Это будет славная битва. Кэйл ждал ее больше, чем что-либо еще в своей жизни, даже больше, чем свой первый автомобиль на шестнадцатый день рождения. Он надел маску и вошел в воду, оглянувшись проверить, не отстает ли Дженнер. Она не отставала и вслед за ним надела маску, когда зашла поглубже.
Его взгляд скользнул по линиям ее тела – он не мог не смотреть. Не то чтобы он раньше не видел ее в обтягивающей одежде. У Дженнер имелось несколько облегающих платьев и еще один купальник для бассейна. Но бикини, с мужской точки зрения Кэйла, слишком походило на нижнее белье, и видеть едва прикрытую, обнаженную кожу было для него сущим мучением.
Скоро. Скоро работа закончится. И тогда у них с Дженнер состоится долгий разговор.
* * * * *
ДЖЕННЕР ПОСТАРАЛАСЬ ОТРЕШИТЬСЯ ОТ ЗАБОТ и насладиться купаньем, но это было трудно, ведь Кэйл как всегда отирался поблизости. Неужели он ждет, что она уплывет от него на свободу? Она строго укорила себя за напрасную придирку. Нет, сегодня он не чрезмерно опекал ее, просто держался неподалеку из соображений безопасности. Пора бы ей привыкнуть, что охрана всегда под боком, и не реагировать так остро на его близость. Но она реагировала и ничего не могла с собой поделать.
Волей-неволей Дженнер то и дело думала о презервативе, спрятанном в ее бельевом ящике. Да и как не думать? Именно этот презерватив сделал воображаемую возможность вполне реальной и даже чуть ли не неизбежной.
Дженнер скользила у самой поверхности воды и смотрела, как разноцветные рыбки мелькают под ее телом. Ей нравилось чувствовать океан на своей коже, нравилось рассекать воду махами рук и мягкими толчками ног. Казалось, она стала частью огромной стаи тропических рыб, стала частью океана. И почти забыла о Кэйле. Полностью выбросить его из головы не получалось, зато почти удалось отрешиться от того, что она пленница и вынуждена спать в наручниках и изображать из себя невесть что, пока жизнь Сид находится под угрозой. Вода ласкала кожу, множество рыб кружилось вокруг, и на душе у Дженнер воцарился мир и покой. Если бы можно было остаться здесь...
Она подняла голову из воды, оглянулась назад и обнаружила, что течение отнесло ее от берега неожиданно далеко. Тем не менее удалось нащупать ногами песчаное дно. Кэйл, разумеется, нарисовался неподалеку и, когда она встала, тоже встал. Дженнер стянула маску и полной грудью вдохнула свежий воздух.
Они были далеко-далеко от всего, одни-одинешеньки на всем белом свете, и она устала гадать, устала играть в игры. Ее жизнь не игра, и жизнь Сид тоже не игра. Она имеет право урвать хоть немного правды.
– Я не дура, – заявила Дженнер.
Кэйл снял маску, встряхнул головой, и брызги полетели в разные стороны. Он был на голову выше Дженнер, весь мокрый и в отличной физической форме - лучших форм ей видеть не доводилось. Сейчас он выглядел особенно привлекательно - почти обнаженный и влажный. Кэйл стер капли воды, стекавшие по лицу.
– Я и сам это понял.
– Ты можешь доверять мне, – продолжила она. – Перестань обращаться со мной как с пленницей.
– Хочешь не хочешь, но ты и есть пленница.
– Не будь упрямцем, – рассердилась Дженнер. Потом постаралась изобразить жест перемирия. – Вы, ребята, на светлой стороне силы, так? Я умею наблюдать. Умею складывать головоломки. Ларкин – мерзкий тип, проворачивающий грязные делишки. Вам что-то от него нужно. Я все понимаю.
На лице Кэйла застыло непроницаемое выражение, не позволяющее прочитать его мысли.
– Спасибо, конечно, за понимание, но это ничего не меняет.
Дженнер чуть не лопнула от досады. И как он умудряется всякий раз так чертовски все усложнить.
– Отправляйся-ка ты плавать во-о-он туда, – сказала она сквозь стиснутые зубы и помахала рукой.
– Мне и здесь неплохо.
– Я могу облегчить тебе жизнь, а могу и усложнить.
– Я тебе тоже.
Нет, он просто невыносим.
– Болван несчастный! – крикнула Дженнер, снова надела маску и, отвернувшись от Кэйла, мягко погрузилась в воду. Но даже сквозь толщу воду она услышала его смех и приглушенный всплеск, свидетельствовавший, что тюремщик последовал ее примеру.
Дженнер качалась на волнах - не двигалась, не барахталась, просто лежала. Она хотела верить Кэйлу, хотела, чтобы он верил ей. Разве это желание не скромное? Скользя по воде, дотрагиваясь до ярких рыбок, которые тут же бросались от нее врассыпную, Дженнер позволила себе расслабиться и просто отдаться течению. Она старалась прекратить волноваться, прекратить думать. Вот тут-то и началось, когда она ослабила бдительность, - старые воспоминания принялись всплывать на поверхность, и Дженнер затерялась в другом времени и в других обманах.
Удивительно, как быстро и легко вернулись прошлые переживания. Оказалось, что все эти годы в ней стойко сохранялись прошлые предательства. Сохранялись вечные опасения, что ею воспользуются и причинят боль, заставлявшие ее сторониться людей, кроме самых проверенных, кроме Сид и Эл. Нет, больше она никого не допустит в свою жизнь, ни за что не ослабит надолго защиту и никому не позволит разбить себе сердце. Ни мужчине, ни подруге.
Она не горевала по Дилану и даже по собственному отцу, но вот Мишель - совсем другое дело. У нынешней Дженнер и нынешней Мишель едва ли нашлось бы что-то общее, но, к своему удивлению, Дженнер скучала по старой подруге, будто они поссорились только вчера.
Экстремальные переживания прошедшей недели вдруг умалили давние обиды. Долгое время Мишель была важной частью ее жизни, и пусть те дни давно миновали, пусть прошлого уже не вернуть, Мишель скрасила ей трудные времена хотя бы тем, что была рядом. И даже представься Дженнер такая возможность, она бы не отказалась ни от одного прожитого дня.
Несколько лет назад она ушла от Мишель, ни разу не оглянувшись. Когда все закончится – а с каждым днем она все больше убеждалась, что в конце концов они с Сид целыми и невредимыми снова будут вместе, – неужели она расстанется с Кэйлом так же легко, как с прошлой жизнью? Неужели так же запросто вычеркнет его из своих мыслей и, да, черт возьми, из своего сердца?
А есть ли у нее хоть один шанс на что-то другое? Хоть какой-то выбор? Ведь вполне может статься, что в одно прекрасное утро она проснется и обнаружит, что Кэйл исчез, испарился из ее жизни так же внезапно, как в ней появился.
Дженнер опять вспомнила Мишель, их пирушки, болтовню, споры, улыбку подруги. Все-таки хорошего у них было больше, чем плохого, и, как ни трудно в этом признаться, она ничего не забыла. Это часть ее прежнего "я", хотя сейчас она изменилась. Даже Дилан и Джерри, преследуя свои цели, сделали ее той, кем она стала. Дженнер не горела желанием вновь встретиться с кем-либо из них, но сейчас, колыхаясь в фантастической бухте, словно из другого мира, она простила им прошлые обиды.
Когда она поднялась из воды, Кэйл снова оказался рядом. Кроме них на пляже никого не было, но это, скорее всего, ненадолго.
Дженнер направилась к нему, неторопливо и спокойно шагая против течения, вода плескалась у ее груди. Стянув с себя маску, она встряхнула волосами.
– В тот первый вечер на корабле ты заставил меня поцеловать тебя, помнишь?
Он тоже снял маску и взглянул на нее исподлобья.
– На нас смотрели. Это была вынужденная мера, – решительно заявил Кэйл.
– Сейчас на нас никто не смотрит, – продолжила Дженнер, подступив так близко, что почти прикоснулась к нему. Откинув голову, она посмотрела ему в глаза. Не было больше гнева, разочарования, боли. Ей хотелось видеть в Кэйле просто мужчину. С самого первого дня ее влекло к нему, тянуло к нему, словно магнитом, но она боролась с этим чувством, как и любая здравомыслящая женщина на ее месте.
Но все обернулось совсем иначе, чем казалось в начале, теперь Дженнер это знала. И знала, что не хочет потерять Кэйла. Какая насмешка!
– Поцелуй меня снова, – попросила она. – Не потому, что на нас смотрят, и не потому, что ты вынужден, просто... поцелуй.
Он затаил дыхание:
– Это не слишком удачная мысль.
Но что-то в его ровном голосе дрогнуло, и Дженнер напряглась как струна.
– Согласна, – сказала она. – И все равно, поцелуй.
Кэйл не двинулся с места. Она положила ладонь ему на грудь, ощущая вьющиеся волоски, тепло его кожи, биение сердца.
– Поцелуй меня, – повторила Дженнер; ее собственное сердце стучало так сильно и часто, что она едва могла дышать. – Здесь только рыбы – притворяться не для кого.
Еще полшага вперед, и вот она уже вплотную к нему. Кэйл обнял ее, притянул к себе и накрыл ее губы своими.
Не было больше ни страха, ни паники. Она прильнула к мужчине и утонула в ощущении его губ на своих губах, в ощущении его мокрого тела. Его жар резко контрастировал с прохладой воды, с ее влажной кожей, и Дженнер впитывала этот жар всем существом.
Уединение, океан, кожа Кэйла на ее коже, блаженство от его губ погрузили Дженнер в головокружительное наслаждение. В этот короткий упоительный миг ее не волновали ни завтрашний день, ни месть, ни вечное чувство, что она снова чужая, когда отчаянно хочется быть своей. Просто поцелуй. Поцелуй, который принадлежит только им и никому больше.
Кэйл обхватил ее ягодицы, приподнял, приноравливая, и обернул ее ноги вокруг себя. Твердый как камень, напряженный член плотно прижался к ней. Медленными ритмичными движениями он начал двигать ее по себе. Слабый крик сдавил ей горло, Дженнер вцепилась в закаменевшие плечи и "просто поцелуй" так быстро перерос во что-то большее, что она точно выпала из реальности. Приятная пульсация между ее ног за секунды сменилась неистовой. Второй крик Дженнер был требовательным и страстным.
Кэйл просунул руку под трусики ее бикини, и длинные пальцы устремились дальше и глубже. Дженнер дернулась, когда два из них жестко и грубо проникли в нее, и сразу все в ней напряглось, достигло пика, и, рушась, она взлетела, а ее хриплые крики парили над шумом волн. Она лихорадочно пыталась перестать вопить, перестать с таким бесстыдным упоением двигаться в унисон с его телом, ослабить спазматическое напряжение вокруг его пальцев. Не получалось. Да и не могло получиться. Поцелуй - вот все, что она хотела, просто знак того, что она не одинока в своем желании. И мысли такой не было, что это самое желание вдруг вырвется из-под контроля.
Наконец Кэйл очень бережно спустил Дженнер с небес на землю. И когда она вновь обрела способность дышать и думать, когда вновь обрела равновесие, он расплел ее ноги и позволил соскользнуть со своего тела. Закрыв глаза, она на мгновенье прислонилась к нему, разрываясь между острым удовлетворением и смятением.
Впрочем, Кэйл решил за нее эту дилемму, сказав:
– Кажется, ты обещала, что Стокгольмский синдром тебе не грозит.
Дженнер вспыхнула от шока и унижения. Его дыхание было таким же напряженным, как и ее, но это мелочь в сравнении с его словами.
– Ты всерьез думаешь, что это Стокгольмский синдром так проявился?
Она сумела взять себя в руки. Сумела даже сохранить ровный голос. Но взглянуть на обидчика было выше ее сил. Дженнер не знала, посмеет ли когда-нибудь снова посмотреть ему в глаза. Еще никогда ей не было так плохо. Стремительное погружение из блаженства в унижение было слишком неожиданным, словно удар в живот.
– А какого черта мне еще думать?
– Сомневаюсь, что тебя настолько разозлили поцелуй и эрекция, – сказала она, решив во что бы то ни стало сохранять ледяной тон. – По-моему, это у тебя проблемы.
– Это не у меня был оргазм.
К своему удивлению Дженнер обнаружила, что может смотреть ему в глаза. Надо же, чуть-чуть рассердишься, и вот оно, чудо.
– Сочувствую, – сказала она. – А я свое получила. Очень жаль, что тебе так не повезло.
Кэйл схватил ее за руку и чуть ли не силой потащил к берегу.
– Мы возвращаемся на лайнер, и ты переедешь к Фэйт и Райану. Сегодня же.
– Еще чего, – воспротивилась Дженнер. – Никуда я не перееду.
Кэйл сделал вид, что не слышит.
– Не знаю, как мы это организуем, придумаем что-нибудь по дороге.
– Я не собираюсь никуда переезжать. Это мой люкс. Не хочешь оставаться в моей каюте - скатертью дорога. Сам переезжай к Фэйт и Райану.
Они вышли из воды, и волна вдогонку окатила их ноги. Дженнер выдернула свою руку, и они уставились друг на друга, как два дуэлянта на изготовке.
Неожиданно Кэйл улыбнулся:
– И почему я не удивлен, что после оргазма ты опять бесишься?
Нет, это просто невероятно.
Она открыла было рот, чтобы задать ему жару, но тут на пляж вкатилась семья: мать, отец и два подростка, увешанные масками, ластами и сумками с пляжным скарбом. На том их с Кэйлом препирательства и завершились... на какое-то время.
Не считая последнего слова. Оно все же осталось за Дженнер:
– Ты, между прочим, здесь не один. Сделай одолжение, обернись полотенцем, стойкий солдатик.
Глава 26
ЗАЛОГ УСПЕХА ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОЙ СЛЕЖКИ – раствориться, стать невидимым. И обстановка круизного лайнера в немалой степени способствовала идеальному прикрытию. Если в повседневной жизни человек постоянно видит одни и те же лица – у работы, в пути, рядом с домом, в различных ресторанах, то поневоле у него возникнет подозрение. Когда же все теснятся в плавучем пятизвездочном отеле, то представляется естественным изо дня в день встречать одних и тех же людей.
Что вовсе не означает, будто оперативникам позволительно отбросить осторожность, перестать подменять друг друга и отказаться от маскировки.
Кэйл Трейлор знал, что ему нужно. Нужно сосредоточиться на работе и выбросить занозу, которая сейчас плещется в душе, из головы и из сердца.
Волей или неволей, но сегодня вечером им с Дженнер предстояло выйти на палубу. Намечалась костюмированная вечеринка "Ревущие двадцатые". Кэйл терпеть не мог маскарады, и даже гангстерская шляпа "федора" не скрашивала перспективы. К тому же на вечер планировался аукцион холостяков, участвовать в котором ну совсем не хотелось. Но аукцион был благотворительным, и Ларкин такое мероприятие едва ли пропустит. Душа общества, что и говорить.
Стук в дверь насторожил Кэйла, но услышав голос Мэтта: "Обслуживание номеров, мисс Редвайн", он успокоился, пересек комнату и открыл дверь. Наверное что-то случилось, ведь он не вызывал обслугу. Теперь, если Ларкин находился в своей каюте, то за его дверью постоянно дежурил охранник, поэтому Кэйл велел Фэйт и Тиффани держаться в стороне.
Такие усиленные меры безопасности слегка озадачивали Кэйла. К чему заморачиваться, когда встреча на Хило уже состоялась и Ларкин отдал карту памяти? Очевидно, происходит что-то еще, неизвестно, что именно. С другой стороны, не исключено, что к Ларкину выстроилась очередь из покупателей.
Мэтт вошел в комнату, покачивая на руке серебряный поднос с куполообразной крышкой.
– Санчес говорит, явно заваривается какая-то каша, – сказал он вполголоса, предварительно закрыв за собой дверь. – Всем заправляет Дин Миллс, но несколько охранников то и дело устраивают совещания между собой, и это кажется Санчесу подозрительным.
– А Ларкин?
– Он не у дел. Во всяком случае, по мнению Санчеса.
Вот так сюрприз. Если Дин Миллс "при делах", как же Ларкин мог остаться в стороне? Необходимы дополнительные глаза и уши поближе к группе новых подозреваемых, но это невозможно. Будь у Кэйла в достатке времени, он бы внедрил больше людей в охрану, хотя кандидатов в безопасники проверяли намного жестче, чем в матросы или в стюарды. Будь у него время, он бы справился, но работа подоспела, когда служба безопасности лайнера уже была укомплектована. Еще повезло, что удалось подрядить Санчеса. Пока этот кадр был надежен как скала, а все что он говорил – на сто процентов достоверно.
Мэтт поставил поднос на обеденный стол.
– Презент от стюарда, сэр.
Он картинным движением снял крышку.
Дно серебряного подноса устилали разнообразные штучные упаковки с презервативами.
Кэйл уставился на подношение:
– Что это, черт возьми, такое?
Мэтт невозмутимо ответил:
– Это называется "презервативы", сэр. Обычно их используют в профилактических целях для предотвращения... – Наткнувшись на взгляд Кэйла, Мэтт замолчал, немного помялся и наконец добавил: – Бриджит считает, они могут вам пригодиться.
– Ах, Бриджит.
– Вообще-то, она сказала, что если до конца круиза они вам не понадобятся, она съест свою проклятую униформу.
Кэйл поднял руку, и Мэтт правильно рассудил, что ему лучше замолчать. Причем немедленно.
Кэйл не стал бы заниматься сексом с Дженнер, как бы не хотел этого, а он, черт побери, хотел, хотел так, что не мог думать ни о чем другом. Он похитил ее, запугивал, временами заковывал в наручники и, по сути, использовал ее в хвост и в гриву, чтобы сделать то, что должно быть сделано. Разум твердил, что еще и трахать ее при таких обстоятельствах – уже полный беспредел. Разум твердо стоял на своем, но член думал по-своему. Последнее в чем Кэйл нуждался – чтобы люди из его же команды подрывали его выдержку. Это не им приходилось раз за разом умышлено острыми словами отсекать нарождающиеся связи с мечтой. Это не им приходилось видеть боль и ярость в ее глазах.
Душ замолчал, Дженнер в любую минуту могла войти в гостиную. Нельзя допустить, чтобы она застала его с этой блестящей кучей разномастных презервативов. Кэйл свирепо посмотрел на Мэтта:
– И что, черт возьми, мне с ними делать?
– Я так понимаю, их нужно надевать на...
Сейчас взгляд Кэйла мог бы разрезать сталь.
Мэтт пожал плечами.
– Спрячьте или скажите, и я унесу. Вам решать, босс.
Разум твердил, что унести презервативы из номера было бы самым верным решением. Но в очередном сражении верх одержал не разум.
* * * * *