* * *
Когда Алекс ушел, озабоченный тем, что Фрида не отвечает на звонки, Макс и Манечка переместились в спальню.
– Сегодня был трудный день, – сказала она. – Может быть, сделаешь мне массаж? Пожалуйста! Я знаю, что ты устал, но я обещаю, что ты не пожалеешь…
– Конечно, дорогая. Даже не нужно было так долго меня уговаривать, – улыбнулся Макс.
Макс медленно раздел Манечку, уложил ее на постель, и, смазав руки кремом, начал неспешными движениями растирать ее спину. Маня расслабилась.
– Помнишь, как мы ездили на Бугаз, и массажисты делали нам массаж? – спросила она.
– Да. Хочешь повторить?
– У нас же приближается первая дата. Неделя с начала отношений.
– Хороший повод, – сказал Макс. – Много событий произошло за эту неделю.
– И не говори, дорогой. Кажется, я за весь год до нашей встречи столько не пережила.
Макс начал разминать мышцы на спине девушки, нащупывая напряжения. Манечка ойкала, стонала, покрикивала, но потом, когда все ее мышцы расслабились под руками Макса, почти что начала мурлыкать.
– Ты чудесный массажист, – сказала она, поворачиваясь на бок.
– Спасибо.
– Давай, ложись. Теперь я тебе сделаю массаж.
Макс разделся и лег. Обнаженная Манечка уселась на него верхом и начала энергично и умело растирать мышцы спины.
– Надо же! Да ты прекрасно делаешь массаж! – удивился Макс.
– Ты еще многого обо мне не знаешь, дорогой, – прошептала Манечка, наклонившись к самому его уху.
Нежность и любовь, ночь и пение птиц, прохлада сквозь окна и желание прижаться друг к другу еще теснее. Пушистая махровая простыня, одна на двоих, удобные подушки, ровное дыхание, сон…
15
Алекс заехал за Эммануилом, как и договаривались: в начале восьмого. Под рубашку и офисный костюм он одел жилет "шкура дракона", который мог защитить от пуль и от ножевых ран, а поверх рубашки – еще один жилет из кевлара, который выглядел внешне как обычный офисный жилет. Он хотел взять с собой разнообразное холодное оружие. Но в итоге спрятал в жилете под пиджаком только керамический боевой нож, который невозможно было обнаружить с помощью металлоискателей.
– Привет! – сказал Эммануил, садясь на переднее сиденье и запуская котищу на заднее. – Ну что, сомнения остались?
– Остались, конечно, – сказал Алекс. – Может, и не надо ничего делать…
– Мы заглянем в соседние ветки, посмотрим, что и как. Если наилучший исход события расположен в нашей ветке реальности, понятно, что делать ничего не будем. Оборудование в моей лаборатории стоит просто сказочное, главное – чтобы Виктор добро дал.
– А может, мы изучим соседние ветки реальности, ничего не говоря Виктору? – спросил Алекс.
– Это возможно, – кивнул Эммануил. – Но, думаю, он все равно узнает, что ты вошел на территорию. Там огромное количество электроники напичкано. Он тебя сразу увидит.
Эммануил был в хорошем настроении. Они выехали за город. Солнце ярко освещало путь, асфальт ослепляюще блестел.
– Вчерашний твой ночной звонок, – сказал Эммануил, – привел к тому, что я после него в течение часа не спал, и получил очень интересные математические выводы.
– Про математику можешь мне не рассказывать, – сказал Алекс. – Все равно не пойму.
– Эти выводы касаются и тебя, и меня, и каждого из нас, – сказал Эммануил.
– Ну тогда излагай, – согласился Алекс.
– Наши глаза являются оптическим прибором, который преобразует свет. Точно так же, как драгоценные камни или линзы. Кроме длины волны и амплитуды свет обладает еще рядом характеристик, которые обычными приборами практически невозможно измерить. Точно так же как механическая волна на ткани и на воде отличается своими характеристиками. Свет бывает мягким, жестким, красивым, резким, ослепительным, он совершенно разный, когда отражается от прически девушки и от блестящего корпуса автомобиля. Ну ладно, собственно, перейду к сути. Так вот, наши глаза преобразуют свет. Физики давно заметили, что если где-то во Вселенной, на поверхности какой-нибудь звезды существуют фотоны, находящиеся в состоянии квантовой запутанности друг с другом…
– Что такое запутанные фотоны?
– Они связаны друг с другом. То есть когда один фотон меняет свое состояние, другой тоже изменяется, хотя они не обмениваются друг с другом никакими сигналами.
– Ладно. Я этого не понимаю, но готов слушать дальше, – сказал Алекс.
– Так вот, один из запутанных фотонов летит к земле и попадает в глаз одному из нас. А другой остается на звезде. Когда наш глаз воспринимает этот фотон, то его характеристики меняются. И точно так же меняются характеристики фотона, находящегося в состоянии квантовой запутанности с ним. Таким образом, мы, наблюдая свет звезд, меняем характеристики фотонов в этих звездах. Понимаешь?
– Бред, конечно. Но допустим, я понял. К чему ты это рассказываешь?
– Тут мы вступаем в область теорий, которые пока не могут считаться хорошо обоснованными, – увлекся Эммануил. – Я уже упоминал, что эпоха логоса закончилась, и наступила эпоха люмуса, то есть Бог теперь творит мир с помощью света, а не звука. Глаза каждого из нас так же участвуют в творении мира, поскольку мы меняем характеристики фотонов, попадающих в них. С помощью тех приборов, которые есть у меня в лаборатории, я могу определить, насколько сильно свет, исходящий из глаз человека, отличается от света в этой ветке реальности, и, соответственно, я могу определить, какой человек вносит больше изменений в эту ветку реальности, просто глядя на этот мир. Понимаешь?
– Эммануил, – перебил его Алекс. – Я человек в прошлом военный, а сейчас я юрист, не имеющий права на игру воображения. Ты мне скажи, это можно использовать практически или нет?
– Можно! – сказал Эммануил. – Но потребуются исследования. Чисто теоретически я могу создавать очки, украшенные драгоценными камнями, глядя через которые на мир, человек будет изменять его по своей собственной воле.
– Ничего себе! – сказал Алекс. – Если в этом бреде есть хоть малейшая частица работающей технологии…
– Увидишь! – немного обиделся Эммануил Кошечкин. – И почему, как только начинаешь говорить о действительно интересных вещах, все вокруг считают это бредом?! Возможно, Создатель предусмотрел защитный механизм в сознании людей, чтобы они не воспринимали истину, которая может существенно изменить характеристики созданного им Универсума?
– Это вопрос точно не ко мне, – сказал Алекс, глядя на открывшуюся с вершины холма гигантскую строительную площадку. – Приехали?
– Да, вон там ворота.
– А что охране скажешь?
– Что ты мой шофер, – ответил Эммануил.
Они подъехали к шлагбауму на контрольно-пропускном пункте.
– Этот человек со мной, – сказал Эммануил охраннику с автоматом.
– Минутку, – ответил охранник.
Он отошел и связался с кем-то по рации. Через минуту он махнул рукой, и шлагбаум поднялся. Алекс шумно выдохнул воздух, въехал на территорию стройки, чувствуя как надпочечники впрыскивают в кровь адреналин.
Они оставили машину на стоянке, недалеко от КПП, и дальше двинулись пешком. По дороге Алекс позвонил Фриде. Но она по-прежнему не брала трубку. "Надо было ехать к ней вчера, – подумал он. – Взять такси и ехать. Как глупо все это, потерять настоящую любовь из-за нелепых выдумок бывшей жены!".
Лаборатория, развернутая в огромных смыкающихся друг с другом непромокаемых палатках, была наполнена немыслимым количеством оборудования, предназначения которого Алекс не понимал. Он насчитал не менее двух десятков сотрудников, которые оживленно общались друг с другом и выполняли какие-то операции, громко выкрикивая неизвестные ему термины. Некоторые говорили друг с другом на языке, который Алекс не смог идентифицировать. Эммануил, обмениваясь приветствиями со встречными, уверенно подошел к одному из аппаратов, сел перед ним, нажал кнопку включения.
– Садись, – сказал он Алексу, пододвигая стул от соседнего стола. – Я для начала измерю характеристики света, исходящего из твоих глаз. Все-таки эта идея только вчера ночью пришла ко мне в голову. А потом заглянем в соседние ветки реальности.
– Ну, давай, – согласился Алекс.
Эммануил положил перед Алексом прибор, отдаленно напоминающий очки.
– Что это?
– Вообще-то очки, которые позволяют управлять компьютером движением глаз. Но я сейчас изменю их настройку, и они станут излучателем и сканером.
Алекс одел очки. Они удобно расположились на носу, но слегка давили на уши. Ему в глаза полился поток света, потом стало темно, потом снова свет и снова темнота.
– Снимай, – сказал Эммануил. – Готово. Как интересно!
– Что?
– Пока рано делать выводы. Попробуем с другими.
Эммануил начал подзывать к себе сотрудников по очереди, и одевал им очки. В том числе он проделал этот эксперимент с собой.
Алекс терпеливо ждал окончания эксперимента. Позвонил Клаве, чтобы узнать, как себя чувствует Борька, но ее телефон не отвечал. Алекс выругался про себя и набрал номер доктора.
– Это Алекс. Доброе утро. Как мой сын Борис? – спросил он встревоженно.
– Ночь прошла спокойно, – ответил доктор. – Но под утро началось ухудшение. В легких скапливается жидкость. В перикарде тоже. Пока угрозы для жизни нет. Но жизненные показатели плохие.
– Спасибо. Я приеду как только смогу, – сказал Алекс.
Скоро составилась база данных более чем из пятнадцати испытуемых. Эммануил проделал какие-то вычисления и заявил.
– У тебя, Алекс, взгляд, наиболее сильно меняющий эту ветку реальности. Причем, ты не просто лидируешь в нашем эксперименте, ты лидируешь с гигантским отрывом.
– Удивительно, правда? – раздался позади них голос Виктора Холливуда.
Алекс обернулся, и встретился взглядом с расплывающимися зрачками своего соперника.
– Считаешь это удивительным? – спросил Алекс.
– Удивительно, во-первых, то, что ты осмелился сюда приехать, Алекс, во-вторых, удивительно, что тебя не арестовали на КПП, а также удивительно, что ты надеешься изменить ход истории своим личным вмешательством. Еще удивительно, что тебя пропустили на объект с холодным оружием.
Улыбка Виктора Холливуда была презрительной. Алекс смотрел на противника, краем глаза замечая, что на него нацелено уже несколько стволов. Что бы он сейчас ни предпринял, его убьют. Жилеты не защищают голову. А именно в голову и целились со всех сторон автоматчики. Сотрудники лаборатории собирались вокруг, привлеченные диалогом Виктора и Алекса.
– Я приехал с миром, – сказал Алекс. – Мне нужна помощь.
– Я знаю… Твой сын в тяжелом состоянии… И ты решил обмануть судьбу любой ценой. Это так по-человечески. То, что ты делаешь.
Виктор приблизился к Алексу на расстояние вытянутой руки и буквально давил на него своим нечеловеческим взглядом.
"Нельзя опускать взгляд! – вертелась в голове Алекса цитата из курса по ведению переговоров с террористами. – Звериный инстинкт подсказывает нам, что тот, кто опустил взгляд, подчинился. Неважно, что Вы говорите! Не опускайте взгляд, никогда. Смотрите противнику прямо в глаза".
Они кружили друг около друга, не размыкая взгляды.
– Вы чего? – спросил Эммануил, до которого начало доходить, что у Алекса с Виктором какие-то весьма запутанные отношения.
– Молчи, Эммануил, – сказал Виктор, не отводя своих расплывающихся зрачков от Алекса. – Потом поймешь. Ты совершил ошибку, Алекс. Зря ты приехал.
– Я знаю, что у тебя много оснований меня ненавидеть, Виктор, – сказал Алекс. – Но я прошу о помощи как один человек просит другого. Просто дай шанс изменить ситуацию с моим сыном, и я уйду.
Виктор достал из кармана маленький пульт, нажал кнопку. В пространстве между ними возникло трехмерное изображение реанимации. Борька лежал на кровати, весь утыканный катетерами и дренажными трубками. Алекс и Виктор продолжали смотреть друг другу в глаза сквозь объемную картинку, открывшуюся перед ними. Котище Эммануила уселся между противниками и принялся умываться.
– Вот что происходит сейчас в этой ветке реальности, – сказал Виктор Холливуд. – Эксперимент, который остроумно предложил осуществить одесский гений-самородок Эммануил Кошечкин, может быть использован и против тебя, Алекс. Это я решаю, выздоровеет твой сын или умрет. Надеюсь, ты понимаешь это. Представь, что ему внезапно стало хуже. Например, как в одной из соседних веток реальности.
Виктор нажал кнопку, и Алекс увидел как его сын, Борька лежит в морге, и кто-то закрывает ему простыней лицо.
– А вот как это происходит в эту минут в еще одной ветке, – сказал Виктор, снова нажимая кнопку.
Алекс увидел, как его сын бьется в агонии, а вокруг суетятся врачи. Виктор нажал на кнопку, и изображение исчезло. Их взгляды снова скрестились, теперь уже проникая друг другу в зрачки беспрепятственно.
– Наши технологии позволяют выбрать для этой ветки реальности любой из этих исходов. Переговоры между нами невозможны, Алекс. Возможно только послушание и смирение с твоей стороны.
– Смирение, – повторил Алекс. – Понимаю. И что мы будем делать?
– Я могу вылечить твоего сына. Но ты навсегда забудешь дорогу к дому Фриды Энгельс, ее имя и ее телефон. Ты просто забудешь о ее существовании, Алекс. На ее звонки ты отвечать не будешь. При случайной встрече с ней ты будешь делать вид, что незнаком с ней и быстро удалишься. Ясно? Она должна поверить, что ты ее бросил.
– Требования понятны, – сказал Алекс.
– Если ты нарушишь мой приказ, или будешь путаться у меня под ногами, пытаясь мешать мне делать мои дела, я найду способ уничтожить тебя и твоих близких. Всех. Тебе понятно?
– Вполне.
– Согласись на мои условия, и твой сын будет жить.
– Я согласен, – сказал Алекс.
– Тогда следуй за мной, – Виктор кивнул охране, чтобы они двигались за ним.
– А как же эксперимент? – спросил Эммануил.
– Эксперимент уже начался, Эммануил, – пояснил Виктор. – Слияние реальностей произойдет прямо сейчас.
Алекс последовал за Виктором. Следом за ним двинулось семь вооруженных людей, держащих его на мушке.
– Иди за мной, и не вздумай нападать. Ты не успеешь ничего сделать, – сказал Виктор Холливуд, не оборачиваясь. – Я хочу, чтобы ты стал свидетелем моего триумфа. Я решил не ждать две недели, пока построят стеклянный купол. Я решил, пользуясь тем, что день ясный, собрать мое устройство, соединяющее ветки реальности друг с другом, прямо сегодня, под открытым небом. И ты увидишь это, Алекс. Гордись. Ты сейчас находишься там, где вершится история Универсума.
Они вышли из-под палаточных навесов научной лаборатории и поднялись на холм. Рядом со штабным навесом была установлена гигантская, метров сто в диаметре, спираль из медных труб. Через каждые полметра из труб вверх под разными углами торчали трубы-держатели. Персонал вставлял в каждую из них соответствующую по номеру ювелирную трость работы Бахмана. Расстановка тростей уже близилась к завершению, когда яркий свет солнца начал падать на это странное и, вероятно, самое дорогое сооружение в мире. Бриллианты, рубины и сапфиры засияли так, что глазам было больно смотреть на их блеск.
– Начинайте! – крикнул Виктор.
Вокруг Виктора сгрудилась небольшая группа людей, которые с восторгом наблюдали за начавшимся процессом. Алекс увидел, как упали занавеси с гигантских фасеточных зеркал, каждый шестиугольный элемент которых двигался независимо. Через несколько секунд эти зеркала уловили лучи света таким образом, чтобы направить их на спираль. И посередине спирали вспыхнул яркий столб света.
– Началось, – сказал Виктор. – Алекс, ты видишь этот свет?
Алекс посмотрел на своего соперника, и с удивлением отметил, что зрачки Виктора стали человеческими, и лицо его как будто приобрело нормальный цвет и объем, а губы перестали расплываться во время произнесения слов.
То, что происходило в душе Алекса в эту минуту, было похоже на торнадо. Из самой глубины его существа поднимались жесткая, беспощадная, холодная энергия, а голова была ясной до легкого звона в ушах. Он развернулся спиной к столбу света и смотрел в глаза Виктору, четко очерченные зрачки которого казались ему бесконечно глубокими отверстиями в ничто. Виктор с усмешкой смотрел на Алекса, и не разрывал контакт их взглядов.
– Не можешь меня победить делами, так надеешься на победу в гляделки? – спросил Виктор.
Контакт их взглядов продолжался еще несколько секунд, а затем в шее Алекса что-то щелкнуло, и одновременно с этим он ощутил какую-то вспышку в мозгу. Внутренним взором он увидел поток яркого света, имеющего внутреннюю структуру, так ему показалось, и направленного куда-то вперед. Виктор вздрогнул, попытался опустить взгляд, но по какой-то причине не смог этого сделать.
– Через тебя смотрит… – сказал Виктор, и вдруг его тело стало прозрачным, таким же, как изображения из других веток реальности, которые он недавно демонстрировал Алексу.
По толпе, окружающей Виктора, пробежал испуганный и удивленный ропот.
– Виктор, – сказал Алекс. – Ты решил прислать вместо себя голограмму? Как это предусмотрительно!
Алекс не отрывал взгляд от тускнеющих, становящихся прозрачным туманом зрачков своего противника.
– Он! – сказал Виктор, и его голос был похож на прерывистое змеиное шипение.
Потом его тело стало совсем прозрачным и покрылось яркими светящимися точками, после чего исчезло. Толпа ахнула.
Откуда ни возьмись, рядом с Алексом появился Эммануил.
– Быстро одевай сканеры! – сказал он, напяливая на него те самые очки, которыми он измерял излучение из его глаз. – Вот это да!
Алекс снял очки.
На планшете, который Эммануил держал в руке, перед ним танцевали несколько кривых.
– Что? – спросил Алекс.
– По сравнению с прошлым экспериментом характеристики фотонов из твоих глаз усилились в сто шестьдесят раз.
Котище, который, наконец, догнал выбежавшего из лаборатории Эммануила, начал тереться у его ног.
– Так это была не голограмма? – спросил Алекс, все еще не веря в реальность происходящего.
– Да нет же! Это был настоящий Виктор Холливуд, – заверил Эммануил. – Я должен поискать его. У него радиомаячок на теле. Сейчас…
Его руки забегали по экрану планшета.
– В тех ветках реальности, которые мы отслеживаем, маячок Виктора Холливуда отсутствует, – сказал Эммануил.
К Эммануилу подошел человек, одетый в белый костюм и в шляпу.
– Эммануил! – окликнул он ученого. – Что произошло с Виктором? Мой монитор показывает, что его маячок исчез.
– Я не знаю, что с ним произошло, – признался Эммануил. – Он растворился в воздухе. Сначала стал прозрачным, а потом растворился.
– В таком случае я беру управление на себя до тех пор, пока Виктор не объявится. Мы незнакомы? – обратился человек в белом к Алексу.
– Алекс.
– Юлиан, – представился незнакомец в белом. – Вы у нас не работаете?
– Это мой гость, – сказал Эммануил.
– Ваш коллега Виктор исчез во время беседы со мной, – сказал Алекс. – Я даже решил, что это не он, а трехмерная голограмма.
– Мы еще изучим этот феномен. Эммануил, Виктора нет в соседних ветках?
– Пока не найден, – отрапортовал Эммануил.
– Извините, я прошу Вас удалиться, – сказал Юлиан, обращаясь к Алексу. – У нас очень много работы, и я не хотел бы, чтобы Вы отвлекали нашего гения Эммануила.