В столовой Лора положила газету на стул и забралась на него, чтобы снять картину со стены. Она уже держала ее в руках, когда вбежал Джемми, только что вернувшийся из школы. Обычно он сразу проходил через дом на задний двор, где у Хэмлина был дом в конюшне. Но когда он увидел распахнутую дверь столовой и Лору, балансирующую на стуле с картиной в руках, он сразу же вошел узнать, что она делает.
- Привет, Джемми, - она подняла картину, чтобы он ее увидел. - Она больше не будет глазеть на нас, пока мы едим.
Он сделал большие глаза:
- Что скажет бабушка?
- Она уже все сказала. О Боже! На стене, где так долго висела эта картина, теперь темное пятно. Нам сейчас же нужно найти что-нибудь, чтобы закрыть его. У тебя есть какие-нибудь идеи, Джемми?
- Можно взять картину откуда-нибудь, - предложил он. - Может быть, Парфенон из библиотеки. Но тогда, я думаю, останется пятно на той стене. Или картину с тремя грациями из моей комнаты. Она мне ужасно надоела. Или… Лора, я знаю! На чердаке много всякого старья. Картин тоже, я думаю. Можно пойти и поискать.
Лора передала ему картину со стула.
- Прекрасно! Помоги мне. Или хочешь сначала сказать Хэмлину, что ты уже дома?
Он побежал во двор и вернулся, а Лора взяла шаль в своей комнате. Джемми показал ей дверь в верхнем коридоре, которая вела на крутую лестницу. Она взяла свечу, чтобы осветить подъем. Он пошел первым, оттолкнул люк и залез в темноту.
- У-у, здесь холодина! - крикнул он. - Скорее, Лора, неси свечу.
Она забралась на лестницу, отбрасывая пятками юбку, чтобы не оступиться, и поставила подсвечник на дверь. Потом тоже влезла на чердак. Крыша чернела над ними темными балками, и тень Джемми с гротескно длинными ногами прыгала по стене. Вокруг были собраны накопления прошедших поколений. Сундуки и коробки, ломаная мебель, кипы отвергнутых книг. Однако все было разложено по порядку, как и следовало ожидать в доме Аманды Тайлер.
На полке стояли несколько ружей, лежали пистолеты. Джемми с интересом разглядывал их.
- Мой дедушка - папин отец - довольно много охотился. Это его ружья. Здесь раньше хранились и патроны, но однажды я пытался зарядить пистолет, и после этого папа все спрятал. Конечно, сейчас я стал старше и знаю, что мне не следует трогать ружья, хотя дядя Адам иногда разрешает мне.
Он нашел картины, поставленные лицом к стене. Лора принесла свечу и держала ее над головой, а Джемми, играя роль хозяина картинной галереи, разворачивал перед ней одну раму за другой. Там была мрачная гравюра с изображением убийства из "Гамлета", а также ужасающее изображение ночного кошмара леди Макбет.
Последняя заинтересовала Джемми, но он согласился, что она подойдет для столовой не лучше птицы. Имелся натюрморт с изображением фруктов, который мог бы подойти, если бы фрукты выглядели более натурально.
- Это нарисовала Морган Ле Фей, - сообщил Джемми. - Мне кажется, она много рисовала в молодости. Я помню одну картину гораздо лучше этих фруктов.
Он перевернул еще с полдюжины картин и вытащил сцену в саду, где неестественно скованная маленькая девочка в пышном платье изящно нюхала ветку сирени.
- Вот! Эту тетя Морган нарисовала, когда была постарше. Это мама в саду. Маме она нравилась. При ней она висела в нижнем холле. Давай повесим эту, Лори.
Лора рассматривала картину с некоторым сомнением. Правда, она была яркая и веселая, и хоть не была создана рукой профессионала, она все же подходила для столовой лучше мертвой птицы. Но Лора не хотела вешать портрет Вирджинии там, где им придется смотреть на нее каждый день. Особенно потому что картина была нарисована ее сестрой Морган. Но как дипломатично объяснить это Джемми?
Лора подняла свечу выше, пытаясь выиграть время; в порывах буйного ветра, с воем протискивавшегося в дом сквозь щели чердака, пламя колебалось, оплавляя воск.
- Нам не обязательно решать сейчас, Джемми. Мне становится холодно. Если некоторое время место на стене будет пустым, ничего. Возможно, мы с тобой вскоре сможем съездить в Нью-Йорк и вместе найдем что-нибудь подходящее.
Джемми покачал головой.
- Мне кажется, эта картина прекрасна. Лори, как ты думаешь, когда станет теплее, не сможем ли мы прийти сюда и порыться в сундуках? Для интереса.
- Почему бы и нет? Мы спросим разрешения у папы. Но, Джемми - об этой картине".
Он, однако, уже тащил ее к выходу.
- Мне она нравится. Пошли вниз, Лори. Холодно. Она неуверенно пошла за ним, жалея, что занялась картиной прежде, чем нашла ей замену.
- Конечно, маме нравилась картина, потому что Морган - ее сестра. Но мы не можем надеяться, что папе она тоже нравится, потому что она не очень хорошо нарисована. Ты ведь знаешь, как… В общем, он не очень любит тетю Морган.
- Да нет, она ему нравится, - сказал Джемми, опуская картину на пол около люка. - На самом деле, она ему очень нравится. Иначе зачем бы он целовал ее в тот день в лесу? Принеси свечу, Лори.
Она шла за ним, пораженная. Это была просто болтовня маленького мальчика. У Джемми иногда разыгрывалось воображение, и он не всегда мог отличить реальность от фантазии. Но она должна была задать вопрос, который вертелся на языке.
- Когда это было, Джемми? Как давно? Он совершенно невинно ответил:
- А, это было как-то в прошлом году - нет, раньше. Перед тем, как мама… - Он не договорил и начал спускаться по крутым ступеням, неся за собой картину.
Она спустилась за ним, задула свечу и тщательно закрыла за собой дверь. Непринужденно и спокойно она задала следующий вопрос:
- Ты помнишь, Джемми, говорил ли ты кому-нибудь об этом?
- Я сказал маме, - ответил Джемми, продолжая любоваться картиной. - Лори, мне эта картина нравится. Если ты считаешь, что она не годится для столовой, можно, она будет у меня в комнате? Пожалуйста. Можно спустить эту старую с тремя грациями в столовую, временно?
- Очень хорошая мысль, - сказала Лора, испытывая облегчение, оттого что вопрос решился так просто.
Они пошли в его комнату снимать старую картину и вешать на ее место акварель Морган. Все это время Лора тщательно следила за своими мыслями и выражением лица, за своими словами. Джемми ни на секунду не должен почувствовать, что с ней творится. Когда Джемми сел на кровать полюбоваться картиной на ее новом месте, Лора, вынося ту, что ему не нравилась, задержалась в дверях.
- Мама что-нибудь сказала, когда ты рассказал ей?
- Что-нибудь о чем? - спросил Джемми с отсутствующим видом. - А, ты имеешь в виду про папу и Морган Ле Фей в лесу? Она только сказала, что папе нравится тетя Морган. Шток-розы на картине особенно хороши, правда? Тебе нравятся шток-розы, Лори?
- Я люблю их, - отвечала Лора и пошла в столовую.
Джемми на этот раз не пошел вместе с ней, и она, забравшись на стул, примерила картину к темному пятну на стене. Она не совсем подходила, но на время - сойдет. Она отрегулировала шнурок на крючке, чтобы картина висела ровно. Потом спустилась со стула и отошла на несколько шагов, разглядывая трех довольно пышных граций и совсем не видя их.
Она как будто боялась, что как только перестанет заниматься чем-либо активно, перестанет делать вид, что чем-то занята, ее поглотит море темных мыслей, и неизвестно, что они принесут.
Если Джемми фактически застал своего отца в любовной сцене с Морган Ченнинг в лесу, если он совершенно невинно рассказал об этом своей матери - что это могло значить для Вирджинии?
Лора подошла к французскому окну, выходившему на боковую веранду, и смотрела на мечущиеся на ветру деревья и вихрящиеся сухие листья в саду. Этот дом, притулившийся на склоне холма, был немного защищен, но как ветрено и неуютно должно быть сегодня у Морган.
На Лору снова нахлынули мысли. Серина сказала, что тогда шептались о самоубийстве. Но она не станет, не должна думать об этом. Как ужасна тогда была бы вина, навалившаяся на Уэйда. Говорил ли Джемми своему отцу об этом? Догадывался ли Уэйд о том, что Вирджиния знала? Лора была уверена, что случившееся Морган подстроила, но все же Уэйда нельзя было полностью оправдать. Если именно этим бременем он тайно мучился - страхом, что его жена из-за его собственного поступка…
Неудивительно, что он ненавидел Морган, не доверял ей. Но, конечно же, Вирджиния должна была знать, что представляет собой ее сестра. Несомненно, она бы не придала значения рассказу Джемми. Она ведь была уверена в преданности Уэйда.
А была ли? Насколько сильное притяжение существовало между Уэйдом и Морган, раз оно вспыхнуло с новой силой после стольких лет? Может, оно никогда полностью и не исчезало?
На дорожке заскрипели колеса экипажа. Это Уэйд возвращался домой. Она побежала наверх, в свою комнату. Пока она не приведет эти мысли в какое-нибудь подобие порядка, она не сможет встретиться с ним. Он не должен прочесть в ее глазах, что она что-то знает.
XIX
После обеда в тот вечер миссис Тайлер вызвала Элли и впервые за многие недели пересела в кресло-каталку. Она приказала затопить камин в своей гостиной и отвезти себя в столовую, чтобы своими глазами увидеть, какой варварский акт совершился за ее спиной. Посмотрев на картину, висевшую взамен старой, она послала за Уэйдом, основательно отчитала его, а потом попросила привести к ней Лору.
Лора делала вид, что читает в библиотеке, когда Уэйд пришел за ней. Выражение его лица, когда он вошел, обещало поддержку.
- Что это ты сделала с мамой? - спросил он. - Она съела весь обед в своей комнате и теперь готова к отчаянной схватке. Она, кажется, разъярилась на тебя и основательно наслаждается жизнью.
Лора испустила долгий вздох облегчения.
- Слава Богу! Я всего лишь хорошенько растерла ей спину, поругала ее немножко и сказала, что если она хочет управлять домом по-своему, ей придется встать и заняться этим.
- Что ж - она встала, и тебе расхлебывать, - сказал Уэйд. - Она желает немедленно поговорить с тобой. А я пойду послушаю. Но не рассчитывай на мою помощь. Это - твоя партия.
Он слегка пожал ее руку в коридоре на пути к гостиной миссис Тайлер, и Лора поняла, что он не сердится.
Старая леди снова была в своем кресле, изогнутая спинка которого мешала Лоре видеть ее лицо. Ее руки лежали на коленях, мерцая кольцами, которые Лора надела ей днем. Двумя пальцами она изящно держала кружевной платок.
- Добрый вечер, мама, - сказала Лора. - Я рада, что вы встали. Вы прекрасно выглядите сегодня.
- Чудо, что я не в могиле благодаря тебе, - ехидно сказала старая леди. - Садись и перестань глазеть на меня. - Она посмотрела на Уэйда. - Почти до смерти заморозила меня сегодня днем, да-да, и пыталась переломать мне кости.
- Очевидно, это пошло тебе на пользу, - ответил Уэйд.
Лора, чуть улыбаясь, села напротив. Аманда Тайлер не могла больше испугать ее, после того как сегодня днем она почувствовала сухую, стареющую кожу под своими пальца-Ми, переворачивала слабое тело в постели и обращалась с ней, как с любым лежачим больным. Теперь она знала уязвимость плоти Аманды Тайлер.
Уэйд придвинул другой стул и уселся, как зритель на спектакле. Сцена должна была разыгрываться между двумя этими женщинами, и вмешательства не требовалось.
- Я была в столовой, - продолжала миссис Тайлер, - и видела нелепую гравюру, которую ты повесила на места прекрасного охотничьего натюрморта. Я не потерплю, чтобы эти три жеманные дурочки смотрели на меня со стены моей столовой.
Лора мягко произнесла.
- Это лучшее, что мы с Джемми смогли найти.
- Нет, это не подойдет. Я надеюсь, что во время следующей поездки в Нью-Йорк ты купишь что-нибудь более подходящее в виде цветов или фруктов.
- Да, мама, - ответила Лора слегка подрагивающими от сдерживаемого смеха губами.
- Имей в виду, картина с дичью - прекрасного качества. Мой муж заплатил за нее большую сумму. Ему такие вещи нравились. Я полагаю, к данному времени она уже отслужила свою стоимость. Вообще-то она мне всегда внушала отвращение. Но я не люблю, когда хорошие деньги выбрасываются на ветер.
Аудиенция явно закончилась, и мама Тайлер обратилась к кипе газет на стоявшем рядом столике.
- Все запущено, Уэйд. Все. Завтра я хочу непременно видеть мистера Найлза. Мне нужно обсудить с ним целый ряд вопросов.
Она ничего не сказала о собаке Джемми. О щенке не упоминалось ни тогда, ни в течение нескольких последующих недель. Недавняя болезнь миссис Тайлер также не упоминалась ни самой миссис Тайлер, ни домашними. Единственное отличие от прежней жизни заключалось в том, что теперь раз в день Лора спускалась, в комнату старой леди и энергично растирала ей спину. Во время этой процедуры они почти не разговаривали. Слабая плоть сдалась под энергичными руками, и на это короткое время не было сомнений, кто контролирует ситуацию. В остальное время, однако, миссис Тайлер снова была сама собой, деспотичной и придирчивой. Но Лора больше не чувствовала уколов. Она каким-то образом поставила себя вне досягаемости бича миссис Тайлер.
Уэйд тоже до некоторой степени освободился в эти дни, активно занимаясь планами Мюррея Норвуда. Он заменил костыль тростью и передвигался с большей легкостью. Лора знала, что по временам рана все еще беспокоит его, и это сохранится, возможно, на всю жизнь. Но теперь у него было, по крайней мере, интересное дело.
Однажды апрельским утром Лора проснулась и увидела, что с моря надвинулась густая пелена тумана и закутала Стейтен-Айленд. Выйдя на улицу после завтрака, она ощутила в воздухе благоухание. Легкий ветерок гнал по Догвуд-Лейн причудливые облачка тумана. Сегодня было так тепло, что она могла пойти на прогулку в одной шали. Ей не терпелось исследовать этот перевитый лентами тумана мир, и она быстро зашагала по дороге.
Дождя давно не было, дорога была сухая и плотная. Лора шагала бесцельно, готовая свернуть по первой прихоти. Ноги ее летели быстро, повинуясь наполнявшему воздух ощущению, что может случиться что угодно - ощущению, присущему моменту прихода весны.
Лора никогда не думала, что в доме Тайлеров может наступить такая атмосфера, какая царила в нем эти дни. Уэйд в последнее время начал снова заниматься в библиотеке, приятно было видеть его энергичным. Если ее собственное место в его жизни немногого требовало от нее, она была только благодарна этой спокойной, тихой роли. Если они могли быть друзьями и товарищами, этого было достаточно, жизнь ее не была пуста.
Тревожные мысли, преследовавшие ее некоторое время после разговора с Джемми, отступили на задний план. То, что принадлежало прошлому, лучше было забыть. Пони-Мание не могло изменить того, что было. Пусть старые раны заживут и старое горе умрет. Важно не бередить их.
Морской ветерок раздвинул плывущий туман над дорогой, и в окружении ветвей с набухшими почками возник высокий черный скелет трубы. Старое жилье Хьюмов. Лоре всегда хотелось осмотреть его - и когда же, как не сейчас, самое подходящее для этого время, когда легкая дымка тумана окутала его таинственностью? Раньше было слишком холодно и сыро. Сегодня - то, что нужно.
На Лоре было ее старое коричневое платье без обручей, мешавших движениям, так что она подобрала юбки и перепрыгнула через канаву, отделявшую дорогу от руин. Когда-то через канаву проходила подъездная дорожка, но сбегающая с холма вода размыла ее.
Следы старого подъездного пути еще можно было видеть под зарослями травы и подлеска. Лора пробиралась между кустом, который вот-вот должен был вспыхнуть белыми шарами цветов, и гортензией, сейчас еще некрасивой без своих соцветий, как вдруг зацепилась ногой за что-то, спрятанное в траве. Когда она наклонилась посмотреть, по спине у нее пробежал холодок. Раньше здесь стояла железная ограда. Ржавые остатки ее еще сохранились на земле, затерявшись в подлеске. Под ее ногой лежал острый шип. События дня рождения Серины снова вспыхнули в ее воображении. Лора отдернула ногу и заспешила дальше.
Вверх поднимались пять ступенек, над которыми возвышалась изящная арка дверного проема. Ступеньки, которые вели в никуда, дверь в пустоту. С обеих сторон тянулись остатки обвалившихся почерневших стен. Очертания даже ближних предметов колебались в плывущем тумане, потеряв свои краски в сером свете. За пустым дверным проемом, где волнами клубился туман, не было ничего.
На миг Лору охватило чувство, какое бывало у нее иногда в детстве. По телу пробегала восхитительная дрожь перед неизвестностью, сознание отмечало, что странные формы и фигуры рисуются всего лишь воображением, и в то же время наполовину верилось, что они реальны. Лора поднялась по ступенькам и остановилась под аркой. Здесь была маленькая кирпичная платформа, а дальше - обрыв туда, что сейчас составляло заросший травой интерьер. Она нащупала ногой землю и скользнула в чашу тумана, наполнявшего развалины. Здесь молодая, по-весеннему яркая трава бархатом стелилась под ногами, пока она прокладывала путь среди неясных очертаний, которые раньше были комнатами.
Кругом были только груды разбитого камня, несколько закопченных балок там, где раньше стояли внутренние перегородки, но она могла все-таки различить форму комнат, дверные проемы. Поднималась вверх почерневшая печная труба, все еще крепкая и целая, стоял открытый туманам и ветрам очаг с остатками разбитой мраморной каминной полки над ним. Именно это зрелище было особенно исполнено тоскливого одиночества.
Когда-то давно здесь жила семья. Они смеялись, любили, ссорились, умирали. Уэйд мальчиком подолгу бывал здесь. А также Морган и Вирджиния. Серина и Адам жили здесь. Возможно, если она прислушается, она сможет услышать эхо прежнего смеха, прежних слез. Она даже услышит, может быть, крик Уэйда, когда он упал с забора в тот жуткий день. Это место, конечно, наполнено призраками.
Но тишину нарушали лишь отдаленные звуки туманного горна и свистков в гавани, и руины вокруг нее окутало безмолвие.
В теплый солнечный день сюда можно будет приходить с Джемми, если они захотят возродить приятную привычку читать на свежем воздухе. Они могли бы приносить с собой старое одеяло и расстилать его в тени печной трубы, и это тихое заброшенное место принадлежало бы только им, они могли бы читать здесь, сколько хотели. Чтение вслух составляло одно из самых больших наслаждений ее детства, и она хотела разделить его снова с другим ребенком. Возможно, это еще больше сблизит их с Джемми.
Туманный воздух посветлел и слегка светился над головой. Солнце скоро разгонит туман, и таинственность исчезнет.