Теперь я стояла рядом с Андре, ждала Юсуфа, но вместо него к нам подошел Марко - в стильном деловом костюме, с сумкой на длинном ремне, висевшей на плече. На запястье красовались дорогие часы. Дыхание Марко было свежим, несмотря на то что он явно не спал этой ночью - интересно, которой уже по счету. Он выглядел уставшим, под глазами залегли мешки. На войне есть такое понятие - неизбежные потери среди мирного населения, и в данном случае Марко как раз можно было отнести к этой категории. Я не ожидала увидеть его здесь и растерялась. Смутившись его присутствия, я за каким-то лешим принялась говорить о том, как сочувствую, что его невеста оказалась таким исчадием ада. Марко кивал, дожидаясь, когда же иссякнет поток моих нелепостей. Он был спокоен, хотя и бледен. Когда я наконец умолкла, Марко посмотрел на Андре.
- Я привез вам документы, - сказал он и протянул конверт. - Просто хотел побыть здесь, пока вы…
- Я понимаю, - кивнула я. Невозможно осуждать человека за то, что он любит кого-то, за то, что его выбор оказался неверным. Да и делаем ли мы вообще этот выбор? - Конечно.
- Я очень рад, что вы понимаете меня, Даша. У меня сейчас такое странное чувство, что все, что я знал в жизни, оказалось ложью. Как будто я провалился в другую матрицу, и все говорят на неизвестном мне языке. Меня, кажется, осуждают и даже сторонятся. Все считают, что я должен был знать, видеть, не мог не догадываться. Но я не догадывался! Даже не подозревал, понимаете? Все было просто идеально! Да вы откройте конверт, Даша. Не слушайте вы меня! - воскликнул он в нетерпении, явно желая сменить тему. Я раскрыла конверт - там лежали какие-то бумаги на французском, справка с моей фотографией. Я вдруг поняла, что это означает.
- Я могу улететь домой? - спросила я. Наверное, в этот момент Андре подумал, что я развернусь и уеду, наплевав на все договоренности с Юсуфом. Было бы забавно, если бы я так и сделала.
- Конечно, вы можете улететь домой, - улыбнулся Марко, поправив сумку на плече. - Как птица!
- Марко, ты проверил этого Юсуфа? - перебил его Андре. - Мне не нравится все это, я не хотел бы, чтобы Даша шла туда одна.
- Вы можете отказаться, - кивнул Марко. - Я даже, если желаешь, рекомендовал бы вам отказаться.
- Считаешь? Ты нарыл на него что-нибудь? Он мне сразу показался каким-то неестественным, каким-то, знаешь, выворачивающимся. Как какой-то спрут.
- Нет-нет, Андре. Юсуф - семейный юрист. Он занимается в основном экономической сферой. Никто не знает, почему Одри выбрала именно его. Как я понимаю, она просто не хотела звонить мне, вот и обратилась к первому попавшемуся юристу из отцовской конторы. - По лицу Марко пробежала тень, но он тут же взял себя в руки. - Как бы там ни было, идти или не идти - решайте сами, это уже не мое дело. Я хотел сказать о другом. Даша, я прошу вас воспользоваться моим самолетом и полететь на родину на нем. В любой момент! И даже не возражайте. Надеюсь, ваша мама поправится, и все наладится. Я чувствую свою ответственность.
- За что? Вы тут совершенно ни при чем, - возразила я. Марко грустно кивнул.
- Как и все обманутые мужья. Мы всегда все пропускаем. Нет-нет, не нужно снова меня утешать! - Марко протестующе поднял обе руки и рассмеялся. - Надеюсь, что в следующий раз, Даша, мы встретимся с вами при совершенно других обстоятельствах. Не в таких грустных.
- Я уверена в этом. - Я сделала шаг вперед, положив ладонь на плечо Марко. Он вздрогнул и посмотрел прямо - за всей этой напускной бравадой я вдруг увидела настоящее горе. Он посмотрел на меня совершенно безумными, полными несчастья глазами - лишь на мгновение, а затем снова взял себя в руки. Наверное, так выглядит машинист летящего под откос поезда. Я не знала, какими словами его можно утешить.
- Вы не одна, Дариа! Мы же договаривались, что вы придете одна! Тем более не с ним! - услышала я голос откуда-то издалека. По парковке насупленный и сосредоточенный шел Юсуф. Он был недоволен, даже раздражен, и смотрел на Марко с неприязнью.
- Я не собираюсь идти туда с ними, - смущенно произнес Марко, пальцы которого нервно теребили край кожаной сумки, висевшей на плече. - Я только хотел…. Не понимаю, что она собралась сказать Даше.
- Это не мое дело, - пожал плечами Юсуф, но уже без враждебности. - Но даже если бы знал, не сказал вам. Я не вправе, вы ведь понимаете…
- Вы ведете себя так, словно это мы подожгли машину Одри, - возмутилась я, но Марко прервал меня жестом, как если бы пытался защититься ладонью от яркого света.
- Даша, не надо. Может быть, вы сможете передать Одри от меня, что я не держу на нее зла? Я любил ее, я и сейчас… - Марко замолчал и некоторое время собирался с силами, чтобы продолжить. Юсуф молча смотрел куда-то мимо нас, старательно показывая нам всем, что он только исполняет профессиональный долг.
- Марко, я все передам, - пообещала я.
- Мне безумно жаль, что так вышло, что она не любила меня так же, как я ее, расстроенно произнес Марко. - Я лишь хочу, чтобы ей передали: я готов помочь чем угодно. - Марко хотел сказать что-то еще, но замолчал и пошел к своему черному авто. Чуть отойдя, он обернулся. - Даша, я говорил про самолет совершенно серьезно. Вы обидите меня, если полетите каким-нибудь экономом. А вам нельзя меня обижать, ведь мы с вами - уже почти семья.
- Спасибо, Марко!
- Идем-те, Дариа, - поторопил меня Юсуф.
* * *
Потребовалось больше часа, чтобы попасть внутрь тюрьмы Флери-Мерожи. Только на пропускном пункте я поняла, зачем Марко приехал - безо всех этих документов на французском меня бы ни за что не пропустили внутрь, тюрьма была объектом режимным и охранялась со всей необходимой строгостью. Впрочем, это вовсе не означало, что место производило удручающее впечатление. Напротив, к моему удивлению, внутри тюрьма напоминала большую современную школу со светлыми стенами. Идеально чистый пол с линиями-направлениями указывал посетителям, куда идти. Было ощущение, что я просто пришла навестить старого знакомого.
Старую знакомую, которой не удалось меня убить.
Помещение для посещений оказалось довольно просторным, с достаточным количеством столов и пластиковых стульев - ничуть не напоминало растиражированные в фильмах чудовищные тюремные переговорные с телефонными трубками по разные стороны от бронированного стекла. Юсуф пояснил, что такие послабления возможны, так как сюда приходят навещать тех, кто еще не осужден. Невиновен до оглашения приговора. Презумпция делала Одри сейчас куда менее виновной, чем когда я видела ее в последний раз. Это было проявлением демократии. Когда она целилась в меня из пистолета, сомнений ни у кого не было. Теперь все ждали решения присяжных.
- Давайте сядем здесь. - Юсуф показал на пару свободных стульев около прикрытых снаружи решетками окон. За окнами все еще зеленел уже уставший, местами выцветший газон.
- Я не понимаю. А что, если она набросится на меня прямо здесь? - спросила я, нервно озираясь. - Тут, кажется, даже охранников нет. Что, если она меня для этого и позвала?
- Охранников тут много. Не волнуйтесь, никто вас не тронет. Я же уже дал гарантии, - процедил Юсуф.
- Что мне ваши гарантии, - начала было я, когда вдруг увидела ее. Одри шла рассеянно, ее сопровождала малосимпатичная женщина - низкая и какая-то квадратная, в уродливой черной юбке и со злым лицом. Одри изменилась. Конечно, я бы ее узнала - это лицо я не смогу забыть никогда. Бледная или румяная, она моментально порождала воспоминания, от которых кровь стыла в жилах и хотелось немедленно бежать - прямо до канадской границы. Теперь же Одри выглядела отрешенно. Казалось, она утратила малейший интерес к окружающему миру, в котором для нее больше не было Андре. Ее маленькая огнеопасная тайна. Одри скользила равнодушным взглядом по залу, полному людей. На ней была одежда, которая ей совсем не шла - какой-то простой спортивный костюм, футболка, бесформенные сандалии - без шнурков. В руках она держала пластиковую бутылку с водой, из которой время от времени делала глоток. Таблетки. Наверное, она что-то принимает, ей что-то тут дают, не иначе. Наверняка адвокаты Одри попытаются доказать, что она невменяема. Если так, то ее поместят в лечебницу? Я поежилась. Надо же, о таком повороте я не думала.
Я отметила, что она еле передвигает ногами, практически спит на ходу… И все же пытается докопаться до меня! Я пожалела, что пришла. Зачем я здесь? Что именно она может мне сказать? Куда пропал Сережа? Куда он делся после той драки около госпиталя? Может, она разговаривала с ним, может, знает, что с ним? Или знает, как и когда он умер?
Я вскочила, мне не хотелось встречать Одри сидя, я желала быть с ней на одном уровне, хотела заглянуть ей в глаза. Они казались затуманенными.
- Ну, здравствуй, - сказала я первой, желая создать хотя бы видимость того, что все происходит по моей инициативе. - Здравствуй, Одри. Ты что-то хотела сказать мне?
- Одри? Здравствуй. - Юсуф тоже встал и кивнул ей. Та смотрела на меня так, словно пыталась вспомнить, зачем я здесь, для чего пришла. Юсуфа она не замечала вовсе. Однако в ее затуманенном взгляде вспыхивали искры ненависти.
- Андре здесь? - спросила она.
- Ты, наверное, шутишь? - Я моментально взбесилась и собралась было уйти, но Одри остановила меня. Ее голос звучал потерянно, словно она и в самом деле не знала или забыла, где находится и почему.
Устраивает цирк?
- Ты должна знать, что случилось, - сказала она. Я потихоньку теряла терпение. - Я же за этим тебя позвала?
- Тебе виднее!
- Что-то я совсем ничего не могу вспомнить, - прошептала Одри.
- Ты расскажешь мне, чего добивалась? Что ты сделала с моей матерью?! Ты была у нее в пансионе?
- Он здесь? - перебила меня Одри, не потрудившись ответить ни на один из вопросов. Я растерянно замолчала. Даже сейчас все, что занимало мысли этой женщины, сводилось к Андре. Чертов театр абсурда!
- Ты уже спрашивала! - почти крикнула я, и лицо Одри исказила гримаса страха. Юсуф тут же поспешил ее успокоить.
- Он не здесь, Одри, он остался на улице.
- Я знаю, что он здесь. Я его чувствую. Нет, не нужно было ее звать… Все из-за нее. Я не должна была, не стоило! Как глупо… Но я не понимаю, не понимаю, зачем ему все это! - Одри всплеснула руками и посмотрела на меня так, словно я могла ей помочь.
- Сережа. Он жив? - спросила я, но тут же поняла, что Одри не ответит ни на один из моих вопросов. Ее цель была совершенно иной. Всегда - с начала и до конца. Я должна была догадаться.
- Сережа? - спросила она, словно пытаясь вспомнить, кто это вообще такой.
- Тот парень, который был со мной на приеме.
- Да, Сережа! - кивнула Одри. - Твой парень. С него все и началось.
- Он жив? - повторила я, разволновавшись.
Одри вдруг пошатнулась и чуть не упала. Она удержалась, ухватившись за стену, а затем и вовсе оперлась на нее спиной. Похоже, стоять на своих двоих у нее уже не было никаких сил.
- Не знаю. Не знаю… С него все и началось. Андре - что он сказал? Он спрашивал обо мне? - Одри заставила себя посмотреть мне в глаза. - Ведь ты же в курсе, что мы с ним были вместе, мы были парой - он и я.
- Ты говоришь о той неделе, что вы провели в городке нудистов? - уточнила я. - Да, я знаю об этом, но вы никогда, никогда не были парой!
- Он не женится на тебе. Он ни на ком никогда не женится. Ему никто не нужен, понимаешь? Он создан, чтобы разбивать сердца, он всегда так говорил.
- Ему не нужна ты. Лучше бы ты спокойно жила с Марко. Он так тебя любил, а ты разбила ему сердце.
- Я не разбивала ему сердце! - закричала Одри.
Я знала, что говорить с нею так сейчас было жестоко, но все ее слова, вся эта бессмысленная игра в прятки, нежелание говорить о единственной вещи, которая имела значение, - все это взбесило меня.
- Я хочу пить, - прошептала Одри. - Что-то не так. Я чего-то не учла. Не подумала. Не могу вспомнить.
- Где Сережа? - повторила я.
Одри вдруг расхохоталась - ненормальная, совершенно чокнутая девица - ей было наплевать на то, что она в тюрьме. Может быть, она даже не до конца осознавала, что это тюрьма. Она сконцентрировала взгляд на мне.
- Я так хотела, чтобы ты отсюда убралась. Почему ты до сих пор здесь? Я поверить не могу, что ты так и не улетела в свою чертову Россию. Все было бы иначе, если бы ты убралась к себе.
- Поверь, Одри, я до сих пор здесь, потому что ты сожгла все мои документы. Парадокс, да? - усмехнулась я. - Я ухожу. Мне нечего тут делать. Не нужно было мне сюда приходить.
- Подожди, - испуганно проговорила она. - Мне нужно присесть, - Одри тяжело опустилась на пластиковый стул.
Ее речь, взгляд - все поведение было совершенно безумным. - Не уходи. Я еще не сделала то, зачем пришла. Я должна, должна сказать тебе кое-что, но боюсь. Это все-таки страшно. Понимаешь?.. Нет, ты не понимаешь, каково это. Я ненавижу тебя! Чего в тебе есть такого особенного, чего нет во мне? Если бы я могла, я бы стерла тебя с лица земли, чтобы он больше никогда не смотрел на тебя так, как в тот день на приеме. Как смотрит сейчас. Мне так жарко…
Одри снова припала к бутылке с водой. На этот раз она допила ее содержимое до конца и откинула в сторону.
- Кажется, ты хотела мне что-то сказать. - напомнила я. - Так скажи мне, Одри, где Сережа! - Мне вдруг стало не по себе и так страшно, словно я была не в комнате для посещений, а снова на той парковке в Авиньоне. Страх накрыл меня с головой. Катастрофа неотвратима, волна уже поднялась и летит по поверхности океана.
- Я не знаю, где этот Сережа! Откуда мне знать? - ответила Одри и рассмеялась. - Ты решила, что я скажу тебе, где твой Сережа? Почему?
- Ты посылала видео в полицию, ты знаешь что-то.
- Да, знаю. Я знаю, - кивнула Одри, и в ее глазах промелькнуло злое отчаяние. - Мне показалось, что она стала даже бледнее, чем когда вошла в комнату.
- Почему ты молчишь? Скажи, что тебя удерживает? Чего тебе терять теперь? Разве не для этого ты позвала меня?
- Мне так жарко! Со мной все не так! - Одри вдруг невероятно разволновалась, ее зрачки расширились. Закрыв глаза ладонями, она вскочила со стула и попыталась вылезти в окно, как будто в зале для посещений она обнаружила вдруг нечто чудовищное. Она окончательно обезумела, и я, не зная, что делать, в ужасе глядела на то, как ополоумевшая Одри вдруг бросилась на пол. Она визжала и отбивалась. Охранница - та удивительно некрасивая и злая женщина - принялась кричать и звать кого-то, пыталась успокоить Одри, даже схватила ту за руки, но Одри вырвалась. Уж я-то знаю, какой сильной может быть Одри. Какой безумной. Одри оттолкнула охранницу, ударив ее обеими ногами в живот: сначала подогнув ноги, а потом резко распрямив, как сжатую до предела пружину. Охранница взвизгнула, охнула от боли и осела на пол. Прибежали другие - они набросились на Одри все сразу. Их свара напомнила мне дикую, запредельно сюрреалистическую кучу-малу, но потом вдруг раздался чей-то пронзительный крик, и вся толпа подпрыгнула, разом отшатнувшись от Одри. Тишина длилась долго, словно все мы разом лишились голоса.
- Она умерла! - наконец, сказал кто-то, и я увидела ее - в последний раз. Она лежала на полу, разбросав руки в стороны, словно сдавшись на милость победителя. Одна нога была подвернута под другую, изо рта текла тоненькая струйка белой пены. Ее глаза были открыты, словно она все еще смотрела на меня и спрашивала:
- Ты видишь это? Я дошла до конца.
Одри была мертва. Самоубийство, сказали нам потом. Самоубийство - это было так в ее стиле! Последний удар, последний спектакль, приглашение на который она прислала заранее. Одри попросила о встрече, чтобы совершить на моих глазах самоубийство. В этом и был весь смысл, ее конечная цель. Последнее желание перед тем, как окончательно провалиться в пропасть небытия. Покончить с собой на моих глазах, чтобы чувство вины сопровождало меня повсюду, чтобы оно свело меня с ума, закончив за нее работу.
Как я поняла позже, Одри была почти мертва, когда вошла в комнату посещений. В ее желудке уже плескались принятые ею таблетки, поэтому-то она и была такой вялой, поэтому и передвигала ногами с таким трудом, словно к каждой была пристегнута пудовая гиря. Таблетки - да, я была права, она их принимала уже много лет. Даже в тюрьме ей должны были выдавать их по одной - у Одри было нервное расстройство, она постоянно принимала препараты по назначению врача. Об этом мало кто знал, Одри скрывала это. Я могла ее понять. Я вообще гораздо лучше понимала Одри теперь.
Я узнала об Одри так много после ее смерти.
Как она раздобыла таблетки в таком количестве, несложно предположить, но узнать этого наверняка не удалось. Расследование ничего не дало, виновные так и не были найдены. Возможно, что все эти дни в тюрьме она не глотала таблетки, а копила, пока не собрала смертельную дозу. Не знаю. Может быть, ей удалось подкупить кого-нибудь из персонала, чтобы получить необходимое. Это казалось мне маловероятным, ведь даже самый черствый человек, самый продажный тюремщик не станет приносить орудие самоубийства. Но кто знает…
Я уходила из тюрьмы, так и не получив ответов на главные вопросы, и оставила там последнюю надежду найти Сережу. Последнее, что Одри сказала перед смертью: "Со мной все не так". Возможно, это относилось и ко мне. Произошедшее перестроило меня, изменило мою природу. Возможно, что-то не так было и со мной. Но - странное дело - я не испытывала никакого чувства вины. Никакого, ни малейшего.
Примечания
1
Прекрасная ложь. Идеальный способ отречься. В такую ложь хочется верить… (англ.).
2
Он всё узнает (фр.).