Кэрол прошла в маленькую, но очень удобную ванную и занялась подготовкой ко сну. За окном неожиданно снова вспыхнули сигнальные огни, и до нее донесся голос Ленарда, подзывавшего собак. Потом его шаги затихли в дальнем конце двора.
Ну почему со мной должно было случиться такое? – с тоской подумала девушка. Зачем Ленард снова вернулся в мою жизнь, принося с собой беспокойство и тревогу?
Тяжело вздохнув, она улеглась на высокую старомодную родительскую кровать с пуховыми подушками, наслаждаясь прохладой льняных, пахнущих лавандой простыней.
Завтра я разберусь с ним, подумала Кэрол засыпая.
3
Утром она с отвращением осмотрела свой измятый костюм и пожалела, что вечером решила не идти за чемоданом. Сейчас Кэрол понимала, что поступила весьма непредусмотрительно.
Обычно она вставала рано, но сегодня, открыв глаза, с ужасом обнаружила, что уже почти половина восьмого. Ее разбудил голос Ленарда, выпускавшего собак из сарайчика.
Сейчас, подумала Кэрол, когда он ушел в дальнюю часть сада, самое время проскользнуть незаметно вниз и взять свой чемодан. Потом я оденусь и приведу себя в порядок, а когда Ленард вернется, предъявлю ему ультиматум с требованием найти себе другую квартиру.
Она не сомневалась, что если указать ему на неуместность их проживания под одной крышей в отсутствие ее родителей, он вынужден будет переехать.
Раннее утреннее солнце уже согрело каменные плитки, которыми был вымощен двор, и, пробегая от двери дома к машине, Кэрол чувствовала босыми ногами их приятное тепло. Она дернула ручку дверцы машины и обнаружила, что та не открывается. Заперта, с досадой осознала девушка. Но кем? Она помнила, что не ею.
Конечно, Эдгар не одобрил бы такое легкомыслие. Он всегда проявлял бдительность в подобных вещах, и временами это даже раздражало Кэрол.
Пока она обдумывала сложившуюся ситуацию, послышался радостный лай собак. Они радостно бросились к девушке, и она присела на корточки, чтобы приласкать их. Эдгар неодобрительно относился к домашним животным, особенно к собакам… тем более, таким лохматым, восторженным и невоспитанным. Однако Кэрол надеялась, что когда у них появятся дети, ей удастся переубедить его. Девушка хорошо помнила, какое удовольствие для ребенка возиться со своими любимцами.
Она уже собиралась выпрямиться, как вдруг поняла, что собаки пришли не одни. Прямо перед ней стоял Ленард.
На нем были потертые джинсы, заправленные в резиновые сапоги, и старая хлопчатобумажная рубашка, которая, похоже, не только сильно полиняла от частых стирок, но и села, если судить по тому, как туго она обтягивала его широкую грудь.
Взгляд Кэрол машинально опустился ниже, и она смутилась. Джинсы, хотя и не узкие, все же сидели на бедрах Ленарда довольно плотно, а их ткань была достаточно старой и мягкой, чтобы заставить девушку обратить внимание на то, что перед ней настоящий мужчина. Странно, но находясь рядом с Эдгаром, она почему-то этого никогда не замечала.
Рассердившись на себя за слишком явную женскую реакцию, Кэрол попыталась встать, не заметив, что одна из собак наступила лапой на подол ее ночной сорочки.
В результате вырез, который, вероятно, выглядел бы вполне целомудренно на женщине более крупных пропорций, вроде миссис Санфорд, оттянулся вниз, и, когда Кэрол склонила голову, чтобы посмотреть, что же мешает ей встать, то с досадой обнаружила, что постороннему взору открыто гораздо больше, чем она ожидала.
У нее были стройные ноги, узкие бедра и на зависть тонкая талия, но очень пышная грудь. Это обстоятельство смущало Кэрол настолько, что, покупая одежду, она намеренно выбирала просторные блузки и свитера, а ее деловые костюмы непременно состояли из узких облетающих юбок и прямых, скрадывающих фигуру жакетов.
Но эта ночная сорочка явно не предназначалась для того, чтобы что-то скрывать, и жаркий румянец стыда начал проступать на щеках Кэрол. Она попыталась высвободить подол, и украшенная рюшами бретелька свалилась с ее плеча.
Теперь вся эта сцена напоминала полотно художника семнадцатого века, на котором деревенская молочница выставляет свое пышное тело напоказ перед господином.
Кэрол невольно вздрогнула. Боже, какой ужас! Она, всегда с особой щепетильностью относящаяся к подобным вещам, вдруг оказалась в такой идиотской ситуации! А ведь всего лишь хотела взять из машины свой чемодан…
Ей с трудом удалось прогнать радостно-повизгивающую собаку и выпрямиться. Поправив бретельку сорочки и собрав последние остатки самообладания, она сурово спросила:
– Это ты запер мою машину?
– Да, – последовал незамедлительный ответ. – Вообще-то ты сама должна была это сделать, ведь, как-никак, последнее время живешь в Мемфисе и прекрасно знаешь, что ее могли угнать. Не стоит думать, что в деревне ты застрахована от этого.
Кэрол сердито сверкнула глазами. В другое время она нашлась бы, что ответить, но сейчас ее волновали более важные вещи. А именно, необходимость как можно скорее одеться.
– В таком случае не будешь ли ты так любезен дать мне ключи? – едко спросила она. Ленард неторопливо приблизился. На мгновение Кэрол показалось, что сейчас он коснется ее, и она резко отпрянула назад, прижимаясь к дверце машины. Он стоял так близко, что девушка почувствовала исходящий от него легкий аромат туалетного мыла. Этот запах создавал неожиданное ощущение интимности, от которого ее охватила странная слабость.
– Тебе не стоит долго оставаться на солнце, – сказал Ленард. – С такой светлой кожей, как у тебя, недолго получить ожог, тем более что, судя по всему, тебе не часто приходится загорать.
Смысл его слов не сразу дошел до сознания Кэрол. За кого он ее принимает? За несмышленого ребенка?
– Спасибо за совет, – ледяным тоном произнесла она, – но в нем нет никакой необходимости. Во-первых, еще очень рано и солнце еще не такое сильное, чтобы вызвать ожоги. А во-вторых, я вышла во двор только для того, чтобы взять из машины свой чемодан. Если бы ты не запер мою машину и не унес ключи, я бы здесь сейчас не стояла. Так что будь добр сказать, куда ты их подевал…
Произнося эту отповедь, Кэрол обнаружила, что ее голос звучит гораздо громче, чем обычно. Она вся кипела от гнева, а этот ненавистный тип просто стоял и спокойно смотрел на нее. Правда, он слегка нахмурился, словно считал, что она устраивает истерику по пустякам.
– Твой чемодан я отнес в дом еще вчера вечером. Он стоит в холле, – спокойно ответил Ленард. – Вечером, в последний раз обходя участок, я заметил, что ты оставила его здесь, а поскольку предполагал, что, скорее всего, он понадобится тебе утром, то достал его, прежде чем запереть машину.
Он бросил на Кэрол краткий, но выразительный взгляд, и она вспомнила о том, что под сорочкой на ней ничего нет.
Ну почему я так реагирую на этого мужчину? – спрашивала себя девушка. Неужели только потому, что вчера по ошибке вообразила, что он пытается преследовать меня? Но вся эта история с погоней продолжалась чуть больше получаса, и о ней давно пора забыть! У меня нет никаких причин смущаться в присутствии Ленарда. Так почему же я буквально сгораю от стыда и унижения под его взглядом?
Кэрол злилась на себя за то, что не заметила чемодана в холле. Тогда бы она не оказалась снова в дурацком положении.
Бессильная ярость горячим, тугим комком болезненно сжала ей грудь. Впервые за всю свою взрослую жизнь она испытывала непреодолимое желание не только высказать обидчику все, что о нем думает, но и запустить в него чем-нибудь тяжелым… или разрыдаться. Боже, что сказал бы Эдгар, если бы увидел меня сейчас, в ужасе подумала Кэрол, – полуодетую, красную от стыда и досады. Разумеется, осудил бы. Он терпеть не может эмоциональной несдержанности любого рода. А если бы ему стало известно о том, какие чувства мною сейчас владеют…
Девушка отчетливо осознала, что еще немного – и она может сказать или сделать что-нибудь такое, о чем потом горько пожалеет. Поэтому она резко повернулась и направилась обратно в дом. Кэрол старалась идти твердой и решительной походкой, но ей это плохо удавалось: босые ноги путались в слишком длинной и широкой ночной сорочке, две лохматые собаки радостно прыгали вокруг, игриво хватая се за подол… но самым ужасным было то, что солнце светило в лицо, делая тонкий батист почти прозрачным и предоставляя Ленарду прекрасную возможность увидеть под сорочкой очертания ее обнаженного тела.
Когда Кэрол вошла в дом, ее била крупная дрожь. Она сжала кулаки.
Ну почему я, которая без труда справляется с любой сложной ситуацией на работе, теряюсь в присутствии этого мужчины? – недоумевала девушка.
В кухне попугай Лютер при виде ее начал злобно кудахтать, а затем хрипло выкрикнул:
– Смотри, не потеряй штанишки, кр-р-расотка!
Это было последней каплей, переполнившей чашу терпения Кэрол. Она приблизилась к птице и угрожающе произнесла:
– К твоему сведению, на мне их нет, и терять мне нечего! А если ты сейчас же не заткнешься, я сверну твою костлявую шею и сделаю из тебя фарш, дурак!
Только услышав сдавленный смех, Кэрол догадалась, что Ленард шел следом за ней. Она резко обернулась, чувствуя, как ее лицо покрывается красными пятнами, и он поспешно сделал вид, что закашлялся.
– Я бы не советовал тебе поступать так с Лютером, – проговорил Ленард. – Ты ведь знаешь, что твоя мама обожает его.
– Зато я терпеть не могу, – проскрежетала сквозь зубы Кэрол, бросив ненавидящий взгляд сначала на мужчину, потом на птицу.
Отыскав в холле свой чемодан, Кэрол отнесла его наверх, потом приняла душ и оделась. Пытаясь обрести привычное состояние уверенной в себе деловой женщины, она надела строгую кремовую блузку и темно-синий в тонкую полоску костюм, невольно вспомнив, как впервые продемонстрировала его Эдгару.
– Очень элегантно. И сидит отлично, – сказал тот и осторожно заметил: – Вот только, мне кажется, юбка немного коротковата. – Он помолчал и добавил: – Думаю, тебе не стоит надевать его во время следующего визита к моим родителям. Мама считает, что юбки выше колена – это верх неприличия.
Это замечание вызвало у Кэрол легкое раздражение, и она едва удержалась, чтобы не заявить Эдгару, что взгляды его матушки – вовсе не непреложная истина, так что никто не обязан подстраиваться под них.
Надев костюм на работу, Кэрол получила немало комплиментов от коллег-мужчин. Раньше ее не слишком волновали подобные вещи, но теперь невольно промелькнула мысль о том, что ей было бы приятно, чтобы Эдгар отметил, какие стройные у нее ноги. А если бы он окинул эти самые ноги таким же долгим оценивающим взглядом, какой она нечаянно поймала на себе, проходя мимо одного из молодых сотрудников, было бы еще лучше.
Однако Кэрол давно поняла, что для стабильных взаимоотношений между мужчиной и женщиной нужно нечто большее, чем физическое влечение, и считала, что они с Эдгаром – идеальная пара.
Странно, но почему-то, вспомнив о нем сейчас, Кэрол расстроилась еще больше.
Девушка была уверена, что будущий муж не одобрил бы то, что она живет под одной крышей с Ленардом. Причем даже не потому, что мог приревновать ее или заподозрить в чем-то неподобающем… Нет, разумеется, нет. Об этом и речи быть не могло.
А вот его мать строго следила за соблюдением приличий. Она могла время от времени нагрянуть в Мемфис с неожиданным визитом и, как бы случайно, заглянуть к Кэрол, и, хотя миссис Брент каждый раз говорила, что делает это импульсивно, под воздействием момента, у девушки сложилось отчетливое впечатление, что будущая свекровь на самом деле хотела убедиться, что они с Эдгаром все еще живут раздельно.
Эта женщина не одобряла молодых людей, которые начинали жить вместе до свадьбы.
– Мужчинам в этом плане нельзя доверять, – как-то сказала она Кэрол. – Поэтому вся ответственность ложится на женщину, которая обязана следить за тем, чтобы будущий муж относился к ней с достаточным уважением. Он не должен даже помышлять о том, чтобы просить ее переехать к нему.
Девушка ничего не могла возразить по поводу того, что мужчина и женщина должны питать друг к другу уважение, но временами все же ловила себя на крамольной мысли о том, что ей хочется, чтобы они с Эдгаром провели ночь вместе.
Эти безумные идеи обычно возникали после того, как Кэрол навещала своих родителей и становилась свидетельницей их все еще очевидного взаимного счастья. Пожалуй, с этой точки зрения Эдгар был прав, утверждая, что они оказывают на дочь дурное влияние.
Кэрол знала, что он не одобряет их образ жизни, но попыталась оспорить это всего лишь однажды.
– Мама и папа очень счастливы вместе, – сказала она. – Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на них, послушать, как они разговаривают друг с другом…
Жизнь ее родителей всегда была наполнена теплом и смехом, тогда как Эдгар редко смеялся, да и она сама тоже, особенно в последнее время.
Однако, выслушав замечание Кэрол, он настолько глубоко оскорбился, что она пожалела о том, что вообще затронула эту тему.
Очнувшись от непрошеных воспоминаний, девушка напомнила себе, что ей предстоит серьезный разговор с Ленардом, к которому следует подготовиться, чтобы опять не попасть в дурацкое положение.
Она уложила феном волосы, сделала весьма сдержанный макияж, подкрасила губы светлой помадой и отправилась в кухню.
Подойдя к двери, Кэрол остановилась и сделала глубокий вдох. Теперь, во всеоружии, обретя привычный облик деловой женщины, она была уверена, что сможет взять ситуацию под контроль и даст Ленарду понять, что не собирается терпеть его присутствие в доме. Кэрол испытывала искушение объяснить этому человеку, что ее родители сделали ошибку, пригласив его на ферму, и что она способна справиться с хозяйством без его помощи, но по зрелом размышлении была вынуждена признать, что не готова взять на себя такую ответственность. Ей еще никогда не приходилось сталкиваться с таким делом, как уход за лошадьми. А ведь это занятие дает ее родителям средства к существованию, и если что-то пойдет не так…
Сделав еще один глубокий вдох, Кэрол распахнула кухонную дверь.
Ленард разливал кофе в чашки. Он поднял голову и небрежно сказал:
– Отлично, я как раз хотел сообщить тебе, что завтрак готов. – Потом он посмотрел на нее более внимательно и, нахмурившись, добавил: – Я не знал, что ты с утра куда-то собираешься.
– Собираюсь? – резко переспросила Кэрол. – Лично я никуда не собираюсь.
Он поставил кофейник на стол и с нескрываемым удивлением спросил:
– Не будешь же ты ходить в таком виде? Здесь больше подошли бы джинсы и рубашка.
– Тебя не касается, что и где я предпочитаю носить, – огрызнулась Кэрол.
– Пожалуйста, надевай, что хочешь, – сказал Ленард, пожимая плечами. – Не стоит нервничать, тем более до завтрака – так ты испортишь себе желудок. Все готово. Садись к столу. Твоя мама говорила, что ты любишь омлет.
Омлет? У Кэрол отвисла челюсть.
– Терпеть не могу, – проскрежетала она. – И вообще не завтракаю.
– Ну, это ты зря, – все так же спокойно отозвался Ленард. – Твоя мать права, ты действительно слишком худая. Правда, не везде, – задумчиво добавил он.
Кэрол вспыхнула, догадавшись, что он имеет в виду. На нее нахлынули мучительные воспоминания о том, что произошло утром во дворе, когда она по неосторожности предоставила Ленарду возможность рассматривать свою пышную грудь, и жаркая волна начала расползаться по ее телу, заливая лицо обжигающим темным румянцем.
– Нам надо поговорить, – сказала она, с трудом приходя в себя.
– Да? Ну, хорошо, тогда тем более присаживайся к столу. Ты как хочешь, а я не собираюсь отказываться от завтрака.
Ленард придвинул ей стул, и Кэрол, чтобы не спорить понапрасну, села, с отвращением наблюдая, как он взял одну из двух стоящих на столе тарелок с омлетом и с аппетитом принялся за еду.
Почему мама сказала ему, что я люблю эту гадость? – недоумевала девушка. Она ведь прекрасно знает, что я с детства ненавижу любые блюда из яиц. И вообще, с какой стати ей пришло в голову обсуждать с Ленардом мои вкусы?
– Так о чем ты хотела поговорить? – спросил он.
Приняв серьезный деловой вид, Кэрол заявила:
– Я требую, чтобы ты нашел себе другое жилье. По крайней мере, на время отсутствия моих родителей. Ты должен понимать, какие могут возникнуть слухи и сплетни из-за того, что мы оба живем здесь. Видимо, папа и мама уезжали в спешке, и им даже в голову не пришло, что твое присутствие может поставить меня в неловкое положение.
– В неловкое положение? – переспросил Ленард. – Каким же образом?
Кэрол сверкнула на него глазами. Неужели придется объяснять очевидное?
– Но ты одинокий мужчина, а я… Я почти обручена.
– А-а, – протянул он, – ты хочешь сказать, что твой "почти жених" будет возражать. Неужели он тебе не доверяет?
– Разумеется, доверяет, – возмутилась Кэрол. – Эдгар знает, что я никогда не…
– Никогда – что? – с интересом спросил Ленард, забыв об омлете.
Он смотрел на Кэрол так пристально, что его взгляд подействовал на нее почти гипнотически, заставив забыть все, что она собиралась сказать.
Оказывается, у него золотистые глаза, удивленно подумала девушка. Она еще никогда не видела глаз такого янтарного цвета.
Ей хотелось молча, не отрываясь, смотреть в их глубину, но вместо этого она разразилась торопливым и почти бессвязным потоком слов, который увлекал ее все глубже и глубже в трясину смущенных признаний и запальчивых обвинений.
– Я понял, – негромко сказал Ленард, когда она наконец умолкла. – Ты предлагаешь мне переехать не потому, что твой "почти жених" может вообразить, что проживание под одной крышей со мной может склонить тебя к моральному падению, а потому, что это не понравится его родителям. А что это вообще за человек, твой Эдгар Брент? – довольно мягко поинтересовался он. – Почему для него так важно мнение матери? Честно говоря, – добавил Ленард, прищурившись, – я не могу понять, почему вы с ним до сих пор не обручились по-настоящему, или, что еще лучше, не поженились? Поверь, если бы я нашел женщину, с которой готов провести остаток жизни, то не позволил бы ей долго оставаться свободной. Я постарался бы максимально заполнить ее жизнь и мысли, чтобы у нее не возникало желания найти кого-нибудь другого.
Кэрол возмущенно уставилась на него.
– Если ты думаешь, что я хочу найти себе кого-нибудь другого, то глубоко ошибаешься, – резко заявила она. – Эдгар меня вполне устраивает.
– Устраивает? – Темные брови Ленарда удивленно приподнялись. – Это слово, дорогая моя Кэрол, не слишком подходит для описания отношений молодых людей. Теперь мне ясно, почему этот твой "почти жених" не возражает против того, чтобы ты уехала от него на несколько недель. Если вы с ним друг друга просто устраиваете, то…
– Значит, если бы ты был почти обручен с какой-нибудь девушкой, то держал бы бедняжку на привязи и не позволял бы шагу сделать без тебя, – язвительно перебила его Кэрол. – Так вот знай: я не выношу мужчин-собственников.