- Рун, - прошептала Поппи. Я видел вину в ее глазах. - Я думала, что в конце концов ты двинешься дальше. - Она опустила взгляд, но когда снова посмотрела вверх, почти разбила мое сердце. - Я сделала это, потому что не думала, что это продлится долго. - Слабая, но странно мощная улыбка украсила ее лицо. - Мне было подарено больше времени. Мне была подарена жизнь, - она глубоко вдохнула, - и сейчас к чудесам на моем пути добавилось твое возвращение.
Я отвернул голову, не в силах сохранять спокойствие, не в силах слушать, как Поппи так обыденно говорит о своей смерти и так радостно о моем возвращении. Я ощутил, что она придвинулась ко мне. Ее сладкий запах накрыл меня, и я закрыл глаза, тяжело вдыхая, когда ее рука прижалась к моей.
Тишина снова повисла между нами, уплотняя воздух. Поппи положила свою руку на мою. Я открыл глаза как раз, когда она показала на небо, которое сейчас изменялось быстрее, ознаменовывая новый день. Я прислонил голову к шершавой коре, наблюдая, как розовая дымка нависает над голой рощей. Моя кожа дрожала от холода. Поппи подняла одеяло и укрыла нас обоих.
Как только плотное шерстяное одеяло накрыло нас своим теплом, ее пальцы переплелись с моими, соединяя наши руки. Мы наблюдали за солнцем, пока новый день полностью не вступил в свои права.
Я чувствовал, что ей нужна честность. Отпихнув свою гордость, я признался:
- Ты сделала мне больно.
Мой голос был хриплым и низким.
Поппи напряглась.
Я не смотрел в ее глаза, я не мог. Затем я добавил:
- Ты полностью разбила мое сердце.
Когда густые облака уплыли, небо стало голубым. Пока утро устанавливало свои права, я ощутил, что Поппи задвигалась, она вытирала свою слезу.
Я поморщился, ненавидя мысль, что расстроил ее, но она хотела знать, почему я был круглосуточно зол. Она хотела знать, почему я никогда не смотрел гребаный рассвет. Хотела знать, почему я изменился. Это была правда. И я очень быстро узнал, что иногда правда бывает стервой.
Поппи всхлипывала от рыданий, я поднял руку и обернул вокруг ее плеча. Я ожидал, что она будет сопротивляться, но вместо этого она нежно прижалась ко мне. Она хотела быть ближе.
Я удерживал свое внимание на небе, стиснув челюсть, пока мои глаза застилали слезы. Я сдерживал их.
- Рун, - сказала Поппи.
Я покачал головой.
- Это не имеет значения.
Поппи подняла голову и повернула мое лицо к своему, ее рука была на моей щеке.
- Конечно, имеет, Рун. Я сделала тебе больно. - Она сглотнула слезы. - Это было ненамеренно. Я просто хотела спасти тебя.
Я всмотрелся в ее глаза и увидел это. При всем при том, что это причинило мне боль, при всем при том, что ее резкое молчание разрушило меня, отправило меня в то место, откуда я не мог освободиться, я видел, что она сделала это, потому что любила меня. Она хотела, чтобы я двигался дальше.
- Я знаю, - сказал я, прижимая ее ближе.
- Но это не сработало.
- Нет, - согласился я, затем прижался поцелуем к ее макушке. Когда она посмотрела на меня, я вытер слезы с ее лица.
- Что теперь? - спросила она.
- Что ты хочешь, чтобы случилось теперь?
Поппи вздохнула и посмотрела на меня решительным взглядом.
- Я хочу вернуть старого Руна. - Мой желудок ухнул вниз, и я отстранился. Поппи остановила меня. - Рун...
- Я больше не старый Рун. И не уверен, что буду им когда-нибудь снова, - я опустил голову, но затем заставил себя посмотреть на нее. - Я все еще хочу тебя, Поппи, даже если ты не хочешь меня.
- Рун, - прошептала она. - Я только вернула тебя. Я не знаю нового тебя. Мой разум затуманен. Я не ожидала, что ты будешь проходить со мной через это... Я.... в замешательстве. - Она сжала мою руку. - Но в то же самое время, я чувствую себя полной новых сил. С обещанием нас снова. Зная, что, по крайне мере, когда я уйду, ты будешь со мной. - Ее слова уносил ветер, когда она спросила нервно: - Будешь?
Я провел пальцами по ее щеке.
- Поппи, я есть у тебя. Я всегда буду у тебя. - Я сглотнул ком в горле и добавил: - Может, я и отличаюсь от мальчика, которого ты знала, но я твой, - я усмехнулся, без юмора. - Навечно и навсегда.
Взгляд Поппи смягчился. Она толкнула меня в плечо, затем положила голову на него.
- Извини, - прошептала она.
Я прижал ее ближе, так крепко, как только мог.
- Иисус, извини, Поппи. Я не... - я не смог закончить свои слова. Но Поппи терпеливо ждала, и я опустил голову и продолжил: - Я не понимаю, как ты не разваливаешься на части из-за всего этого. Я не знаю, как ты не… - я вздохнул. - Я просто не знаю, где ты берешь силу жить дальше.
- Потому что я люблю жизнь, - пожала она плечами. - Так было всегда.
Мне казалось, что я видел новую сторону Поппи. Или, может, я вспоминал о девушке, которой всегда знал, она будет, когда повзрослеет.
Поппи указала на небо.
- Я девушка, которая просыпается рано утром, чтобы наблюдать рассвет. Я девушка, которая хочет видеть хорошее во всем, та, кто может увлечься песней, вдохновляется искусством. - Повернувшись ко мне, она улыбнулась. - Я та самая девушка, Рун. Та, кто может переждать шторм, чтобы просто мельком увидеть радугу. Зачем страдать, если можно быть счастливой? Это очевидный выбор для меня.
Я привлек ее руку к своему рту и поцеловал тыльную сторону ладони. Ее дыхание изменилось, она задышала чаще. Затем Поппи притянула наши соединенные руки к своему рту, повернув их, чтобы поцеловать мою ладонь. Она опустила их себе на колени, прослеживая небольшие узоры на моей коже указательным пальцем свободной руки. Мое сердце растаяло, когда я понял, что она рисовала, - знаки бесконечности. Идеальную фигуру восьмерки.
- Я знаю, что ждет меня впереди, Рун. Я не наивная. Но также у меня есть сильная вера, что существует больше жизни, чем у нас здесь, на Земле. Я верю, что небо ждет меня. Я верю, что когда испущу свой последний вдох и закрою глаза в этой жизни, я проснусь в следующей, здоровая и в покое. Я верю в это всем своим сердцем.
- Поппи, - прохрипел я, разваливаясь на части от мысли потерять ее, но так чертовски гордясь ее силой. Она изумляла меня.
Поппи убрала палец от наших рук и улыбнулась мне, на ее прекрасном лице не было и намека на страх.
- Я буду в порядке, Рун. Обещаю.
- Я не уверен, что со мной все будет в порядке без тебя.
Я не хотел расстраивать ее, но это была моя правда.
- Будет, - сказала она уверенно. - Потому что у меня есть вера в тебя.
Я не сказал ничего в ответ. Что я мог сказать?
Поппи посмотрела на голые деревья вокруг нас.
- Я не могу дождаться, когда они снова зацветут. Я скучаю по виду красивых розовых цветков. Я скучаю по ощущение, когда заходишь в рощу, и тебе кажется, что ты попала в прекрасную мечту - Она подняла свою руку и провела по низко висящей ветке.
Поппи сверкнула мне взбудораженной улыбкой, затем вскочила на ноги, ее волосы развевались на ветру. Она встала на траву и вытянула руки в воздухе. Запрокинула голову назад и рассмеялась. Смех покидал ее горло с чистой непринужденностью.
Я не двигался. Я не мог. Я был прикован. Отказывался отводить взгляд от Поппи, пока она поворачивалась, кружилась, когда ветер дул в роще, развевая ее смех по воздуху.
Я подумал о мечте. Она была права. Поппи, укутанная в парку, кружась по роще рано утром, выглядела точно как мечта.
Она была похожа на птицу: на самую красивую птицу во время полета.
- Ты чувствуешь это, Рун? - спросила она, ее глаза все еще были закрыты, когда она впитывала согревающее солнце.
- Что? - спросил я, обретя голос.
- Жизнь! - закричала она, смеясь сильнее, когда ветер изменил направление, почти сбив ее с ног. - Жизнь, - сказала она тише, когда приподнималась, стоя на траве. Ее кожа была покрасневшей, а щеки горели. И она никогда не выглядела прекраснее.
Мои пальцы дернулись. Когда я опустил взгляд, я сразу понял почему. Стремление запечатлеть Поппи на пленке грызло меня изнутри. Естественное желание. Когда-то Поппи сказала мне, что я был рожден для этого.
- Я бы хотела, Рун, - сказала она, вынуждая меня поднять голову. - Я бы хотела, чтобы люди поняли, как чувствовать это каждый день. Почему, чтобы научиться ценить каждый день, нужно чувствовать окончание жизни? Почему мы ждем, когда время иссякнет, чтобы начать воплощать наши мечты, когда у нас до этого было все время мира? Почему мы не смотрим на человека, которого любим больше всего, как будто мы видим его последний раз? Потому что если бы мы делали это, жизнь была бы по-настоящему яркой. Жизнь была бы такой насыщенной и полноценной.
Голова Поппи медленно наклонялась вперед. Она посмотрела на меня через плечо и наградила самой разрушительной улыбкой. Я смотрел на девушку, которую любил больше всего, как будто это последний раз, когда я вижу ее, и от этого я чувствовал себя живым.
От того, что она была у меня, я чувствовал себя самым благословенным человеком на планете. Хотя, прямо сейчас, наши отношения были все еще неловкими и новыми, она была у меня.
И у нее, определенно, был я.
Мои ноги встали сами по себе, отбрасывая одеяло на травяной покров рощи. Медленно я подошел к Поппи, впитывая каждую ее часть.
Поппи наблюдала за моим приближением. Когда я встал перед ней, она наклонила голову, и смущение пропутешествовало красным цветом от ее шеи к щекам.
Когда ветер дул вокруг нас, она спросила:
- Ты чувствуешь это, Рун?
Я знал, что она имела в виду ветер на моем лице и солнечные лучи над головой.
Живой.
Яркий.
Я кивнул, отвечая на совсем другой вопрос.
- Я чувствую это, Поппимин. По-настоящему.
И в этот момент что-то внутри меня изменилось. Я не мог думать о том, что у нее осталось всего несколько месяцев жизни.
Мне нужно было сосредоточиться на этом моменте.
Я хотел помочь ей чувствовать себя живой, пока я рядом с ней.
Я хотел вернуть ее доверие. Ее душу. Ее любовь.
Поппи встала ближе ко мне, проведя рукой по моей голой руке.
- Ты замерз, - произнесла она.
Меня не волновало, получу ли я переохлаждение. Обхватив рукой ее шею, я наклонился, изучая ее лицо в поисках хоть признака, что это действие было нежеланным. Ее зеленые глаза вспыхнули, но это было не сопротивление.
Вдохновленный оттого, что ее губы приоткрылись, а глаза были полузакрыты, я наклонил голову набок, минуя ее рот, и провел кончиком носа по ее щеке. Поппи ахнула, но я продолжил. Продолжил, пока не ощутил пульс на ее шее - он был учащен.
Ее кожа была теплой от танца на ветру, тем не менее, она дрожала. Я знал, что это из-за меня.
Сократив остаток расстояние, я прижался губами к точке ее учащенного пульса, пробуя ее сладость, ощущая, как мое сердце ускорило бег.
Живой.
Жизнь была такой насыщенной и полноценной.
Тихое похныкивание слетело с губ Поппи, когда я отпрянул, постепенно встречаясь с ней взглядом. Ее зеленые радужки были яркими, губы розовыми и полными. Опустив руку, я сделал шаг назад и сказал:
- Пойдем, тебе нужно поспать.
Поппи выглядела очаровательно смущенной. Я оставил ее на месте, пока собирал наши вещи. Когда закончил, нашел ее точно там, где оставил.
Я дернул головой в сторону наших домов. Поппи шла рядом со мной. С каждым шагом я обдумывал последние двенадцать часов. Американские горки эмоций, то, что я получил половину своего сердца обратно, зная, что это было только на время. Я думал о том, как целовал лицо Поппи, лежал рядом с ней.
Затем подумал о ее банке. Полупустой банке с тысячью незабываемых поцелуев. По какой-то причине чистые сердечки беспокоили меня больше всего. Поппи любила эту банку. Это был вызов, оставленный ее бабушкой. Вызов, заторможенный моим двухлетним отсутствием.
Я посмотрел на Поппи, которая разглядывала птицу на дереве, улыбаясь ее песне с верхней ветки. Ощутив мой взгляд, она повернулась, и я спросил:
- Тебе все еще нравятся приключения?
Поппи улыбнулась от уха до уха и сразу же ответила:
- Да. Каждый день - это приключение. - Она опустила взгляд. - Я знаю, что следующие несколько месяцев будут интересным вызовом, но я готова принять его. Я стараюсь проживать каждый день по полной.
Игнорируя боль, которую это замечание разожгло во мне, план сформировался в моей голове. Поппи остановилась, когда мы достигли лужайки между нашими домами.
Она повернулась ко мне, когда мы остановились напротив ее окна. И она ждала, ждала, что я сделаю дальше. Подойдя ближе, я положил рюкзак и покрывало на землю и выпрямился, прижав руки по бокам.
- Итак? - спросила Поппи с намеком на юмор в своем голосе.
- Итак, - ответил я. Я не мог сдержать улыбку на огонек в ее глазах. - Послушай, Поппи, - начал я, раскачиваясь на пятках, - ты веришь, что не знаешь меня сейчас, - я пожал плечами, - поэтому дай мне шанс. Позволь показать тебе. Давай начнем новое приключение.
Мои щеки покраснели от смущения, но Поппи вдруг схватила мою руку и вложила в свою. Ошеломленный я смотрел на наши руки, затем Поппи встряхнула их вверх и вниз два раза. С самой большой улыбкой на своем лице, с глубокими ямочками, она объявила:
- Я - Поппи Личфилд, а ты - Рун Кристиансен. Это наше рукопожатие. Моя бабушка говорит, что правильно пожимать руку новым людям, с которыми знакомишься. Теперь мы друзья. Лучшие друзья.
Поппи посмотрела на меня из-под ресниц, и я рассмеялся. Я рассмеялся, когда вспомнил день нашего знакомства. Когда нам было по пять, и я увидел, как она выбирается через окно, в своем голубом платье, покрытом грязью, и большим белым бантом в волосах.
Поппи хотела освободить свою руку, но я держал ее крепче.
- Сходи сегодня куда-нибудь со мной.
Поппи замерла.
- На свидание, - сказал я неловко, - на настоящее свидание.
Поппи покачала головой в неверии.
- Прежде мы никогда не ходили на свидания, Рун. Мы просто… были вместе.
- Значит, мы начнем сейчас. Я заберу тебя в шесть. Будь готова.
Я повернулся и направился к своему окну, предполагая, что ее ответ был согласием. Правда была в том, что я не дам ей и шанса сказать нет. Я сделаю это для нее.
Я приложу все усилия, чтобы сделать ее счастливой.
Я снова заполучу ее.
Я снова заполучу ее таким Руном, которым являюсь сейчас.
Не было другого выбора.
Это были мы.
Это было наше новое приключение.
Приключение, от которого она почувствует себя живой.
9 глава
Поппи
- Ты собираешься на свидание? - спросила Саванна, когда они с Идой лежали на моей кровати. Они смотрели на мое отражение в зеркале, наблюдали, как я вдеваю свои серьги в форме бесконечности в мочки ушей. Наблюдали, как я наношу последний слой туши на ресницы.
- Да, на свидание, - ответила я.
Ида и Саванна посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Ида повернулась снова посмотреть на меня.
- С Руном? Руном Кристиансеном?
На этот раз я повернулась лицом к ним. Удивление на их лица беспокоило, было тревожным.
- Да, с Руном. Почему вы так удивлены?
Саванна села, уперев руки в матрас.
- Потому что Рун, о котором все говорят, не ходит на свидания. Рун, который курит и пьет на поле. Тот, что не разговаривает и скалится вместо того, чтобы улыбаться. Мальчик, который вернулся другим человеком из Норвегии. Этот Рун.
Я уставилась на Саванну, поняв обеспокоенность на ее лице. Мой желудок перевернулся, слушая то, что люди, очевидно, говорят про Руна.
- Да, но он нравится всем девушкам, - Ида вмешалась, сверкнув улыбкой. - Люди завидовали тебе, когда ты была с ним до его отъезда. Сейчас они, черт побери, умрут от зависти!
Как только эти слова соскользнули с ее губ, я увидела, что ее улыбка увядает. Она опустила взгляд, затем снова подняла голову.
- Он знает?
У Саванны сейчас был тот же самый печальный взгляд. Такой печальный, что я отвернулась. Я не могла вынести выражений на их лицах.
- Поппи? - сказала Саванна.
- Знает.
- Как он воспринял это? - робко поинтересовалась Ида.
Я улыбнулась через вспышку боли в моем сердце. Повернулась лицом к своим сестрам, они обе смотрели на меня так, будто я могу исчезнуть из поля зрения в любую секунду. Я пожала плечами.
- Не хорошо.
Глаза Саванны заблестели.
- Мне жаль, Поппи.
- Я не должна была отстраняться от него, - сказала я. - Вот почему он так зол все время. Вот почему он такой неприветливый. Я ранила его, глубоко. Когда я рассказала ему, казалось, это разрушило его, но он позвал меня на свидание. Мой Рун наконец позвал меня на свидание после всех этих лет.
Ида быстро вытерла свою щеку.
- Мама с папой знают?
Я поморщилась, затем покачала головой. Саванна с Идой переглянулись, затем посмотрели на меня, и через секунду мы все рассмеялись.
Ида завалилась на спину, держась за живот.
- О боже мой, Попс! Папу удар хватит! Все, о чем он говорил со времени возвращения Кристиансенов, как сильно Рун изменился в худшую сторону, какой он невежливый, потому что курит и кричит на своего папу. - Оглядевшись, она села. - Он не отпустит тебя.
Мой смех прекратился. Я знала, что мои мама с папой были обеспокоены поведением Руна, но не догадывалась, как сильно они осуждали его.
- Он подойдет к нашей двери? - спросила Саванна.
Я покачала головой, хотя не была уверена, как он поступит.
Внезапно зазвонил дверной звонок.
Мы все посмотрели друг на друга широко открытыми глазами. Я нахмурилась.
- Это не может быть Рун, - объявила я удивленно. Он всегда приходил через мое окно. Никогда не был таким официальным. Это было не про нас, определенно, не про него.
Саванна посмотрела на часы на моей тумбочке.
- Шесть часов. Разве не в это время он должен зайти?
После финального взгляда в зеркало, я взяла парку и выбежала из двери своей спальни, мои сестры наступали мне на пятки. Когда обогнула коридор, я увидела, что папа открыл дверь, на его лице было пораженное выражение, когда он увидел, кто там.
Я резко остановилась.
Саванна и Ида остановились рядом со мной. Ида схватила меня за руку, когда услышала знакомый голос:
- Мистер Личфилд.
От звука его голоса мое сердце запнулось в середине удара. Я наблюдала, как папа дернул головой в замешательстве.
- Рун? - спросил он. - Что ты здесь делаешь?
Папа был вежлив, как обычно, но я могла слышать настороженность в его тоне. Я могла слышать небольшое беспокойство, может быть, даже глубокую озабоченность.
- Я пришел за Поппи, - сказал Рун моему отцу. Рука моего папы напряглась на дверной ручке.
- За Поппи? - уточнил он. Я выглянула из-за стены, в надежде мельком увидеть Руна. Ида сжала мою руку.
Я посмотрела на сестру.
- ОБМ! - произнесла она драматично одним ртом.
Я покачала головой, пока тихо смеялась над ней. Она сосредоточила свое внимание на папе, но я смотрела на ее взволнованное лицо секунду дольше. Именно такие моменты, беззаботные моменты, когда мы просто три сестры, сплетничающие о свиданиях, поражали меня сильнее всего. Ощущая, что пара глаз смотрит на меня, я повернулась к Саванне.
Без слов она сказала мне, что поняла.