– Он нашел парня, который готов был поклясться, что они весь вечер играли в Техасский холдем (разновидность покера – Прим.пер.).
– И как вы поступили?
– Я уехала. С помощью отца изменила имя и начала здесь новую жизнь.
В галерее повисло напряженное молчание. Триш перестала гладить Бренди, и пес сел у ног хозяйки.
– Это сработало. Картер вновь женился и больше меня не беспокоил.
– Ты никогда больше не выходила замуж?
– Нет. Зачем снова через это проходить? Я счастливая, успешная женщина. Если мне нужен кавалер, вокруг полно доступных мужчин.
Тот человек погубил жизнь Триш, почти сломал психику и лишил веры в людей. Как грустно. Она страдала и продолжает страдать. Уитни подумала, есть ли способ помочь?
– Не собиралась так все выкладывать о себе, – Триш замолчала, в ее глазах читалась грусть. – Я редко обсуждаю свое прошлое, поэтому, пожалуйста, сохрани мою историю в тайне.
– Конечно, – тут же заверила ее Уитни.
– Я рассказала это только для того, чтобы вы осознали: я понимаю, через что вы проходите.
Уитни хотела возразить, что ее ситуация совсем не похожа на случай Триш, но эта женщина поделилась с ней настолько личными вещами, что гостья не хотела обесценить эти секреты.
– Я оставила прошлое позади, пока не появились вы, Уитни. Я сразу почувствовала, чтобы должна помочь, но, боюсь, я, наверное, дала плохой совет.
– Что вы имеете в виду?
– Иногда запретительный судебный приказ превращается в смертный приговор. Слышали о том, что женщин убивали их мужья или парни после того, как эти несчастные получили запретительный судебный приказ?
– Я видела много подобных сюжетов по телевизору. Единственное не могу понять, почему…
– Они говорят, то есть психиатры говорят, что когда мужчина понимает, что потерял власть над женщиной, то слетает с катушек. Запретительный приказ имеет большую силу. Мой развод показал Картеру, что у него больше нет надо мной власти, и он не смог с этим смириться.
– Вот значит как.
До вчерашнего инцидента Уитни редко думала о насилии в семье. Она все еще не верила, что Райан может прибегнуть к физической силе.
Триш наклонилась ближе:
– Обращайтесь в полицию, только когда сломаны кости или остались синяки. Их можно сфотографировать. Тогда…
– Уверена, Райан никогда…
– Никогда не говорите никогда. Это самое худшее, что может случиться. Вот что вы сделаете. Будете вести журнал. – Триш встала и подошла к столику. Из второго ящика она достала кожаную папку размером с книжку в мягкой обложке и передала ее Уитни. – Отмечайте время, дату и место каждой встречи. Если будет свидетель, как вчера, запишите его полное имя, адрес и другую контактную информацию.
Уитни подумала об Адаме Хантере. Сколь многое из ссоры он увидел и услышал? Поможет ли в случае необходимости? Нельзя отрицать, ее тянуло к Адаму, но после рассказа Триш не стоит забывать, что в ночь их первой встречи Адам прибегнул к физической силе.
Глава 9
Адам отдыхал в темной гостиной дядиного особняка, задрав ноги на кожаную оттоманку, которой с виду никогда не пользовались. Сейчас ему пришло в голову, что и весь дом казался скорее выставочным образцом, чем местом, в котором кто–то жил. Единственная комната, имевшая жилой вид, – кабинет дяди.
Когда Адам вернулся, то даже не позаботился включить хоть одну лампу. Свет сочился только от наружных фонарей, живописно освещавших растительность и деревья. В доме стояла полнейшая тишина, прерываемая лишь слабым свистом дыхания самого Адама, да изредка слышалось жужжание холодильника из расположенной рядом кухни.
Ночь стала его другом – урок, вынесенный из Ирака. Во тьме враги исчезают, предпочитая сражаться при свете дня. Темнота смягчала острые грани жгучего иракского солнца. В отличие от дня ночь гостеприимно приветствовала Адама. Уменьшая опасности, предоставляя больше возможностей.
Позволяя ему размышлять.
При дневном свете все отвлекало. В темноте же Адам мог сконцентрироваться. Он мысленно перебирал события дня. Он посетил аудитора, назначенного по делу дяди. Адам ожидал встретить какого–нибудь старичка из солидной конторы. А, оказалось, проверять финансовые записи дяди наняли подростка–панка, обитавшего в Марина Дистрикт на каком–то чердаке, который он использовал в качестве и жилья и офиса. Несмотря на татуировку "Макс Дивер" и прическу в виде петушиного гребня, аудитор Адаму пришелся по душе: можно сказать, парень знал свое дело.
Дивер только приступил к делу, но уже описал финансы Кэлвина Хантера как замысловатую "игру в наперстки". По его словам, дядя жонглировал фондами туда–сюда между различными швейцарскими и оффшорными, и другими секретными счетами. Зачем? Дивер объяснил, что слишком рано точно судить, чего хотел добиться дядя этими маневрами.
Клац! Слабый звук заставил Адама резко выпрямиться. Кто–то вставил ключ в заднюю дверь. Уитни. Адам встал и быстро включил лампу рядом с креслом. При янтарном свете под ближайшим кофейным столиком обнаружился Джаспер.
– Джаспер, – ласково позвала Уитни. – Иди сюда, мальчик. Где ты?
Взяв Джаспера под мышку, Адам направился в кухню:
– Он здесь. Со мной.
И, выйдя из–за угла, нашел стоявшую у плиты Уитни. На ней были шорты, подчеркивавшие загорелые стройные ноги, и футболка, которая облегала грудь, что Адам нашел чертовски сексуальным. На щеках играл румянец, грива волос взъерошена. Джипа Уитни под навесом, когда Адам приехал домой, не было. Он бы поклялся, что она где–то еще болтается, заботясь о какой–нибудь своре собак.
Он мог бы позвонить и сказать, что накормит Джаспера, но не сделал этого. Его разум ему не подчинялся. Весь день он не переставая думал о своей соседке. И хотел найти повод увидеться с ней.
– Я не знала, что вы здесь, – произнесла немного скованно Уитни, словно еще побаивалась Адама. – Джаспер поел?
Услышал свое имя, хохлатый китаец лизнул руку хозяина и уставился на него. Отлично. Продолжай в том же духе. По каким–то причинам, которые Адам не мог понять, песик питал к нему слабость.
– Нет. Я только что пришел. Еще не кормил. Почему бы вам этим не заняться, раз уж вы здесь? Я точно не знаю, как с ним обращаться. Покажите мне.
– Ладно.
Она открыла встроенный холодильный шкаф, где стоял большой пакет сухого корма. Адам заметил, что на полках не густо. Еще один признак, что в доме почти не жили.
– У меня не было времени погулять с ним. Думаю вывести его после кормежки.
– Хорошая идея.
Он смотрел, как она зачерпнула серебристой миской с надписью "Джаспер" гранулы. Потом наклонилась, представив ему удобный случай созерцать возбуждающие изгибы прелестного зада.
– Вы заметили красную шишку за ухом Джаспера? – спросил Адам, чтобы поддержать разговор.
– Нет. Где?
Уитни положила миску на пол, и Адам поставил песика рядом.
Взгляды Уитни и Адама скрестились. У него возникло непреодолимое желание протянуть руку и коснуться ее нежной кожи. "Медленно и легонько коснись. Дай ей узнать тебя".
Адам чуть не засмеялся над собой. Когда он покидал Сан–Диего, отбывая в Ирак, то всегда втапливал полный газ на пятой скорости, действуя напористо. Он здорово загорался, если его привлекала какая–нибудь женщина. Столько всего изменилось. Впрочем, нет, подумал он. Мир остался тем же. Адам сам стал другим.
Сейчас он больше смотрел в глубь, чем в те времена. Ранимость Уитни он чувствовал. Она прошла через неприятный развод. И не готова была слишком быстро сойтись с мужчиной.
Джаспер понюхал гранулы, но не выказал ни малейшего признака голода. В отличие от симпатяг дворняжек, которые попадались Адаму, Джаспер сильно не беспокоился насчет еды. Большую часть времени он спал или прятался. И был такой робкий, что трудно представить, чтобы этот пес скакал по кругу на выставке. Но откуда Адаму знать? Он всего лишь раз видел собачью выставку по телевизору и то не досмотрел до конца.
Адам наклонился и взял Джаспера за ошейник. Справа под ухом у песика была красная опухоль размером с десятицентовую монету.
– Видите?
Уитни наклонилась, свесив свои роскошные волосы. До Адама донесся аромат свежести, запомнившийся ему с прошлого раза, когда он наткнулся на нее. Пульс сбился. Ой–ей–ей. Адам старался изо всех сил сосредоточить взгляд – и разум – на собаке.
Уитни осторожно обследовала выпуклую, похожую на рубец шишку, потом снова прислонилась к стойке.
– Похоже на какое–то раздражение. Поскольку китайские хохлатые почти без волос, у них легко возникают раздражения, в отличие от большинства собак. Думаю, мы понаблюдаем за шишкой. Если она не исчезнет, тогда свозим к ветеринару.
– Ладно. Давайте понаблюдаем.
Она спокойно поглядывала на него. Как она надеялась, без выказывания внутренней сумятицы. Уитни не ожидала, что Адам окажется дома, в темном здании. Будь осторожна, предупреждал ее внутренний голос. Не отталкивай его. Просто уходи отсюда. Он объяснил, почему принял ее за вора, но она все никак не могла решиться доверять ему. Возможно, это инстинкт. Или последствия того, что наслушалась историй Триш.
– Как ваши царапины?
– Заживают. А как ваша голова?
Она несмело улыбнулась ему:
– Небольшая шишка. Не очень серьезная.
Джаспер наконец соизволил схрумкать несколько гранул. Пока он ел, Уитни пыталась придумать, о чем вести разговор.
– Похоже, это все, что он собирается съесть. Вам бы посмотреть на Лекси. Она бы это умяла в два счета. Она сейчас на заднем дворе с еще тремя собаками, как раз ждет ужин.
Адам заглянул в кладовую и снял поводок с крючка:
– Видно, Джаспер уже совершил налет на жратву. Давайте его прогуляем.
"Откажись", – говорила себе Уитни. Не оставайся с этим человеком наедине больше, чем необходимо.
– Давайте, покажу вам, где гулять. Эту дорогу показала Миранда, – услышала она свой голос. – Там можно спускать собак с поводка, чтобы они побегали. Вдоль обрыва. Когда светло, то видно океан.
Адам пошел за ней, заметив, что Уитни вынула из кармана небольшой фонарик. И запихала в шорты синие пластиковые мешки для сбора собачьих экскрементов.
– Лунного света хватает, чтобы видеть тропинку, но я держу фонарик и освещаю дорогу перед собой, чтобы собаки легко меня нашли. У собак невероятный нюх, но в темноте они видят хуже, чем кошки.
Тропинка начиналась – или заканчивалась – на краю розария, в зависимости от того, откуда смотреть на нее. Здесь явно часто ходили соседи, поскольку тропинка была утоптанной. Адам подумал, не этим ли путем приходили воры. Если так, то можно понять, почему взяли так мало вещей. Много не унесешь по этой извилистой узкой дорожке, да еще второпях.
Тропа оказалась достаточно широкой для двоих, и Адам шагал рядом с Уитни.
– Вы здесь много людей видели?
– Несколько человек, но вспомните, я ведь здесь недолго живу. – Уитни посмотрела на него, но в темноте трудно было определить выражение ее лица. – Миранда показала мне тропу, и мы прогулялись по ней. До теннисного корта, который вы можете увидеть у подножия холма. Думаю, что эта дорожка тянется еще с милю, но не уверена. Дальше мы не ходили. Зачем вам?
– Помните, я рассказывал, что какая–то женщина позвонила в службу спасения в тот вечер, когда умер дядя. Не думаю, что она увидела или услышала его с улицы. Может, кто–то прогуливался по этой тропе.
Уитни вспомнила, что Адам спрашивал, не звонила ли Миранда в полицию. Потом, остановившись, осветила фонариком тропинку:
– Видите? Ею часто пользуются. Кто–нибудь мог выйти на прогулку и услышать, как зовет ваш дядя или еще что–нибудь. Полиция проверяла?
Помедлив, Адам сказал:
– Сегодня я заходил к следователю. Я с ним знаком. Не очень близко, но знаю со времен своей службы в полиции.
– Правда? – Она не смогла скрыть изумление: – Вы полицейский?
– Я детектив. Работал в отделе особо тяжких преступлений.
– Интересно, – все, что она смогла придумать и сказать.
Как же она ошибалась. Уитни мысленно отнесла его к категории головорезов или того хуже. Что–то опасное проглядывало в нем и все еще беспокоило ее, но у нее не хватило времени проанализировать свои ощущения.
– Следователю не показалось необычным, что позвонившая женщина исчезла. Такое происходит сплошь и рядом. Люди не хотят ни во что ввязываться. Раз уж нет признаков, что совершено убийство, их не призовешь к ответу.
Что–то в его тоне подсказало Уитни, что он относится с недоверием к ситуации, или, возможно, просто проступила горечь.
– Ваш дядя ведь умер от сердечного приступа?
– Внешне вроде так и было. Коронер провел еще несколько дополнительных тестов. Когда придут результаты, мы будем знать точнее.
Казалось, он охвачен мыслями, но Уитни попробовала задать еще один вопрос:
– Вы больше не служите в полиции?
Несколько шагов Адам прошел молча, потом сказал:
– Нет. Слишком много преступлений происходило из–за передела сфер влияния между наркодилерами. Я устал от них. Половина свидетелей была запугана и потому молчала. Когда мы схватывали подозреваемых, они тут же возвращались на улицы благодаря паршивой системе и скользким адвокатам. Мы с другом ушли из полиции и основали охранную фирму. Потом меня призвали в ополчение в Ирак.
Ирак? Какой кошмар. В ее голове пронеслись кадры из новостей и то, что она читала об этих ужасах. Неудивительно, что Адам так неуравновешен. Учитывая, через что он прошел.
– На что это похоже?
– Вам это не понравится.
По тому, как он это сказал, Уитни поняла, что тема закрыта. Он наклонился и отцепил Джаспера с поводка. Песик стремглав кинулся в темноту.
– Вы уверены, что стоит отпускать Джаспера? Он не идет, когда я зову. Я все время отпускаю Лекси, но она не упускает меня из виду. Джаспер другой. Я не рискнула бы отпускать его с поводка, если бы гуляла с ним.
Адам остановился, взглянул на смутную тень Джаспера, исчезнувшего в кустах.
– Он приходит, когда я зову.
– Должно быть, из мужской солидарности.
Адам засмеялся. Хрипло, по–мужски.
– Когда ваша Миранда возвращается из свадебного путешествия? Может, она знает соседей, которые пользуются этой тропинкой? Я бы хотел поспрашивать, не вызывал ли кто из них службу спасения.
– Думаю, дней через двадцать. Она говорила, что две недели, но не сказала точную дату и время.
– Где она остановилась? Я мог бы ей позвонить. Две недели слишком долгий срок.
– Не знаю.
Ее откровенность была встречена молчанием. В темноте она не могла прочесть выражение лица Адама, но догадывалась, что он мог подумать.
– Мы с кузиной на самом деле не очень–то близки, – почувствовала Уитни потребность оправдаться. – Я вышла замуж и жила в другом штате до прошлого года, когда мой бывший муж вернулся сюда, чтобы открыть практику. Он не очень ладил с Мирандой. Мы с ней мало виделись.
Это преувеличение, отметила про себя Уитни. Она позвонила кузине, чтобы дать знать о своем возвращении в город, но не пригласила к себе и сама с ней не повидалась. Непростительный поступок. Можно, конечно, сваливать вину на Райана, но, по правде говоря, Уитни сама виновата, что Миранда перестала быть частью ее жизни.
– Как и с моим дядей, – откликнулся Адам, понизив голос. – Я знал его, но до недавнего времени почти не имел с ним дел. И вдруг он скончался.
Она расслышала нотку искреннего сожаления в его голосе, созвучную ее собственным чувствам. Ей не хотелось верить, что у нее есть что–то общее с этим мужчиной, мужчиной, который так грубо с ней обошелся, но она ошибалась. Они оба понимали, что упустили возможность близко сойтись с родственниками. У нее–то есть второй шанс, что касается Миранды, а вот ему уже никогда не увидеть дядю.
– Мне очень жаль, что я не общалась с кузиной. Но я постараюсь исправиться. Когда я ушла от мужа, то Миранда тут же приютила меня. Но сейчас, думаю, она будет занята собственной жизнью. Сомневаюсь, что я смогу видеть ее часто.
– Как знать, – сказал Адам, но звучало неубедительно.
Они молча прошли еще немного. Уитни не видела Джаспера, но слышала, как он шарит где–то под кустами.
– Знаете, будьте осторожны. Как бы Джаспера не достали койоты, – предупредила она Адама. – Здесь в холмах это еще та проблема.
– Вы правы. Нужно за ним лучше присматривать. У меня всегда были большие собаки, которым койоты не страшны.
Адам свистнул, и Джаспер выскочил из кустов и тут же прибежал.
– Кстати, о собаках. Лучше мне пойти и накормить своих.
И повернула обратно к дому.
– Почему бы вам не накормить их, а потом не прийти в дом? Я закажу пиццу у "Мамы Джины". Со всем, что полагается. Какую хотите, на выбор.
"Откажись", – вопил внутренний голос. Ничего страшного, решила она в следующее мгновение. Адам полицейский и служил в Ираке. Только потому что у них было такое неудачное начало, не значит, что они не могут стать друзьями.
– В "Маме Джине" готовят отличную пиццу. И начинка хорошая. Я не привередливая. Даже анчоусы люблю, – наконец ответила Уитни.
– Как и я.
Хотя в темноте трудно было разглядеть его лицо, по голосу ей показалось, что он улыбается.
Глава 10
Адам как раз заказал пиццу по телефону и откупорил бутылку кьянти, найденную среди скудных запасов кладовой, когда услышал, что его зовет Уитни.
– Адам! Адам! Вы не видели Лекси? – с безумными глазами она влетела в комнату.
– Нет. Разве она не во дворе?
– Ее там нет, – Уитни покачала головой. – Калитка приоткрыта. Уверена, я закрывала ее, но девочка, скорее всего, сдвинула щеколду.
– А остальные собаки на месте?
– Да. Сбежала только Лекси. Наверное, отправилась меня искать. Мы здесь всего несколько дней. Она еще не привыкла к этому месту.
– Давайте включим освещение во дворе. Может, она рыскает где–то снаружи. – Адам щелкнул переключателями, расположенными на панели у двери. Свет затопил задний и боковые дворы дядиного дома.
– Я ее не вижу, – выйдя на улицу, сказала Уитни. – Сюда, Лекси. Сюда, девочка.
Адам тоже вышел во двор, но золотистого ретривера не оказалось около бассейна, не было ее видно и среди аккуратно подстриженных кустов.
– Не думаю, что она смогла бы выбраться на боковой двор для собак, – сказал Адам. – В него можно попасть только через собачью дверцу на кухне. В дверцу пролезет лишь Джаспер, но давайте проверим.
На собачьем дворе не оказалось никаких следов Лекси. Уитни звала и звала, но та не откликалась. Адама мучило дурное предчувствие. Лекси – девочка, к тому же маленькая для своей породы. Если собака пошла за ними на скалы, то ее могла загрызть стая койотов.
– Я видел фонарик в одном из кухонных ящиков. Пойду возьму его, и мы проверим тропу.
– Неплохая идея, – дрожащим голосом согласилась Уитни. – Она могла уйти туда по моему запаху.
На поиск фонарика и проверку работы батареек Адаму потребовалось несколько минут. Когда он выбежал из дома, Уитни стояла на краю тропы и звала Лекси голосом, в котором слышалось отчаяние. По ее тону Адам понял, что она уже не надеялась на возвращение собаки.
– Никаких следов Лекси?
– Нет. Какая же я растяпа – надо было еще раз проверить калитку.