* * *
Заглянув в окно мастерской, Джой увидела дочку рядом с мужчиной, который настаивал на том, чтобы она держала девочку подальше от него. Увидев, как дочка смотрит на Сэма, Джой поняла, что Холли не хватает отцовского внимания. Но ее родного отца родительские обязанности не интересовали никогда.
А сейчас этот загадочный мужчина показывал ее дочке, как нужно что-то мастерить, и Холли с радостью ему внимала.
Джой вошла внутрь мастерской. Сэм и Холли одновременно обернулись. Дочка улыбалась, а Сэм хмурился. Чего она ожидала? Так и должно быть.
– Мамочка, подойди посмотри! – восторженно воскликнула Холли.
В глазах Сэма не было приглашения, но Джой все равно приблизилась.
– Это домик для феи, – взвизгнула девчушка, и Джой, не удержавшись, рассмеялась.
– Мы повесим его снаружи, – не унималась Холли, – и феи прилетят в него и станут там жить, а я буду наблюдать за ними из окна.
– Отличная идея.
– Сэм говорит, что, если подойти слишком близко, можно спугнуть фей. Но я буду осторожна, чтобы они меня не заметили, – щебетала Холли.
– Сэм говорит? – спросила Джой, глядя в упор на мужчину, притворявшегося, что он где-то далеко.
– Да, – пробормотал он, потирая затылок. – Если она будет наблюдать из окна, не придется идти в лес или что-то в этом роде… Ну, я не знаю.
Сэм был явно смущен. И это почему-то ее тронуло. Мужчина, который еще накануне чурался ее ребенка, теперь мастерит домик для фей. В нем столько всего намешано. И чем больше Джой узнавала его, тем интереснее он для нее становился, и тем больше ей хотелось его узнать.
– Какой красивый домик, детка, – похвалила Джой. Домик был действительно хорош: маленький, но крепкий, из кусочков дерева разных пород, а крыша покрыта брусочками, похожими на палочки для эскимо.
– Я сама все склеивала, но Сэм мне помогал и сказал, что в домике можно оставить печенье и другое угощенье для фей, которое они очень любят, и я смогу наблюдать за ними…
Сэм пожал плечами:
– Она хотела что-то смастерить. У меня остались кусочки дерева. Вот и все.
– Спасибо огромное.
Он нетерпеливо отмахнулся.
– Ничего особенного. И подобное времяпрепровождение не должно войти в привычку, – предупредил он.
– Понятно, – ответила Джой. Если он хочет оставаться букой – его право. Но теперь она точно знала, что это всего лишь внешнее прикрытие.
Воспользовавшись возможностью, Джой окинула взглядом просторную мастерскую. Большие окна предполагали много солнечного света, если эти серые облака когда-нибудь рассеются. Чисто выметенный пол из серого бетона. На двух стенах развешаны всевозможные инструменты для столярных работ. В углу сложены пиломатериалы и куски стволов поваленных деревьев в ожидании мастера.
Затем ей на глаза попался стол, который она раньше не заметила, к своему глубокому удивлению. Подойдя поближе, Джой рассматривала его, восхищенно вздыхая.
– Потрясающая работа, – выдохнула она, посмотрев на Сэма. – Это вы сделали?
– Да, – неохотно признал он.
– Он просто великолепен.
– Лак еще не высох. Будьте осторожны.
– Я не дотрагиваюсь.
– Я тоже не трогала стол, мамочка. Правда, Сэм?
– Ну, почти, – согласился он.
Джой очень хотелось коснуться гладкой блестящей поверхности. Она сжала руки в кулаки, чтобы избежать искушения.
– Я видела несколько ваших работ в галерее в городе, – сказала она. – Мне они понравились. Но этот стол – настоящее произведение искусства.
– Благодарю вас. – На секунду его взгляд просветлел, но затем снова стал равнодушным.
– Над чем вы собираетесь работать?
– Все женщины одинаковы, – пробормотал он.
– Любопытны, хотите сказать? – спросила Джой. – Что вы станете делать из этих стволов?
– Буду с ними работать, когда меня перестанут отвлекать.
Тон "оставьте меня в покое" снова вернулся, и Джой решила больше не искушать судьбу. Они и так уже достаточно сегодня беседовали.
– Мамочка, он не злится, а просто капризничает.
Джой рассмеялась.
Холли погладила Сэма по руке.
– Ты могла бы спеть ему песенку, как поешь мне, когда я капризничаю, а мне пора спать.
Нужно было видеть в этот момент выражение его лица. Он буквально разрывался между желанием расхохотаться или взбеситься.
– Как там гласит старая добрая пословица? Устами младенца…
Сэм не дал ей закончить.
– С меня довольно, попрошу всех удалиться.
Джой, все еще смеясь, повернулась к дочери:
– Пойдем, Холли. Я сварила суп на ланч. В такую погоду неплохо поесть горячего.
– Вы приготовили суп? – недоверчиво спросил он.
– Угу. Ячменную похлебку с говядиной. – Она помогла Холли надеть куртку. – Ах да, забыла. Я еще испекла пивной хлеб.
– Хлеб испекли? – изумленно переспросил он. Кей никогда не пекла хлеб, предпочитая покупать готовый.
– Да, пивной хлеб – это очень просто. В любом случае, – продолжила она, ухмыльнувшись, – если захотите пообедать после дневного сна, я оставлю еду на плите.
– Очень смешно, – пробурчал он.
Взяв Холли за руку и чувствуя на себе его взгляд, Джой вышла из мастерской, пытаясь убедить себя в том, что в жаре, охватившем ее изнутри, виновата теплая парка. Но прозвучало это совсем неубедительно.
Глава 4
Каждый вечер большой дом погружался в оглушительную, но не пугающую тишину.
От этой мысли Джой улыбнулась. Она предполагала, что в таком огромном доме с множеством французских окон от пола до потолка, сквозь которые сочился бледный лунный свет, она почувствует себя как в фильме ужасов. Джой представляла себя отважной героиней, бредущей по бесконечным коридорам дома с привидениями, вооруженная лишь фонариком, батарейка которого на исходе.
Она покачала головой и рассмеялась. Ну и богатое же у нее воображение. Вместо страха она чувствовала умиротворение и безопасность. Может быть, виной тому теплые медового цвета бревна, из которых построен дом, а может, что-то совсем другое. Одно было понятно: она всей душой полюбила этот дом.
Просторный, но не импозантный дом излучал спокойствие и дружелюбие, если бы еще его хозяин не хмурился так часто.
Но с Холли он улыбался, напомнила себе Джой, направляясь по длинному коридору в гостиную-библиотеку. Может, он и не хотел компании девочки, но был добр и терпелив с ней, и Джой это тронуло до глубины души.
Она бесшумно двигалась по коридору, а в голове роились беспокойные мысли. Они не виделись с Сэмом с того полудня в мастерской. Он намеренно держал дистанцию, и Джой приняла его условия. Он в одиночестве ужинал в столовой, а затем коротал вечер у камина в библиотеке. Она не беспокоила его, уважая право на личное пространство. Она и сейчас не стала бы бродить по дому, если бы ей не понадобилась книга.
Холли давно спала, смотреть телевизор было скучно, и Джой решила развлечься чтением. Ей нужно было занять голову, чтобы не думать о Сэме, о его тайнах, о том, каков на вкус его поцелуй. Господи, что за мысли!
Джой посмотрела в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, где находилась спальня Сэма, и приказала себе не думать об этом. Днем она убирала второй этаж и вынуждена была признать, что Сэм очень аккуратен, в его спальне царил идеальный порядок. Она только пропылесосила и протерла пыль. Спальня была огромная, с видом на озеро и сосновый бор. В его кровати спокойно уместилось бы человека четыре. Интерьер спальни был выполнен в голубовато-серых и зеленоватых тонах. К спальне примыкала просторная ванная комната, отделанная салатовой мраморной плиткой.
Он жил в роскоши одиночества. Несмотря на великолепный декор, спальня выглядела холодной и безликой – ни фотографий, ни картин на стенах, никаких следов его личного присутствия, ни единого намека на то, что это его дом. А ведь он живет здесь уже пять лет.
Сэм заинтриговал Джой: эдакий красавец-отшельник с мощной мужской энергетикой, заставлявшей Джой внутренне млеть от восторга и пускать слюни всякий раз, когда он оказывался рядом. Конечно, всему виной обет воздержания, который она добровольно себе дала. У Джой давно не было мужчины, и вот результат: ее тело предательски вожделело Сэма. Позор, да и только!
Тяжело вздохнув, она открыла дверь в библиотеку и замерла на пороге. Сэм сидел в одном из кожаных кресел у камина, уставившись на пляшущие языки пламени.
Джой хотела было ретироваться, прежде чем он ее заметит. Но было уже поздно. Сэм повернулся к ней, пригвоздив к порогу пристальным взглядом:
– Что вам нужно?
Тон был не совсем дружеским, но и не походил на рык тигра. Прогресс? Пожалуй.
– Книгу, – так же коротко ответила она, входя в библиотеку.
В отблесках пламени из камина гостиная-библиотека выглядела еще более роскошно, чем при дневном свете. Что может быть прекраснее живого огня? В отблесках пламени его шоколадный взгляд, казалось, лишил ее дара речи. Глупая мысль.
Джой быстро произнесла:
– Не возражаете, если я выберу книгу? Телевизор мне до смерти надоел и…
Он поднял руку, прерывая ее.
– Пожалуйста, выбирайте.
– Галантен, как всегда, – пробормотала Джой. Сэм никак не отреагировал. Тогда она сказала: – Благодарю вас.
Она подошла ближе и пристально на него посмотрела. Сэм сидел скрестив ноги и уставившись на огонь, будто искал там ответы на мучившие его вопросы. Лицо его было, как всегда, хмурым.
– Все в порядке? – попыталась завязать разговор Джой.
– Да, – бросил он, не отрываясь от огня.
– Хорошо. Как много здесь книг.
– Выбирайте любую, – равнодушно бросил он.
– Э-э… – промямлила она, беря в руки первую попавшуюся книгу с полки. – Ужасы… Не люблю книги ужасов. Меня и фильмы ужасов пугают.
– Да.
Джой улыбнулась про себя. Он не попросил ее удалиться, значит, она продолжит разговаривать и посмотрит, что будет дальше.
– Однажды я пошла на фильм ужасов с подругой. Но мне стало так страшно, что я вышла из зала и полчаса сидела в фойе.
Она заметила его быстрый взгляд, брошенный на нее. Он заинтересовался. Неплохое начало.
– Я не вошла обратно в зал, пока не убедила контролершу рассказать мне, кто еще погибнет, чтобы я не переживала.
Он фыркнул.
– Я вернулась в зал и, хотя знала концовку, все равно просидела до конца фильма, прикрыв глаза рукой.
– Угу.
– Но, – продолжила Джой, подходя к другой полке, – это не значит, что я кисейная барышня, обожающая романтические комедии. Мне по душе приключенческие фильмы, где все взрывается.
– Неужели? – пробормотал он. Уже кое-что. По крайней мере, он ее не игнорирует.
– Обожаю фильмы про мстителей. А может быть, мне просто нравится исполнитель главной роли Роберт Дауни-младший. – Она помолчала. – А вам нравятся такие фильмы?
– Я их не смотрел.
– Шутите? – Она выбрала детектив, но вместо того, чтобы уйти, уселась в кресло напротив.
– Думаю, вы первый знакомый мне человек, не видевший этих фильмов.
Он посмотрел на нее долгим взглядом:
– Я не часто хожу на развлекательные мероприятия.
– Как жаль!
– Если бы я так считал, то выходил бы чаще. Джой рассмеялась:
– Железная логика. Вы правы. А слышали что-нибудь про ДВД-диски или флешки?
– Вы намерены продолжать говорить, не так ли?
– Возможно, – согласилась она, удобнее устраиваясь в кресле.
Он покачал головой и снова перевел взгляд на пламя огня в камине.
– Вернемся к кино, – сказала она. – В это время года я люблю смотреть рождественские фильмы, чем сентиментальнее, тем лучше.
– Чрезмерно сентиментальные.
Это был не вопрос, но она продолжила:
– Те, которые вызывают слезы счастья. По правде говоря, я иногда плачу даже от рождественской рекламы.
– Я не справляю Рождество, – довольно резко сказал он.
– Я заметила, – ответила Джой, увидев, как напряглось его лицо и потемнел взгляд.
И тем не менее она продолжила попытку достучаться до него.
– Дома мы с Холли достаем рождественские украшения и начинаем их развешивать вскоре после Дня благодарения. А в этом году я заметила, что кое-где начали продавать рождественские венки еще в сентябре. Думаю, что это чересчур, хотя я люблю Рождество.
Он раздраженно посмотрел на нее:
– Если вы не возражаете, то я не расположен сейчас беседовать.
– А вам и не нужно. Это я люблю поговорить.
– Серьезно?
– А как иначе вы узнаете человека, если не поговорите с ним.
Он провел рукой по лицу:
– Да, вероятно, я не хочу узнавать людей.
– Думаю, хотите. Просто не хотите хотеть.
– Что?
– Я наблюдала за вами сегодня с Холли.
Он поерзал в кресле и снова нахмурился:
– Это случайность.
– Возможно, – согласилась она. – Должна вам сказать, что Холли была в полном восторге от посещения мастерской. Она весь вечер только и говорила о домике для фей, который вы с ней смастерили. Она заснула на полуслове, рассказывая мне, какая семья фей поселится в нем.
К ее удивлению, Сэм еще больше нахмурился, словно рассердившись на то, что сделал Холли счастливой.
– Это очень важно для нее, да и для меня тоже. Я хочу, чтобы вы об этом знали.
– Хорошо. Я принял это к сведению.
Наклонившись поближе к нему, Джой сказала:
– Вот если поставить елку у этого большого окна, то огоньки гирлянд будут отражаться…
Он перебил ее:
– Я же сказал, что не праздную Рождество.
– Да, конечно, я поняла вас. – На самом деле она ничего не понимала. – Если вы не хотите наряжать елку, мы с Холли могли бы сами этим заняться.
Он резко поднялся из кресла и, схватив кочергу, принялся ворошить горящие в камине поленья. Сноп ярких искр взметнулся к дымоходу. Закончив, он повернулся к Джой и с обжигающе ледяным выражением лица припечатал:
– Никакой елки. Никаких украшений. Никакого Рождества. Вы здесь, чтобы следить за домом, а не заниматься организацией праздника.
– Я знаю. Но если вдруг передумаете, то знайте, что я много чего умею помимо уборки и готовки. – Джой поднялась из кресла, прихватив выбранную книгу. Она взглянула ему прямо в глаза и сказала: – Я продолжу выполнять свои обязанности. И знайте, Сэм, я не боюсь вас. Вам не удастся выжить меня отсюда, как бы вы ни старались.
* * *
Она стала приходить в гостиную-библиотеку каждый вечер. Несмотря на данный себе зарок не появляться в библиотеке в это время, Сэм каждый вечер ждал ее появления, сидя в кресле у камина.
Он практически всегда молчал. Говорила Джой. Она рассказывала ему о своем бизнесе, о пожаре в доме, где она снимала жилье, и описала ему жизнь Холли с момента рождения чуть ли не поминутно. Ее низкий голос соблазнял и завораживал. Безмолвие дома, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в камине, создавало впечатление, что они одни в целом мире. Дни тянулись для него бесконечно долго, а вечера пролетали, как одно мгновение.
Это его раздражало. Он прожил здесь пять лет и никогда не нуждался в компании. Он и Кей терпел только потому, что она готовила и убирала, и он, как правило, держал ее на расстоянии. И вот пожалуйста. Сэм каждый вечер сидит в сумраке библиотеки, ожидая Джой, которая придет и нарушит его одиночество, за которое он так боролся.
Днем Джой и Холли не было ни видно ни слышно. Они словно превращались в призраков. Время от времени до него доносился смех девочки, который тут же замирал, словно кто-то прикрывал ей рот ладонью. Дом сиял безукоризненной чистотой, вкусная еда ждала его в столовой, но Джой не появлялась. Как ей это удается, Сэм не понимал.
Но еще большей загадкой было для Сэма то, почему это его беспокоит. Сначала он категорически не хотел их присутствия в доме. Сейчас, когда они обе превратились в невидимок, избавив его от своего присутствия, Сэм невольно ждал их появления и нервничал. Это ему решительно не нравилось.
Черт побери, он до сих пор не начал новую работу. Мысли о Джой и Холли постоянно его отвлекали. Сегодня он остался в доме один: мать с дочерью уехали во Франклин. Он узнал об этом из записки, которую нашел на кухне рядом с блюдом черничных маффинов и термокружкой с кофе.
Теперь, вместо того чтобы сосредоточиться на работе, он постоянно выглядывал из окна в надежде увидеть старенький синий седан Джой. Ему вдруг подумалось, что ее видавший виды автомобиль совершенно не годится для поездок в горах в снегопад.
Он представил себе скользкую горную дорогу. А вдруг Джой не справится с управлением? Его руки невольно сжались в кулаки. Нужно было отвезти их в город самому. Но он ничего не знал об их планах. Он практически не видел Джой за исключением их вечерних посиделок в библиотеке.
Если бы он удосужился открыть рот накануне, она, вероятно, упомянула бы о предстоящей поездке. Тогда он мог бы предложить их подвезти. На крайний случай Джой могла бы воспользоваться его внедорожником.
Почему, черт побери, он ждет ее возвращения? Почему его так заботит ее безопасность? Зачем он вообще об этом думает? Он прекрасно знал, что эти беспокойные мысли возникают из-за случившегося в его собственном прошлом.
Вскоре он все-таки увидел подъезжающую машину. Но это был Кен Тейлор. Он и его жена Эмма владели художественным салоном во Франклине, где Сэм выставлял свои поделки на продажу. Салон пользовался спросом у туристов, приезжавших в горы зимой, чтобы покататься на лыжах, а летом отдохнуть на озере.
Обрадовавшись визитеру, который отвлек его от мрачных мыслей, Сэм накинул куртку и вышел навстречу Кену в морозный снежный полдень.
Кен вышел из грузовика и протянул руку:
– Привет, Сэм.
– Спасибо, что сам приехал забрать стол, – ответил Сэм, пожимая протянутую руку.
– Ты только создавай свои шедевры, – ухмыльнулся Кен, – а я за ними хоть на Эверест залезу. – Он открыл задний борт грузовика. – Ты бы хоть раз сам приехал в салон, чтобы увидеть реакцию покупателей на твои произведения. Это зрелище дорогого стоит. – Он покачал головой. – Всякий раз, когда я привожу от тебя новую работу и выставляю ее в салоне, клиенты устраивают овацию.
– Приятно слышать, – сказал Сэм. Удивительно, что поделки из дерева, поначалу воспринимавшиеся им как простое хобби, чтобы занять голову и руки, превратилось в настоящий источник вдохновения. Ему нравилось, что его работы ценят.
Было время, когда его имя постоянно упоминалось в газетах, а фотографии не сходили с обложек глянцевых журналов. Репортеры осаждали его просьбами об интервью. Несколько его картин были куплены европейскими знаменитостями и украшали их дворцы. Он был любимцем художественной тусовки. Живопись была для него единственной всепоглощающей страстью. Сэм вкладывал в картины душу и сердце, заслуженно пользуясь обожанием ценителей искусства и уважением коллег-художников. Он был так погружен в работу, что не замечал ничего и никого вокруг. Остальная жизнь для него просто не существовала. А когда спохватился, было уже поздно. Он остался наедине со своей славой и картинами, только тогда поняв, чем пожертвовал ради славы.
Так что теперь он абсолютно равнодушен к аплодисментам и вниманию публики.