- Думаешь, я ее с кем-то спутала, когда она мне к виску пистолет приставила? - расхохоталась я, чего уж там, с истерическими нотками. - Ты, конечно, прав, Андре, я-то эту Одри почти не знаю, еле вспомнила ее имя. А вот ты ее знаешь, и куда лучше, чем я думала. Да? Да?! - Я перестала смеяться и посмотрела на Андре. Я жаждала получить ответ и боялась его услышать. Так стоят в задумчивости над крышкой ящика Пандоры. Открывать или не открывать? Но он уже был открыт, оставалось лишь наклониться немного вперед и заглянуть внутрь.
- Что ты имеешь в виду? - пробормотал Андре, отпуская мою руку, и я тут же поняла, что попала в точку. Кровь прилила к лицу, я вывернулась из его рук, подтянула ноги и снова закрыла лицо ладонями. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось, разве что завыть, как это недавно сделала Одри, когда ее схватили.
- Нет-нет-нет. - Андре пытался отвести мои ладони от лица, пока я сопротивлялась, не замечая текущих по лицу слез. - Не надо, родная, не надо, ты не так все поняла.
- Я ничего не поняла, Андре! - воскликнула я, вскочив со стула. Я отшатнулась от него, но он не позволил мне убежать дальше по коридору.
- Я все расскажу, все, обещаю. Ты получишь ответы на все вопросы.
- Известное известно немногим, как говорил Аристотель, - заметил кто-то рядом с нами подчеркнуто любезным тоном. Мужской голос из глубины коридора в полицейском участке показался мне грустным и обманчиво спокойным, но было достаточно одного взгляда на Марко, чтобы понять - он в ярости, внутри его неуправляемая ядерная реакция.
- Марко, ты? - изумленно спросил Андре.
- Бессмысленный вопрос, не кажется тебе? Ну-ну, успокойся, брат. Ты похож на воришку, пойманного с поличным. Где же мой кошелек, Андре? О, я ведь тоже - очень даже - жажду получить ответы на все вопросы. Что именно ты хочешь рассказать Даше и не стал рассказывать мне? Что-то о моей невесте, так полагаю?
- Мне так жаль, поверь.
- Верю, - кивнул Марко. Повисла пауза, растерянный и потрясенный, Андре смотрел на брата и молчал. Я подумала - как странно, что я забыла о нем. Ведь Марко - человек, которому я должна была бы позвонить первому. Жених Одри, респектабельный адвокат, успешный человек, добившийся всего сам, ожидавший от жизни только признания и без того очевидных фактов - он смотрел на нас как на призраков, и его глаза тоже ввалились и утонули в темно-сером контуре. Марко смотрел на Андре взглядом раненого зверя, и я моментально поняла, что так между ними было всю жизнь, возможно, с самого рождения Андре. Потерянный трон, извечная судьба старшего брата. Каин и Авель тоже были братьями, и сейчас Марко чувствовал, что Андре вонзил ему кинжал в спину. - Тебе всегда жаль, но ведь это ничего не изменит и не исправит.
- Я не думал, Марко, что это когда-нибудь всплывет. Это было давно и ничего не меняет.
- Думаешь? Ты, наверное, удивишься, но я совсем не согласен с тобой. Я встречался с адвокатом Одри! С ее адвокатом, но не с ее отцом, которого, как ты знаешь, я всегда уважал. Мы виделись с ним пару недель назад, планировали свадьбу, рассчитывали расходы. Он вызвался оплатить торжество, несмотря на мои возражения. Это такая традиция, свадьбу оплачивает семья невесты, а семья Шараф уважает традиции. Хотя и новым веяниям не чужды.
- Марко… - попытался вклиниться Андре, он протянул руку и положил ее на плечо брата, но тот резко дернул плечом, сбросив ладонь. Затем Марко запустил обе ладони в волосы, пригладил их и выпрямился.
- Ее отец отказался со мной встречаться, они запретили мне приходить к Одри в тюрьму. В тюрьму, Андре! Я не могу поверить, что произношу в одном предложении имя Одри и слово "тюрьма". А ты?
- Мне тоже не просто в это поверить, - отвернувшись, пробормотал Андре. - Я и подумать не мог.
- Странно, что ты не подумал об этом, не правда ли? Ты ведь спал с Одри, не так ли? Никого не пропускаешь. И как же ты не подумал, что я, твой брат, ее жених, имею право знать о таких вещах? - вопросы были риторическими, не требующими ответа. Боль и отчаяние разъедали Марко, делали его слепым и глухим ко всему. - Мне вообще кажется, что все, сказанное мне сегодня, - дурной сон. Может быть, я ослышался? Одри пыталась убить твою русскую женщину?
- Не стоит говорить так, словно меня тут нет, - напомнила я.
- Ничего личного… - пробормотал Марко, избегая моего взгляда. Теперь, когда нужно было выбирать между мной и рушащимся миром, он и сам, пожалуй, предпочел бы застрелить меня, если этим можно было бы сохранить все.
- Тут все личное, - возразила я. - Я стояла перед ней, и она целилась в меня из пистолета. Одри Шараф. В светлом платье, с загорелыми руками. Может мне кто-нибудь объяснит это?
Я покачивалась, не вставая с обшарпанного сиденья, сцепленного с другими - лавка в коридоре полицейского участка была антивандальной. Марко медленно повернулся ко мне и посмотрел на меня так, словно я была его врачом, только что объявившим, что у него рак.
- Я никогда этого не пойму, - сказал Марко, а затем сел рядом со мной, положил руки сверху на мои ладони и закрыл глаза. Андре стоял рядом с нами, как нежеланный, явившийся без приглашения гость. Мы с Марко оказались отделенными от него невидимой чертой, как куполом из романа Стивена Кинга, в котором жители некоего провинциального городка оказались отрезанными от внешнего мира. Конечно, в какой-то степени мы были несправедливы по отношению к Андре, но нам с Марко было наплевать - сейчас мы меньше всего думали о справедливости.
* * *
Позже мы сидели в парке, на облупившейся за лето скамейке - из старых, деревянных - и смотрели на голубей. В парижских парках всегда находились доброхоты с булочками в руках - для птиц, конечно. Те слетались стаями, заходили спереди и сзади, даже садились на колени местных клошаров в расчете на лучший кусок или, вернее сказать, на лучшие крошки. Я автоматически следила за птицами, соскальзывала взглядом с одной на другую, умышленно вытесняя из сознания - почти до конца - то, что в это время происходило между нами. Андре говорил, Марко молчал, опустив плечи - он сидел, как Роденовский мыслитель, глядя прямо перед собой, но, кажется, не замечая голубей.
- Мы встречались где-то с неделю несколько лет назад, - сказал Андре после долгой паузы. - Я даже не сразу вспомнил.
- Конечно, куда уж тебе, при твоем-то образе жизни.
- Ты демонизируешь меня, - покачал головой Андре, а Марко горько усмехнулся.
- Несколько лет назад - это когда? Где вы познакомились? При каких обстоятельствах? Только не вздумай отмахнуться от меня всяким вздором о том, что мне лучше не знать этого. Я хочу знать! Ты должен был…
- Я знаю, я должен был, - кивнул Андре, хотя тон его контрастировал со сказанным. Он говорил агрессивно, будто нападал. - Только вот уловить не могу, когда я должен был это сделать? Одри появилась совершенно внезапно, в окружении своей родни, с отцом, с тобой - и сразу же в качестве твоей девушки. Не где-нибудь, на рождественской вечеринке. Ты помнишь это? Вы сияли от счастья, ты представлял меня ее семье. На ней были наши фамильные рубины, которые, как я считал, мать никому никогда даже в руки не даст. Мне кажется, это вы меня исключили из уравнения.
- Мы… Да, ты прав, - прошептал Марко, мотая головой. - Я не хотел… Ты всегда так нравился женщинам. - Он вскинул голову, и его простое, хотя и не лишенное привлекательности мужское лицо исказила гримаса, словно он съел что-то горькое. - Тебе трудно это понять.
- Я попробую, - процедил Андре сквозь зубы. - Ты думал, что я уведу у тебя девушку?
- Думаешь, если бы ты не стал этого делать из жалости ко мне, это бы что-то изменило? - Марко разозлился. - Если бы она ушла от меня сама, и ты смог бы сказать, что ты тут ни при чем? Веселая, юная девушка с легким характером, к тому же из хорошей семьи. Я знал, что стоит тебе подойти к Одри, сказать ей пару фраз, предложить коктейль, и наша с ней история закончится. Да будь моя воля, я бы познакомил вас посмертно! Впервые в жизни я не хотел знакомить девушку со своим братом.
- Впервые в жизни ты повел себя не как напыщенный индюк, а как перепуганный, зарывшийся в песок страус! И вот итог - мою девушку чуть не убили!
- Андре, перестань! - крикнула я, но оба мужчины посмотрели на меня, как два льва, оторванных нелепым сурикатом от боя.
- А почему так произошло? Да потому что - вот незадача! - Одри уже была знакома с тобой! И за два года ты не нашел способа дать мне знать? Так просвети меня хотя бы теперь. Где вы познакомились?
- Не думаю, что теперь это что-то изменит. Станет только хуже. Разве важно сейчас, где и как?
- Важно! - гаркнул Марко. - Теперь - особенно важно, если хочешь знать. Я прожил столько времени с призраком, можешь ты теперь подсветить мне хотя бы часть этого побоища, которое оставил после себя?
Он говорил, словно бил наотмашь прямо по лицу - ладонью, со всего размаху. Андре побледнел, а затем отвел глаза и кивнул, не найдя ни одного аргумента, чтобы промолчать. Я дрожала всем телом и мечтала оказаться за тридевять земель от этого места.
- Мы познакомились с ней… Не важно где и когда, - пробормотал Андре. - Давно. Я мог бы сказать, что это было ничего не значащей ерундой, и это было бы почти правдой - особенно если послушать ее, Одри. "Это ничего не значит", - так она говорила. Но, как оказалось, это имело значение для нее. Я помню это странное чувство - будто меня опоили, и я совершенно не в состоянии управлять собой. Девушка из хорошей семьи? Легкий характер? Для меня она была другой. Самое дикое, запретное, что есть в людях - она находила это, доставала на свет и любовалась как произведением искусства. Я чувствовал, что с нами что-то не так - и со мной лично в первую очередь, но я не мог и не желал останавливаться, - Андре замолчал, и в воздухе повисла раскаленная, напряженная пауза. На лице Марко была гримаса отчаяния, но он по-прежнему держал себя в руках.
- Так, значит, это продолжалось неделю? - спросил Марко, когда пауза стала невыносимой.
- Наверное. Может, чуть больше. Мне кажется, мы не были трезвы и минуты в то время. Я тогда сильно поругался с матерью и хотел досадить ей.
- Ты всегда хотел досадить - ей или мне, без разницы. А лучше обоим. Иногда мне кажется, что весь твой жизненный выбор продиктован этой целью.
- Ты, конечно, шутишь, - вскинулся Андре.
- Больше недели. Такое, точно, не забывается.
- Нет. Конечно, нет. Но можно запихнуть все подальше, в самый угол чердака, и не залезать туда.
- Ты прекрасно справился с этой задачей! - почти выплюнул Марко с отвращением. - Тебе не приходило в голову, что рано или поздно это всплывет? Что было бы, если б я узнал об этом после нашей с Одри свадьбы? Или когда у нас уже были бы дети? Ты ни о чем не думал!
- Я не знаю. Каждый раз, когда я сталкивался с нею взглядом и видел, какой равнодушной, погруженной в себя светской дамой она стала, мне казалось, что я вообще все придумал. Просто нафантазировал. И еще почему-то я никогда не верил, что у тебя с ней все серьезно.
- Это было серьезно! Черт! - Марко вскочил и пнул валяющийся неподалеку мусорный пакет, да так, что тот перекувырнулся и отлетел, как мячик.
- Я и оказался-то там случайно, - заметил Андре и выразительно посмотрел на брата. Так они и сидели, разглядывая друг друга, как два солдата враждующих армий. И вдруг Марко дернулся и сел так, словно невидимый учитель потребовал от него немедленно выпрямить спину, затем он с чувством хлопнул себя по колену.
- Кап Даг, да? Место, где можно узнать человека поближе в первые же пять минут? - истерически расхохотался Марко. - Как я не понял сразу! Господи, ну, конечно! Вот почему ты никогда не говорил о той поездке. О чем-то другом - пожалуйста, даже со смехом, но не о Кап Даге. Вы ведь познакомились там?
- О какой поездке? - полюбопытствовала я. - Что за Кап Даг? Вы говорите об этом месте как о преисподней какой-то.
- Марко! - Андре посмотрел на брата взглядом, значения которого я понять не могла, даже если бы и хотела. Но Марко, кажется, остался глух к аргументам, переданным телепатически. Он повернулся ко мне и потер ладони. Я поняла, что Марко прав, семя зла было посеяно именно там.
- Кап Даг - это город-курорт на побережье Средиземного моря. Милое местечко, если судить по фотографиям, я-то там лично никогда не был, мне бы и в голову не пришло в такие места ездить. Не очень люблю ходить голым на людях, знаете ли. Еще меньше люблю смотреть на голых людей, пьющих пиво в уличных кафе. Но в Кап Даге так принято. Мы во Франции воспеваем свободу, и такие места - квинтэссенция нашей свободы. Иногда мне кажется, что именно поэтому у нас в Европе так много террористов. Значит, Одри была там с тобой?
- Она тогда как раз окончила колледж, - произнес Андре после долгой тяжелой паузы. - Я понятия не имел, кто она и из какой семьи. С ней было много ребят, наверное, весь ее курс. Приехали на большом автобусе. Да не важно! Какое это имеет значение теперь?
- А еще в Кап Даге в большом количестве изобилуют ночные клубы 18+, специально для людей, которые хотят просто повеселиться, - продолжал рассказывать тоном заправского экскурсовода Марко. - Закрытые вечеринки, своего рода мероприятия по интересам. Другими словами - оргии. Значит, моя невеста, с которой я собирался обвенчаться, будущая жена политика, возможно, мать моих детей, наследников нашей династии - рано или поздно появилась бы на первой полосе Ici Paris? Тебя такая перспектива не смутила? Впрочем, кого я спрашиваю, тебя же не смущает собственная фотография со своей невестой в том же Ici Paris.
- Ты жесток, - прошептал Андре, а я изо всех сил зажмурилась, пытаясь представить, что я тоже птица, и могу улететь, оказавшись далеко-далеко отсюда, где-нибудь в Египте, на площади в Каире, где тоже найдутся те, кто отсыплет мне хлебных крошек.
- Наши фотографии в журнал были отправлены Одри, разве нет? - спросила я у Марко. - Это не наша, это ее ответственность. Она решила нанести удар - и по нам, и по вам, Марко.
- Да, да, вы правы. Безусловно, Даша, вы правы. Одно из многих ее действий, понять которые я не могу. - Марко подошел к фонарному столбу, отвернулся, прижался к его металлическому остову лбом. Мне было так его жаль, но что же я могла поделать! Андре подошел ко мне.
- Кажется, дело не в том, что Одри ходила голой по пляжам, а в том, что она одержима. Разве я не прав? - Андре говорил сухо, как адвокат перед присяжными. - Разве можно исключить вариант, что весь ваш роман, Марко, был для Одри только прикрытием.
- Для чего? - вытаращился на меня Марко, и на секунду показалось, что сейчас он меня ударит.
- Чтобы негласно присутствовать в жизни Андре, - ответила я за них обоих. - Этого она хотела. Она приходила к нам в дом.
- Что? - Андре был потрясен.
- Похоже, Одри заказала себе дубликаты ключей от квартиры Андре, и это был не первый ее визит, это точно. Она… пила кофе, пока меня не было.
Оба брата стояли друг напротив друга, как подуставшие от боя петухи. Пазл понемногу складывался, хотя кусочки его были до странности уродливыми и пугающими - как горгульи на готических соборах. Андре лишь качал головой, пытаясь осознать услышанное.
- Мы с ней встретились потом, через несколько месяцев после Кап Дага. Буквально наткнулись друг на друга недалеко от Люксембургского сада, - и Андре с удивлением огляделся по сторонам, только сейчас разобрав, где именно мы находимся. Прозрение всегда приходит, когда уже ничего нельзя изменить. Какая разница, где они встретились.
- И что?
- Ничего, в том-то и дело. Она посмотрела на меня именно так, как смотрят на случайных любовников, встреченных через много лет - смесь радости, легкого волнения и стыда. Мы разговорились. Одри вроде собиралась покинуть Париж, хотела уехать в Испанию. Мы с ней сходили в один из их семейных магазинов - тот, где делают все эти арабские сладости. В Фор-д’Обервилье.
- Что? - вздрогнула я.
- Даша, прости, я не должен был тебя туда приводить, но… Все это было так давно, мне и в голову не пришло, что те события могут быть как-то связаны с настоящим. Мы с ней поговорили тогда, и она спросила, помню ли я нашу эскападу в Кап Даге. Я ответил, что приключение был чудесным. Потом рассказал о том, что иду работать в клинику и тем самым превращаю в пепел все надежды своей семьи на мою политическую карьеру. Она смеялась и говорила, что превращать чьи-то надежды в пепел - единственное стоящее дело в этом мире. Я был уверен, что та встреча была совершенно случайной.
- Вы были в той гостинице? Вы спали? - спросила я. Андре повернулся ко мне, глаза его горели возмущением, как мне казалось, совершенно неуместным при подобных обстоятельствах.
- Что? Нет, Даша, мы не спали. И не были в той гостинице, хотя разговаривали недалеко от нее. Я именно тогда заметил, как этот район похож на Москву.
- Серьезно? Да, Андре, Давай поговорим об архитектуре! - воскликнул Марко, даже не пытаясь сдержать сарказма. Его лицо было напряжено, на лбу появились глубокие морщины, ему было больно, по всей видимости, Марко был в душевной агонии, но я не могла ему помочь. Его любовь оказалась фальшивкой, и снова (интересно, в который раз?) ему предстояло остаться один на один с ненавистью к своему младшему брату. Отчего мир устроен так, что неуловимая красота, заключенная в особенном повороте головы, в низком тембре голоса или в движениях, создающих ощущение легкости и силы, непонятна и недостижима? Андре, любимчик Андре, как, должно быть, это сложно, расти рядом с тобой. Я тоже знаю, что это такое - жить в ярких отсветах софитов, которые изливают свой свет не на тебя. Но я никогда не ревновала к матери, к ее красоте, обаянию и таланту, я только смотрела на нее и восхищалась, как восхищаются звездным небом. Марко же находился на звездном небосклоне рядом с Андре, и деваться ему было некуда.
- Она исчезла и больше не появлялась, Марко. Я забыл, я все это забыл. Просто избалованная, богатая девочка из колледжа, недвусмысленно дающая понять, что с нею все можно.
- И ты говорил мне о жестокости? - Марко сжал кулаки и дернулся, жестко посмотрев на брата. Он попал в капкан.
- Что ты хочешь от меня? Правды или заботу о твоих чувствах? Я решил молчать обо всем как раз для того, чтобы поберечь тебя. И посмотри, к чему мы пришли! Я ведь хотел как лучше. Когда она появилась, в сопровождении своей родни, с тобой под руку, я не знал, что мне делать. Я хотел предупредить тебя, хотел сказать, чтобы ты был осторожнее - ты, помешанный на репутации. Но она казалась изменившейся, повзрослевшей, серьезной, а ты… впервые за столько лет я видел тебя таким счастливым. Ты ведь никогда никого не любил.
- Никогда и никого, кроме Одри, - это был не голос - шелест. - Но выходит, это была иллюзия.