– Марин! – Она повернула голову. – Дай руку! – Она протянула руку. Иван остервенело принялся ласкать языком тонкие пальцы, иногда прикусывая их зубами. Ему казалось, что он сходит с ума от желания. Марина откинулась на сиденье и, прикрыв глаза, провела свободной рукой по ноге, одновременно подняв юбку. Иван заметил, что на ней не было трусиков, – маленькая узкая полоска тщательно выбритых волос открылась его взгляду.
Марина спросила спокойным будничным голосом:
– Поехали?
– Поехали! – ответил Иван и установил сиденье в удобное для себя положение. До метро они ехали в абсолютной тишине. Иван испытывал отчаянное чувство неуверенности, что он когда-либо сможет увидеть Маринку вновь. Она остановила машину в пяти шагах от Баррикадной и приказала:
– Иди.
Иван опасался, что каждое неверное слово может спугнуть ангела любви. Он тихо прошептал:
– Люблю тебя.
И вышел из машины, не оглядываясь, опустился в сгусток многолюдной энергии, где витали радости и беды миллионов людей. Каждому из миллиона казалось, что его энергетический клубок – самый важный.
Войдя в квартиру, Иван целенаправленно пошел в комнату к Ане и израсходовал весь заряд накопившегося семени. Он молча и дежурно трудился для того, чтобы выпустить пары. Аня молча и покорно приняла подачку, не забыв сказать: "Я люблю тебя больше жизни". Когда Иван принял душ и направился в свою спальню, он различил неясные звуки, похожие на приглушенные подушкой рыдания. Впрочем, ему было не до этого. Он торопился думать о Марине. Ему почему-то было неловко позвонить ей именно сейчас и спросить, как она добралась. Тем более что рядом мог быть Янис. Он решил позвонить завтра. Есть чем заниматься – надо подумать.
"Господи, как я счастлив! – едва слышные рыдания Ани не мешали ему думать о счастье. – Я так долго ждал ее. Кто ищет, тот всегда найдет. Странно, что Аня плачет. Неужели женщины так тонко все чувствуют? Как равнодушен к чужим неприятностям бывает счастливый человек…" Вот о чем думал Гурьев, лежа в своей просторной кровати.
Еще он прикидывал, как переедет с Маринкой в квартиру на Тверской, что осталась от родителей. Нет, он ни в коем случае не ущемит никого из близких. Бесконечная любовь к Дашке немного померкла, столкнувшись с мощным энергетическим полем любви к Марине. Даже не так – она быстро и удобно трансформировалась в выполнение отцовского долга. "Дашку я в любом случае поставлю на ноги, я дам ей все лучшее: образование, воспитание, манеры", – Ивана неприятно кольнуло. Он ощутил внутри подмену понятий. Но волна сладостной внутренней истомы отогнала в сторону неприятные мысли. Иван сказал негромко:
– Разрешите быть счастливым?
– Разрешаю! – ответил он сам себе и заснул.
Еще одна сфера деятельности, которая буквально кишит аферистами, – торговля. Причем все ее виды. Предмет продажи разный, способ – один. Иногда ты должен убедить клиента в том, что твой товар не глубинная безродная необразованная сирота, а самая что ни есть неизвестная принцесса, которая к тому же любит тебя больше жизни. Иногда необходимо продемонстрировать полную незаинтересованность в продаже какого-нибудь гектара земли, так как в листе ожидания осталась последняя незанятая строка. И если ты будешь хорошо себя вести, то это место может быть твоим.
Еще одним способом махинаций является возврат бракованного товара, различные скидочные карты, выдача твоих же наличных денег с банковских счетов ограниченными суммами…
24. Маркиз
Иван проснулся чуть свет. Ему хотелось петь и обнимать весь мир. Мир, однако, был довольно воинственно настроен. Аня прятала глаза, Дашка с любопытством разглядывала папу, понимая, что он – другой, бабуля вообще не выходила из комнаты, сославшись на головную боль. Но чужие проблемы казались мелкими, несущественными и эгоистичными. Как эти люди могут понять, что испытывает Иван Гурьев, встретивший долгожданную любовь всей своей жизни… Иван скоро собрался и отправился на завтрак в кафе. Сегодня он даже не думал, придет Маринка или нет, он и так знал, что теперь она не сможет без него дышать, как, впрочем, и он – без нее.
Иван не мог усмирить романтических мечтаний. Он привычно плюхнулся на свое место.
– Как обычно? – спросил до боли знакомый голос. Но это не был голос Алены. Это и не мог быть ее голос. Сегодня Алена работает у него дома. Она занимается с Дашкой.
– Почему ты принимаешь заказ? – не поднимая глаз, спросил Гурьев.
– Кроме всех прочих, это еще одна моя обязанность, – ответила МАТЬЕГОРЕБЕНКА.
Иван подумал, что Анюта, как всегда, последовательна и сдержанна. Еще он подумал, что именно этих качеств ему не хватает в жизни.
Гурьев поднял глаза на Аню. Как ни странно, его охватило чувство гордости. Эта красивая сдержанная женщина в строгом, элегантном костюме, с аккуратным французским маникюром, естественным румянцем и благородным холодным лицом была ему близкой, почти родной. Он вдруг подумал, что она хороша в постели, и улыбнулся. Странно, но даже при сложившихся обстоятельствах Гурьев считал Аню своей собственностью. Он не мог представить себе, чтобы однажды она сказала ему о том, что любит кого-то другого. Аня принадлежит ему и Дашке. Следующая мысль неприятно резанула сознание: а вдруг Аня устроилась на работу, чтобы найти себе кого-нибудь? Гурьев заметил пару неприятных мужиков, которые не сводили глаз с симпатичной администраторши. Вот и теперь они завистливо уставились на него, потому что она решила обслужить именно его. Аня, очевидно, была готова к его приходу, если задала такой вопрос. Продолжая улыбаться, Гурьев ответил:
– Как обычно.
Теперь он раздумывал, оставлять ли Ане чаевые. "Интересная игра, – подумал он про себя. – Будет еще интереснее, если сейчас появится Марина…" Вспомнив о ней, Иван почувствовал себя немного скотиной. Только не понял, по отношению к кому.
Она не пришла. Тем не менее Гурьев прибыл в офис в радужном настроении. Глеб был настроен далеко не так оптимистично.
– Ты сияешь, как начищенный для продажи самовар, – заметил он.
– Никогда не видел самоваров, подготовленных к продаже, – парировал Иван. – Давай не будем лезть в личную жизнь близких, пока они не попросят! Что там у нас по Переделкино?
Они занялись рутинной деятельностью – звонки, переговоры, юристы… В два часа Иван почувствовал болезненно-острое желание услышать голос Маринки. Он вышел на улицу и набрал ее номер.
– Как ты? – Оригинальным быть не хотелось.
– Скучаю. – Ей, видимо, тоже.
– Давай поужинаем часов в восемь, – предложил Иван.
В ответ раздался короткий смешок.
– Зачем тратить время понапрасну? Я не люблю ужинать.
– Извини, я забыл. А театр? Ты любишь театр?
– Люблю, – протяжно ответила трубка.
– Тогда я приглашаю тебя в театр. Хочешь смеяться или плакать?
– С тобой я все равно буду смеяться, – ответила Маринка.
У Ивана зачесались лопатки. Он подумал, что, по большому счету, крылья могли бы начать расти и пораньше.
– Марина!
– Что?
– Я, наверное, не должен говорить этого по телефону.
– Все равно. Говори!
– Я люблю тебя. Ты – моя женщина, моя судьба, я мечтаю о каждом твоем взгляде, о каждом вздохе и слове. Твой Иван.
Трубка захохотала.
– Звуковое письмо?
– Практически, да. Заеду за тобой вечером.
– Нет! – резко ответила Марина. – Я приеду сама. Позвони, скажи, куда и во сколько.
Иван немного отрезвел от резкого звука изменившегося Марининого голоса.
– Хорошо. Я позвоню.
Часа три Иван Гурьев, не большой любитель театральных постановок и театральной жизни в целом, занимался выбором спектакля для Марины. Он остановился на "Маленьких комедиях", премьера которых именно сегодня должна была состояться в Вахтанговском театре.
Уже с билетами в руках, стоя на крыльце Арбатского очага театральной культуры, Иван отчаянно набирал Маринкин номер. Абонент недоступен. Попробуйте перезвонить позднее. Он пробовал, наверное, тысячу раз. Равнодушный совет автоматического голоса не давал других рекомендаций. Да и что, собственно, тут можно было посоветовать? Выбросить идею культпохода в ближайший мусорный бак? Он мог выбросить ее только вместе с головой. Пойти на спектакль одному или пригласить любую из проходящих мимо девушек? Другие девушки не интересовали Ивана, ему нужна была только та самая, недоступная. Он с отчаянием обреченного набирал заветный телефон. Внезапно осенившая Ивана мысль о том, что с Маринкой могло что-то случиться, с каждой секундой обрастала визуальными подробностями. Вот она сидит в машине за рулем, и слева на красный пролетает "Порше-Кайен", со всей дури врезаясь в Маринину "Тойоту" прямо со стороны водителя. …Вот толпа народа указывает врачам "Скорой", как лучше пристроить переломанное окровавленное тело на носилки… Вот Маринка без сознания в коридоре городской больницы, вся в крови, никто не знает, что с ней, как ее найти… Паника постепенно овладела сознанием Ивана. Он позвонил Глебу.
– Что, такой короткий спектакль? Я догадывался, что ты не театрал. Но чтобы до такой степени… – начал свою едкую песню Глеб.
– Да подожди ты, она не пришла. Вернее, она не смогла не прийти. Я думаю, что могло случиться что-то неприятное. Иначе она позвонила бы. – Голос у Ивана был встревоженным не на шутку.
– А ты звонил ей? – вопрос был откровенно тупым, на месте Ивана любой другой усомнился бы в умственных способностях Глеба.
– Раз двести. Я звоню ей постоянно. Недоступен, попробуйте позднее.
– Может, номер не тот? Ты точно правильно записал?
– Я не записал, мне не надо его записывать, он у меня в телефоне.
– Подожди, давай все-таки уточним. – Глеб начал щелкать меню телефона в поисках контактов. – Пять ноль два сорок три девятнадцать. Такой?
– Я болван! – Ивана осенило: как он мог забыть, Глеб же говорил ему этот номер в самом начале. – Все, Глеб, давай я перезвоню. – Ивану не терпелось узнать, почему Марина так сильно опаздывает.
Иван поспешно набрал номер. Сразу же после первого гудка в трубке раздался мужской голос:
– Да! Говорите, кто это? – Иван узнал голос. Это был Янис. Впрочем, сейчас Гурьева не сильно волновало, что тайна их отношений с Мариной раскроется.
– Янис, привет, Иван говорит.
– Привет, дорогой, привет! – Иван с облегчением подумал, что если он пока дорогой, то бояться нечего. – Куда ты пропал? Я с удовольствием увиделся бы с тобой. Есть что обсудить.
– Я… просто не хотел тебя беспокоить. – Иван не готов был вести дружеские беседы. Он пошел ва-банк: – Ты знаешь, я ищу Марину. Мы договорились созвониться, я не дождался звонка, вот, звоню сам, – он немного лукавил, оберегая братские чувства Яниса от беспокойства.
Тот, впрочем, и не думал беспокоиться:
– Да вот она, рядом. Могу передать ей трубку.
Сказать, что Иван удивился, было бы несправедливо. Он едва не уронил телефон.
– Пожалуйста, – взмолился Гурьев. На лбу выступила испарина, он вытер ее рукавом пиджака, который специально надел по случаю культпохода. Некоторое время в трубке играла музыка, затем женский голос произнес:
– Я слушаю, – это был не Маринкин голос. Чужой, холодный, бесцветный – он не мог быть Марининым. Вернее, все совпадало: голос был тот же, которым Марина разговаривала, но сейчас это был голос не его, Ивана, любимой девушки. Чужая женщина нетерпеливо попросила:
– Говорите.
– Марина, это я. Иван. Я жду тебя здесь. Что-то случилось? Почему ты не приехала?
– Я не смогла. Извини.
Все. Конец разговора. Ивану почему-то не стало легче от того, что Маринка жива. Ему стало невыносимо тоскливо и погано на душе. Он не смог еще раз набрать этот номер. Ему не хотелось говорить с жизнерадостным Янисом. Он решил поговорить с Глебом.
– Ну что, нашлась? – спросил друг.
– Нашлась. Но объяснений я не получил.
– Слушай, Вань, я тебе давно говорил. Плюнь ты на все это. Лучше будет. Пойдем в спорт-бар, выпьем пива, футбол сегодня. Вспомним хорошие времена!
– Пожалуй, пойдем!
Аферы с банковскими счетами – отдельная тема, она достойна отдельной книги. Но в этой позволю себе отделаться одним предложением: друзья, несмотря на то что все банки живут на ваши средства и выстраивают долгосрочные пирамиды, все-таки храните деньги в крупных банках или в банках, которые дружат с крупными людьми.
Копировать действия этих людей – единственный способ спасти честно заработанные финансы от кризисов и дефолтов.
25. Спорт-бар
Они встретились на Новом Арбате. Глеб, как всегда, был лучезарен и искрометен. Иван, как никогда, подавлен и молчалив.
Первая же новость, призванная поднять настроение, резко опустила его ниже нулевой отметки:
– Ты знаешь, мне Янис позвонил только что. Я его пригласил с нами, ты ведь не будешь возражать? Он хочет о чем-то поговорить.
– Позвал так позвал, – буркнул Иван, вернув девушку-официантку. – Девушка, не надо пива. Принесите двойной скотч.
– Гуляем по-взрослому? – хохотнул Глеб. – Тогда и мне!
Слава богу, Янис появился, когда ребята уже были в форме. Два двойных скотча уже всосались в кровь, третий был на подходе. Янис отметил, что парни не скучают, и тепло обнялся с каждым из них. Он по-прежнему был великолепен. Казалось, ему не составляет никакого труда поддерживать форму молодого атлета.
Минут десять они чесали языки, рассказывая о делах, поездках и новостях. Янис между делом попросил проконсультировать его по одной сделке с недвижимостью. Глеб радостно откликнулся, предложив Янису прийти в офис с пакетом документов.
– Ну, это всегда успеется. Я собирался вас пригласить кое-куда.
Ребята замерли в ожидании.
– Один мой приятель владеет яхтой, она стоит в Словении. Он должен уехать на неделю и просил меня пожить на яхте, с кем хочу. Вот я и подумал, почему бы трем неплохим парням не провести на яхте несколько дней?
– Спасибо, Янис. Ты уже рассказал нам историю о том, как вы жили в гостях у обдолбанного голландца! Так что я – пас! – сказал Глеб. – А если честно, кто работать будет? Вот Иван у нас – профессиональный отдыхающий. Ему не помешает проветрить мозги.
– Я не отдыхающий, а временно нетрудоспособный, – поправил Иван. После третьей порции двойного скотча возможность шутить возвращалась. Кроме того, Янис вроде бы не собирался никого убивать.
– Насколько я знаю, – Янис цепким взглядом посмотрел на Ивана, – у вас с моей Мариной зарождается светлое и глубокое чувство.
Было непонятно, с какой целью Янис говорит это. По его лицу нельзя было догадаться, шутит он, иронизирует или говорит совершенно серьезно. Даже когда Янис открыто смеялся, его прозрачные голубые глаза горели холодным стальным огнем. "Почему-то раньше я не замечал этого", – подумал Гурьев. Ивана неприятно резанула фраза "моя Марина". Тем не менее он собрался с мыслями и, сохраняя достоинство, смело сказал Янису в лицо:
– Я очень уважаю тебя, мой друг, Янис… Более того, ценю тебя и доверяю нашей дружбе, твоему статусу и опыту. Но! – Иван сделал паузу, ему показалось, очень театральную. – Позволь нам с Мариной самим разобраться в многогранных отношениях, которые объяснимы единственным словом и не подлежат вмешательству третьих лиц. – Иван про себя подумал, что выразился слишком изысканно, но понятно. Правда, Янис проявил несвойственное ему тупоумие и с издевкой спросил:
– Каким словом? "Пиздец"?
Иван продолжал отстаивать неприкосновенность их с Маринкой интересов:
– Даже если и так, мы сами все решим.
– Ты знаешь, брат, я не претендую ни на какое участие. Я лишь хотел сказать тебе, что ты можешь приехать на яхту вместе с Мариной. Тем более Глеба не будет. Она любит море, ей пора отдохнуть. – По-моему, отличная идея!
Иван на время потерял дар речи. Он еле смог выдавить из себя:
– Янис, разреши представиться своим настоящим именем: я – мудак!
Друзья загоготали.
Иван на радостях отказался от следующей дозы спиртного, ему страшно захотелось прижать к себе Дашку. Его сердцем овладела огромная вселенская радость, которой хотелось поделиться со всем миром. Прежде всего с бабулей и Дашкой. Он торопливо попрощался, вызвав у Глеба привычное:
– Что, мамаша, и чайку не попьете?
– До завтра, друзья, я обещал ребенку поиграть перед сном.
Друзья понимающе кивнули. Иван помчался домой.
По дороге он молился, чтобы няня Алена по каким-то причинам не уложила спать Дашку раньше времени. Слава богу, картина, которую застал Иван, была вполне идиллическая. Обитатели его квартиры играли в любимую Красную Шапочку. Анна Федоровна, повязав на голову красную косыночку, исполняла роль Красной Шапочки, Дашка лежала на диване и охотно изображала бабушку. Няня Алена томилась за чтением оригинального произведения, готовясь к финальному действию охотника. Рядом с ней на столе лежал игрушечный пластмассовый меч, с помощью которого она собиралась вспороть брюхо поддельной бабушке. Не хватало как раз одного человека, который мог бы исполнить роль Серого Волка. Иван пришел вовремя. Правда, на радостях он довольно бесцеремонно сорвал у бабули с головы красный платок и повязал его на своей. Гурьев решил, что самое время Серому притвориться Красной Шапочкой. Дашка, лежа с закрытыми глазами и подглядывая, радостно хихикнула, когда поняла, что в дело вступил новый персонаж.
Иван, пытаясь говорить писклявым голосом, просился в дом к больной бабушке и обещал ей все земные блага, не только пирожки из заветной корзинки. Вконец отойдя от сценария, он обещал больной и на редкость вредной бабке, что повезет ее на корабле вокруг света, построит дворец с золотыми лестницами, вокруг дворца разведет питомник с маленькими львятами, которые никогда не будут расти… Мнимая Красная Шапочка обещала озверевшей от наглости бабуле все, что угодно, лишь бы та произнесла заветные слова: "Дерни, деточка, за веревочку дверь и откроется". Наконец, когда Красная Шапочка посулила коварной старухе бриллиантовую корону и две коллекционных Барби, та, тяжело вздохнув, проблеяла увядающим голосом тяжелобольной:
– Дерни, деточка, за веревочку, дверь и откроется!
Иван, повязанный красным платком, ворвался в воображаемую комнату больной старушки.
"Старушке" не терпелось пообниматься с папой, терпеть больше не было сил, и она заверещала:
– Давай, скорей ешь меня, Серый Волк! Я ведь знаю, что ты – не Красная Шапочка!
Иван с готовностью пропустил расспросы о больших ушах и набросился на Дашку, рыча, щекоча и покусывая ее. Ему и правда хотелось ее съесть, очень аппетитные раскрасневшиеся щечки горели, как спелые яблочки. Они повозились еще минут десять. Охотник – Алена – поняла, что пора резать волка, только когда тот взмолился:
– Подожди, бабуля, где-то там, в кустах, кажется, сидит охотник! Ты слишком сильно возишься у меня в животе, он может вот-вот нагрянуть сюда!
Алена с криком: "Ах ты, поганец! Всех съел! Я тебя тут давно поджидаю", – ворвалась на территорию с пластмассовым кладенцом. Дашка выскочила из-под одеяла, бабуля радостно появилась в проеме. Поверженный Серый Волк – Иван – остался лежать с раскинутыми руками на ковре. Добрая душа Дашка спросила у него:
– Ну что, Волк, больше не будешь меня есть?
– Не буду, никогда не буду. И никого не буду, – жалобно ответил Серый Волк.