– Потому что это совсем не то, чего мы оба ждали. Ты познакомился со мной не для того, чтобы найти себе подругу, ты искал приключений, из разряда тех, что происходят в Вегасе и в Вегасе остаются. Несколько часов удовольствий, помнишь? И никаких разбитых сердец. Но это кое-что значило для меня, совсем не хотелось рисковать милыми сердцу воспоминаниями. Я боялась запятнать их неловким некрасивым продолжением, где ты поблагодарил бы меня за приятный вечер и попрощался.
– Но ты ведь не могла знать наверняка, что именно так все и будет.
– Я и не знала. В этом-то и суть, Джефф. Мне было страшно даже ждать того момента, когда я смогу это выяснить. Не хотелось стать жалкой официанткой из бара, которую ты затащил в постель, а она наивно надеется, что ты не выпроводишь ее до наступления утра.
– Ты могла бы дождаться, пока я вернусь.
Что же такое пришлось ей пережить, если даже самая ничтожная надежда кажется столь опасной? Джефф схватил ее пальцами за подбородок, заставив посмотреть на него.
– Я хотел снова увидеть тебя. – Он вдруг замолчал на мгновение и безутешно покачал головой. – Еще до того, как понял, что средства защиты подвели нас, я собирался сказать тебе, что хочу встретиться с тобой снова.
Но все кардинально изменилось. Если бы Дарси осталась, он рассказал бы ей о непредвиденной ситуации. Они бы обменялись телефонами. Он пообещал бы связаться с ней через несколько недель. Но не стал уговаривать дать ему еще один день или ночь, слишком уж был обеспокоен тем, как будет дальше развиваться его жизнь в связи с новыми обстоятельствами.
Только теперь наихудший сценарий развития событий, который не давал ему покоя уже несколько месяцев, превращался в реальность, однако ему показалось, что все не так уж плохо. Ощущения совсем не те, которых он ожидал. Да, это полностью изменило их жизнь, но он ни за что не отказался бы стать отцом. До того, как он впервые увидит своего ребенка оставались еще месяцы, но связь между ними уже существовала.
– Я знаю, что не должна была уходить, Джефф. И мне жаль, что я сделала это. Прости. Я была сбита с толку, не имела представления, что делать. Откровенно говоря, сложись все иначе, я все равно собиралась уезжать именно в тот день.
– У меня есть вертолет, машины, деньги. Я мог бы встретить тебя. Где угодно.
Что он делал? Старался убедить ее в том, что можно было осуществить сценарий, который, казался изначально невозможным?
Она откинула голову назад, и Джефф поймал себя на том, что, затаив дыхание, скользит взглядом по изгибам ее изящной шеи. Черт возьми, что он делает? Неужели сам начал верить во все это?
Дарси закрыла глаза:
– Хм, и ты бы прилетел в Сан-Франциско провести ночь на пристани со своей официанткой из Вегаса?
– Возможно, не на пристани, если только туда не захотела бы отправиться прекрасная женщина, которую я встретил в Вегасе. – Он не упустил нужного ударения и серьезного взгляда, объясняя ей это.
Затем к ним вернулось веселое расположение духа, он заговорщически склонился над ней.
Игра в "А что, если бы…" очень опасна. Дарси уже давно в нее не играла. Но стоило Джеффу улыбнуться, и она принимала его правила. Тем не менее флирт – запрещенный прием.
"Если бы все случилось так, как не случилось, сейчас все было бы иначе". Это дорога в никуда.
– Просто представить, если бы все случилось именно так? – поддразнивала она.
Джефф посмотрел в ее глаза, и небольшая глубокая морщинка между его бровей заставила Дарси остановиться, привлекая внимание к тому, что вспыхнуло между ними.
Вязкое тепло стало медленно растекаться по коже. Секунды неспешно, почти осязаемо тянулись, перетекая одна в другую, пока Джефф не разорвал их нить. Он, не отрываясь, смотрел в ее глаза, а воображаемые события будто все еще витали в воздухе. Она неожиданно поддалась флирту, теперь он не выглядел таким уж безобидным, превратившись вдруг в незримую опасность, способную разрушить что-то очень значимое для нее. Дарси не намеревалась этому потворствовать.
– Если хочешь знать, я терпеть не могу фантазии в стиле "Красотки". Нет, не то чтобы я вижу себя в роли проститутки.
Джефф рассмеялся:
– Господи, Дарси, что за детство? Судьба несчастной Золушки? Трудолюбивая девушка стирает пальцы в кровь, прислуживая богатой, но жестокой мачехе и сводным сестрам, однажды сбегает из дома, чтобы встретиться с прекрасным принцем, который не хочет ее отпускать, а потом отправляется на край света ради того, чтобы найти ее.
Тонкая линия ее брови удивленно изогнулась.
– Ты хочешь услышать правду?
– Только правду. Всегда.
Что ж, он сам напросился.
– Я никогда не видела мультфильма о Золушке. Нет, конечно, я знаю, о чем эта сказка. Мне больше знакома Джулия Робертс, которую вытаскивает из нищеты богатый и чрезвычайно романтичный Ричард Гир. Это любимый фильм моей мамы. Он был у нас на видеокассете, его засмотрели так, что пленка пришла в полную негодность.
На какое-то мгновение она почувствовала невыносимую духоту и спертый воздух, всегда заполнявший старый трейлер.
– Я всей душой ненавидела восторженное выражение лица моей матери, когда она завороженно смотрела на экран, смесь надежды и безысходности в ее глазах. Я никогда не грезила о прекрасном принце. С тех пор как себя помню, я хотела научиться не зависеть ни от кого в этом мире. – Она вздохнула, уголок рта дрогнул в несмелой улыбке, которая вызывала в нем непривычные чувства. – Достаточно о моих фантазиях и мечтах?
– Что плохого в том, чтобы позволить заботиться о тебе тому, у кого есть средства и желание? Я знаю, твоя независимость важна и дорога тебе, но это наш общий ребенок. Все, что на этом этапе могу сделать для него я, – это поддерживать тебя во всем. Эмоционально. Материально.
Дарси смотрела на человека, который с самого начала был с ней исключительно щедр, но не более того. Она думала, сможет ли когда-нибудь довериться ему настолько, чтобы объяснить то, что он хотел понять. Сможет ли позволить себе стать уязвимой. Если, выйдя из этой жизни, полной любви, радости и всевозможных привилегий, он сможет хотя бы постараться постичь, каково это терпеть голод, страх и обман. Безысходность. Остро осознавать безнадежность своего существования, единственного, которое знакомо тебе. Постоянно видеть человека, который ведет тебя к судьбе столь ужасающей, что страшно даже представить. Наблюдать, как он отсчитывает купюры, перебирая их своими грязными отвратительными пальцами, и каждый раз думать, что будет после того, как он закончит свою гадкую игру. Бросит ли он купюру матери, чтобы они могли купить продуктов, или заставит подождать еще день. А может быть, и дольше. Ей до сих пор слышались мамины страдальческие мольбы: "Эрл, не заставляй меня снова просить подаяния". И его презрительный ответ: "А почему нет? Какого черта я должен что-то давать тебе? Или твоему отродью". Затем эти страшные пожелтевшие глаза находили в тесном пространстве ее саму, и мама, доведенная до отчаяния, немедленно соглашалась на все, стояла на коленях, нервно смеясь, точно все это было странной игрой, но каждый ее вымученный вздох был полон отчаяния и унижения.
– Ну же, – снова спросил Джефф, сдвинув брови, – что в этом плохого?
– Ничего плохого. Я знаю, как мне повезло в этой ситуации. И очень благодарна тебе за поддержку.
Еще мгновение Джефф смотрел на нее, но она так и не смогла понять, о чем он думал.
– Мне не нужна твоя благодарность, Дарси. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя защищенной.
Глава 15
После двух недель, состоящих из пятнадцатичасовых рабочих дней, Джефф был смертельно измотан и позволил себе раствориться в долгожданной тишине. На столе остывал недоеденный ужин, пиво было выпито до последнего глотка. Часы показывали только семь, но после многочасовой гонки этого хватило, чтобы позволить себе отойти ко сну.
Только не давади покоя мысли о Дарси.
Будучи в отъезде, он множество раз говорил с ней по телефону, ежедневно отправлял сообщения. Однако после того, как приобрел привычку не менее двух раз в неделю навещать дом, не видеть ее так долго было для него мучительно. Он заранее связался с ней. Сказал, что приедет завтра, после того как немного поспит. Но сейчас…
Проклятье. Надо просто лечь спать. Впрочем, какая уж тут постель.
Он так и не заснул, все время думая о ней. Свесил руку с дивана в поисках телефона. Нужно просто поговорить с ней, тогда он сможет уснуть.
Набрав подряд несколько номеров, он наконец дождался, когда на том конце поднимут трубку.
– Мне нужна машина.
Когда он приехал, в большинстве комнат свет уже не горел, внизу было пусто, сверху тоже не доносилось никаких звуков. Может, стоило предупредить о приезде? Правда, Джефф не хотел, чтобы Дарси стала уговаривать остаться дома и поспать хотя бы немного. Вряд ли ей объяснишь, что он не заснет, не увидев ее.
Зато завтра он первым делом увидится с ней.
Вдруг он услышал шум из крыла, в котором жила Дарси. Она не спала. Стряхнув с себя усталость, он большими шагами устремился к ее комнате и затрепетал, увидев серебристую полоску света под дверью. Уже собираясь постучать, он вдруг замер, услышав, как кто-то внутри приглушенно всхлипывает. Затем последовало нечто похожее на сдавленные стоны. Какого черта там происходит? Он дважды постучал в дверь.
– Дарси?
Глухой удар. Затем необычно высокий дрожащий голос:
– Джефф?
– Да, это я. Ты в порядке?
Шуршание. Он подумал, что дверь сейчас откроется. Опять шуршание, на этот раз дальше от двери. Затем Дарси наконец ответила:
– Я очень устала сегодня. Давай поговорим завтра утром, ты не против?
Замерев, он не сводил глаз с двери. Он против, ибо с ней что что-то не в порядке.
– Я вхожу, – решительно предупредил Джефф, давая ей несколько секунд на то, чтобы укрыться чем-нибудь, если это требовалось. – О, черт, Дарси! – воскликнул он, подбегая к женщине, свернувшейся на краю кровати. – Что произошло?
– Это все гормоны. – Она пыталась взять себя в руки, одновременно отмахиваясь от него. – Завтра я буду в полном порядке. Ложись. Прошу тебя.
Он схватил и прижал Дарси к себе, нежно обвив руками:
– Поговори со мной, моя милая. Расскажи, что происходит.
На мгновение он засомневался, что она вообще ответит. Терпеливо ждал, поглаживая ладонью водопад ее мягких светлых волос. Поддавшись соблазну, перебирал пушистые концы локонов. И вдруг в один момент ее внутренняя борьба и отчаянное сопротивление будто прорвали плотину и вместе с рыданиями вырвались наружу.
– Я так устала от болезни и постоянной дурноты. От чувства, что с каждой минутой мое тело все больше перестает принадлежать мне. Устала оттого, что я отвратительна, слишком сентиментальна, бесконечно плачу, а мне утирают слезы. Мне стыдно. Я продолжаю уговаривать себя держаться, ведь все наладится, вернется на круги своя, и я буду чувствовать себя лучше, но этого не происходит. Становится только хуже. Я все еще больна. К тому же мое тело становится круглым, я толстая… И… и мне совершенно нечего надеть.
Последнее признание стало для Джеффа точно внезапный удар ножом.
– Постой, о чем ты говоришь? Нечего надеть куда?
– Никуда. Ничего из одежды мне не подходит. Все слишком. – Она снова разрыдалась, протяжно всхлипывая.
Ах, как он устал. Устал невыносимо. Но кое-что было ему по-прежнему непонятно.
– Милая, почему ты не купила себе новых вещей?
Ведь есть кредитная карта и счет, который его мать наконец открыла, чтобы он мог поддерживать ее финансово. И там много денег.
– Вот эти подходили мне два дня назад! А сегодня я плохо себя чувствовала, и мне не захотелось просить твою маму, решила съездить завтра сама. Вообще, что бы я ни надела, все выглядит неопрятным, кажется грубым, тесным и колючим. Я не в силах вынести ощущения, когда ткань касается моего живота. Больше. Ни. Одной. Секунды.
Дарси нервно размахивала руками, содрогаясь и ежась при виде одежды, которую – о боже! – начинала с себя снимать.
Гормоны. Он слышал легенды о том, к каким разрушениям они приводят. Они доводили до исступления самых крепких мужчин, старавшихся успокоить женщин в моменты наиболее жестокого и непредсказуемого поведения. Жена его приятеля, будучи на восьмом месяце беременности, однажды совершенно серьезно вызвала адвоката по делам о разводе в ответ на предложение мужа пообедать где-нибудь, где подают более здоровую пищу, чем в ресторанах быстрого питания. Парень смеялся, когда рассказывал эту историю, однако в глазах стояла неподдельная тревога, свидетельство того, что страх поселился в его душе навсегда.
Стоит прокладывать себе путь с осторожностью. Джефф запер дверь, ни на секунду не сводя глаз с Дарси. Знал, что не должен демонстрировать ничего, кроме сострадания и участия. Казалось, после того, как они так долго были учтивы, милы и благоразумны ради маленькой жизни, растущей внутри ее, наконец между ними возникло доверие.
– Это совершенно невыносимо! – кричала она в ярости.
Он же готов был принять ее и такой.
Глава 16
Дарси нетерпеливо терзала очередную пуговицу, наконец та поддалась. Она готова был разорвать в лоскуты проклятую рубашку, прежде чем еще хоть один колючий шов вопьется в грудь или живот.
Вдруг две большие руки нежно сжали ее запястья, и едва она услышала негромкое, осторожное "ш-ш-ш", тепло от этого прикосновения растеклось по ней, развевая туман надоедливых мыслей.
– Джефф, это не то, что ты… Я даже не знаю, о чем думала.
Он выдернул из-под пояса край майки мягкого хлопка, стянул ее. Дарси неотрывно смотрела на крепкий рельефный торс. Впечатляюще.
– Ты думала о том, как бесконечно устала испытывать неприятные ощущения. Не в состоянии контролировать мучительную утреннюю тошноту, но одежда, которая колется и натирает, вполне тебе подвластна. Ты дошла до предела и можешь хоть немного выпустить пар.
У нее перехватило дыхание от эмоций, совсем не похожих на тревогу, боль, горечь и унижение. Стараясь сдерживать нахлынувший поток слез, Дарси кивнула, не в силах облечь в слова благодарность за то, что он просто понял ее, не пытаясь все переиначить.
Взяв ее руки, Джефф начал мягко массировать круговыми движениями тугие кулаки и поглаживать нежные чувствительные запястья.
– Успокойся, милая. Забудь обо всем и попробуй расслабиться хотя бы на минуту.
Осторожные, едва ощутимые прикосновения занимали все ее мысли, казались целебным бальзамом для израненной души. Наконец пальцы, сжатые в кулак, распрямились, отдавая раскрытые ладони его волшебным ласкам.
Он положил ее ладони себе на грудь, прижав на мгновение, заскользил ладонями вдоль линии рук, до самых плеч. И вдруг, ошеломленная, она глубоко вздохнула, раскрыв губы, потому что он провел рукой между ее грудей.
Нельзя позволять ему делать это, но отчего-то Дарси не могла найти слов, чтобы его остановить. Она и не хотела.
Глазами он медленно скользил вверх по ее телу и, встретившись наконец с взглядом, не отпустил его, пока помогал ей снять рубашку.
Ее груди набухли, живот немного увеличился, но был мягким и рыхлым, еще не приобретя той упругости и округлости, которая украшает.
Джефф вызывал желание подойти ближе и, прижавшись, укрыться от всех невзгод. От одиночества. И от прохлады свежего ночного воздуха. И от неловкости собственного изменившегося тела. И от целой вечности, проведенной лишь наедине с собой. С этим человеком было так хорошо. Как не было никогда и ни с кем другим.
– Вот, давай наденем это на тебя, – предложил Джефф, поднимая над ней футболку, которую только что снял с себя. Мягкая хлопчатобумажная ткань все еще хранила тепло его тела, на Дарси футболка выглядела как короткое платье. Джефф отошел на шаг, чтобы поскорее покинуть маленькое пространство, в котором царствовали абсурд и умопомешательство.
Он спасал ее, уговаривая отойти от опасного края и вместе с тем быстро решая проблемы первостепенной важности. Например, колючий шов в ее рубашке. За все эти годы ничто не казалось таким приятным, как эта простая футболка.
Господи, как она трогательна.
– Спасибо тебе за… – пробормотала Дарси, не в силах посмотреть ему в глаза.
– Да, пожалуйста. Увидимся утром.
Джефф буквально влетел в свою комнату, борясь с собственным телом, каждый мускул которого работал против него, брыкаясь, отчаянно сопротивляясь и стараясь заставить его вернуться туда, откуда он только что ушел. К теплой, чувственной и такой желанной женщине, этому олицетворению утренней воскресной фантазии, близость которой он так хотел снова ощутить в своей постели.
Но с ней все должно было быть иначе. Ведь она не хотела этого. Черт возьми, он тоже не хотел. Ну хорошо, хотел.
"Да-да, уговаривай себя, наивный дурак. Себя не обманешь".
По правде говоря, намерения его с самого начала были добры и невинны. Но, положив ее нежные ладони себе на грудь, он отправил чистые помыслы к черту.
Дарси смотрела на дверь своей комнаты, что уже давно захлопнулась за Джеффом. Ужасное томительное чувство где-то в глубине живота вдруг пронзило ее, хотя рассудок мучил приступами стыда.
Она разделась перед ним. Ах, как хотелось бы верить, что хуже уже не бывает. Тем не менее нечто ужасное должно было вот-вот произойти. Им не удастся игнорировать то, что случилось, списать это на влияние гормонов и позабыть, как ненужные мелочи. Ни в коем случае.
Она непременно должна извиниться, убедить Джеффа, что это временное помешательство, явление исключительное и непродолжительное.
Она решительно направилась к его комнате.
Глаза его были закрыты. Мышцы рук, то и дело напрягались, перекатывались и выступали четко очерченным рельефом, кожа с каждым новым движением становилась все темнее.
– Не делай этого, – едва слышно пробормотал он, добавив грубое ругательство, сменил положение рук, опершись на кулаки. – Даже не думай снова вернуться туда.
Вернуться? Он имел в виду, в свою комнату или что-то другое?
– Джефф… – Ее голос от волнения был чуть громче шепота.
Он внезапно остановился, застыл, медленно распрямил руки и, повернув голову, посмотрел на нее:
– Возвращайся в свою комнату, Дарси.
– Я хочу извиниться за то, что произошло. Я…
– Извинения приняты, Дарси, я не спал примерно сорок восемь часов, следуя здравому смыслу и выражаясь культурно, я словно выжатый лимон. Последние силы ушли на то, чтобы дойти сюда.
Сорок восемь часов? Дарси знала, что он был в дороге, и очень радовалась предстоящей встрече с ним. Однако, когда он появился, уже не замечала ничего вокруг, кроме собственного нараставшего дискомфорта и тревоги. Потом была поглощена чудесным приятнейшим облегчением, которое он принес ей. Присмотревшись, она увидела очевидные признаки сильнейшей усталости, глубокие морщины вокруг глаз, темные круги, утомленно опущенные плечи. Все указывало на то, как он изнурен.
Все-таки что-то здесь не так.
– Черт возьми, Дарси, не думаю, что ты способна понять, как я близок к тому, чтобы потерять контроль над собой. – Резко рассмеявшись, он провел ладонями по волосам. – Будь добра, сделай милость на благо нам обоим, прежде чем я сделаю что-то, о чем мы оба будем сожалеть, уходи.