Восточное крыло было просто очаровательным, оно особенно нравилось Грейсиле, любившей все романтичное. Кроме того, Грейсила была уверена, что новый лорд Дэмиен там не появится.
Гостей всегда поражали своим величественным видом громадные кровати с пологами в дворцовых спальнях, над которыми висели восточные опахала из страусиных перьев.
Они восхищались лепниной, роскошной позолоченной резьбой работы самого Адана, георгианскими окнами в квадратных рамах…
Грейсила шагала вслед за мисс Ханселл по темным гулким коридорам восточного крыла и ощущала, как погружается в далекое прошлое.
Она спасалась здесь так же, как иезуитский священник во времена Елизаветы, спасающийся от пыток и костра, или как роялистка, скрывающаяся от солдат Кромвеля.
Наконец они вошли в комнату Елизаветы. Мисс Ханселл поставила на столик свечу, освещавшую их путь, и сказала:
- Вот я все думаю, миледи, что же нам такое придумать? Как объяснить, почему вы здесь поселились?
- Давайте, я буду вашей племянницей! - предложила Грейсила.
- Племянницей? - улыбнулась мисс Ханселл. - Это неправдоподобно. Будто ваша милость никогда моих племянниц не видели!
Конечно, Грейсила хорошо помнила этих крупных, неповоротливых женщин, вечно окруженных оравой галдящих ребятишек.
- Вот что я надумала, миледи, - после недолгого молчания проговорила мисс Ханселл. - Вы будете знатной дамой - а вы и есть знатная дама, - переживающей тяжелые времена. Это звучит более правдоподобно.
- Если вы хотите сказать, что у меня в кармане нет ни единого пенса, то это сущая правда, - подтвердила Грейсила.
- До того, как я попала в Баронс-Холл, миледи, - медленно заговорила мисс Ханселл, - я служила у сэра Рональда Диринга. Прекрасный был джентльмен!
- Я слышала от Митти, что вы жили в то время в Лондоне.
- Потом у сэра Рональда случились неприятности с кредиторами, и он полностью разорился, - продолжила свой рассказ экономка. - Ему пришлось продать дом и имущество, а я оказалась здесь.
Грейсила слушала внимательно. Она давным-давно знала эту историю, но ей было хорошо известно, что мисс Ханселл не любит, когда ее перебивают.
- Так что, миледи, я представлю вас как одну из внучек обанкротившегося сэра Рональда, которая осталась одна-одинешенька после его смерти.
- Прекрасная мысль - воскликнула Грейсила. - Мне остается только запомнить мою новую фамилию - Диринг. Это не так трудно. Ах, какая вы умница, мисс Ханселл! Вы придумали такую замечательную историю!
- Я рада, что вашей милости понравилось, - ответила довольная экономка.
- Надеюсь, что Митти наша идея тоже понравится, - улыбнулась Грейсила. - А завтра я придумаю, как объяснить присутствие Цезаря. Ведь у бедной дамы тоже может быть своя лошадь, не так ли?
- Миледи, - быстро проговорила мисс Ханселл, - его светлость ни сном ни духом не должен знать о вашем присутствии! А Цезаря мы спрячем и поручим Томасу - он женат на нашей кузине.
- Тогда ему можно верить, - снова улыбнулась Грейсила.
- А с утра я поговорю с конюшим, - продолжала экономка, - он парень хороший, хотя иногда туго соображает.
Главного конюшего звали Кейбл, и Грейсила знала его еще с тех давних пор, когда вместе со своим отцом приезжала в Баронс-Холл.
После увлекательных походов по таинственным закоулкам большого дома, девочка обычно отправлялась в конюшни. Кейбл всегда вручал ей корзину с морковками, и она с восторгом кормила превосходных жеребцов лорда Дэмиена.
- Они в отличной форме, Кейбл, - говорила девочка.
Конюший расплывался в улыбке и медленно отвечал:
- Спасибо вашей милости за то, что ей нравятся наши лошадки.
Это был их обычный разговор. Теперь Грейсила была уверена, что Кейбл не узнает об ее присутствии в доме.
Тем временем мисс Ханселл, развязав тугой узел на шелковом покрывале, одно за другим отправляла роскошные платья Грейсилы в недра бездонного гардероба.
Туалеты были вызывающе красивы и стоили, по мнению Грейсилы, астрономические суммы денег. Но мачеха, которая сама заказывала для нее наряды, сказала, что ей следует одеваться, как подобает герцогине.
"Сомневаюсь, что теперь меня кто-нибудь в них увидит, - подумала девушка, - но когда-нибудь я все-таки их надену!"
Грейсиле пришло в голову, что если ей придется самой зарабатывать на жизнь в качестве компаньонки или гувернантки (а другого пути у леди не было), то ей вряд ли понадобятся такие наряды.
Мисс Ханселл как будто читала ее мысли:
- Не беспокойтесь, миледи, времена меняются. В любой момент все может измениться, и все будет выглядеть совсем по-другому.
- Сомневаюсь, - тихонько сказала Грейсила. - Отец и мачеха будут ждать меня до последнего момента, хотя, по-моему, я вполне определенно дала им понять, что не собираюсь замуж за герцога.
- Да уж, - кивнула мисс Ханселл, - вот так смятение будет у вас в замке!
Разглядывая тончайшую вышитую ночную рубашку гостьи, она спросила:
- Так ваша милость уверены, что поступаете правильно?
Грейсила подумала, что, наверное, у Миллета и его сестры были свои соображения относительно причин ее побега.
- Я не могу… выйти замуж за герцога, - тихо проговорила девушка, - и не собираюсь возвращаться до тех пор, пока отец и герцог с этим не смирятся.
- Хорошо, миледи, раз уж вы так решили, то не будем больше об этом говорить, - согласилась экономка. - Но мы должны быть уверены в том, что никто не придет сюда искать вас.
- Это последнее место, куда они могут придти, - уверенно произнесла Грейсила.
- Не сомневаюсь, что ваша милость правы, - ответила экономка.
В конце концов мисс Ханселл удалилась, пожелав девушке спокойной ночи, а старик Миллет, который по-прежнему относился к ней как к ребенку, принес ей чашку горячего молока и несколько шоколадных бисквитов.
Все стихло, и Грейсила осталась одна в комнате Елизаветы.
Она с наслаждением разделась и нырнула в мягкую постель. Свечи отбрасывали на стены причудливые тени, отблески пламени играли на витиеватых ножках дубовой мебели и мягко оттеняли теплые складка синего бархатного полога.
Казалось, что комната ожила и говорит Грейсиле, что ее личные трудности и проблемы не настолько сложны и неразрешимы, как те, с которыми когда-то столкнулись члены семьи Дэмиенов во времена королевы Елизаветы.
Когда-то они жили в этой самой комнате. Грейсила подумала, что они тоже были вынуждены бежать и скрываться от преследователей. Что они, возможно, тоже испытывали страх. Что им пришлось бороться за то, что они считали правым делом.
Это придавало ей бодрость духа.
Грейсиле было так уютно в мягкой постели, так тепло и хорошо! Ей казалось, будто она окружена нежными духами и добрыми привидениями, которые заботливо охраняют ее сон.
Но как только девушка закрыла глаза, она с удивлением обнаружила, что перед ее мысленным взором предстал лорд Дэмиен, комнаты которого находились в противоположном крыле здания. "Интересно, - подумала Грейсила, - что он сейчас делает? И почему он вернулся? Хорошо ли ему здесь?"
Думая о лорде Дэмиене, Грейсила начисто позабыла все свои заботы.
Она размышляла о том, как, должно быть, странно провести целых двенадцать лет вдали от родины, в тех краях, где все чужое и непривычное.
Она прикинула, сколько ему сейчас лет. "Тридцать один, - решила она. - Когда он убежал с маркизой, ему было всего девятнадцать".
Маркиза была старше лорда Дэмиена, но Грейсила слышала, как все женщины, хоть и осуждали ее, в один голос утверждали, что маркиза - красавица.
Грейсила снова стала перебирать кусочки мозаики.
Маркиза, по слухам, была смуглой темноглазой женщиной с роскошной копной черных как смоль волос. Однажды Грейсила услышала, как один лакей сказал: "Госпожа маркиза как посмотрит, так любого мужчину с ума сведет!"
Во взгляде ее темных глаз было нечто такое, от чего у мужчин пропадал дар речи и начинало бешено колотиться сердце.
У Грейсилы дух захватывало при мысли, что теперь и она стала невольной участницей этой захватывающей драмы, легенды о которой ходили по графству вот уже двенадцать лет.
Сегодня она, Грейсила, остановилась на ночлег в двух шагах от романтического героя. Он совсем рядом, в том же здании, но даже не подозревает о ее присутствии.
Засыпая, Грейсила приняла решение: она непременно должна хотя бы одним глазком взглянуть на лорда Дэмиена. Не важно, что Миллет и мисс Ханселл строго-настрого запретили ей это делать. Ей необходимо проверить, правда ли, что он похож на лорда Байрона, и действительно ли он так непристоен, каким его рисует молва.
"Этот бессовестный юнец разбил сердце своего отца! Представь себе, Элизабет, каково бы нам с тобой пришлось, окажись мы на месте лорда!" - возмущенно говорил граф матери Грейсилы.
В голосе графа сквозил оттенок легкой грусти. У него было трое сыновей от первого брака, а у Элизабет от него родилась одна Грейсила.
Сыновья уже давно подросли, у них были семьи, дети. Много лет жили они отдельно и редко навещали отца.
Они родились, когда граф был еще очень молод, и ни с отцом, ни с малышкой Грейсилой их не связывали теплые чувства.
И сейчас Грейсила вдруг подумала, как хорошо иметь настоящего брата. Брата, на которого можно положиться. Брата, который защитил бы ее от этого ужасного замужества!
Она представила себе лорда Дэмиена своим братом. Уж он-то наверняка понял бы, почему Грейсила не может стать женой герцога, и поддержал бы ее!
И правда, в их судьбах было нечто общее, что таинственным образом связывало их. Оба были вынуждены бежать из родного дома, пусть даже и по разным причинам.
"Я уверена, не многие смогли бы так поступить", - сказала себе Грейсила.
Безусловно, для этого требовалась некоторая доля мужества.
Когда она скакала на Цезаре в беспроглядной мгле безлунной ночи среди полей и темных спящих лесов, был момент, когда ее смелость и решимость будто испарились. Грейсила уже готова была сдаться, вернуться домой и все забыть.
Пять миль, отделявшие друг от друга два поместья, показались ей бесконечными. Дорога вела в неизвестность, будущее было скрыто густым туманом. Казалось, кто-то невидимый, но очень сильный пытается уговорить ее натянуть поводья и повернуть назад.
Этот кто-то тихонько нашептывал Грейсиле, что легче забыть тот разговор в библиотеке, сделать вид, будто ничего не было.
Но нет! Если такое могло случиться с ее мачехой, не исключено, что у герцога может появиться и другая женщина. Однако самым ужасным было то, что Дейзи теперь занимала место ее матери!
Нет, она не сдастся! Она не вернется домой, не станет служить ширмой для бессовестных любовников. Грейсила снова была полна решимости и уверенности в своей правоте. Она не изменит своим идеалам!
Теперь, что бы ни случилось с ней в будущем, она будет гордиться тем, что не поддалась минутной слабости и не изменила своего решения.
И тут Грейсила тихонько рассмеялась при мысли, что тот самый "негодяй и развратник", лорд Дэмиен, отныне становится ее защитником, пусть даже сам он об этом и не подозревает.
Сам того не ведая, он спасет ее от разоблачения и ненавистной свадьбы.
Никто и никогда не догадается, что столь юное и чистое создание прячется в доме человека с такой позорной репутацией!
Грейсила улыбалась в темноте, представляя, как будут сплетничать подруги мачехи. С каким наслаждением они будут перемывать ей косточки и обсуждать в тысячный раз подробности ее исчезновения!
"Представляете, где отыскали беглую невесту? - станут они спрашивать друг у друга. - В Баронс-Холле!!!"
"Это, наверняка, дело рук лорда Дэмиена!"
"Но каким образом они познакомились?"
"Какая разница? Главное, что они вместе!"
"Неужели Грейсила действительно скрывается в Баронс-Холле?.. Я всегда говорила, что девчонка не так проста, какой хочет казаться!"
"Хорошо еще, что несчастный герцог узнал об этом до того, как надел ей кольцо на палец!"
"Он-то с легкостью найдет себе новую невесту, но вот Грейсила Шерингхем… Сомневаюсь, что на ней теперь кто-нибудь захочет жениться".
Они будут долго смеяться над этим, а потом кто-нибудь скажет:
"Только одно можно утверждать с полной уверенностью: сам лорд Дэмиен никогда не женится на ней! Он не сделал предложения ни одной из сотни своих женщин, так с какой стати он сделает это теперь?"
Грейсила довольно засмеялась под одеялом. Это так походило на спектакль!
Потом она решила, что ради отца и ее собственной безопасности, никто и никогда не должен узнать, что она находилась под одной крышей с лордом Дэмиеном.
Глава 3
Грейсила выскользнула из дома через боковую дверь и, держась в тени кустарников, направилась к журчащему ручью, который впадал в небольшое озерцо.
Сегодня впервые с тех пор, как она оказалась в Баронс-Холле, ей позволили выйти из комнаты.
Опьяненная нежным ароматом поздних ландышей и только что распустившейся сирени, Грейсила парила на крыльях весны, едва касаясь ногами теплой песчаной тропинки, скользя мимо прозрачных теней деревьев, пронизанных золотыми солнечными нитями.
Старый парк еще никогда не казался ей таким красивым. С тех пор, как умер лорд, прошло уже два года, и парк зарос, стал больше похожим на лес. Управляющий имением за отсутствием хозяина решил максимально сократить штат прислуги, распустив всех молодых и оставив только старых и преданных.
Мисс Ханселл как-то умудрялась содержать дом в чистоте и порядке, но садовник был не в состоянии в одиночку совладать с силами живой природы, и парк, предоставленный самому себе, вновь стал диким. Пышно разрослись кустарники, поросли мягкой шелковистой травкой тропинки, кучерявые вьюнки опутали экзотические деревья, посаженные самим старым лордом. Лиловые пятна сирени проступали на изумрудном фоне свежей благоухающей листвы, и все же смотрелись лишь неярким фоном для первых багровых бутонов рододендрона.
Грейсила, словно нимфа, в восторге кружилась среди весенней зелени и с радостным смехом протягивала руки к высокому прозрачному небу, на котором нежными бело-розовыми звездами светились лепестки цветущего миндаля.
Разве есть на свете что-либо более прекрасное, чем весна в Англии? Наверное, именно поэтому лорд Дэмиен вернулся домой.
Хотя они и жили теперь под одной крышей, Грейсиле до сих пор ничего не было о нем известно. Узнать что-либо было трудно. Миллет молчал, а мисс Ханселл отвечала на ее настойчивые расспросы скупо и нехотя.
"Митти, скажи, что сегодня на ужин у его светлости?" - спросила вчера девушка у старого дворецкого, когда тот принес ей в комнату поднос с вечерней трапезой.
Она сидела за столом в маленькой гостиной, соседней с комнатой Елизаветы: мисс Ханселл была против того, чтобы она обедала в спальне, хотя самой Грейсиле было все равно.
"Примерно то же, что и у вас", - нехотя ответил Миллет и больше ничего не сказал. Он сменил тему, явно не желая говорить о своем новом хозяине.
Миллет и мисс Ханселл так очевидно опасались, что интерес Грейсилы к лорду может возрасти! Девушке очень хотелось рассказать им, что она уже давно заинтригована его загадочной личностью, еще с тех пор, как впервые услышала о нем много лет назад.
И все равно, как бы там ни было, рано или поздно она собиралась его увидеть.
Однако все оказалось не так просто.
Лорд Дэмиен занимал покои в противоположном конце дома, и Грейсила не имела ни малейшей возможности даже одним глазком взглянуть, как он спускается по главной лестнице или шагает по длинным коридорам георгианской части здания.
"Мне надо просто дождаться благоприятного случая!", - сказала себе Грейсила.
Но в одном девушка была уверена, ни Миллет, ни мисс Ханселл ей в этом не помогут!
Накануне она твердо решила: "Мне надо выйти из дома, мне просто необходимо подышать свежим воздухом!"
Грейсила чувствовала себя пленницей: ей не позволяли выходить, и она целыми днями сидела в комнате, глядя в окно, за которым так весело светило весеннее солнышко и щебетали птицы.
"Это невозможно, миледи, - твердо сказала мисс Ханселл. - А вдруг вы лицом к лицу столкнетесь с его светлостью? Вы знаете, что случится, если он вас увидит?"
"Что?"
"А то, миледи, что вам придется уехать отсюда", - ответила мисс Ханселл.
Хоть Грейсила и понимала правоту экономки, ее пребывание в Баронс-Холле мало чем отличалось от пребывания под бдительным оком няни или гувернантки.
Но Грейсила дождалась наконец-то своего часа. Этим утром мисс Ханселл объявила:
"Сегодня вы можете прогуляться, миледи".
"Правда? Почему? - не веря своему счастью, воскликнула девушка. - Как же это замечательно!"
"Потому, ваша милость, что его светлость уже приказал оседлать лошадку. Похоже, он собирается прокатиться к самой границе поместья".
"Ах, это просто замечательно!" - снова воскликнула Грейсила.
"Будьте уверены, ваша милость, прогулка займет у него несколько часов. Камердинер его светлости сообщит нам, когда он закончит завтрак".
"Значит, я проведу все утро в лесу! Если бы вы знали, мисс Ханселл, как я люблю это время года!"
Лицо старой экономки смягчилось.
"Помню, когда вам было пять или шесть годков, миледи, я пришла к вам в замок навестить Миллета, а вы выбежали мне навстречу с букетиком первоцвета. Если б вы только могли себя видеть, миледи! Вы были точь-в-точь как эти цветы!"
Она заулыбалась и продолжила:
"Мы с Миллетом говорили о вас, миледи, вчера вечером, и решили, что вы все та же девочка, совсем не повзрослели!"
"Надеюсь, я хоть чуточку подросла?" - засмеялась Грейсила.
"А личико у вас все такое же, - проговорила мисс Ханселл, - в точности, как у вашей милой леди-матушки Она была такой молоденькой, до самого последнего дня была совсем как девочка!"
"Она всегда была красивой", - тихо сказала Грейсила.
Она подумала, что мисс Ханселл ответит ей обычным комплиментом, сказав, что она тоже красивая, но вместо этого услышала совсем другое.
"Я приготовила вам ванну, миледи, - сказала экономка, выуживая из огромного шкафа одно из ее роскошных платьев. - Вот вам ваше платье, но клянусь, что ни одно из них я не стала бы трепать по садам и лесам".
"Я буду осторожна, - пообещала Грейсила. - У меня такое чувство, что эти платья еще долго мне прослужат".
Приняв ванну, она отлично позавтракала в залитой солнечным светом гостиной. Лучики радостно приветствовали ее, и она подумала, как чудесно, что сегодня можно будет выйти из дома. Настроение у нее было такое приподнятое, будто она собиралась на бал.
Наслаждаясь прогулкой, она шла не спеша, пока не остановилась напротив магнолии. Потрогав нежными пальчиками восковые лепестки бутонов, девушка вспомнила, что эти растения составляли главную гордость старого лорда. Гости всегда восхищались великолепными сильными деревьями, а лорд каждый раз повторял:
"Во всей Англии вы нигде не встретите таких магнолий. Так они цветут только в этом парке!"
Грейсиле они напоминали загадочный Восток, о котором она столько читала в книгах и куда мечтала непременно попасть.
Она представляла себе, как путешествует по древнему Египту, благоухающей Персии, мистической Индии и наслаждается непередаваемой атмосферой незнакомой и таинственной жизни.