– Дарси не собирается бросать ребенка. Она предлагала мне возможность принимать участие в его жизни. А отнюдь не забрать его. Ты ее совсем не знаешь.
Оливия облокотилась на спинку стула и смотрела на Джеффа, как обычно смотрела на участников деловых переговоров. Жесты, любые изменения в лицах и малейшие движения способны без слов сказать немало.
– А ты знаешь?
– Ровно настолько, чтобы с уверенностью сказать: она приезжала не для того, чтобы бросить ребенка.
– Что ж, хорошо. Будем исходить из этого. – Она нежно положила руку ему на плечо.
– Оливия, я представления не имею, что принесет нам будущий год. Но, думаю, быть может, всем было бы лучше, если бы мы…
– Я не намерена сдаваться и так просто разрывать наши отношения только потому, что что-то пошло не так, как я задумала. – Она поймала глазами его взгляд. – Мы так чудесно подходим друг другу. Почти идеально. Все, о чем я прошу: дай нам шанс, прежде чем принять кардинальное решение. Пожалуйста.
Джефф обнял Оливию за плечи. Она вдруг показалась ему напряженной и угловатой. Странно, что прежде он этого не замечал. Впрочем, это, пожалуй, объяснимо, учитывая, что он собственноручно привнес в их отношения нечто, что встало между ними. Теперь самое меньшее, что он мог предпринять, – это выполнить ее просьбу и дать шанс их отношениям.
Глава 7
– И что же, официантка беременна от тебя? – Коннор помотал головой и так покачнулся на барном стуле, точно эта новость физически сбила его с ног. – Ты уверен? Я хочу сказать, ты все проверил?
Джефф кивнул:
– Анализ ДНК будет проведен, однако и без него я абсолютно уверен.
– Ребенок. Да как же так, черт возьми?
Джефф удивленно приподнял бровь и хотел с возмущением ответить, но Коннор поднял руку, останавливая его:
– Не нужно, не объясняй. Я и так знаю. Еще твой отец в старшей школе имел связь с определенными последствиями. Не могу поверить, что теперь твоя очередь. Я слышал, ты встречаешься с Оливией Деверо. Говорят, у вас серьезно.
– До того, как в моем офисе появилась Дарси, я был готов сделать ставку на наше совместное будущее, но теперь она хочет обернуть эту ситуацию в свою пользу. Предложила мне жениться на ней и усыновить ребенка.
– Очень великодушно.
– Если бы Дарси собиралась отделаться от ребенка. Но она ни на секунду даже не подумала о таком.
Он вспомнил, как она обрушилась на него, обвиняя в том, что он хочет лишить ее ребенка.
– Она будет замечательной, удивительной матерью. Вот увидишь.
– Оливия?
– Дарси. Впрочем, я уверен, Оливия тоже, конечно.
– Но ты не видишь этого в вашем общем будущем, так?
Все еще хуже, он даже не уверен, что вообще посмотрит в ее сторону. Оливия попросила дать им шанс, а он так до сих пор и не нашел времени сделать это.
– Я был так сосредоточен на Дарси, практически не осталось времени ни на кого и ни на что другое. Она живет в Сан-Франциско, а я пытался уговорить ее переехать сюда. Однако она чрезвычайно упряма. Я думаю, она планирует переехать сюда только после того, как ребенок родится. Там у нее работа, все, что касается работы, для нее очень важно. И все же я не сдаюсь. Хочу, чтобы она была здесь.
– Мне кажется, или я чего-то не понимаю? Что такого в обслуживании столиков? Что, черт возьми, у нее за работа, если даже ты не можешь соперничать с ней?
– Она зарабатывает себе на жизнь.
Глаза Коннора вдруг засияли, словно на него снизошло озарение.
– Она не знает, кто ты, верно?
– Ей не важно, кто я. Она не станет брать денег, пока ребенок не появится на свет. Слишком уж независима и упряма. Даже если бы Оливия не была никак в этом замешана, это бы ничего не изменило. Мы уже твердо договорились, ничего не тая и не лукавя, и пришли к выводу: ни один из нас не заинтересован возвращаться к тому моменту, с которого все началось. Что значит для меня Дарси? Она самый важный человек в жизни самого важного человека моей жизни. Наши отношения всегда будут строиться вокруг этого ребенка. Следовательно, на кону стоит слишком многое, чтобы рисковать ради банального сладострастия, ведь все может рухнуть лишь по вине неудачного романа.
А он знал по собственному опыту, каким жестоким потрясением могут стать разрушенные отношения.
– Ты прав. Это определенно не стоит того, чтобы рисковать ради какого-то романа.
Джефф посмотрел на него:
– Я серьезно.
– Ладно.
– Отстань от меня. Я тоже умею кусаться.
Коннор усмехнулся и жестом показал бармену, чтобы тот выписал счет.
– Прости, дружище. Меган этого не поймет.
Двери лифта раскрылись на одиннадцатом этаже, Джефф проследовал за Оливией к ее квартире. Твердым, уверенным шагом она неумолимо приближалась к двери, на ходу успела, изящно обернувшись, одарить его ослепительной улыбкой:
– Спасибо тебе за сегодняшний ужин. Я знаю, как сильно ты занят в последнее время.
В этом вся Оливия. Никогда не выказывала недовольства открыто. Проявляла нарочитую чувствительность к ситуации, в которой он оказался, одновременно напоминала ему, будто невзначай, что по-прежнему рада его видеть. Нельзя сказать, что он решил положить конец их отношениям или пренебрегал ими, просто мог избегать встреч неделями. Он проводил за работой сутки напролет, и даже те несколько раз, когда они выходили куда-то вместе, он был сам не свой, постоянно размышляя о чем-то, был увлечен совсем не ею. Был рядом с ней и в то же время далеко. А все потому, что одного лишь присутствия Оливии было недостаточно, чтобы запретить мыслям возвращаться вновь и вновь в те потаенные места, которые он хотел бы забыть.
Дарси. Он постоянно думал о ней. О том месте, которое пытался выделить для нее, и о том, как отчаянно старался не возненавидеть ту часть своей жизни, которую она уже завоевала. О том, что бы она сделала, если бы он надавил на нее.
Это несправедливо. Однако Оливия была слишком уступчива и лояльна. Не уставала заверять, что все понимает. Он не должен отстраняться от нее.
И все же даже сейчас, идя следом за ней, мыслями он был с другой женщиной. Как она? Что чувствует? Есть ли кто-то, кто способен заставить ее от души рассмеяться? Виден ли ее округлый живот?
– Ты заходишь? – Оливия словно дернула за стоп-кран, резко остановив вереницу мыслей, увлекавших его в недозволенные пространства, и вернула к женщине, которой он был обязан уделять все свое внимание в течение нескольких следующих часов.
Она выжидающе смотрела на него, будто знала, что мысленно он оставил ее на пороге, а сам где-то на полпути к своему офису, там хоть какой-то шанс уйти с головой в работу и не думать ни о чем другом.
– Оливия, через три часа у меня важные телефонные переговоры с Гонконгом.
Она стояла, прислонившись плечом к дверному проему, и оценивающе оглядывала его.
– Значит, еще два с половиной часа ты можешь провести со мной. – Она коснулась пальцами галстука, сжала его в ладони и притянула Джеффа к себе. – Я знаю, ты долго ждал и из уважения ко мне не настаивал на близости, но теперь время пришло. Тебе необходимо отвлечься, Джефф. Позволь мне помочь тебе забыться, хотя бы на время.
Уважение. Быть может, отчасти именно это удерживало его на расстоянии. Но если говорить об искреннем уважении к ней, то нужно признать, что воздержание от физической близости давалось ему слишком легко. Она заслуживала лучшей участи, чем помогать ему забыться. Тем более он знал наперед, ни отвлечься, ни забыться Оливия не поможет.
Он честно пытался убедить себя в том, что эта женщина создана для него. Когда они только начали встречаться, она казалась ему самой безупречной спутницей жизни. Но едва Дарси снова появилась в поле зрения, как он тотчас начал невольно сравнивать их.
– Джефф, ты же говорил, что дашь нам шанс. Так, может, все-таки войдешь и позволишь мне показать, как могло бы быть, если бы мы были вместе?
Он ненавидел обезоруживающую мольбу в ее взгляде, жестокое осознание того, что все это обернется болью и разочарованием. И все же это должно случиться, ведь его руки уже коснулись ее плеч, нежно сводя на нет дистанцию, внезапно образовавшуюся между ними.
– Прости меня, Оливия.
О нет, только не это.
Дарси сидела за складным столиком в душной задней комнате небольшой компании по организации торжеств. Она нанялась туда составлять списки продуктовых поставок, расфасовывать конверты, собирать и упаковывать подарки, наполнять всем необходимым сумочки для подружек невесты и заниматься прочими вещами в помощь компании во время сезонной суеты и спешки.
Оплата была не слишком высока, но ей повезло, управляющий ресторана, в котором она работала прежде, замолвил за нее словечко, чтобы она смогла получить временную должность. Даже в самом худшем случае она сохранит хоть какой-то доход.
Еще несколько недель, и тошнота утихнет. Словно угадывая ее мысли, живот снова свело в очередном приступе.
– Вы в порядке? – спросила ее начальница, выглянув за дверь.
Дарси поднялась, показав жестом, что все хорошо, только стремительно сжимающиеся границы комнаты, которую вдруг заволокло сероватым туманом, свидетельствовали об обратном.
Она попыталась ухватиться рукой за стол, но пол слишком быстро уходил из-под ног, а все вокруг темнело и ускользало, осталась одна лишь осознанная мысль, безмолвная мольба о том, чтобы с ее ребенком ничего не случилось.
Дарси постепенно пришла в себя, почувствовала под собой твердый матрас больничной кровати, стала различать тусклый свет, струившийся с потолка, и монотонный шум глубокого голоса, который она никак не ожидала услышать.
Джефф.
– Обезвоживание, переутомление, пониженное кровяное давление, потеря веса. Нет, они говорят, что ни ей, ни ребенку ничто не угрожает, и все же я, черт возьми, не уйду отсюда, если…
Дарси пошевелилась в постели и, слишком поздно вспомнив о том, что в ее вене игла капельницы, ощутила резкую боль и невольно ахнула, облокотившись на руку.
Чем бы Джефф ни закончил предложение, она все равно не слышала, что он сказал. Джефф тотчас оказался в ее палате, неожиданно заполнив все скудное пространство, приблизился к ее постели, словно торопился сесть на стул возле нее, вместо этого потянулся к кнопке вызова медсестры и, нажав, отошел назад. Он не сводил с Дарси серьезного сосредоточенного взгляда.
– Тебе что-нибудь нужно? Как ты себя чувствуешь?
– Еще немного уставшей, но, Джефф, тебе вовсе не стоило приходить. Я же сказала Чарли, что мне посоветовали пить больше жидкости и принимать средства от тошноты.
– Ты сказала, с тобой все в порядке. Я уже говорил с твоим доктором и, поверь мне, гиперемезисможет быть очень серьезен и даже опасен. Так что с тобой не все в порядке, Дарси.
Чувство вины захлестнуло ее волной горячего румянца. Она была уверена, что это всего лишь утренняя дурнота, которая считается обычным делом. Правда, она планировала во время следующего планового осмотра поговорить с врачом о крайне тяжелой форме этого обычного для беременных явления и не предполагала, что тело восстанет против нее, серьезно угрожая тому, что она так отчаянно старалась защитить.
– Я не знала, что все так плохо. У меня нет весов, и я понятия не имела, что сильно потеряла в весе. Правда, одежда действительно стала мне немного свободнее, но я слышала, многие на ранней стадии теряют вес. – Дарси почувствовала, что слезы вот-вот хлынут из глаз, и часто заморгала, чтобы устоять перед бурными эмоциями, готовыми выплеснуться наружу.
Она должна научиться ответственности, что легла на нее, принимать верные решения, рассчитывать только на себя. От этого зависит жизнь ее ребенка.
Наконец она посмотрела на Джеффа. Возле ее постели стоял совсем не тот человек, что был рад веселью и развлечениям и умел чудесно проводить время. Этот Джефф был серьезен и строг.
– Джефф, прости, мне жаль.
Он кивнул, но взгляд его по-прежнему был суров.
– Послушай, Дарси, вот в чем дело. Я знаю, ты сильная и упорная, независимая. Но мне не по себе оттого, что ты все время одна. Насколько я понял, лишь по счастливой случайности твоя начальница увидела, что ты теряешь сознание. Ты работаешь много часов подряд. Одна добираешься до дома в общественном транспорте. И в квартире тоже живешь одна. Рядом с тобой нет никого, кто заботился бы о тебе. А потому хочу спросить: какой смысл и дальше оставаться здесь?
Опустив глаза, она смотрела на тонкую пластиковую трубку, что, извиваясь, ползла вверх по предплечью, и чувствовала такое одиночество, какого не ощущала за всю жизнь.
– Я здесь работаю, Джефф.
Он подошел ближе к кровати и немного погодя опустился на стул рядом с ней. Поднес руку к ее животу и на минуту приложил свою ладонь:
– Здесь наш с тобой ребенок. И ты еще ответишь ему за такое поведение. Поедем отсюда со мной, я стану заботиться о тебе. Мы пройдем через все это вместе. Тебе вовсе не обязательно во что бы то ни стало справляться со всем в одиночку.
Дарси не могла оторвать глаз от его руки, думать о чем-то другом, кроме тепла, которое излучало его прикосновение. Ах, как же хорошо ей было в эти мгновения. Ничего подобного она не испытывала с тех пор, как он в первый и в последний раз прикасался к ней.
Правда, думала она сейчас не об этом. Его рука касалась не ее тела, как в прошлый раз, тепло его ладони сейчас принадлежало их ребенку, свидетельствуя о его искренней заботе.
Джефф прочистил горло, словно решаясь произнести то, что считал нужным:
– Мы могли бы пожениться.
Дарси насторожилась:
– Мы ведь даже не знаем друг друга.
– Я и не говорю, что это будет навсегда. Лишь до тех пор, пока ребенок не появится на свет, чтобы он был законнорожденным.
Шумно выдохнув, она покачала головой, стараясь отвлечься от разочарования, неожиданно болезненного, хотя и необоснованного.
– Законность рождения – это не повод жениться, Джефф.
– Я знаю. Ладно, забудь об этом. Значит, ты твердо намерена работать? – Он не мог понять этого, но был вынужден принять ее решение.
– Да.
– Хорошо. – Джефф, решительно направившись к двери, обернулся и, хмуро, неодобрительно взглянув на Дарси, добавил: – Вообще-то у меня на примете есть одна должность, которая должна идеально тебе подойти.
Глава 8
– Ты бессовестный грязный лжец, – в сердцах обвиняла Дарси.
Осторожно поймав ее палец, Джефф усадил ее в глубокое кожаное сиденье лимузина и решил внести ясность: – Я никогда не лгал.
Чего-то недоговаривал, избегал определенных тем, ускользал от ответа, использовал обстоятельства в собственных интересах? Да. Определенно.
Но стоило только раз взглянуть на нее, беспомощно лежащую в больничной постели, и он решил, что готов предпринять подобную моральную атаку ради того, чтобы Дарси переехала в Лос-Анджелес, где он всегда сможет убедиться, что она получает все необходимое.
– Ты заманил меня сюда обманным путем, Джефф, – недовольно прошептала Дарси, едва успевая поворачивать голову, глядя в окна и бросая раздраженные взгляды на роскошные, безукоризненно чистые и ухоженные окрестности Беверли-Хиллз.
– Я же говорил, ты будешь занята неполный рабочий день, исполняя обязанности личного помощника.
– Ах да, конечно, ты говорил мне, – резко перебила она его. – Гибкий график, превосходные условия, включая комнату для жилья и питание, и все это лишь за помощь престарелой вдове с ее общественными делами и благотворительностью.
Ее слова прервал визг тормозов, когда они свернули на частную территорию, при въезде их поприветствовал охранник.
– Постой, я не говорил "престарелая". Я сказал, что она несколько старше.
– Это твоя мать, Джефф!
Самое главное сейчас сохранять спокойствие. Не позволить себе схватить Дарси и, насильно усадив себе на колени, в отчаянии прокричать ей прямо в лицо обо всем, что его не устраивает в этой ситуации. О том, что ему не хватает слов. Об этом ее ослином упрямстве, о том, что ей не понадобится эта чертова работа. И почему, черт возьми, она не согласилась просто взять один из этих проклятых чеков, которые он время от времени предлагал ей. Вместо этого он сдержанно выдохнул и, подняв глаза, встретил ее разгневанный взгляд. Как ни в чем не бывало развел руками и пожал плечами:
– Ей нужен помощник.
Он лукавил, матери не требовался помощник до тех пор, пока Джефф не позвонил ей и не сообщил об обратном. И с этого самого момента ей казалось, что без ассистента не прожить. Говоря по правде, она была несказанно рада такому повороту событий.
– Ах, неужели? Ведь твоя матушка так занята, так одинока и так отчаянно нуждается в помощи, что готова позволить совершенно незнакомой женщине жить вместе с ней в ее собственном доме. Женщине, которая не закончила даже средней школы и которая, заметь, Джефф, выросла в потрепанном фургоне в отдаленной части парка. Простой официантке из Вегаса, которая отправилась домой с незнакомым человеком, отдалась ему, а потом, через три месяца, – сюрприз! – появилась у него на пороге. Ты думаешь, твоя мать хочет, чтобы именно такая женщина помогала ей заниматься благотворительностью?
Джефф понимал, что беременность отнюдь не входила в ее планы, и даже ожидал возможную потерю самообладания. Несмотря на это, слова Дарси по-настоящему разозлили его.
– Я даже не знаю, кого ты сейчас оскорбила в первую очередь – мою мать, меня, моего ребенка или себя. Послушай, я родом не из семьи закоренелых снобов. Да, мы владеем определенным состоянием уже довольно давно. Но это вовсе не означает, что мы не знаем цену тяжелому труду или не уважаем людей, которым приходится преодолевать трудности и тяготы судьбы. И вот еще что. Моя мать уважает меня. Да что, черт возьми, с тобой такое, Дарси?
Сейчас важно, чтобы Дарси согласилась выйти из машины. Если она станет упираться и настаивать на необходимости работать, нужно будет любым способом убедить ее принять эту выдуманную должность помощницы его матери. Значит, на то, чтобы все объяснить, а затем успокоить ее, у него всего тридцать секунд.
– Несколько моментов нам нужно прояснить прямо сейчас, Дарси. Я знаю, у тебя имеется диплом о среднем образовании, чистая кредитная история, нет судимостей, ты регулярно в срок вносишь арендную плату, кроме того, не считая последних трех месяцев, когда у тебя появились непредвиденные проблемы со здоровьем, твой трудовой стаж также был образцовым. Ты не заигрываешь с посетителями, за исключением единственного случая, и не похоже, что у тебя слишком много поклонников. Однако ни один из этих пунктов не имеет совершенно никакого значения для моей матушки. Единственное, что по-настоящему для нее важно, – это то, что ты носишь ее будущего внука или внучку. Ты мать моего ребенка. Так что да, я запросил в Интернете информацию о тебе.
– И это все, что удалось узнать? – тихо спросила она, но брови ее при этом приподнялись и изогнулись так, что Джефф едва сдержал улыбку.
– Нет, не все. Но хватит об этом. И прекрати оговаривать и унижать себя. Мне это неприятно.
Машина остановилась буквально в шаге от широких каменных ступеней, ведущих к парадному входу. Дарси бросила осторожный несмелый взгляд в сторону дома.