Девочка узнала ее не от матери, с которой они были как подруги, а совершенно неожиданно от отца. Тогда умер старый лорд Дэмиен.
- Проклятие! Стыд и позор! Единственный сын не приехал на похороны своего отца! - воскликнул граф, бросая на стол свой высокий цилиндр. - А я-то думал, что молодой распутник все же сочтет своим долгом явиться домой, несмотря на прошлые делишки.
- Я слышала, - произнесла мать Грейсилы, - что Вирджил в Индии.
- Пускай, но он обязан был исполнить свой долг! Недопустимо, чтобы самым близким соседом у нас был человек с такой репутацией!
Позже, оставшись с отцом наедине, Грейсила спросила, немного волнуясь:
- Папа… а что такого сделал… этот молодой лорд Дэмиен… и почему люди… о нем… так говорят?
- Он сверх всякой меры нарушил приличия! - туманно ответил отец.
- Каким образом, папа?
Отец колебался, потому что Грейсила была еще слишком юная, чтобы говорить с ней о таких вещах.
- Ты все равно рано или поздно все узнаешь. Если я сам не скажу тебе, то расскажут другие, - ответил он наконец.
- Люди постоянно говорят о нем, папа.
- Это неудивительно!
- Что же он сделал такого неприличного?
Граф снова в замешательстве замолчал, но в конце концов быстро сказал:
- Он убежал вместе с маркизой Линмаус.
Грейсила уставилась на отца широко раскрытыми глазами.
Маркиз был знатным дворянином и вообще важной персоной. Грейсила бывала вместе с родителями в его роскошном дворце. Замок всегда казался ей загадочным, но при этом слишком холодным, неприветливым и безжизненным.
- Вы имеете в виду… его нынешнюю… супругу? - спросила Грейсила спустя некоторое время.
- Она была значительно моложе его и к тому же иностранка, - резко ответил граф. - Все знают, что иностранкам доверять нельзя, но для Дэмиена это не оправдание.
Грейсиле ужасно хотелось услышать все поподробнее, но теперь у нее был ключик к головоломке, и наконец-то она могла сама собрать свою мозаику.
У старого лорда был единственный сын, которого звали Вирджил. Няня Грейсилы всегда говорила, что тот был проклят с самого рождения. Он был талантливым юношей и имел блестящие способности ко всем наукам и искусствам, а кроме того, был очень красив и привлекателен.
Любая женщина могла влюбиться в него с первого взгляда. Что и случилось с маркизой Линмаус.
Очевидно, многим были известны места их тайных встреч в графских парках, их часто видели, прогуливающимися в обнимку среди деревьев.
Их встречали садовники, лесничие, деревенские женщины и прислуга из замка, и все они потихоньку сплетничали между собой.
И только двое ни о чем не подозревали: маркиз и старый лорд Дэмиен.
Когда маркиза сбежала с молодым Вирджилом, оба испытали настоящий шок от неожиданности.
Графство гудело, все только и делали, что обсуждали чрезвычайное происшествие.
Сталкиваясь лбами, тетушки жадно сплетничали на кухнях и в прачечных, ни на минуту не умолкая и смакуя каждую подробность.
Все без исключения жители графства затаили дыхание, и, словно зрители в театральном зале, ожидали, чем же закончится представление. Что предпримет оскорбленный маркиз?
Маркиз не предпринял ничего!
Он не застрелился, а продолжал свою обычную деятельность, посещал собрания и по-прежнему участвовал в тех же комитетах.
Как и раньше, он финансировал спортивные состязания и скачки, а в его доме по-прежнему решались различные гражданские и социальные вопросы.
И никогда ни с кем он не говорил о случившемся.
Отец Грейсилы полностью одобрял его поведение и назвал его по-настоящему честным человеком и мужчиной, достойным звания джентльмена.
"Я поражен, Элизабет! Насколько безупречно ведет себя Линмаус, сколько у него чувства собственного достоинства", - сказал как-то граф своей жене.
Грейсила прекрасно понимала, что люди, ожидавшие от маркиза драматических поступков и непредсказуемых действий, были сильно разочарованы.
"Такие знатные господа вроде маркиза, - заявила гувернантка Грейсилы ее няне, - должны драться на дуэли за своих жен!"
"Может быть, он просто не хочет, чтобы маркиза вернулась?" - предположила няня.
"Если он с ней не разведется, то не сможет заново жениться", - прошептала та.
"А по-моему, он не захочет приближаться к женщинам всю оставшуюся жизнь".
Грейсила отметила, что женщины в один голос порицали маркиза, а мужчины, как правило, приходили к заключению, что молодой Вирджил - просто глупец.
"Голова горячая, а сам идиот! - услышала как-то Грейсила от одного сквайра, который высказался так грубо, потому что не знал, что девочка находится в комнате. - Какого черта ему понадобилось бежать, когда он мог спокойно снять масло со сливок, не выходя из дома!"
Когда Грейсила подросла, ей стало казаться странным, что единственный наследник Баронс-Холла и титула лорда вынужден жить в изгнании. Тем более что маркиза, с которой он так стремительно и сенсационно сбежал, вскоре сама его бросила.
Год спустя после смерти старого лорда, в тот самый год, который Грейсиле запомнился навсегда - потому что отец женился на Дейзи - поднялась новая волна слухов о молодом Дэмиене.
"Его успех в Париже просто невероятен, - доложила мачехе одна из ее подруг. - Я видела его на одной из самых модных вечеринок. А на следующий день мы встретились в театре. Он был с женщиной, на которую пялился весь зрительный зал".
"Кто она?" - поинтересовалась Дейзи.
Подруга пожала плечами:
"Откуда я знаю? Одна из grandes cocolies парижского света. О, дорогая, если бы ты видела, какие у них драгоценности - дух захватывает!"
Разговор перешел на другую тему: заговорили о моде - туалетах и украшениях.
Грейсиле казалось, что каждый, кто приезжал с континента, встречал там лорда Дэмиена. Когда Грейсила узнала, что лорд приехал из Италии, то даже позавидовала ему.
Ей так хотелось собственными глазами увидеть эту страну! Грейсила прочла об Италии столько книг, что в ее воображении словно вживую вставали яркие картины: прекрасные соборы с разноцветными бликами на светлых стенах от узорных витражей, сияющие золотокрылые архангелы, с любовью взирающие на земных странников, залитые солнцем виноградные долины с тяжелыми нефритовыми гроздьями, толпы чумазых деревенских ребятишек, бегущие за старым шарманщиком…
Девушка скучала по мощеным улицам Рима, нагретым южным солнцем, по загадочному древнему Колизею. Ей хотелось взобраться под самый купол собора Святого Петра, побродить по знаменитым садам Боргезе.
Лорд Дэмиен представал в ее воображении похожим на Байрона. Это было неудивительно - именно таким его рисовала людская молва. Как и великий поэт, лорд был вынужден покинуть родину из-за скандальной славы. Истории Байрона и лорда Дэмиена в чем-то пересекались.
И теперь, когда уже никто не ждал его возвращения, Грейсила слышит поразительную новость о его приезде!
Почувствовав выжидательный взгляд Миллета, она поняла, что слишком глубоко погрузилась в свои мысли.
- Ваша милость, теперь вы понимаете, в каком мы положении? Послушайтесь моего совета, возвращайтесь домой, пойдите к отцу и объясните, почему вы не хотите выходить замуж за его светлость. Я уверен, он вас поймет.
- Граф не поймет… И я не могу… сказать ему правду! Но никто, никто не заставит меня стать женой герцога!
Грейсила говорила так горячо, с таким отчаянием, что в глазах Миллета появилось новое выражение. Он, кажется, начал понимать, в чем дело.
"Он знает, - подумала Грейсила, - наверняка знает, что мачеха на самом деле не такая, какой хочет казаться, что она притворяется".
Возможно, Миллет ничего не знал про герцога, но он каждый сезон сопровождал отца Грейсилы с мачехой в Лондон. И пока они принимали гостей в роскошном салоне на Ганновер-стрит, Грейсила оставалась в провинции.
Если у мачехи был один любовник, значит, могло быть и несколько. Прислуга должна была об этом знать, ведь слуги всегда все знают про своих господ.
Миллет молчал, и Грейсиле показалось, что он обдумывает, как бы уговорить ее вернуться домой.
- Послушай, Митти, - сказала она, - это единственное место, где меня никто не станет искать. Отцу такое даже в голову не придет, особенно теперь, раз вернулся лорд Дэмиен. К тому же, вряд ли после всех этих событий его станут осаждать гости.
- Согласен, миледи. Но как оставить вас под одной крышей с джентльменом, особенно таким, как лорд Дэмиен? Это же навредит вашей репутации, миледи!
- Если люди узнают, то да, - согласилась Грейсила, - но ведь никто ничего не заметит, а особенно его светлость.
- Вы хотите сказать, ваша милость, что я вас спрячу?
- Почему бы и нет? Баронс-Холл так велик, что в нем можно спрятать целый полк, и никто не увидит. К тому же, насколько я понимаю, лорд здесь надолго не задержится.
Грейсиле пришло в голову, что деревенская жизнь слишком скучна для такого человека, как лорд Дэмиен, который чувствует себя как дома скорее на чужеземных балах и вечеринках, нежели в английской деревне.
"Я слышала о фантастических оргиях, которые он устраивал в своем дворце в Венеции", - с завистью в голосе говорила мачеха своей подруге.
"Оргии? - переспросила та. - Оргии? А что происходит на этих самых оргиях?"
"Мне самой интересно было бы знать, - отвечала графиня. - На следующей неделе приезжает Эмили, а она всегда все знает".
Но Эмили в замок не приехала. Мачеха сама отправилась к ней с визитом, и для Грейсилы навсегда осталось загадкой, что же именно происходит на этих оргиях.
- Я уверена, Митти, что его светлость не пробудет здесь долго, - повторила Грейсила. - Ты можешь спокойно меня спрятать.
- Не могу, миледи, - покачал головой старый дворецкий. - Не могу я обманывать вашего отца, к тому же мне не хочется потерять и это место.
- Я слышала, после смерти старика Темпла ты стал дворецким? - сказала девушка.
- Да, ваша милость. Мистер Брейнс, наш управляющий, назначил меня на эту должность. Пока поместье стояло пустое, служба была мне совсем не в тягость.
Немного помолчав, Миллет добавил:
- Я старею, миледи. Скоро мне будет трудно найти себе новое место.
- Ах, Митти! - воскликнула девушка. - Как только мачеха посмела выгнать тебя? Я так плакала, так плакала, когда ты покинул нас!
- У нее были на то свои причины, миледи.
- Не сомневаюсь! - жестко произнесла Грейсила.
Миллет внимательно посмотрел на нее и сказал:
- Если миледи не может возвратиться домой, надо подумать, куда еще можно отправить вашу милость.
- Некуда, Митти! Я уже все перебрала. Мне некуда пойти, тем более что у меня нет денег.
- Нет денег?!
- У меня… есть несколько матушкиных украшений, из тех, что я носила. Но даже если… ты согласился бы продать их для меня… все равно мне страшно одной ехать в Лондон.
- Даже не думайте об этом, миледи! - воскликнул Миллет. - Даже не думайте, это невозможно!
Грейсила улыбнулась:
- Боюсь, Митти, я причиню тебе некоторые хлопоты.
Старый дворецкий посмотрел на девушку и понял: деваться некуда. Разве можно отпустить это невинное прекрасное дитя в огромный и жестокий мир? Разве можно бросить ее на произвол судьбы, оставив без помощи и поддержки? Его пробрала дрожь, когда он представил себе, что с ней может случиться. Конечно, он ее спрячет. Разве он когда-нибудь позабудет о том счастье, которое она внесла своим существованием в его одинокую холостяцкую жизнь?
"Мит-ти! Мит-ти!"
Перед его умственным взором предстала малышка Грейсила. Прекрасная, как ангелочек, она перебирала пухленькими ножками и тянулась к нему ручонками.
А вот девочка постарше рыдает, прижимаясь к его щеке своим заплаканным личиком:
"Ненавижу… няню! Она мне… не верит… а я ее не обманываю!"
Буквально за одно мгновение в голове Миллета пронеслась череда картин его жизни в замке Шеринг: вот ему навстречу бежит разгоряченная игрой Грейсила, колокольчиком звенит ее счастливый детский смех; вот она плачет, обиженная строгой гувернанткой; вот десятилетняя девочка отчаянно рыдает, бессильная вернуть отошедшую в мир иной любимую матушку.
Колесо его жизни вращалось вокруг Грейсилы и серебра.
И ту, и другое Миллет любил так беззаветно и преданно, как не любил никого и ничто в этом изменчивом мире.
Одной лишь малышке Грейсиле он позволял подержать в детских ручонках драгоценные изделия, которые специально для нее извлекал из громоздкого сейфа. Когда девочка подросла, он развлекал ее рассказами о знаменитых ювелирах, особенно о золотых дел мастере короля Генриха VIII Гансе Антверпенском. Он показывал ей прекрасные работы Поля де Ламерье, Плателя и Пола Стоура.
Но сама Грейсила была для него драгоценней любого самого драгоценного сокровища.
- Я вас спрячу, миледи, - внезапно произнес Миллет. - Но обещайте мне, что не попадетесь на глаза его светлости.
- Ах, Митти, милый! Ты же знаешь, я не допущу, чтобы у тебя были неприятности. Спасибо тебе! Благодарю тебя от всего сердца! Я знала, что ты не оставишь меня в беде! - воскликнула Грейсила.
- Ох, миледи, я сам не знаю, на что иду! Лорд Дэмиен мне хорошо платит, к тому же быть честным по отношению к нему - мой долг.
- Но я не думаю, Митти, - улыбнулась девушка, - что его светлость станет в подробностях интересоваться скучными домашними делами.
Подумав, она быстро спросила:
- Его светлость приехал один?
- С ним только камердинер - человек, который всегда был при нем, с самого детства. Я хорошо знаю Доркинса, он родом из соседней деревни.
Грейсиле показалось занятным, что человек, все эти годы проживший вместе с отверженным лордом, был уроженцем их графства.
Девушка посмотрела на Миллета и заметила на его лице то самое важное и респектабельное выражение, с которым привыкла видеть его, стоящего в ожидании гостей, на пороге гостиной. В такие минуты он казался почти неприступным.
Это был уже не тот нежный и ласковый, все понимающий Митти, к которому она всегда обращалась за поддержкой в трудные минуты.
Она подождала, пока он не заговорил снова:
- Побудьте пока тут, миледи. Я пойду поищу сестру. Ее мы посвятим в нашу тайну, но больше никто знать не должен!
- Конечно! - воскликнула Грейсила. - Я доверяю мисс Ханселл так же, как тебе.
Миллет вышел, а Грейсила принялась рассматривать разложенные на столе серебряные предметы. Она не ошиблась, предположив, что Миллет еще не спит, а занят своим любимым делом.
Она добилась своего - Миллет ее спрячет. Грейсила внезапно почувствовала себя опустошенной.
Сильнейшее потрясение, которое ей довелось испытать всего несколько часов назад, растянувшийся до бесконечности день, полный тягостных мыслей о том, что теперь делать, и, наконец, побег из дома, - все это вконец измотало ее. Казалось, она вот-вот расплачется.
Грейсила представила себе, как герцог и мачеха, убежденные в полной безнаказанности, продолжают у нее за спиной свои любовные приключения. Если свадьба состоится, ей придется стать для них идеальной ширмой.
Они уже давно обманывают графа. Интересно, как долго они собирались обманывать ее?
И тут она с ужасом подумала, что если бы не стала случайным свидетелем той сцены в библиотеке, то ничего бы не заподозрила даже через миллион лет. Разве могла столь юная девушка запятнать подозрением женщину, заменившую ей мать, супругу своего отца? Или предположить, что герцог предложил ей руку и сердце для того лишь, чтобы иметь возможность беспрепятственно встречаться с графиней?
Грейсила чувствовала себя оплеванной.
Она пыталась успокоить себя тем, что люди совершают самые разные поступки. Такова человеческая природа, которой движут страсть, любовь и ненависть.
Грейсила много читала, а в книгах ей встречались ситуации и похуже, но она никогда не предполагала, что подобное может случиться в ее родном доме.
"Наверное, я еще молодая и неопытная", - заключила она свои рассуждения.
Дверь буфетной отворилась, и на пороге появилась мисс Ханселл.
Почтенная пожилая женщина с приветливым лицом и добрыми глазами была очень похожа на Миллета. Мисс Ханселл была одета в простое темное платье, а на ее широком поясе висела массивная серебряная цепь, на которой позвякивала большая связка ключей.
Она решительно направилась к девушке;
- Миледи! Не могу поверить, что это вы!
- Это я, мисс Ханселл! - ответила Грейсила. - Митти уже, наверное, рассказал, что мне нужна ваша помощь?
- Да, миледи, рассказал! Ох, вот только не знаю, что сказала бы на это ваша матушка!
- Клянусь вам, мисс Ханселл, если бы мама была жива, она бы полностью меня поддержала. Она знала, что единственные люди, которые смогут мне помочь, - это вы и мистер Миллет.
- Будь по-вашему, миледи. Я знавала вас еще ребенком, да и не смогу я вам отказать. Разве я могу захлопнуть перед вами дверь? Господь знает, я на это не способна! Я буду молиться лишь о том, чтобы не ошибиться и поступить по правде, - сказала старая женщина.
- С вами мне ничего не угрожает, остальное не важно, - сказала Грейсила.
По выражению лица мисс Ханселл Грейсила поняла, что ключик найден.
То, что эти дорогие люди готовы позаботиться о ней, было ее спасением.
- Ты будешь жить со мной, в соседней комнате, - решительно произнесла женщина, как будто за Грейсилой по меньшей мере следовала погоня, и теперь ее ни на шаг нельзя было от себя отпускать.
Она оглядела узел с платьями, все еще лежавший на стульях, и воскликнула:
- У меня появилась идея получше! Я поселю вашу милость в комнате Елизаветы, в той, что в дальнем конце восточного крыла. Туда никто из прислуги не заглядывает, а я буду спать за дверью.
Она на секунду замолчала, а потом заговорила снова:
- Знаете, ваша милость, до того, как вернулся его светлость лорд, у меня в подчинении была всего одна пожилая женщина, которой я доверяю, как самой себе. Но теперь, может быть, мне придется привести еще работниц, а женщины, как вам известно, миледи, любят посплетничать.
- Знаю, - рассмеялась Грейсила и добавила: - Мне будет очень приятно поселиться в комнате Елизаветы!
Она хорошо знала дом. В те времена, когда они вместе с отцом отправлялись на лошадях в гости к старому лорду, она часто гуляла по старинному зданию.
Пока джентльмены беседовали, маленькая Грейсила отправлялась или к мисс Ханселл, или на увлекательную экскурсию по большому дому.
Там было на что посмотреть!
Баронс-Холл получил свое название от баронов, живших там еще в стародавние времена. Лорд был прямым потомком Дэмиенов, пришедших в Англию вместе с Вильгельмом Завоевателем. Здание несколько раз горело, а неумолимое время оставило на нем свой неизгладимый след, и дом, несомненно, отличался от того старинного замка, в котором некогда жили знаменитые предки.
Результатом стало смешение стилей: громадные величественные залы раннего георгианского периода чередовались с небольшими прелестными комнатками елизаветинской эпохи с низкими потолками и красивыми прозрачными окошками.