Когда мы вошли в зал, он уже был забит до отказа. Пришли все. Даже банкиры притащились, правда, в ополовиненном составе. С дикими глазами они наблюдали, как "колбасится" хмельная Ниночка; прыгает, сбивая макушкой люстры, Лева; отплясывает канкан Суслик; а Санин с Маниным втихаря тырят из рояля оставшиеся клавиши. Но особый восторг у них вызвал испанский танец в исполнении Сереги и Тю-тю. Серега выступал в роли влюбленного мачо, а Тю-тю знойной мадридской красавицы. Первый то и дело бухался на одно колено, прижимал руки к груди, тряс головой и почему-то кричал: "Асса!", второй носился вокруг коленопреклонного кавалера с надменным видом и задранной юбкой, из-под которой сверкали мосластые волосатые ляжки…
После недолго наблюдения за этим безобразием, один из банкиров - бугаина с бритым черепом - со словами "Ну, блин, дают!" вынул из-за пазухи роскошную бутылку джина, отпил от нее добрую половину и, бодро взвизгнув, ринулся в круг танцующих.
Отплясав канкан, взмыленный Суслик, подскочил ко мне со словами:
- Я выбрал!
- Что выбрал? - не поняла я.
- Выбрал, с кем хочу познакомиться.
- Долго же ты думал! И с кем?
- С высокой. Хотя сначала решил осчастливить маленькую.
Я недоверчиво на него покосилась. ОСЧАСТЛИВИТЬ? Неужели он серьезно?
- А ты уверен, что они будут счастливы с тобой познакомиться?
- Конечно, - уверенно кивнул он. - Я мужчина положительный. Почти непьющий. И с серьезными намерениями. Таких сейчас почти не осталось. Всем бы только в койку затащить, а там прости-прощай. А я, как честный человек, обязуюсь сразу жениться.
Я опять чуть не рассмеялась - теперь ясно, почему он постоянно жениться. Потому что честный. Но сдержалась и серьезно спросила:
- И почему ты передумал осчастливливать Соньку?
- Она хулиганка. И пьет слишком много. Мне тихая жена нужна. Покладистая.
Ну, Суслик! Ну юморист! Принять избалованную, капризную авантюристку (я о Ксюше) за тихую покладистую матрону, это ж как надо в женщинах не разбираться! Я хотела, было, раскрыть ему глаза, но не успела, так как на смену залихватскому "бумцу" пришел "медляк", и Суслика как ветром сдуло. Естественно в Ксюшином направлении.
- Вас можно? - пробасил над моим ухом бугай-банкир и, не дождавшись ответа, выволок на середину зала.
Ксюшу же ангажировал Суслик, ухитрившись опередить всех, даже юркого Сержика.
- Как тебя зовут, красавица? - спросил кавалер после недолгого молчания.
- Леля.
- Артемон.
- Кто? - опешила я.
- Я, - гоготнул он. - Артем то есть. А его, - он кивнул на стоящего в уголке низкорослого очкарика, - Кука.
- Ну и имена у банкиров, - буркнула я - Закачаешься!
Продолжить столь приятно начатый диалог не получилось, ибо я узрела, что в зал вплывает сонная, лохматая, малость помятая, но жутко веселая Сонька. За ней следом плетется Зорин.
- Приперлась, - ужаснулась я и ткнула Ксюшу в спину - пусть и она ужасается.
Подруга застонала, отбросила Суслика в сторону и кинулась перехватывать Соньку на входе. Но не тут-то было! Заслышав музыку, при этом даже не разобрав какую, (а звучала в тот момент ее любимая "…в раба мужчину превращает красота…") Сонька взмахнула руками, мимоходом долбанув Ниночку по очкам, встала на носочки и… не поверите… начала танцевать лезгинку.
Мой партнер восторженно крякнул. Ксюша застонала. А Сонька резво прогарцевала по залу, развернулась, припрыгнула, дунула в обратном направлении, по дороге выхватив у моего банкира из-за пазухи бутылку джина, вновь развернулась и опять по новой. Наконец, песня закончилась. Подружка замерла. Мы - я, Ксюша и Зорин - бросились к ней из разных концов зала.
- Тебе чего не спалось, оглашенная?
- Хочу тан…ик….танцевать.
- Дискотека уже кончается, - соврала я, подталкивая плясунью к выходу.
- Хочу танцевать! - грозно рыкнула на меня Сонька, отстраняясь. - Где мой жених?
- Я здесь, - отрапортовал Зорин.
- Да не ты. Этот где? Как его? Император…
- Кто? - обалдели мы.
- Царь. Или король. Не-е… точно царь.
- Белая горячка, - испуганно прошептала Ксюша - Наша подруга допилась…
- Не-е точно царь. Кажется, Иван… ик… Грозный….
- А может Петр Первый? - разозлилась я.
- Точно! - обрадовалась Сонька. - Петр! Где Петр? Он обещал со мной станцевать.
- Еще не пришел.
- Приведите.
- Вот еще! - фыркнул Зорин.
- А я говорю - приведите, - закапризничала Сонька.
- Но…
- При-ве-ди-те! - начала скандировать она, притопывая в такт ножкой.
- Надо идти, - обреченно заметила Ксюша.
Я кивнула. Спорить с разбушевавшейся Сонькой невозможно, так что придется переться в корпус. А на улице, между прочим, метель.
Мы двинули к выходу. Сонька впереди, припрыгивая от нетерпения. Зорин увязался за нами. Увидев это, и Суслик присоединился, посчитав, видимо, что не может бросить свою даму на произвол судьбы.
Мы вышли из здания, бегом, так как снег валил с таким остервенением, словно хотел погрести под собой весь мир, преодолели аллею. Отряхиваясь, влетели в корпус.
Фойе было пустынным. О следах недавнего человеческого пребывания в этом здании говорил только свежий яблочный огрызок на столе, да мокрые отпечатки чьих-то ног на линолеуме.
- Как тихо, - заметил Суслик.
Мы согласно кивнули. Действительно, тишина была гробовой, не слышно было даже музыки, вечно оравшей из радиоприемника.
- Петенька! - заголосила Сонька. - Петю-ю-ю-ю-ня!
Я схватила ее за шкирку и потащила в сторону лыжного хранилища.
Дверь почему-то оказалась заперта. Мы постучали. Никто не отозвался.
- Ушел что ли? - у самой себя спросила Ксюша и вновь затарабанила.
- А свет-то горит, - доложил Суслик, заглянув в замочную скважину. - И телек работает.
- Помер что ли? - буркнул Зорин сердито.
- Типун тебе… - почему-то испугалась я. А сердце при слове "умер" больно екнуло.
- Свет забыл выключить, а сам свалил, - предположила Ксюша. - Водку, наверное, где-то пьет, а мы волнуемся…
А мы действительно волновались, я видела, как все занервничали: как лихорадочно задергал ручку двери Зорин, как побледнела Ксюха. У меня же началась самая настоящая тахикардия. Единственной пофигисткой в нашей компании была Сонька. С блаженной физиономией она дула прямо из "горла" ворованный джин.
- Ломай дверь, Юрка, - скомандовала я.
- Чего это? - испугался Зорин.
- Давай, давай. Или кого поздоровее позвать?
Зорин пожал плечами, как бы говоря, мне-то что, я сломаю, только вся ответственность ляжет на вас, и врезался своим мощным боком в дверь.
Она открылась тут же. Со скрипом и грохотом.
Мы вошли. Петю увидели сразу, как только переступили порог.
Он лежал по средине комнаты в луже собственной крови. Лицо его желтовато-бледное, застывшее и какое-то удивленное, было повернуто к нам. Большие глаза подняты к потолку, будто он молится.
Голова размозжена. Тело покрыто кровавыми ранами.
- Он умер? - сипло пробормотал Зорин.
- А ты как думаешь?
- Думаю, умер.
- Отчего? - тупо спросил Суслик.
- Ясно, что не от сердечного приступа, - констатировала я. - Его убили. Вон той палкой, видите. Острие красное, да и черенок сам… Нанесли несколько мощных ударов. Смертельный, похоже, по голове. Смотрите какая глубокая рана.
Зорин рыпнулся было к окровавлено лыжной палке, вознамерившись рассмотреть ее поближе, но Ксюша схватила его за запястье.
- Куда? Детективов что ли не читаешь? Нельзя ничего брать, вдруг на ней отпечатки остались.
- Ужас! - всхлипнул Суслик.
Вдруг за спиной раздался грохот - это Сонька, допив бутылку до конца, в изнеможении хлопнулась на пол. Мы отстранено проследили за падением ее тела и вернулись к разговору.
- Кто его, а? - ни к кому не обращаясь, спросил Зорин.
- Да кто угодно. Народу-то полно. Мы, то есть отдыхающие, обслуга, сторожа… - Ксюша махнула рукой. - Да мало ли…
- Но зачем? - сиплым шепотом спросил Суслик. - Я не понимаю… Зачем его убили? Кому он помешал? Я не понимаю…
- Может, с целью ограбления, - предположил Зорин. - Ну в смысле, хотели деньги отобрать, а он стал сопротивляться…
- Что с него взять? - фыркнула Ксюша. - Костюм ширпотребовский, кроссовки из кожзама, часы вон копеечные.
- А он, может, был подпольным миллионером? - не отступал Зорин, уж очень, наверное, ему версия с ограблением нравилась.
- Зачем грабить подпольного, если на турбазе 4 легальных отдыхают?
- Их попробуй ограбь, - пробормотал Юрка. - У них, наверняка, по пушке на брата! И у каждого брата в каждом кармане по заточке… - его даже передернуло. - А Петьку грабь - не хочу. Кругом не души…
- Да-а. Время этот гад выбрал очень удачно, - согласилась я. - Знал, что весь народ на дискотеке. В корпусе ни души…
- И все же, ограбление тут не при чем, - чуть подумав, проговорила Ксюша. - Тогда бы вор магнитофон прихватил, вон, гляньте, он на подоконнике стоит. Нормальный двухкассетник.
- И телефон сотовый не пропал. Смотрите, У Петьки из кармана антенна торчит, - все еще шепотом, но уже более членораздельным проговорил Суслик.
- Конечно, это не ограбление, это ежу понятно…
- Это маньяк! - в один голос ужаснулись два представителя сильного пола - Зорин и Суслов.
- Лель, - нехорошо прищурившись, спросила Ксюха. - Я что-то не пойму - чем у вас в НИИ намазано, что маниаки туда слетаются, как мухи на … это самое?
- Да ладно тебе, всего один и был.
- Как же! Сначала извращенец в туалете завелся, который за вами подглядывал, потом серийный убийца, он еще тебя прирезать хотел, неужто забыла? Теперь еще один душегуб неизвестной породы, - разошлась Ксюша. - Я уж не говорю о том, что каждый второй нихлоровец либо чудик, либо идиот.
- Чего это? - обиделся Зорин.
Я же про себя с ней согласилась. Что верно, то верно, нормальных в нашем Нихлоре можно по пальцам пересчитать, основная же масса с такими странностями, что Зорин на их фоне просто образцово-показательный экземпляр среднестатистического мужчины.
- Ну, ни фига себе! - как гром среди ясного неба, прозвучал позади нас чей-то хриплый голос. - Вы за что братана замочили, отморозки?
Все резко обернулись. У самого входа стоял красный от праведного гнева Артемон, а из-за его плеча высовывалась бледная физиономия Куки.
- Послушайте… - начал, было, Суслик, но банкир прервал его грозным рыком:
- Мне, конечно, тоже не нравится, когда мне ботинки на 2 размера меньше выдают, но мочить за это… Ребя, это перебор! - Тут он оглянулся, узрел валяющуюся на полу Соньку и еще больше озверел. - А девку за что вырубили? Хорошая ж девка была, хоть и "синяя" …
Тут Кука вынырнул из-за плеча своего товарища и, встав на носочки, что-то зашептал ему на ухо. Прослушав сообщение, Артемон нахмурился и выдал:
- Вот мне братан подсказывает, что девка, наверное, на мокруху не подписывалась, вот вы ее и того…
- Да заткнитесь вы! - разозлилась я.
- Я те-е-е ща заткнусь! - начал наступать на меня Артемон, сжав свои пудовые кулачищи. - Я ща так заткнусь…
- Он уже был мертвым, когда мы пришли, придурок! - заорала я. - Посмотри. Кровь застыла, значит прошло достаточно много времени, а мы с тобой всего 10 минут назад вальсировали.
- Да? - он остановился, в раздумье почесал переносицу. - А ведь точно. Тогда кто же его?
- А не вы? - робко промямлил Суслик, потом опомнился и затараторил. - То есть мы и сами хотели бы узнать…
Артемон сначала проницательным тяжелым взором помещение. Детально осмотрел заставленные лыжами стены, стеллажи с палками, ящик с гантелями, чиркнул оком по окну, подоконнику, полу. Поковырял пальцем дверной косяк и выдал:
- Следов взлома нет.
- Ясно, что нет, - не слишком вежливо проговорила я. - С чего бы ее взламывать?
- И в окно никто не лазил. Значит, мокрушник вошел, не таясь, побазарил за жизнь со спортсменчиком, а когда тот отвернулся, кокнул мужика по кумполу….
Артемон кивнул, соглашаясь с самим собой, потом аккуратненько, чтобы не затопать следов, приблизился к трупу, присел. Почти профессионально осмотрел его и констатировал:
- Черепно-мозговая доконала. Остальные удары, а их с десяток, до кондражки довести не смогли бы. Ранки страшные, но поверхностные.
- Это мы и сами поняли, - буркнула я. - И орудие преступления видим, вон лыжная палка валяется…
- Не… По башке его не ей долбанули, а гантелей, вон она в углу. Палкой только отметелили. Тока зачем? Он все равно к тому времени либо отключился, либо умер. Говорю же, отморозок. - Он выпрямился. - Ну что, ментов надо вызывать.
- Народ, я думаю, оповещать не будем, чтоб не сеять, так сказать, панику, - добавил Кука.
- А поставить в известность местное начальство надо, как вы думаете? - спросила я, подумав.
- Да ладно тебе! Какое тут начальство? Комендантша в хлам пьяная да приблаженная директриса. Так что молчок, - Артемон окинул нас тяжелым взором, - Ясно? - Мы энергично закивали. - А помещение, покуда, запрем. Чтоб не совались.
Я мысленно с ним согласилась. Все-таки толковый мужик этот банкир с собачьей кличкой. Да и никакой он, наверное, не банкир. Скорее всего, представитель "крышующей" организации. Ну на крайний случай телохранитель Куки, этот на коммерсанта больше походил: скользкий, хлипкий, очкастый.
- Значится так, - скомандовал он, - Ты, - указательный палец ткнулся в меня, - как самая борзая, поведешь меня к телефону, а то моя мобила не фурычит. Ты, - перст переместился на Зорина, - тут останешься, жмурика охранять, пока этот лохарик, на суслика похожий, не найдет запасной ключ, чтобы дверь запереть. А ты, дамочка, - он милостиво кивнул Ксюхе, - отдыхай, - и, взвалив Соньку на плечо, он направился к выходу.
- Я с трупом не останусь! - дрожащим от возмущения и страха голосом выкрикнул Зорин.
- Че это?
- Боюсь!
- Пусть тогда это гоблин, - он кивнул на совершенно не похожего на гоблина Суслика, - останется.
- Не буду, - проблеял Суслик.
- Я не понял? - Артемон набычился. - Бунт на корабле?
- Артем, - строго проговорила я. - Успокойся. Сделаем так. С трупом останешься ты, как самый смелый, Зорин отнесет Соньку в комнату, а остальные пойдут звонить. Идет?
- Не-а. Мне жмуриков караулить в падлу.
- Почему?
- Я ж владелец Банка "Возрождение". Почти алигарх, - скромно потупился Артемон.
- Ты? - обалдела я. - А Кука тогда кто?
- Мой телохранитель, кто ж еще? Ты не смотри что хлипкий, зато, знаешь, как лягается…
- Пусть тогда он с трупом и посидит. Изнутри запрется на щеколду…
- Я встану в коридоре и никого ближе, чем на 2 шага к двери не подпущу, - с достоинством проговорил Кука.
- Лады, - кивнул Артемон. Затем передал Зорину с рук на руки Соньку. И скомандовал. - Веди
* * *
ЧЕЛОВЕК не мог сдержать своего счастья! Он сделал это! Не отступил, довел задуманное до конца!
Подлец получил по заслугам. И казнь свершилась. Огорчало одно -свершилась очень быстро. Подлец умер сразу, а ЧЕЛОВЕКУ так хотелось, чтоб он помучился. Поэтому он и терзал такое теплое, податливое, почти живое тело подлеца. Бил, крушил, рассекал, втыкал острие в мягкую плоть.
Когда грудь подлеца превратилась в кровавое месиво - ЧЕЛОВЕК остановился и перевел дух. Он отомщен!
7.
Мы шли заснеженной аллеей по направлению к воротам. Именно там, на приграничье, стоял небольшой домик директора, а в нем был единственный на всю турбазу телефон. Пурга усилилась. Теперь снежинки не кружились в вальсе, а долбили с разлету по нашим щекам, лбам, прикрывающим глаза векам.
Наконец, избитые пургой, мы добрались до приземистого здания у самых ворот. Тусклый фонарь освещал дверь, с висящим на ручке замком, засыпанный снегом порожек.
- Давай, заходи, - кивнул мне Артемон.
- Боюсь, - созналась я, в нерешительности останавливаясь на самом входе. - А вдруг сейчас, как в классическом детективе, войдем, а шнур перерезан.
- Ерунда, - просиял Суслик. - Метр изоленты, острый ножичек, десять минут необременительного труда и все готово!
- Починишь? - с уважением пробасил Артемон.
- Легко. Я же инженер.
- Молоток! - похвалил он, хлопнув Суслика по хлипкому плечу так, что бедняга чуть не нырнул в сугроб.
Успокоенная, я приоткрыла дверь.
- Есть тут кто?
Никто не отозвался, видимо, директор был там же, где и все - на дискотеке.
- Что ж ваша директриса дверь-то не запирает? - возмутилась Ксюша. - Сопрут ведь добро.
- Чего тут переть? Стол что ли облезлый или стул колченогий, а может телефон, красная цена которому полтинник?
- Кстати, где аппарат? - шепотом спросила Ксюша.
- Всегда был на столике у окна… - я обшарила взглядом комнатку. - На этом…
- Нету его тут. - Ксюша для верности просмотрела каждый из ящиков. - Нету.
- Вот он, - подал голос Суслик. - В углу. Смотрите.
Мы проследили за его жестом. В углу на истертом линолеуме валялась груда пластиковых осколков, увенчанная покореженной мембраной. Изрезанный на мелкие кусочки провод покоился рядом.
- Тютю телефончик-то, - прокомментировал Артемон. - Такой даже инженеру не под силу починить.
Мы в унисон вздохнули и гуськом покинули помещение.
- И что это тут у вас за падла завелась, а? - рыкнул Артемон. - Людей мочит, добро портит. Кто - не знаете? - он сжал свой пудовый кулак. - Если есть подозрения, говорите, не стесняйтесь - я из этого мокрушника всю душу вытрясу…
Мы переглянулись. Ни я, ни Суслик, ни, тем более, Ксюша, которая не знала и половины отдыхающих, никого заподозрить не могли.
- А знаете, - начала я неуверенно. - Мне вообще не ясно - зачем этот… как говорит Артем… мокрушник испортил телефон?
- Как зачем? - взволновался Суслик. - Ты что детективов не смотришь? Чтобы успеть скрыться с места преступления до приезда милиции…
Я прервала его:
- Я так не думаю. Подумай сам. - Суслик насупился, а я продолжила. - Даже если он сбежит или уже сбежал, вычислить его не составит большого труда. Завтра милиция всех перепишет, пересчитает, и тот, кто покинул турбазу несанкционированно, будет первым подозреваемым.
Все призадумались, однако, ни одной свежей мысли ни у кого не появилось. Наконец, молчание прервал неуемный Суслик.
- И что теперь делать будем? - бодро спросил он. Ему, видимо, очень хотелось переложить ответственность за принятие решения на кого-нибудь другого.
Все молчали. Наконец, меня осенило.
- У тебя машина сеть, Артем?
- Конечно, есть. Три.
- Так что ж ты раньше молчал? - возликовала я. - Давай заводи.
- Так они дома, в гараже…
- Вот, блин, дурень, - разозлилась Ксюша. - Дома и у нас есть… Три. - Лживо докончила она. - Здесь есть?
- Не.
- А на чем вы сюда прибыли?
- Нас на джипе привезли. Завтра должны на нем же забрать. А ваш автобус где?
- Как нас привез, так сразу и отчалил, - доложил Суслик