хмм, позволь спросить, чисто из любопытства, сколько раз она тебе отказала?
– Дважды. Быть может, слишком мало. В первый раз потому, что я предложил это словно в шутку. А потом, видимо, потому, что сделал предложение, когда она уже уходила. И еще раз совсем недавно. Она уверена, что сама со всем справится.
– Справится лучше тебя? Да какого же черта она ищет? Ты щедр, добр, почти так же умен, как я, хотя и не столь привлекателен, однако недостатки внешности с лихвой компенсируешь.
– Она хочет любить того мужчину, за которого выйдет замуж.
– А она сказала, что не любит тебя?
– Ей и не пришлось. Слова были излишни. Да это и к лучшему. У нас бы ничего не получилось.
– Ах, неужели?
– Она ждет от меня ребенка. Но я не был влюблен в нее. Просто говорил о создании семьи. И я расстроен оттого, что мне не удалось то, на что я так надеялся.
– Ну конечно.
– Черт возьми, Коннор. У нас все не так, как у вас с Меган.
– А я и не говорил этого.
– Ты так на меня смотришь. Твой самодовольный вид выводит меня из себя, хочется несколько подпортить твой безупречный нос.
– Я обожаю тебя, дружище. Почему ты так чертовски помешан на мысли, что эта женщина должна выйти за тебя замуж? Ты просишь, чтобы она отдала тебе все, но я не уверен, что ты представляешь то, что придется отдать взамен. Значит, вероятно, и она не верит, что ты это сделаешь.
Джефф буквально рухнул на спинку кресла, почувствовав внезапный приступ слабости и безмерную тяжесть от невольного осознания. Проклятье. Коннор прав. Но, к несчастью, это ничего не меняло. Он хотел всего, в то время как она хотела дружить независимо друг от друга ради ребенка, который будет объединять их всю оставшуюся жизнь. Он же хотел сказки.
Глава 25
Дарси отправилась в поездку ради того, чтобы проветриться, но путешествие в душном автомобиле на заднем сиденье не приносило удовлетворения.
И почему, черт возьми, она отклонила предложение Джеффа купить ей машину?
Ей в очередной раз сдавило горло при мысли о том, почему, в конце концов, она отвергла его. А он предлагал ей выйти за него замуж.
С каждым днем ее тело увеличивалось в объеме, все больше места отдавая ребенку. И с каждым днем, проведенным без Джеффа, она все острее чувствовала, будто ей не хватает огромной части самой себя.
Она тяжело вздохнула и заговорила с водителем:
– Харви, я знаю, это не входило в сегодняшние планы, но все же не могли бы вы отвезти меня к Гейл, пожалуйста.
Поскольку она избегала обсуждать свои отношения с Джеффом из уважения к ним всем, сейчас ей требовался совет. Ведь то, что сейчас она далеко от него, с каждой минутой казалось все более жестокой ошибкой.
Дорога из Сан-Диего в час пик занимала в два раза больше времени, чем под покровом ночи, однако было время на размышления. Джефф принял этот дорожный плен, спокойно ехал по воле дорожного течения, пока, оказавшись уже недалеко от дома матери, не увидел машину скорой помощи, пронесшуюся мимо него с сияющими огнями маячков и оглушительно воющей сиреной.
Он тотчас потянулся за телефоном, но в руке оказались лишь жалкие обломки раздавленного аппарата, он вспомнил Коннора добрым словом.
Несомненно, у Дарси уже подходил срок, но эта машина ехала не к ней. Это немыслимо. Нет, только не это.
Когда подъездная дорога к дому матери оказалась в поле его зрения, а машина скорой помощи исчезала за поворотом, затаившийся в нем ужас, леденящий кровь, вдруг обрел невероятные размеры, заполонив все его существо. Мысль о том, что его мир перестанет существовать, если с Дарси что-нибудь случится, окончательно сбила его с ног. Это будет крах его собственной вселенной, невообразимо великая потеря. Разум это постичь не в силах.
Вцепившись в руль так сильно, что, казалось, мог разломить его на части, Джефф сосредоточился на последнем отрезке дороги. Сбавил скорость, въехал в парк, где тотчас увидел, как его мать с обезумевшим отчаянным видом бежала к дому, увлекая за собой сотрудника скорой помощи.
Джефф помчался в том же направлении прямо через газон, чтобы как можно скорее выяснить, что происходит.
Небольшая группа людей суетливо толклась на участке между домом и клумбой. Несколько фельдшеров стояли на коленях возле…
– Да нет же, мне не нужна скорая помощь. Это всего лишь растяжение. Я сам врач.
Джефф внезапно остановился как вкопанный, шумно выдохнул, едва среди гула разговоров услышал голос Гранта.
Какого черта?
Главное – с Дарси все в порядке. Джефф увидел ее. Одной рукой она держась за живот, старалась удержать равновесие и осматривалась по сторонам, как вдруг встретила его взгляд, когда он уже был совсем близко и, сделав последние отчаянные шаги, прижал ее к себе.
– Дарси, с тобой все хорошо?
– Джефф, ты только посмотри на себя. С ребенком все нормально. Клянусь тебе, мы в порядке.
Он кивнул, стараясь не стиснуть ее слишком сильно, перевел взгляд на Гранта, который, несмотря на то что вокруг него суетились медицинские работники, очевидно, чувствовал себя вполне приемлемо.
Но что он делал здесь в десять утра посреди недели? В его осмотрах Дарси уже не нуждалась с тех пор, как несколько месяцев назад стала посещать другого квалифицированного доктора. Тогда, быть может, визит Гранта не связан с профессиональными обязанностями? Быть может, обнаружив, что Дарси переехала в собственный дом, он приступил к активным действиям, пока прочие хищники не слетелись на сладкую добычу? Умно и хитро.
– Что здесь произошло?
– Это моя вина. Я говорила твоей матери, что это едва ли случится сегодня утром, но затем все-таки приехала сюда. И когда закрыла дверь…
– Успокойся, Гейл. – Голос Гранта заглушал шепот Дарси. – Я знаю, ты беспокоишься, но говорю тебе, это всего лишь растяжение колена.
– Вот только не нужно этих твоих "Успокойся, Гейл". Какой же ты дурак, если решил взбираться в окно и упал. В окно второго этажа, Грант. Я уже потеряла одного мужчину, которого любила, и не позволю, чтобы по вине твоей задетой гордости мне пришлось потерять еще и тебя.
У Джеффа перехватило дыхание. Нет-нет, он, несомненно, что-то неверно расслышал.
– Мама?
Она неожиданно обернулась, судя по всему, только сейчас обнаружив, что сын здесь. На мгновение в ее глазах отразилось потрясение, волнение и испуг. Вполне объяснимо в данной ситуации. Но уже в следующую секунду глаза ее снова сияли уверенностью и твердостью.
– Не сейчас, дорогой.
Джефф чувствовал, как ладони Дарси прижимались к его груди, точно она отчаянно хотела удержать его, что само по себе восхитительно и трогательно. Но необходимости в этом не было. Больше он не собирался никуда уходить.
– Грант и моя мама? – спросил он. В памяти вдруг вспыхнули моменты, когда Грант отмечал, какой изящной и гибкой казалась Гейл. Он полагал, что речь идет об опасности остеопороза.
– Я полагаю, у него к ней чувство. Он навещал меня в доме Гейл, только чтобы провести больше времени с ней. И, кажется, это возымело действие. – Дарси выглядела смущенной. – Сегодня утром звонил Коннор, спрашивал, не приехал ли ты.
Джефф наслаждался ароматами ее шампуня, лосьона и самой женщины, окутанной благоуханием.
– Понятно.
– Понятно? – с некоторым недоверием переспросила она.
– Дарси, я не собираюсь нападать на человека, которого и так вот-вот увезет карета скорой помощи. Мама убила бы меня за это.
Спустя долгих две недели он наконец понял, чего ему не хватало больше всего. Сияния великолепной улыбки, с которой все началось. Той, которую ему никогда не забыть и без которой не жить. Он снова хотел ее заслужить.
Грант с трудом согласился ехать в больницу на осмотр, Гейл поехала с ним, оставив Джеффа и Дарси в доме одних.
Обняв Дарси, Джефф не смог ее отпустить. Дарси, судя по всему, это понимала и еще ближе прижималась к нему.
Черт возьми, как же хорошо чувствовать ее рядом.
Когда машина скорой помощи исчезла из виду, Дарси осторожно выбралась из его объятий.
– Хочешь зайти? – Теперь, когда все уехали, она казалась более взволнованной.
Джефф решительно закивал, но потом оглянулся на свою машину, двумя колесами стоявшую на газоне, с широко распахнутой дверцей.
– Позволь, я подъеду с другой стороны. Там и встретимся.
Дарси, уходя, на миг остановилась и, обернувшись, спросила:
– У тебя все в порядке?
Нет, все просто ужасно. По крайней мере, пока.
– Дай мне несколько минут, и я буду в порядке. – Джефф двигался по направлению к ней. – Я знаю, ты хотела свободы, личного пространства, я сам отпустил тебя, но, Дарси, ты нужна… Я думал… Я так рад, что.
Она подошла к нему, понимая, какой непреодолимый страх он, должно быть, испытывал в эти минуты, и решила успокоить его. Приложила его руки к своему животу.
– У него все хорошо. – Легкий проворный толчок изнутри коснулся раскрытой ладони Джеффа. В Дарси вдруг все всколыхнулось. Сладостное облегчение оттого, что Джефф рядом, ее безмерная любовь, мучительное волнение.
Джефф еще раз ласково провел рукой по ее животу.
– Дарси, я очень рад, что нашему ребенку ничто не угрожает. Несомненно, это так, но, знаешь, когда я подумал, что что-то может случиться с тобой, бог мой, у меня перехватило дыхание и едва не остановилось сердце. Я не мог думать ни о чем другом.
На этот раз она понимала, что происходит. Нежно погладила его ладонь, словно хотела навсегда запомнить ощущение его кожи, и отошла от него.
Она цепко держалась, по ее мнению, за действительность, не позволяя сердцу радостно порхать. Джефф ей небезразличен. Это никогда не вызывало сомнений.
Сейчас не самый подходящий момент обсуждать возможность быть вместе хоть в каком-нибудь качестве. Не время выяснять, какого рода союз мог бы дать им все, чего они хотели. Ну или почти все. И она снова отстранилась от него.
Он старался сдерживать порывы и не рвануться вперед напролом, пытался найти компромисс, дать больше, чем должен, одновременно не пытаясь во что бы то ни стало заполучить все чего хочет. Он думал, что честен с ней.
– Как поживаешь?
Дарси подошла к раковине наполнить чайник водой.
– Мы поживали очень даже неплохо. Постепенно привыкали к новому дому. Обосновывались в нем. А как ты?
Джефф пододвинул кухонный табурет и, сев на него, наблюдал, как Дарси заваривает чай.
– Мне одиноко. Я скучаю по тебе. Жалею о том, что сотни вещей не сделал иначе, с любопытством думаю, могло бы это хоть как-то изменить мое нынешнее положение. – Он всем существом жаждал тотчас подойти к ней, усадить к себе на колени. Но заставил себя остаться на месте. – Я работал по восемнадцать часов в сутки, стараясь хоть как-то отвлечься, так что и теперь не стану разрабатывать новые планы вернуть тебя, тщательно подбирать слова убедить тебя, хотя бы частично отойти от своих принципов только ради удовлетворения моих потребностей. Я изможден и обессилен, несчастен. Но, думаю, если я не хочу упустить единственный шанс на счастье, которое, точно знаю, возможно для нас с тобой, надо постараться стать таким мужчиной, которого ты заслуживаешь, которому ты сможешь полностью доверять, во всем положиться. Кто способен заставить тебя от души рассмеяться, поможет чувствовать себя в полной безопасности. И самое главное, с которым ты захочешь остаться.