- Я довольно скоро смирилась со своим положением, и хотя все и закончилось так печально, все же могу со всей искренностью заявить, что это путешествие стало прекрасным опытом.
- Сие есть речи доброй, преданной жены.
- Я знала, что этого следовало ожидать, - сказала я. - И всегда понимала, что Тибальт большую часть времени будет занят работой.
- Я бы так не пренебрегал тобой, Джудит, - проговорил он, шагнув ближе ко мне. - И все это попусту.
- А ты, как я вижу, преданный соратник своего руководителя! - сердито ответила я ему.
- Мы с тобой всегда были хорошими друзьями, правда? - усмехнулся Адриан.
- До этого момента, - гневно бросила я.
Он расхохотался. Потом посерьезнел.
- Не обманывайся. Мы были и останемся добрыми друзьями. И если я когда-либо понадоблюсь тебе…
- Понадобишься - мне?..
- Да, дорогая кузина. Даже самые независимые из нас иногда нуждаются в других людях.
- Ты намекаешь на что-то?
Он пожал плечами и одарил меня кривой улыбкой, которая мне всегда нравилась. Он всегда так улыбался в серьезные моменты, когда притворялся легкомысленным и беззаботным, но на самом деле что-то его сильно беспокоило.
"Он что-то знает, - подумала я тогда. - Он предупреждает меня о чем-то. О чем? В отношении Тибальта?"
- Будь любезен, объяснись точнее, - потребовала я.
Он, казалось, решил, что зашел слишком далеко.
- Тут нечего объяснять.
- Но ты намекаешь…
- Я просто снова нес какую-то чушь, ерунду.
Но ему удалось посеять в моей душе семена беспокойства.
* * *
А несколько дней спустя дворец неожиданно охватило всеобщее возбуждение. Тибальт торжествовал. Он, оказывается, шел по ложному следу, но теперь напал на новый, настоящий.
- У меня такое чувство, что мы работали не в том месте, - взволнованно сообщил он мне. - За той стеной что-то есть!
- А что, если это - еще один тупик?
- Не думаю, что там есть два ложных прохода.
- А почему нет?
- О, Джудит, ради всего святого, с чего бы ему там быть?
- Не знаю, но оказался же прежний ход тупиком.
- Нужно попробовать, - твердо проговорил он. - Я не сдамся, пока сам все не проверю.
- И это значит, что мы остаемся здесь? На сколько?
- Кто знает? Но мы все же попробуем.
Это сообщение вызвало удивительную реакцию у членов экспедиции.
Они все были в восторге. Табита тоже. Бедная Теодосия! Она была так расстроена. Думаю, Эван тоже. Но только по поводу Теодосии. Он был очень добр и нежен с ней - по-моему, сначала он был мужем, а уж потом археологом. И в глубине души я сравнивала…
* * *
Теодосия впала в меланхолию. Ее надежды рухнули.
- Она расстраивает Эвана, - говорила Табита. - Тибальт очень озабочен. Он говорит, что Эван не концентрируется на работе, потому что постоянно беспокоится о жене.
Меня охватило раздражение. Почему Тибальт говорит об Эване с Табитой? Я подозревала, что он слишком часто и много общается с ней. Несколько раз я заставала их за оживленной беседой. Я вспомнила сцену с Адрианом и подумала, замечали ли остальные члены экспедиции эти беседы, как заметил их Адриан?
Табита всегда была энергична и готова облегчить жизнь Тибальта. Именно ей пришла в голову мысль о том, что поскольку Теодосия угнетена задержкой отъезда, ей следует отвлечься от своего мрачного настроения. Табита решила, что неплохо было бы организовать небольшую экскурсию на раскопки, пригласив туда Теодосию.
- Пусть Теодосия сама увидит, как это интересно, - говорила Табита. - Я уверена, это поможет ей преодолеть все страхи.
Табита поговорила с Тибальтом, который дал разрешение, а потом она составила список экскурсантов. К моему удивлению, Теодосия сразу же согласилась поехать на раскопки. Она искренне хотела избавить Эвана от постоянного беспокойства, а себя - от своих страхов.
* * *
Леопольд Хардинг очень интересовался тем, что происходит на раскопках. Адриан рассказал, что несколько раз встречал Хардинга, и тот всегда расспрашивал о ходе исследований. Он выразил свое сочувствие, узнав, что экспедиция потерпела поражение, а позже сказал Адриану, что безмерно обрадовался, когда возродились надежды на успех.
- Он хотел бы увидеть все своими глазами, - сообщил Адриан, - и спрашивал, может ли надеяться присоединиться к нашей экскурсии. Когда Тибальт дал на это свое согласие, он пришел в совершеннейший восторг! Между прочим, Хардинг пригласил меня в свое хранилище. Хочешь тоже пойти?
Я согласилась, и мы пошли вместе.
Это был небольшой сарай на краю рынка, запертый на тяжелые замки, из чего я сделала вывод, что некоторые экземпляры были довольно ценными. Леопольд Хардинг сиял от восторга, показывая нам экспонаты своей коллекции.
- Обратите внимание на этот складной стул. Он украшен искусной резьбой. Видите львиную голову на верхней панели и львиные лапы на ножках? Я нашел его здесь, но возможно, это даже скандинавский стул. Никогда не знаешь, что найдешь - и где. Этот стул мог быть сработан в двенадцатом веке.
Адриан взял в руки какую-то пластину.
- Взгляните! Могу поклясться, это - подлинник. Я видел такие фигуры - фараон подносит дары Гору.
- Очаровательная вещица, - кивнул Леопольд Хардинг, - она способна ввести в заблуждение многих. Вы, наверное, подумали, что она была сорвана со стены гробницы. Но это не так. Она старая - но не настолько. Триста лет, я бы сказал. Можете представить, как я разволновался, когда она попала мне в руки.
Мне показалось, Адриан с неохотой отдал эту пластину Леопольду Хардингу.
- А посмотрите на это, - продолжал Леопольд Хардинг, взяв в руки какую-то шкатулку. - Емкость для драгоценностей. Видите инкрустацию из слоновьей кости и крошечные клетчатые панели на крышке? Одно из моих самых ценных приобретений.
Мы полюбовались шкатулкой, потом посмотрели еще кое-какие предметы. Он нам рассказывал о трудностях доставки подобного товара в Англию и о том, что гораздо удобнее приобретать драгоценности или миниатюры, которые можно перевозить при себе.
Он показал нам несколько ожерелий и серег из лазурита и бирюзы, выполненных в египетском стиле. Я пришла в восторг. Еще там была одна скульптура, которая привлекла мое внимание. Изображение бога Гора с головой ястреба. У ног бога расположилась фигура фараона. Бог-ястреб возвышался над фараоном, будто бы защищая его. Фигуры казались живыми. Скульптура была пяти футов в высоту, но пока я смотрела на нее, зачарованная, мне казалось, что она выросла до огромных размеров. Я не могла отвести взгляд. Было в ней что-то такое, что одновременно притягивало и отпугивало, внушало мысль о том, чтобы уйти прочь - и удерживало на месте.
Почувствовав, что кто-то прикоснулся к моему плечу, я испуганно вздрогнула. Это был Леопольд Хардинг. Он улыбался.
- Прелестно, правда? - сказал он. - Великолепная копия.
- А каким был оригинал? - поинтересовалась я.
- Никогда не видел, но он, несомненно, должен был украшать гробницу какого-то фараона. Эта скульптурная группа должна была отпугнуть грабителей. - Он повернулся к Адриану. - Ну вы знаете об этом гораздо больше, чем я.
- Сомневаюсь, - ответил Адриан. - Я никогда не видел внутреннего убранства неразграбленной гробницы.
- Скульптура довольно пугающая, не правда ли? А теперь я хочу услышать ваше мнение по поводу вот этого алебастрового украшения. Сфинкс, ни больше ни меньше. Он довольно хорош. И стоит немало. Очень искусно сработан.
Мы согласились. Потом осматривали другие интересные предметы, которые ему удалось найти. Но я продолжала думать о каменной фигуре Гора, и когда бы я ни обернулась, глаза ястреба смотрели на меня с угрозой.
Экскурсия получилась очень интересной, и, покидая сарай, мы сказали ему об этом, за что он тепло поблагодарил нас.
- Этот жест доброй воли заслуживает ответного, - весело сказал он. - Не забудьте взять меня с собой, когда поедете осматривать развалины.
* * *
Наша компания состояла из Теренса Гелдинга, который был у нас главным, Адриана и Эвана, которые помогали ему, Леопольда Хардинга, нашего гостя, Табиты, Теодосии и меня. Мы отправились на раскопки вечером, когда там уже не было рабочих. Когда я входила в эти подземные проходы, меня охватывало сильное волнение. Поэтому я понимала, что может чувствовать Теодосия. Теперь уже было заметно, что она беременна. Она опиралась на руку мужа. И я с удивлением отметила, что Теодосия выглядела смирившейся, искренне желающей развлечься этим небольшим приключением.
Теренс шел с фонарем впереди, Адриан - тоже с фонарем, замыкал шествие. Теодосия крепко вцепилась в руку мужа, ступая робко и осторожно. Конечно, после жаркого вечера на свежем воздухе, в подземелье было холодно, но Теренс предупредил нас о необходимости взять с собой плащи и накидки.
Теренс, высоко подняв фонарь, указал на настенную роспись - изображения богов и фараонов. Я узнала Амон Ра с бараньей головой, ястреба-Гора, - или это опять Амон Ра? Он ведь был одновременно и бараном, и ястребом. Тут был Анубис в образе шакала, который напоминал мне о знаке на руке человека, чью рану я обрабатывала, и такой же знак был на руке предсказателя…
- Эта гробница принадлежала не очень важному сановнику, - сообщил Теренс. - Рисунки на стенах вырезаны не так тщательно, как мы видели в других местах - например в нашем дворце. Очевидно, это - место успокоения вельможи средней руки, хотя, несомненно, богатого человека, потому что даже такая гробница должна была стоить огромных денег. Возможно, здесь захоронены сразу несколько человек.
- Они составили нечто вроде синдиката, чтобы оплатить строительство гробницы? - поинтересовался Леопольд Хардинг.
- Но разве они не умерли к моменту постройки? - спросила Теодосия, и мы все с радостью заметили неподдельный интерес в ее голосе.
- Нет, - ответил Теренс. - Работы по постройке гробницы начинались задолго до смерти. В случае, если гробница предназначалась фараону, она строилась долгие годы, и работы прекращалась только с его смертью.
- Когда гробница была полностью готова, - добавил Адриан. - Поэтому, чем дольше он жил, тем величественней была гробница. Это кажется довольно несправедливым в отношении тех, кто умирал молодым. Лишиться в одночасье и жизни, и роскошной гробницы!
Мы осторожно продвигались по узким проходам. Теренс шел впереди. Потом проход вывел нас к камере.
- Это не погребальная камера, - сообщил Теренс, - она расположена немного дальше. В этой яме, которую вы видите перед собой, должно быть, хранилось что-то важное, и это унесли, когда разграбили могилу. Трудно сказать наверняка. Эти деревянные мостки построены тут специально для нас, когда нам нужно было перебраться через яму, чтобы попасть в проход вон там, дальше. Но сначала взгляните на эту настенную живопись…
Он поднял фонарь повыше, и Теодосия, как я полагаю, решив продемонстрировать Эвану освобождение от давних страхов, ступила на деревянный мостик, собираясь его перейти.
То, что произошло в следующее мгновение, потрясло всех нас. Мост рухнул, Теодосию подбросило вверх, а потом она упала на дно ямы. Повисла ужасная тишина, которая, казалось, длилась вечность, хотя на самом деле она продолжалась не дольше мгновения. Потом я услышала, как Адриан закричал: "Боже всемогущий!" Я видела, как Эван быстро спускается на дно ямы. Это было не так просто, потому что расстояние до дна было не менее двенадцати футов.
Теренс был единственным, кто сохранил присутствие духа.
- Хардинг, найдите где-нибудь носилки! Кто-нибудь, пошлите за врачом! Возьмите фонарь, - он сунул мне в руку фонарь. - Я спущусь вниз.
Он спустился и стал на колени рядом с Эваном у распростертой на дне ямы Теодосии.
* * *
Это был какой-то кошмар: мрачная могила, жуткая тишина, лежащая без сознания Теодосия и потрясенный Эван.
Это тянулось, наверное, целую вечность.
Затем мы наспех соорудили носилки и вытащили Теодосию из ямы. Это было нелегким делом, как и потом вынести ее по узкому проходу. В ту ночь Теренс показал себя настоящим лидером, а Табита была ему под стать - холодная и решительная. Я делала все, что могла, чтобы утешить Эвана.
- Это я виноват, - повторял он, - не нужно было позволять ей приходить сюда!
Доставив Теодосию во дворец, мы уложили ее в кровать. В ту ночь она родила мертвого ребенка - пятимесячную девочку. Но мы более всего беспокоились о самой Теодосии.
Она была без сознания, и Табита, у которой был некоторый опыт сиделки, оставалась рядом с ней, пока я находилась в соседней комнате, безуспешно пытаясь утешить Эвана.
- Все будет хорошо, - повторяла я. - Вы потеряли ребенка, но у вас еще будут дети.
- Если она это переживет, - проговорил Эван, - я никогда больше не увезу ее далеко от дома. Она была так сильно напугана! Вы знаете, как она боялась. Она предчувствовала несчастье. Это я во всем виноват!
- Глупости! - возразила я. - Это вовсе не ваша вина. Да, она приехала с вами, но ведь вы же ее муж!
- Она хотела вернуться, а я держал ее здесь. Она старалась приспособиться, о, как она старалась… изо всех сил… О Боже! Ну почему я не уехал с ней домой?!
- Вы не могли, - мягко заметила я. - У вас же здесь работа.
- Я ведь говорил с Тибальтом. Но он не мог так легко обойтись без меня… Надо было бы искать мне замену.
К двери подошла Табита. Эван вскочил. Табита жестом пригласила нас следовать за ней.
Мертвенно-бледное лицо Теодосии на подушке. Оно было влажное от пота. Я едва узнавала ее.
Меня охватило отчаяние. Теодосия - моя сестра, и я знала, что она умирает.
Эван опустился на колени перед кроватью, по его лицу катились слезы. Теодосия открыла глаза.
- Эван… - позвала она.
- Любовь моя, - отозвался он, - моя бесценная любовь!
- Все хорошо, Эван, я… я не боюсь…
Она заметила меня.
- Джудит…
- Я здесь, Теодосия.
- Моя… сестра…
- Да, - ответила я.
- Она сейчас надо мной, Джудит… Большая черная летучая мышь…
- О, Теодосия!
- Я не боюсь, Эван, я не…
Я услышала, как Эван прошептал: "О Боже!"
Табита положила мне руку на плечо.
- Все кончено, Джудит!
Я поднялась с колен, не в состоянии поверить в случившееся. Вчера еще Теодосия была здорова. Два дня назад мы вместе ходили на базар. А теперь она мертва…
Известие о смерти Теодосии ошеломило всех. Сэр Эдвард умер. А теперь - еще одна смерть! Это - проклятие фараонов!
Мустафа и Абсалам смотрели на меня умоляюще. "Уезжайте домой, леди, - означали их взгляды, - уезжайте, пока проклятие не ударило еще раз!"
Тибальт был встревожен.
- Это расстроило Табиту, - сказал он. - Она не может забыть, что сама предложила провести эту экскурсию. Я говорил ей, что она это сделала только чтобы помочь Теодосии, но ее это не утешает.
Я редко видела его таким расстроенным. Из-за Табиты!
Что со мной происходит? Я становлюсь обидчивой, злопамятной и подозрительной! Он больше обеспокоен тем, как это событие подействует на Табиту, чем на Эвана, чьей женой она была, или на меня, ее сестру!
- Я тотчас начал расследование, - рассказывал он. - Мы должны выяснить, как это могло произойти. Мы часто пользовались этим мостиком. Он был довольно прочным, чтобы удержать несколько мужчин и тяжелое оборудование. Почему он обрушился, когда молодая женщина попыталась пройти по нему? Тут должно быть какое-то логическое объяснение. Если мы его не найдем, опять поползут эти нелепые слухи…
Однако он не мог предотвратить появление слухов - особенно когда оказалось, что невозможно узнать, почему обрушился этот злосчастный мостик.
По общему мнению он развалился из-за проклятия фараонов. Это - месть разгневанных богов. Но почему их жертвой должна была стать Теодосия, которая никого не обидела? Она впервые пришла в ту гробницу, при этом больше всего на свете желая уехать домой. Если боги разгневаны, то почему они решили обрушить свою кару именно на нее?
Часть рабочих отказалась входить в гробницу - и это еще больше замедляло темп работ.
Я очень беспокоилась об Эване. Он не находил себе места от горя. Отвечал невпопад, не мог сосредоточиться на том, что ему говорят. Глаза его то и дело наполнялись слезами. Он постоянно говорил о Теодосии, о том, как он был с нею счастлив, о том, какие они строили планы на будущее, как мечтали о ребенке. Это было больно, просто невыносимо слушать.
И я решила поговорить с Тибальтом.
- Эвану придется вернуться домой, - сказала я. - Он не может здесь оставаться.
- Но он нужен здесь.
- Но не в его же нынешнем состоянии!
- Да, сейчас от него мало толку.
- Он только что потерял жену и ребенка! - резко заметила я.
- Я знаю. Но полагал, что будет лучше, если он погрузится в работу.
Я издала короткий смешок.
- Осмелюсь выдвинуть предположение, которое тебя ужаснет, - сказала я. - Он не может работать здесь, где все напоминает ему об утрате. Он должен немедленно уехать домой.
- Но что он там будет делать? Только оплакивать жену? Работа поможет ему пережить горе.
- Тибальт, ты представляешь себе, как Эван любил свою жену?
- Я знаю, что он был очень привязан к ней.
- Мне кажется, тебе очень сложно понять, какие чувства испытывал Эван к Теодосии.
Тибальт бросил на меня странный взгляд.