У нее оказались задатки отличного, прямо бесценного психолога, способного уговорить любого лечь под нож, не подозревая, что его накололи. После стольких лет машинального включения шарма в борьбе за титул красавицы, ей это было раз плюнуть. За год ей четыре раза увеличивали жалование благодаря растущему числу пациентов, ссылавшихся на нее, когда они подписывались на косметические "улучшения".
Денежки просто посыпались!
Но Эшли знала, что ей было нужно: муж с успешной практикой хирурга–косметолога. Тогда можно будет избавиться от нескончаемой череды уродин, которых приходится убеждать, что хирургия им поможет стать лучше. Она не собиралась всю жизнь рекламировать пластическую хирургию. Эшли хотелось иметь собственный дом, ведь все свое детство она колесила. Она собиралась записаться на курсы по интерьеру и сама обставить этот наконец свой дом. В конце концов, она могла бы открыть собственную дизайнерскую студию, но пока не была уверена, захочется ли ей той головной боли, что сопряжена с бизнесом.
Райан Фордем появился в их клинике, как ответ на молитвы Эшли. Она уже было нацеливалась замутить интрижку с самым пожилым хирургом в их клинике, имевшем жену, которая могла бы отсудить дом. Но Райан мгновенно заставил Эшли передумать. Он имел дело с множеством красивых женщин, а искренне заинтересовался ей.
Однажды они вместе пошли пить кофе, якобы с тем, чтобы обсудить роль "представителя" в хирургической практике. После их короткого разговора по причинам, которые она так никогда и не смогла объяснить, Эшли по уши влюбилась в Райана Фордема. До сих пор она не влюблялась, но теперь понимала, что почувствовала ее мать, когда встретила отца Эшли. Эшли возблагодарила судьбу, что Райан оказался врачом, а не каким–нибудь электриком. Ну, а если бы и был, то все равно она любила бы его, как мать любила отца. Даже когда отец их бросил, мать никогда больше не взглянула ни на одного мужчину.
Когда впервые Райан посмотрел на Эшли, та поняла, что он ею заинтересовался. Мужчины – просто открытая книга. Они пытаются спрятать свои мысли, но она–то всегда могла распознать в них похоть. Ее научила мать, когда Эшли исполнилось восемь. У судей, даже тех, что оценивают маленьких девочек, предательски блестят глаза. Улыбайся, хлопай ресницами, верти попкой и играй судьями себе на пользу.
Чем больше она проводила время с Райаном, тем больше в него влюблялась. Он стремился к успеху, но на первом месте у него стояли героические усилия сделать ее счастливой. Она заверила его, что и так счастлива, что он мужчина ее мечты. И все же Эшли хотелось большего: и для него и для себя.
Если у него и имелся какой недостаток, так только безвольное поведение с его бывшей. Эшли все могла понять. Эта женщина пожертвовала своей карьерой, чтобы он окончил медицинский колледж. Уитни строила из себя вселенскую мученицу, ничего не попросив при разводе, кроме потрепанного внедорожника и собаки. Эшли приходилось соблюдать осторожность, чтобы не выглядеть довольной, пока Райан с этим возился.
– Да так, небольшая проблема, – призналась Эшли Престону. Хотя он хотел ее, как неисчислимое количество мужчин, встречавшихся ей на протяжении всей ее жизни, Престон был нужен Эшли как друг. Незадача всех красавиц – это ревность других женщин. Престон же был ее единственным другом, переспать с ним – значит, разрушить их отношения. Кроме того, она бы никогда не изменила Райану. И все же она понимала, что может использовать секс, чтобы манипулировать Престоном.
– На сегодня хватит, – заявила она тренеру. – Давай заскочим в бар, выпьем сока.
В "Докторе Джоксе", дорогом соковом баре, подавали свежевыжатые соки и готовили смеси "смути" для здорового питания. Эшли заказала антиоксидантный гранатовый сок для сохранения гладкости кожи, Престон попросил приготовить травяную смесь. За оба напитка заплатила Эшли, они с тренером вышли наружу и заняли один из столиков под сенью высокого фикуса.
– Что за проблема, Эшли?
Она рассказала лишь часть истории, особенно упирая на то, что бывшая жена Райана настолько ревнует, что отказалась заново подписать документы, которые уже однажды подписала. Эшли преувеличила, жалуясь, что сама никогда не имела дома и всю жизнь провела, скитаясь. И вот когда нашла, наконец, дом, о котором мечтала, коварная первая жена решила все погубить.
– Должен же быть выход, – сказал Престон, когда она закончила повествование, а на ее длинных ресницах повисли слезинки. – Что для его бывшей важнее всего?
Эшли понятия не имела. Уитни была привлекательной блондинкой с невинным взором зеленых глаз, правда, с Эшли ей не тягаться. Они никогда не встречались, но Эшли видела фотографию Уитни, когда нашла в мусоре альбом.
Потом ее осенило. Дворняга. Первая жена Райана потребовала собаку.
– Она с ума сходит по своему золотистому ретриверу.
– Вот и выход, – подсказал Престон, доверительно улыбнувшись. – Вот и используй собаку как способ давления.
Глава 5
– Боюсь, Кэлвин оставил нам дела в беспорядке. Утверждение завещания, вероятно, займет не меньше года, может, и дольше.
Как удобно. Тобин точно сорвет большой куш. Судя по снимкам, развешанным по стенам, адвокат проводит бесчисленные часы на поле для гольфа. А что поможет лучше оплатить дорогие взносы в гольф–клуб, чем запутанное завещание?
– Возможно, из наследства вам мало что останется, – продолжил описывать состояние дел юрист. – Сейчас трудно сказать точно, что у Кэлвина было и каковы его долги. Я привлек судебного аудитора, чтобы просмотреть документы вашего дяди…
– Есть какие–то проблемы с тем, что я остановился в доме?
– Нет. Мы платим женщине, живущей в коттедже сторожа, чтобы она присматривала за домом и заботилась о собаке. Забыл ее имя…
– Уитни Маршалл.
Уж Адам точно не забыл ее имя, или как она прошлой ночью лежала под ним, когда он по ошибке принял ее за вора. Видит Бог, о чем он только думал? Он лапал ее, как сексуально озабоченный подросток на заднем сиденье машины.
Сегодня утром, когда бывший муж принялся трясти Уитни, она показалась такой уязвимой и ничем не напоминала рассерженную кошку, которая накануне кусала и пинала Адама. Что на него нашло? Он напомнил себе, что суется не в свое дело. Но все утро Уитни не выходила у него из головы.
– Я мог бы уволить эту женщину…
– Нет. Ни к чему. – Он не хотел добавлять Уитни проблем. Кажется, у нее достаточно сейчас и своих хлопот. Кроме того, он ей сильно задолжал за то, как вел себя прошлой ночью. – Я просто побуду там, пока не подыщу себе собственное жилье.
– Хорошо. Мы оставим распоряжения, как есть.
– У дяди были деловые партнеры? – спросил Адам. Он не добавил, что один из них мог бы желать смерти Кэлвина Хантера.
– Нет. Нет, насколько мне известно. – Секунду адвокат изучал Адама с каким–то расчетливым блеском в глазах. – Не вижу причины, почему бы не показать вам бумаги вашего дяди. Вы ведь собираетесь унаследовать все его капиталы и денежные обязательства.
– Денежные обязательства?
– Просто я предупреждаю вас о финансах Кэлвина, – напомнил ему адвокат. – Поскольку дядя имел несколько активов в совместной с вами собственности…
– Минутку. О чем вы толкуете? У меня никогда не было совместной собственности с дядей.
Тобин откинулся на стуле и секунду безмолвно таращился на Адама:
– Так ваш отец или дядя ничего вам не говорили?
– Чего не говорили?
– Когда вы еще не достигли совершеннолетия, дядя отписал вам половину дома в Торрей–Пайнз, а так же два здания в Сан–Диего. Когда я приготовил нужные документы, ваш отец приезжал сюда в офис и подписал их, поскольку вы были несовершеннолетним.
– Он никогда мне и словом не обмолвился.
Какое–то мгновение Адам потрясенно молчал, когда до него дошло, почему отец так поступил. Он не хотел, чтобы сын рассчитывал на чьи–то деньги. Вечно указывал на то, что богатенькие детишки попадают в неприятности и никогда ничего не достигают сами.
Дядя Кэлвин пытался заплатить за образование Адама, когда тот перевелся из Университета Сан–Диего в Джон Джей колледж уголовного права Университета Нью–Йорка. Адам отказался. И дело не просто в гордости, а в том, что дядя мало с ним общался. Адам почти не знал его.
Сейчас, поразмыслив, он понял, что Кэлвин Хантер гордился, что сын брата идет своим путем. Когда Адам окончил Джон Джей колледж лучшим в группе, дядя прилетел в Нью–Йорк бог знает откуда из Европы. Он пригласил племянника на обед в самый шикарный ресторан на Манхэттене, а потом, как обычно, исчез с горизонта.
Прошло целых пять лет, когда в следующий раз племянник услышал о дяде. Когда Адама повысили до детектива, Кэлвин поздравил его. Стремительное продвижение Адама явилось результатом кропотливой работы, но и степень, полученная в самом престижном колледже по уголовному праву, тоже не помешала. Дядя Кэлвин об этом напомнил, когда позвонил. Звучало так, будто поступить в Джон Джей было идеей его, дяди.
– Не могу сказать, насколько плохи дела, пока проводится аудиторская проверка, но может статься, вам придется отвечать по каким–нибудь неуплаченным долгам по совместной собственности.
Отлично. То, чего ему не хватало, – неоплаченных счетов. Даже пребывание за семью морями не приостановило выплаты за машину или счета, унаследованные Адамом после смерти отца.
– А что насчет виллы на Сиросе и личного самолета?
– И то и другое бралось в аренду, и ваш дядя запоздал с оплатой. То же самое и здесь. После его смерти и до сей поры я вносил платежи за дом. Это ценные активы. Я не хотел рисковать и допустить потерю права выкупа заложенного имущества.
– У меня создалось впечатление, что дядя был богат.
На самом деле Адам не знал и не интересовался деньгами родственника, но отец всегда говорил, что Кэлвин делает многочисленные инвестиции, и те приносят ему уйму денег.
– Я тоже так думал. Я ведь вел дела с вашим дядей много лет. У него много ценных активов. – Адвокат развел в стороны руками. – Эта… утечка финансов, кажется, началась недавно.
– Что он сделал со всеми своими деньгами?
– Трудно сказать. Мы узнаем точнее, когда аудитор все просмотрит. – Адвокат перебрал какие–то бумаги на столе, прежде чем добавить: – Вы не знаете, кому мог ваш дядя платить наличными по три тысячи долларов пятого числа каждого месяца?
– Нет. Понятия не имею. – Адам на секунду задумался: – Может, тратил на себя?
– Не думаю. Для себя он ежемесячно снимал наличные в банкомате и часто пополнял карточку "Америкен Экспресс". А этот ежемесячный съем денег происходил уже год.
– Ну, полно народа, вроде садовников, уборщиц, механиков, предпочитающих получать зарплату наличными, чтобы не отчитываться за нее перед государством.
– Верно, но таких работников я учел. Думаю, эти единовременные выплаты ваш дядя делал… по какой–то причине.
Адам выпрямился на стуле:
– Вы подозреваете шантаж?
– Нет, нет, нет, – слишком уж быстро запротестовал адвокат. – Конечно же, есть какое–то разумное объяснение. Может, аудиторская проверка даст ответ.
Потом Адам заехал в офис коронера. Он был знаком с ассистенткой коронера, Самантой Уотерсон, еще со времен своей службы в полиции Сан–Диего. Мимо этой женщины и муха не пролетит. Хотя заключения о смерти подписывал коронер, но всю работу по аутопсии проводила Саманта.
– Привет, Адам. Рада тебя видеть, – поздоровалась с ним Саманта.
Улыбка до ушей у этой рыжули так затмевала все на лице, что вы просто не замечали россыпь веснушек на носу и маленькие карие глазки, увеличенные стеклами очков в круглой черепаховой оправе.
– Давненько не виделись.
– Больше двух лет.
Последний раз он видел Саманту на прощальной вечеринке накануне своего отплытия.
– Как там в Ираке?
Он пожал плечами. Не стоит расстраивать людей, выкладывая им правду. Войска Национальной гвардии посылали с расчетом на два года пребывания в Ираке. Их миссия растянулась еще на восемь месяцев. Даже после того, как его чуть не убили, Адам торчал за бумажной работой, пока не кончился его срок.
– Да вот, заскочил обсудить результаты вскрытия моего дяди.
– Я получила твое послание из Ирака насчет Кэлвина Хантера. И позаботилась, чтобы самолично провести аутопсию.
– Причиной смерти указали обширный инфаркт.
– Верно. Сердце у него было в очень плохом состоянии. Однако, не переживай. Он не страдал. Умер мгновенно.
– А не могло какое–нибудь лекарство или яд вызвать такой внезапный сердечный приступ?
– Вот поэтому ты по е–мейлу потребовал полной токсикологической экспертизы?
Адам решил быть с Самантой откровенным. Когда он служил в полиции, Уотерсон всегда ему помогала. Какого черта. Она ставила его покойников первыми на вскрытие, когда бы он ни попросил.
– Я виделся с дядей два месяца назад в Греции. Он был обеспокоен тем, что, возможно, кто–то собирается его убить.
– Ого! С чего бы это?
– Сообщить он отказался. Решил, что я окажусь в опасности, если буду слишком много знать. И вот семь недель спустя у него сердечный приступ. Очень подозрительно.
Чем больше он думал о предупреждении дяди, тем больший оно приобретало смысл. По–своему Кэлвин Хантер заботился об Адаме. Возможно, из–за возраста он опоздал завести детей и постарался как–то компенсировать это, отдав часть состояния племяннику. И предупредив того об опасности.
Саманта откинулась в кресле и какое–то время изучала фарфоровые тарелочки и награды, вывешенные на стене офиса.
– Полагаю, ты читал полицейский отчет.
– Да.
Он не стал упоминать, что приятель из полиции послал ему факсом информацию, когда Адам был еще в Ираке.
Саманта задумчиво кивнула:
– Неизвестная женщина позвонила 911 и сообщила, что у твоего дяди сердечный приступ. Парамедики оказались на месте в считанные минуты, но никого поблизости не оказалось. Они предположили, что кто–то случайно проходил мимо.
– А дядя уже умер, – глубоко вздохнул Адам.
– В службе спасения говорят, что звонили с телефона Хантера.
Адам кивнул, размышляя, что это за таинственная женщина могла быть:
– Кто–то находился с ним в доме, потом исчез. Кэлвин свалился в кабинете на втором этаже. Невозможно проходя мимо заглянуть в ту комнату. Да и вообще место вдали от улиц и дорог, чтобы кто–то проходил мимо и что–то заметил.
– Твой дядя точно умер от инфаркта, – заверила его Саманта. – Но вот спровоцированный он или естественный? Могу сказать, что с виду выглядит естественным. Полная токсикологическая экспертиза займет от четырех до шести недель, поэтому я пока ничего не могу подтвердить. Анализы ушли две недели назад, так что ждать по меньшей мере еще недели две, пока я смогу что–то тебе сказать.
Он знал, что токсикологию делают в Санта–Барбаре в Центре Фулмера. Там составляют отчеты для большинства городов Южной Калифорнии, кроме Лос–Анджелеса, достаточно крупного города, чтобы обзавестись собственной лабораторией.
Поблагодарив Саманту, Адам ушел, все еще думая о дяде. Кэлвин Хантер внешне не афишировал свою заботу, по крайней мере, вел себя так, что подраставшему мальчишке ничего не было заметно, но дядя старался помочь. Теперь же очередь Адама.
Он не собирается отсиживать задницу и ждать. Все его нутро подсказывает, что Кэлвина Хантера убили – чего и опасался дядя. Адам дал ему слово, что расследует в случае чего причину смерти. И ничто его не остановит. Он запланировал разобраться точно, с какими финансовыми делами был связан дядя. Может, таким образом удастся выйти на убийцу.
– Вот твой офис, – заявил Тайлер Фоли Адаму.
– Отличный вид, – откликнулся тот, все еще потрясенный. Накануне его отъезда в Ирак они с Тайлером еле–еле наскребли денег на крысиную нору в полуразрушенном складе, который был преобразован в набор тесных промозглых коробок.
Тайлер расплылся в обворожительной улыбке, которая снискала ему славу в роли "хорошего копа", когда он расследовал преступления с Адамом.
– Вижу, ты не поверил моим электронным письмам. Я тебе писал, что дела "Хайтек Секьюрити" пошли в гору.
– Я получал твои письма.
Не стал он упоминать, что послания эти служили светлым пятном в его существовании: он уже давно усвоил, что людям не понять, насколько тяжелая ситуация в Ираке. Тоска или смерть сопровождают тебя, в зависимости от того, где ты в текущий момент находишься. А весточки из дома – райское послание. Краткие отчеты об их встающей на ноги компании поднимали ему дух. Они выводили его из адских пределов настоящего на бесконечные возможности будущего.
– Почему бы мне не просмотреть наши учетные файлы, чтобы я смог быстро войти в курс дела, – предложил Адам.
После короткой паузы, Тайлер сказал:
– Я попрошу Шерри научить тебя, как получить доступ к учетным записям на компьютере.
Адам взглянул на стол из стекла и хрома, стоявший у окна его нового офиса. Большую часть пространства занимал большой плоский монитор. Рядом клавиатура и телефон с кнопками на расширенной консоли.
– Ты не ведешь бумаги? – спросил он Тайлера.
– Почти не веду. Будущее за современными технологиями. В наши дни все на дисках. Тебе придется поучиться…
– Не проблема, – заверил Адам друга. – В Багдаде у меня была уйма времени. Один из парней оказался компьютерным гением. Он меня многому научил.
Тайлер издал смешок, который звучал немного принужденно, как показалось Адаму.
– Наверно, ты меня опередил. Все ведет Шерри. Она знает, где тут все собаки зарыты.
Тайлер, со словами "устраивайся как дома", оставил Адама. Тот сел за стол и уперся взглядом в Тихий океан. Спокойная водная гладь казалась блестящим листом нержавеющей стали. Адам почувствовал себя здесь лишним. Тайлер явно превосходно справлялся и без него.
Куда же ему теперь приткнуться?
Есть ли вообще его место в мире? И где?
Ну, он мог бы помочь дальнейшему росту бизнеса. В офисе администратор, две служащие. Можно нанять больше людей и расшириться. Когда–то Адам с другом решили, в каком направлении действовать.
Когда напарникам осточертела работа детективами, по большей части имевшая отношение к наркотикам, они решили основать собственное частное детективное агентство. И начали дело, рассматривая в качестве начальной сферы деятельности корпоративную безопасность.
Потом Адама призвали в армию. Очевидно, компания пошла по другому направлению. Адам кое–что смог понять из писем Тайлера.
За час Адам просмотрел основную часть учетных файлов. Кажется, компания процветала. Дебиторы были самые свежие, показывали здоровое состояние финансов компании, но они не включали корпоративную безопасность, то есть ту деятельность, которой рассчитывали заняться компаньоны, когда основывали "Хайтек".
Адам встал и вышел из своего офиса, направившись по коридору к кабинету Тайлера.
– Мистер Фоли занят с клиентом, – известила Шерри.
– Пожалуйста, сообщите Тайлеру, что мне нужно с ним поговорить.
Адам кивнул брюнетке и вернулся в свой офис.