Туннельная машина Уитакера, несмотря на неудачу в сложных грунтах, использовалась и после войны. В некоторых регионах, например, Вогезах и Шампани, шум машин заставлял немецких саперов нервничать и преждевременно подрывать контрзаряды. Французский ручной вентилятор 1879 г. также был слишком шумным. Французы в начале войны (1914-1915 гг.) в мягких грунтах работали киркой или даже лопатой, обшивая потолок и стены галереи досками и убирая грунт вагонетками. В твердых грунтах использовались взрывчатые вещества, ручные (в т. ч. для вентиляции) и механические бурава. Последние работали на сжатом воздухе, нагнетаемом компрессорами, которые устанавливались в тылу, за 800-200 м от места подземных работ. "Вомбат" капитана Стэнли Хантера мог пробурить в известняке дыру более 16 см в диаметре, длиной более 60 м со скоростью 3-4 фута в час. Немцы, несмотря на дефицит в обеспечении саперных работ, также применяли электрические бурава. Наконечники буравов доходили до 60 см в длину и 20 см в толщину. Скорость бурения даже в скалистом грунте доходила до 5 м в сутки. Затем в высверленные отверстия (четыре по углам галереи и одно - посередине) глубиной 50 см закладывалась взрывчатка. В 1915 г. был изобретен способ закладки двух зарядов - бризантного (на дне скважины) и метательного (ближе к отверстию). Более ранний (на сотые доли секунды) подрыв метательного заряда препятствовал выходу в галерее газов бризантного заряда, усиливая их полезное действие в земле. В результате скорость проходки увеличивалась в 2-4 раза.
СО, он же "удушливый газ", без вкуса, цвета и запаха, мог стать таким же убийцей, как и противник. Не меньшую опасность представляли другие газы, образующиеся после взрывов, особенно в камуфлетах, где они не могли быстро рассеяться в воздухе, и метан. Широко применялись шлемы, защищающие от огня и дыма, приборы для дыхания и спасательные аппараты. Для вентиляции глубоких шахт использовались бронированные шланги толщиной около 8 см, подсоединенные к электрическим или ручным насосам. Для обнаружения ядовитых газов вернулись к традиционным шахтерским помощникам - мышам и канарейкам. Канарейки покупались во Франции, преимущественно в Париже, но иногда привозились и из Англии.
Чтобы противник не ответил такими же подкопами, использовались службы прослушивания. Геофон, приемник звуковых волн, изобретенный в 1915 г., позволял определить направление и расстояние подземных работ, но требовал таланта и тренировки. Как отмечал Шварте, несмотря на использование особых аппаратов, в т. ч. микрофонов, "привычное к грунту ухо опытного минера остается лучшим прислушивательным прибором. Аппараты с электрическим приводом, подобно телефону, имели то преимущество, что давали возможность одному человеку одновременно нести службу прислушивания в нескольких пунктах". Еще по довоенным английским наставлениям саперам рекомендовалось закусить колышек, воткнутый в землю, улавливая вибрации почвы. Простейший прибор прослушивания делался из сосуда с водой. Из‑за блокады немцы почти не могли использовать резину для шлангов, водонепроницаемую обувь и шины, поэтому их подземные работы легче засекались союзниками. Посты прислушивания оборудовались в наиболее выдвинутых пунктах передовой линии, на расстоянии 30-40 м друг от друга. При необходимости копались специальные минные рукава на глубине в 1-2 м от поверхности земли и длиной 10-20 м. Нервы слушающих были напряжены из‑за приближенности к противнику, в любую секунду готовому послать в траншею мину или ружейную гранату. Любопытно, что при прослушивании рекомендовалось не прекращать собственные работы по соседству, подчеркивающие опытному "слухачу" действительно подозрительные звуки. Немцы, напротив, в 1915 г. у Живанши каждые два часа прекращали работу на 25 минут.
Поэтому минные работы старались использовать только в тех случаях, когда не было другого выхода, и при тщательной подготовке, от аэрофотосъемки до изучения геологических особенностей.
По французскому опыту, минная война была вероятна в тех местах, где позиции противников сближались от 10 до 200 м для песчаного грунта и от 5 до 50 м для скалистого. Особая смена в блиндажах, ближайших к галерее атаки, стучала кирками и молотками, мешая противнику определить точное направление саперных работ. Применялись даже ложные взрывы, показывающие, что заряды устанавливаются на малой глубине, следовательно, глубоко под землей ничего опасного не происходит. При приближении к противнику шум заглушался артобстрелом (хотя обычно саперы старались работать в тишине). В первой линии оборудовались подбрустверные блиндажи, чтобы противник не смог атаковать саперов по земле.
Но и "обычным" солдатам приходилось работать не покладая рук: "Мы - настоящие мастера на все руки, окоп ежедневно предъявляет нам тысячу требований. Мы роем глубокие штольни, строим блиндажи и бетонные убежища, готовим проволочные препятствия, создаем мелиоративные устройства, обшиваем, укрепляем, устраняем, удлиняем и срезаем, засыпаем выгребные ямы - короче, со всем управляемся сами". Во французской инструкции 1916 г. говорилось: "Теперь солдат - есть одновременно и рабочий. Он владеет - по временам ружьем и всегда лопатой".
Несмотря на то, что в подземных работах было задействовано менее процента войск передовой линии, их вклад в победу трудно оценить. При этом обе стороны переоценивали опыт и способности противника. Например, немцы полагали, что британскому корпусу королевских саперов, воспетому еще Киплингом, помогает их большой довоенный опыт, а британские саперы переоценивали тренированность немецких "пионеров". В реальности германская армия уделяла минному оружию мало внимания еще с 1890–х г., и только немногие офицеры обладали полным объемом знаний о саперном деле. И, когда возникла потребность, всему пришлось учиться заново.
Минная война началась с применения малых зарядов, весом от 6 до 10 кг, продолжилась зарядами в тонны (1915 г.), а окончилась - в десятки тонн. Только британские саперы использовали порядка 36 видов взрывчатых веществ, но предпочитали аммонал - дешевый и не взрывавшийся, как порох, от огня и даже попадания пули. Из‑за впитывания влаги использовали водонепроницаемую упаковку. Из‑за дефицита стандартной взрывчатки немцы использовали нитрат аммония, французы - шеддит, взрывчатку на основе смеси бертолетовой соли и хлората натрия, чрезвычайно чувствительную к огню и механическому обращению. Порох менее мощен, чем нитрат аммония, и более склонен к самопроизвольному взрыву, но французы использовали его дольше других.
Температура под землей повышалась, поэтому зачастую саперы работали раздетыми. Британские саперы специальных команд обвязывали веревку вокруг талии, надевали "Прото" - кислородный аппарат на 45 минут, брали по револьверу в каждую руку и ползли в вязкую душную темноту, каждое мгновение ожидая пули. Канадские саперы предпочитали стилеты, иногда применялись обрезы винтовки Ли Энфилд. Были даже случаи использования деревянных дубинок и щитов для отражения вражеских ножей. В случае обнаружения вражеской галереи в нее старались аккуратно заложить взрывчатку. Если со стороны противника слышался шум работы, значит, он пока еще не приготовил своей мины, но если шум прекращался больше чем на минуту или две, сердца саперов замирали. Иногда вовремя обнаруженная вражеская взрывчатка аккуратно переносилась на поверхность и использовалась в своих минах. Также вражеская галерея блокировалась рогатками (в точности, как века назад), щитами и мешками с землей, перевязанными проволокой.
Лейтенант Джон Уэсткотт описывал схватку между канадцами и немцами в германском туннеле. Передовой канадец (Уэсткотт) ослепил немцев фонариком и выстрелил, затем пригнулся, давая возможность выстрелить напарнику, как они отрабатывали на тренировках. Подземная перестрелка заняла 2-3 минуты, немцы потеряли 4 убитыми, 3 сдались, канадцы - 3 ранеными. Немецкая галерея была подорвана, остановив их работы на недели.
Пока продолжались подземные работы, пехотные части наверху могли сметаться, даже за ночь, и тогда вернувшимся саперам приходилось объяснять подозрительным пехотинцам, кто они такие.
Первые попытки минной войны со стороны немцев начались в середине ноября, когда германские войска у Домпьера (южнее Соммы) сорвали попытку подкопа французских саперов и заложили первые системы прослушивания. 13 ноября отряд германских саперов взорвал заряд в 40 кг и атаковал вслед за пехотой под прикрытием минометного огня. Саперы установили в захваченном кратере в 6,5 м стальные плиты и мешки с песком. Французы ответили прокладкой галерей 18 ноября. 4 января французы взорвали 3 т пороха, благодаря чему атака пехоты была успешной. 3 февраля у высоты 191 немцы одновременно подорвали четыре заряда, по 5 т каждый, и, хотя захватили траншеи, многие атакующие пострадали от слишком близких взрывов. Под Каренси 9 мая 1915 г. было взорвано 17 зарядов, весом от 300 до 1500 кг, искусственные препятствия были снесены, германские траншеи - засыпаны на расстоянии от 50 до 80 м, в отрезанных частях взяты пленные. Также было разрушено много подземных сооружений, оставшиеся в живых саперы сдались.
Немцы, приближаясь к вражеской галерее, закладывали зарядную камеру и затем прекращали работы на долгое время, так что прослушивание не могло их обнаружить. Когда саперы Антанты приближались достаточно близко, немцы закладывали в подготовленное место заряд и подрывом причиняли значительный ущерб.
20 декабря 1914 г. немцы методически атаковали англичан при помощи покрытых сап - ручные буры тихо вынимали мягкую почву, затем подрывались заряды, и пехота атаковала прямо внутрь траншей, захватив две их линии. Хотя немецкие заявки в 5000 убитых и преувеличены, английские войска оказались не способными отразить такую атаку, в т. ч. и благодаря дефициту минометов, гранат, саперов и оборудования и неприспособленности солдат–индусов к климату зимней Фландрии.
Британцы ответили немцам "кротами" Нортон–Гриффитса - 13 февраля 1915 г. он получил разрешение на создание саперного подразделения. Его агенты вербовали шахтеров Ланкашира, Йоркшира, Камберленда и Уэстморленда, благо в 1914 г. в Англии насчитывалось 250 000 шахтеров. Нортон–Гриффитс выторговал для подчиненных 6 шиллингов в день - втрое больше, чем в пехоте, поэтому мог рассчитывать на квалифицированных специалистов и механических "толкателей" грунта с собственной фирмы. В качестве фронтового средства передвижения использовался "Роллс–Ройс", подарок жены, набитый бутылками с редкими винами - "жидкой валютой" для офицеров, у которых он забирал солдат.
Еще в декабре англичане заложили первый заряд из 20 кг пироксилина, но из‑за сильного артобстрела отступили раньше, чем смогли его подорвать. 17 апреля 1915 г. британцами у высоты 60 было взорвано пять мин, общим весом 4,5 т. Взрывы были произведены с интервалом в 10 секунд одновременно с началом атаки. Как сказал Нортон–Гриффитс, мудрее потерять немногих людей от обломков, чем многих - от пулеметов. И действительно, англичане потеряли всего семерых, несмотря на сильпый огонь немцев по захваченным позициям.
6 мая саперы лейтенанта Лиминга доказали, что могут достигнуть сухих слоев под движущимся песком, одержав победу над фландрской геологией.
Летом того же года команда капитана Касселя копала туннель в 58 м под немецкие позиции у Ипра. Сначала планировалось заложить 3500 фунтов (примерно 1,5 т) аммонала, но он все никак не прибывал. Кассель выпросил у других саперных частей доступный аммонал, порох и нитроцеллюлозу, заложив весь этот коктейль вместе с наконец доставленным количеством аммонала. 19 июля заряд был подорван, два взвода были разорваны на куски или похоронены заживо. Наконец‑то англичане смогли захватить важную позицию.
Так как большие воронки, остающиеся после взрывов, мешали бы атакующему, в середине войны заряды старались разместить таким образом, чтобы получить камуфлеты - подземные взрывы без образования воронки. Съемка с воздуха позволяла засечь места подземных работ по более светлому тону выброшенного грунта (поэтому грунт сбрасывался в воронки от снарядов по ночам). И аэрофотоснимки наиболее массовых полей сражений минной войны напоминают лунный ландшафт, некоторые кратеры заметны до сих пор. Например, в октябре-ноябре 1915 г. и весной 1916 г. у гряды Лез–Эпарж происходило по 4 взрыва в неделю. "Адские ямы", как их называли солдаты, представляли собой готовые оборонительные позиции и становились затем ареной ожесточенных схваток.
3 марта немцы подорвали 16,5 т взрывчатки, заложенной на глубине в 35 м. 9 марта французы смогут откопать и спасти трех засыпанных при взрыве. Ответным ходом стало применение электрического бура, прокладывающего пятидесятиметровую скважину диаметром 15 см со скоростью 8-10 м в час и способного бурить даже скальные породы. 5-6 т пороха подняли в воздух 60 м траншей, 30 пехотинцев исчезли, 30 м второй линии повреждено.
К маю 1916 г., после более чем года минной войны, лес Шевалье со скалистым грунтом из‑за сплошных воронок представлял собой настоящий карьер. Французы быстро закладывали фугасы недалеко от поверхности - так, 70 фунтов пороха разбрасывали 5 т камней по области 160 на 120 ярдов.
В июне 1916 г. немцы взорвали три мины рядом с кратером Касселя и отбили его обратно, полтора года боев окончились тем же, с чего начинались.
Французы отмечали малое количество закладываемых немцами взрывчатых веществ (вероятно, из‑за их дефицита) и преждевременный подрыв многих зарядов. Крутизна спуска часто достигала 40 и даже 70-80°, при этом галереи нередко располагались в два–три яруса. Длина туннеля достигала 6 км. К этому же времени англичане располагали 33 группами саперов, более чем 550 человек в каждой - 25 групп из Британии, 3 из Канады, 4 из Австралии и 1 из Новой Зеландии.
Новым приемом стал последовательный подрыв мин, заложенных в разных местах. Не зная, где и когда будет и будет ли следующий взрыв, противник в замешательстве прекращал огонь, солдаты даже могли спокойно сидеть на бруствере там, где раньте не смогли бы высунуть голову. Однажды при прорыве грунтовых вод из немецкого туннеля английские саперы спаслись, бросившись в немецкие же выработки и затем пробравшись по ничейной земле поверху. В другом случае саперы рекордными усилиями откопали 90 м подорванной галереи за шесть с половиной дней, вытащив живым засыпанного товарища - Уильяма Бедсона, опытного шахтера (одного из двенадцати…).
С ноября 1915 г. немцы копали туннель 80 на 150 см и длиной 86 м. 30 человек три с половиной недели закладывали в камеру 50 т взрывчатки. Забойка длиной 80 м, включая 5 м бетона, заняла почти всю длину туннеля. Потребовалось 25 000 мешков с песком, через каждые 5 м ставились деревянные перемычки. 14 мая 1916 г. немцы взорвали этот гигантский фугас. Воронка составила почти 60 м в диаметре, буквально распылив французские подземные сооружения, 180 человек пропали. Это был максимальный единичный заряд за всю войну.
На Восточном фронте также были случаи закладки фугасов. Минная война попала даже на страницы художественной литературы:
"- Что, неужели все время так, начеку? -спросил прапорщика Дуб.
- Конечно. Мины, подлецы, роют. Вот за неделю уже третью взрывают. А за каждую воронку сейчас же драка, как за большой город. Потом очень близко. Восемьдесят шагов. Это же пробежать - минута. И проволоки здесь ни у них, ни у нас нет как следует. Они ни днем, ни ночью не дают ставить, и мы не даем. Разведку здесь не выпустить. Все равно никто не вернется. Ночью здесь носа не высунешь: каждая наша бойница пристреляна. Вот смотрите. - Он взял стальной щит и закрыл им одпу из бойниц. Пуля тотчас же щелкнула по металлу".
В сентябре-октябре 1916 г. в районе литовского города Иллукста, у Средней Горки, шла упорная борьба саперов. Немцы последовательно взорвали три горна, но образовавшиеся воронки захватывали русские, также разрушавшие камуфлетами (подземными взрывами) минные галереи противника. В результате немцы были вынуждены отказаться от минных атак и подорвать свои галереи.
Из воспоминаний ефрейтора команды разведчиков Я. И. Кальницкого: "Мы все помним случай, когда к нам в окоп австрийцы бросили бутылку с запиской, в которой предупреждали, что на рассвете будет взорвана наша первая линия. Мы доложили об этом начальству, и первый батальон перевели во вторую линию, а на рассвете, часов в пять, действительно взлетела на воздух верхушка Золотой горы вместе с первой линией окопов. Только благодаря предупреждению первый батальон был спасен от верной гибели".
Всего, по данным Иволгина, на русском фронте минная война велась более чем в 50 местах.
Кроме глубоких туннелей, массово применялись неглубокие "русские сапы" - закрытые траншеи для скрытной и быстрой переброски войск. На Сомме в сапах устанавливались минометы Стокса, но темп огня был настолько высок, что мин хватило только на 8 минут, поэтому выжившие защитники смогли гранатами отразить атаку. В других случаях использовались пулеметы Льюиса, но половина расчетов были выведены из строя своей же артиллерией. Зачастую атакующие успевали пройти из сап только несколько метров, прежде чем падали мертвыми. По итогам боев были сделаны выводы, что сооружение туннелей для пересечения 200 ярдов ничейной земли требует 3,5 месяца, необходим контроль движения, лучшая вентиляция и освещение.
27 мая 1916 г. британцы взорвали свыше 37 т взрывчатки в пяти зарядах на глубине около 17 м. И снова тренированные немецкие пехотинцы смогли отбить кратеры, но апофеоз минной войны был еще впереди…
В марте 1917 г. при подготовке наступления у Арраса в системе известковых карьеров были подземные убежища для трех дивизий и даже танков, оборудованные канализацией, освещением и сигнализацией по образцу лондонского метро. Крупнейшее убежище скрывало 4000 солдат. По некоторым туннелям даже ходили трамваи для доставки снарядов тяжелой артиллерии. Британцы смогли выкопать 23 бригадных и 62 батальонных штаб–квартир, 7 артиллерийских, 7 станций переодевания, 23 наблюдательных поста и 14 туннельных систем переброски войск. Эти укрытия, сочащиеся водой, полные крыс, со спертым воздухом, имели только одно преимущество - внутри было безопасно.