Юноша вышел из дома и оказался в саду. Ночь отняла у дневных красок их яркость и силу, зато аромат цветов был слаще и острее, чем днем. Они призрачно и нежно сияли в лунном свете. Осторожно, будто боясь что-то нарушить, юноша покинул сад и побрел по дороге.
Без Эсмы хижина показалась Таиру опустевшей, и он невольно почувствовал тоску, хотя раньше не имел ничего против одиночества. Юноше чудилось, будто здесь все еще витает аромат то ли духов, то ли цветов, то ли нежной женской кожи. Никогда прежде он столь остро не ощущал присутствия женщины в своем жилье и в своей жизни.
Таир решил лечь спать, однако его покой нарушил приход Мариам, которая с ходу спросила:
- Где ты пропадал?
Она выглядела растерянной и жалкой, но Таиру не хотелось вникать в ее проблемы. Он не подозревал о кипящем потоке ревности, готовом извергнуться из недр ее души, и не догадывался, чем он вызван.
- У меня были дела.
- Теперь ты свободен?
- Кажется, да.
К счастью, Мариам всегда верила, что для того, что происходит между мужчиной и женщиной в темноте, слова не нужны, и охотно покорилась, когда Таир молча повалил ее на кошму и задрал ее рубашку.
Таир взял ее грубовато, с какой-то странной досадой на себя и на жизнь, которая вечно подсовывала ему то, о чем он вовсе не мечтал.
Какое-то время они неподвижно лежали в объятиях друг друга, потом девушка вновь принялась ласкать возлюбленного.
Внезапно Таиру показалось, что его тело увешано тяжелыми цепями. Он был измучен и опустошен и больше не испытывал желания.
- Разве тебе не пора? - осторожно спросил юноша.
- Нет. Я пришла для того, чтобы хотя бы однажды провести с тобой всю ночь.
- Юсуф рассердится.
- Мне все равно, - сказала Мариам.
- Ты поступаешь неразумно, - заметил Таир, высвобождаясь из ее объятий и поднимаясь с кошмы. - К тому же мне надо идти.
- Куда ты собрался?
- Хочу прогуляться.
- Пойдем вместе. Возьми меня с собой!
- Нет. Не могу. - Его тон не допускал возражений.
Мариам посмотрела на него снизу вверх. В ее взгляде отразилось нечто такое, чего Таир предпочел бы не видеть.
- Ты идешь к ней?
- Не знаю, о ком ты, - пробормотал юноша и в ту же минуту понял, куда и зачем пойдет.
Ночные улицы напоминали Таиру черный тоннель, над которым искрилось, сияло и переливалось усыпанное звездами небо. Когда он ступил в район ар-Русафа, свет заскользил во всех направлениях: жителям богатых кварталов не от кого было скрываться и они не жалели огня.
Дабы не беспокоить вдову, Таир перемахнул через ограду сада и тихо пробрался в комнату Эсмы.
Девушка спала. Таир слышал ее тихое дыхание. Она не привыкла ежесекундно оберегать свою жизнь, не вздрагивала от каждого звука. Она не смотрела по сторонам, ее взгляд был устремлен в неведомую глубину, она жила в своем собственном мире. Внезапно Эсма показалась Таиру хрупким мотыльком, случайно залетевшим в его жизнь.
- Эсма, - прошептал он, - проснись!
Она открыла глаза; они показались Таиру удивительно большими, по-детски удивленными и наивными.
- Кто здесь? - испуганно прошептала девушка.
- Не бойся. Это я, Таир.
- Что случилось? Зачем ты пришел?
- Я хочу показать тебе Багдад, которого ты никогда раньше не видела. Подлунный мир, доступный лишь тем, чья жизнь полна опасностей и приключений, - поспешно произнес он.
- Я не могу выйти из дома ночью!
- Можешь. Я принес тебе мужскую одежду.
Девушка медлила с ответом, но Таир чувствовал, что она согласится. В ее мечтательной и бесстрашной душе жила готовность к приключениям. Человека можно оклеветать и унизить, обрезать волосы, лишить имущества, выгнать из дома, однако не так-то просто отнять у него то, что дано Аллахом!
- А если нас задержат?
- Не задержат. - Таир улыбнулся. - Мы выпьем колдовского напитка, который сделает нас невидимыми!
- Где ты его возьмешь?
- Нигде. Просто представим, что это так. Придумаем свою собственную сказку.
Эсма надела мужские шаровары и темный халат. Повязала голову черным платком. Ее движения были гибкими и изящными; когда Таир повернулся, перед ним стоял удивительно стройный и красивый юноша с гладким лицом, сияющими глазами и светлой улыбкой.
Стараясь не выдать своего восхищения, Таир осторожно коснулся руки Эсмы.
- Идем!
И услышал легкое и быстрое биение ее сердца.
Ночь была тихой и теплой. На город опустилось волшебство. Луну окружал жемчужный венец. Стены домов отсвечивали серебром, деревья казались отлитыми из металла, а небо было похоже на черный бархат, по которому рассыпались жемчужины звезд. Млечный Путь выглядел как мост через небо, мост, ведущий в мечту. Откуда-то долетали звенящие призрачные звуки, доносились вкрадчивые, дурманящие запахи ночных цветов. Впервые за много дней девушке захотелось дышать полной грудью и смело смотреть вперед. Даже больше - бежать, лететь по дороге и… петь.
Эсма запрокинула голову и посмотрела в небо. Казалось, изысканные камни - безупречная бирюза, редчайшие сапфиры и чистейшие бриллианты - переливаются всеми цветами радуги, светятся и играют в руках самого искусного и великого ювелира на свете.
Сейчас девушку не страшило прошлое: никто не может противиться козням судьбы, но пока человек жив, в нем остается нечто такое, ради чего стоит жить.
Таир и Эсма шли по пустынным улицам и негромко переговаривались.
- Видишь, вот они, настоящие драгоценные камни! Они существуют для всех и вместе с тем не принадлежат никому!
- Я понял это благодаря тебе, - тихо произнес юноша.
- Правда, что по городу, случается, бродит переодетый халиф? - спросила Эсма.
- Ни разу его не встречал!
- Говорят, во мраке любят скрываться джинны?
- Их я тоже не видел.
- Я хочу посмотреть на свой дом, - сказала девушка.
Они подошли к дому Тарика. Там было темно; его обитатели спали. Щемящая тоска, пронзившая сердце Эсмы, не желала отпускать ее. Душа девушки рвалась в этот дом с такой силой, что ей было трудно дышать.
- Я чувствую себя призраком, вернувшимся в мир живых и подглядывающим за ними, - прошептала Эсма. - Я могу только смотреть и страдать, но не в силах ничего сделать, изменить и вернуть.
- Иногда мертвые в самом деле приходят к нам. Я не однажды видел свою мать во сне, - сказал Таир.
- Что она говорила?
- Ничего, но я понял, что на том свете, что бы там ни было, ей лучше, чем здесь. Хотя, наверное, человек должен дорожить своей жизнью, какой бы она ни была.
- Дорожить? История моей жизни слишком скудна и печальна, - задумчиво промолвила Эсма.
- И все-таки она - твое главное богатство, - заметил Таир.
- Наверное, ты прав.
- Мне кажется, ты еще вернешься домой, к отцу, в привычный мир. У тебя все впереди.
- Как это может произойти? - грустно промолвила девушка.
- Не знаю, но это обязательно случится, потому что ты этого достойна, - сказал Таир и тут же подумал о матери. Была ли достойна Лейла той жизни, какой она жила, и той смерти, какой ей пришлось умереть?
- Почему ты боишься Юсуфа? - спросила Эсма, словно прочитав его мысли.
Юноша задумался.
- Если тебе с детства твердят, будто кто-то или что-то обладает нерушимой силой, разве ты сможешь не поверить? Если ты видишь, как толпа людей поклоняется одному человеку, разве ты осмелишься в одиночку выступить против него?
- Я тебя понимаю, - вновь прошептала девушка, и от этих слов в душе Таира образовался островок тепла и радости.
Едва завидев воинов халифа, обходящих улицы до первой молитвы, юноша и девушка быстро сворачивали в какой-нибудь проулок. В том, что касалось стражей порядка, Таир обладал почти сверхъестественным чутьем: он умел вовремя избегать опасности; стражники ни разу не догнали ни его, ни Эсму.
Иногда юноша и девушка встречали на пути искателей сомнительных приключений вроде Имада или Мариам, несколько раз им приходилось обращаться в бегство, но от этого становилось не страшно, а весело. Ночным путникам казалось, что они вот-вот взмоют ввысь, как птицы, и полетят над необъятным городом, в таинственной вышине, под самыми звездами.
Таир с любопытством поглядывал на Эсму. Встреча с ней всколыхнула в нем неведомые чувства, вызвала неожиданные мысли.
Этой девушке довелось познать вкус любви, пусть даже в конечном счете он оказался горьким. Она видела окружающий мир в свете того, что творилось у нее внутри.
Что знал он? Грязь трущоб, человеческую ненависть и подлость, страх перед Юсуфом, который Таир так и не смог до конца изжить, торопливые объятия Мариам на жалкой соломенной подстилке. О чем он думал, мечтал? Видел ли он звезды?
- Я всю жизнь смотрел только под ноги, - произнес он вслух.
- Почему? - отозвалась Эсма.
- Привычка бедняка и преступника. Мы никогда не поднимаем глаз.
- Потому что боитесь обнажить свою душу?
Таир усмехнулся.
- Душу? А есть ли она?
- У тебя - да, - твердо произнесла девушка.
Их взгляды слились, и юноше почудилось, будто он увидел в живом темном зеркале глаз своей спутницы все мечты, как несбывшиеся, так и только зарождавшиеся.
Близился рассвет. Над городом поплыл звонкий и чистый призыв муэдзина. Огромное светило выскользнуло из-за горизонта и, казалось, размножилось: повсюду - на деревьях, на крышах, на стенах и в окнах домов - засияли золотистые блики, похожие на сотни маленьких солнц.
Внезапно девушка подумала, что ей довелось пройти такой путь, который осилит не каждый.
- Не знаю, что ты хотел мне показать, но то, что я увидела, было прекрасно, - призналась Эсма.
Юноша пожал плечами.
- Что? Наверное, то, чего не видит большинство правоверных.
Он был прав. Ни одна девушка не смеет выйти ночью из дома, ни одна замужняя женщина не может безнаказанно появиться перед чужим мужчиной без покрывала.
Реальность дана Аллахом. Иллюзии создают люди. Мечты рождаются в их сердцах.
Ночная прогулка странным образом изменила ход мыслей и Таира, и Эсмы, повлияла на их желания и восприятие окружающего мира. Оба будто открыли невидимую дверь и шагнули из давно знакомой, ставшей привычной действительности в то, что казалось сном.
Если б девушка знала, что когда-нибудь сможет бродить по ночному Багдаду и любоваться звездами, она ни за что не вышла бы замуж за Рахмана ар-Раби просто потому, что так решили родители или потому, что "женщина не может жить без мужа". Она бы стала сопротивляться судьбе и не позволила бы ни обмануть, ни обидеть себя.
Если бы, решил юноша, он умел рассуждать так, как рассуждала Эсма, то сумел бы вырваться из того плена, в какой угодил еще в детстве, и, возможно, его жизнь сложилась бы иначе.
Перед тем как расстаться, они долго стояли возле дома, в котором поселилась Эсма, стояли, согреваясь в лучах молчаливого понимания.
- Тебе надо поспать, - сказал юноша.
- Я перепутала день с ночью, - прошептала девушка.
- Спи спокойно, - отозвался Таир. - Пусть тебе снятся хорошие сны!
Глава 9
Месть Таира
Днем, при ярком свете, Багдад был похож на огромный ковер, расстеленный на земле руками самого Аллаха. Светлые лабиринты улиц, сверкающий белизной водопад домов, пестрые базары, минареты, горящие на солнце, как огромные свечи. Хотя Уарда переехала в Багдад около двадцати лет назад, ее по-прежнему удивлял этот город, полный жаркого воздуха, яркого солнца, непобедимых страстей и могучей веры во власть и справедливость халифа.
Уарда всегда удивляла окружающих умением выбирать одежду и украшения, подчеркивать свою женскую прелесть. Тарик радовался красоте жены, как путник радуется оазису в пустыне. Ему и в голову не приходило посмотреть на другую женщину! Он безумно любил Уарду, ибо она была несравненна во всем: в щедрости сердца, в разумных речах, в плотских утехах.
Они были счастливы и думали, что будут счастливы всегда. Однако настали иные времена. Это случилось после того, как Эсма совершила неслыханный, необъяснимый поступок и была приговорена к смерти.
С тех пор Тарика словно подменили. Он и жил, и не жил: совершал намаз, ходил на службу, ел и пил, встречался с друзьями, учил сыновей, спал с женой, - но при этом одна половина его души присутствовала в реальности, а другая будто унеслась в иной мир.
Уарда чувствовала, что Тарик отдалился от нее, хотя бы потому, что не хотел говорить с ней об Эсме. Когда женщина принялась рассуждать о том, как и почему девушка осмелилась изменить своему высокопоставленному мужу, Тарик резко произнес:
- Моя дочь не могла этого сделать!
Уарда опешила.
- Но как же… обвинения? Ведь Рахман ар-Раби - верховный кади Багдада!
- Да. Однако истинно только слово Аллаха, он один не способен солгать.
- Ты думаешь, Эсму оговорили?
- Возможно, Рахман решил от нее избавиться, потому что она не сумела родить ему наследника. Я слышал, он уже взял в дом новую девушку, - сказал Тарик и в отчаянии добавил: - Зачем я уговаривал Эсму выйти за этого человека! Почему позволил ему опорочить мою дочь!
От Уарды не укрылось, что муж говорит так, будто Эсма была его единственной дочерью и не имела к Уарде никакого отношения. Это глубоко задело женщину. Уарда вспомнила двух крошек, копошившихся у нее на груди, и на глаза навернулись слезы. Не она ли вскормила Эсму своим молоком, не ее ли девушка всю жизнь называла мамой?
Казнь не состоялась, и Тарик так и не смог выяснить, что стало с девушкой. Эсма исчезла, будто канула в воду.
Уарда подозревала, что приговоренную могли умертвить тайно, вдали от людских глаз. Но она не осмелилась сказать об этом мужу.
По субботам женщина обычно навещала дочь и внуков. Брак Гайды оказался на редкость счастливым, как и брак самой Уарды. Теперь, думая об этом, женщина невольно чувствовала неловкость, будто была виновата в том, что родной дочери повезло больше, чем падчерице.
Уарда шла по узким, крутым, как горные тропинки, улочкам, мимо искусно окованных железом ворот, массивных стен домов, похожих на крепко запертые сундуки с потайным замком, и размышляла.
Если бы несчастье случилось не с Эсмой, а с Гайдой, тосковала ли бы она больше, чем тоскует сейчас, смогла бы утешиться повседневными делами, найти радость в других детях и внуках?
Придя к Гайде, Уарда обняла и расцеловала дочь, приласкала троих ее детей и раздала им подарки.
Потом женщины уселись на диван и принялись разговаривать. Уарда исподволь разглядывала Гайду: как она улыбается, смотрит, разливает шербет. У дочери было такое же прекрасное, пышное тело, как у нее самой, изящные руки, созданные для того, чтобы перебирать драгоценности и ласкать мужчину, вкрадчивый и вместе с тем обжигающий взор. Неудивительно, что Хатем выбрал Гайду, а не Эсму.
Когда-то Уарда была рада этому, но сейчас ей стало стыдно. Разумеется, Эсма мечтала выйти замуж по любви. Ей не нравился ни Рахман, ни его первая жена, и когда в ее душе появились какие-то чувства, она бросилась в них, как в пропасть, не думая ни о наказании, ни о погибели.
Уарда чувствовала свою вину. Это она не объяснила Эсме, в чем разница между мечтой и реальностью, между слепым желанием и суровым долгом.
- Мама, я должна кое в чем признаться, - прошептала Гайда, опустив ресницы. - Я не могу молчать, потому что это жжет мне душу!
- Что случилось?
- Ко мне приходила Эсма.
Уарде показалось, что она ослышалась.
- Эсма?!
- Да, Эсма, моя… сестра.
Женщина попыталась взять себя в руки.
- Когда?
- Несколько дней назад. После несостоявшейся казни. Она была жива и здорова, только сильно измучена, с остриженными волосами, в грязной одежде. Она просила приютить ее.
С лица Уарды не исчезало выражение величайшего напряжения.
- И… что случилось дальше? Где она сейчас?!
Гайда тяжело вздохнула. Она по-прежнему не поднимала глаз.
- Не знаю. Разумеется, я сказала, что она может остаться, что я ей помогу, но затем пришел Хатем и заявил, что Эсма должна уйти. Он считает, что ее пребывание в нашем доме может грозить большими неприятностями. Эсма ушла. Я хотела дать ей денег, но она отказалась.
Уарда схватилась за грудь.
- Почему она не пошла к нам?!
- Эсма думала, что там ее могут найти. А Хатем сказал, что она не должна портить жизнь отцу и братьям.
- Она умоляла вас о снисхождении?
- Нет. Она не была похожа на себя. Суровая, словно окаменевшая, и вместе с тем полная решимости.
Уарда сокрушенно покачала головой.
- Кто ее спас?
- Какой-то человек. Эсма сказала, что он не нашего круга. Я не догадалась спросить, кто это был.
- Возможно, она ушла с ним?
- Не знаю.
- А что насчет обвинений? - спросила Уарда. - Она говорила об этом?
- Эсма призналась в том, что встречалась с племянником Айши. Однако мне показалось, что она не считает себя виноватой. Она сказала, что и Рахман, и Айша плохо обращались с ней.
- Странно, она была замужем больше года, а мы ничего об этом не знали.
Уарда задумалась. О грязном пятне на чистейшей репутации семьи, о черной тени, заслонившей свет счастья, а главное - о том, что сказать Тарику. Наверное, он станет искать Эсму, наверное, возненавидит Гайду и испортит отношения с зятем. Быть может, бросится к Рахману ар-Раби, дабы навсегда погубить свое будущее и будущее сыновей.
Прошлое Эсмы отделено от ее настоящего плотным занавесом. И такая же преграда стоит на дороге в будущее. Никакое сочувствие, сопереживание, никакие слезы не способны разрушить эту стену. Если речь идет о приличиях, законе или вере, Аллах выбирает лишь черную и белую краски и не допускает полутонов.
Подумав так, Уарда сурово и твердо произнесла, глядя в несчастное лицо дочери:
- Что сделано, то сделано. Прошлого не вернуть. Ты правильно поступила, что рассказала мне правду. Теперь мы будем хранить эту тайну вместе.
Мариам давно привыкла к унижениям и страданиям, а потому не могла представить, что когда-нибудь чаша может переполниться, как была не в силах предугадать, что роковой удар нанесет человек, к которому она искренне привязалась, которого сумела полюбить. Человек, ради которого она была готова стать бескорыстной и стойкой, верной и нежной.
Из всех мук, которые ей довелось перенести, эта была самой страшной.
Несчастную девушку глубоко задел выбор Таира: и она, и он принадлежали к одной среде, были похожи, как семена одного и того же дерева, и вместе с тем он предпочел ей женщину из другого мира, возвышенного, светлого, прекрасного мира, к которому ему никогда не принадлежать. Минувшей ночью она проследила за юношей. Таир пошел к Эсме сразу после того, как выпустил из объятий ее, Мариам!
Девушка была уязвлена таким вероломством до глубины души, и ей захотелось отомстить юноше. Она отправилась в центр города, отыскала двух мирно беседующих стражников и обратилась к ним.
Воины халифа, сразу угадав в девушке обитательницу трущоб, смотрели на нее с презрением. То, что это существо выползло из мрака на дневной свет, само по себе было сродни преступлению.
- Что тебе нужно? - грубовато спросил один из них.