Шон замолчал, но его возбужденное сияющее лицо было выразительней любой речи.
- Это было как удар бейсбольной битой в пах, - признался он.
Алисия в ужасе отшатнулась.
- Ты играл в бейсбол? - воскликнула она сдавленным голосом.
Шон отрицательно покачал головой.
- Только в бридж. Это самый мощный спорт для меня.
Он повел литыми плечами.
- Я просто пытаюсь найти подходящее сравнение, - пояснил он.
Алисия вздохнула с облегчением.
Шон взглянул в ее широко распахнутые глаза.
- Я почувствовал, что должен позвонить тебе, быть с тобой, войти в тебя, раствориться в тебе. Иначе я сойду с ума и буду скитаться тенью отца Гамлета, страдая от неутоленной страсти и изводя окружающих слезными жалобами, которые не примет даже Верховный суд.
Его глаза потемнели и сузились.
- Я никогда не чувствовал ничего подобного, ни к одной женщине. И вот это случилось.
Пальцы Шона перебирали ее волосы, а улыбка заставляла сердце биться в бешеном ритме рок-н-ролла. Уставившись на него с потерянным выражением, Алисия ощутила, что роковая неизбежность входит в ее жизнь. В памяти вспыхнула утренняя сцена за столом, и слабое эхо собственного голоса, путавшегося в объяснениях, затихло вдали невнятным отголоском прежних сомнений.
Нервная дрожь вновь пробежала по ее телу. Алисия поняла, что и сама чувствует что-то подобное. Ощущение было не из приятных. Она не могла осознать, почему испытывает эту мучительную тягу к нему, но и сопротивляться не находила сил. Это пугало. Глаза Алисии предательски выдавали замешательство.
- Милая, не смотри на меня так, - попросил Шон, отводя ее волосы от лица.
Прикосновение широкой ладони заставило Алисию снова содрогнуться. Обескураженный и удрученный ее реакцией, Шон быстро отдернул руку.
- Я не хотел пугать тебя, - проговорил он, заглядывая ей в глаза. - Даю тебе слово: я не собираюсь тащить тебя в постель.
Он прокашлялся, деликатно прикрывшись ладонью.
- Говоря откровенно, мне хотелось бы видеть тебя рядом, совсем близко, - признался он. - Ты нужна мне. Я хочу тебя везде: в метро, на пляже Ки-Уэст, на матче между "Райдерс" и "Рэйнджерс".
- Ты ходишь на бейсбол? - воскликнула Алисия в ужасе.
Шон отрицательно покачал головой.
- Нет, я просто пытаюсь найти нужные слова, - пояснил он.
Алисия высморкалась и вытерла глаза носовым платком.
Шон смотрел на нее, не отрываясь.
- Мне хотелось бы, чтобы ты хотела этого так же, как хочу я, - проговорил он. - Верь мне, малышка. Я не сделаю ничего такого, о чем ты смогла бы пожалеть.
Осторожно, словно боясь вновь испугать ее, он открыл дверь кадиллака и обернулся к ней.
- Я обещаю тебе, - сказал он серьезно, - что не стану ни к чему тебя принуждать, никогда и ни в чем.
Произнеся эти слова, Шон нерешительно протянул ей свою руку.
- Ты поужинаешь со мной, Алисия? - спросил он, заглядывая ей в глаза с немой мольбой. - Я прошу тебя…
Разочарование и растерянность все еще не оставляли Алисию. И вновь ответ прозвучал неожиданно для нее самой.
- Да, - сказала она и спрятала мокрый носовой платок в рукав.
- О-о, - простонал Шон. - Ты великолепна!
Он помог ей выйти. Увязая в мокром снегу, они сделали две дюжины шагов, отделявших их от мотеля и неизвестного будущего этого вечера.
Ресторанный зал был полон. Предупредительный метрдотель с седой бородой Уолта Уитмена провел их к столику на двоих в дальнем углу зала, рядом с большим окном, выходящим на тихий задний двор.
- Я рад, что у меня хватило ума заказать этот столик перед тем, как заехать за тобой, - пробормотал он, когда они уютно устроились вдали от прочих посетителей ресторана.
Шон обвел зал привычным взглядом завсегдатая.
- Снегопад пошел только на пользу здешнему бизнесу, - сказал он.
- Ты заказал именно этот столик? - спросила Алисия.
- Да, - улыбнулся Шон. - Тебе нравится?
- Здесь красиво, - кивнула она.
Алисия перевела взгляд к окну, за которым сквозь замерзшие стекла чуть виднелись деревья, облепленные пушистым снегом, и земля, напоминавшая черно-белый шоколадный бисквит.
Шон пожал плечами.
- Это ты красива, - сказал он тихо.
Ее волосы взлетели волной, когда она повернулась к нему.
- Спасибо, - Алисия улыбнулась. В ее голосе слышалось счастливое удивление, глаза сияли застенчивой радостью. - Ты тоже красивый.
Шон усмехнулся.
- И ресторан красивый, - сказал он.
Алисия кивнула и рассмеялась.
- И вид за окном красивый, - продолжал Шон, расплываясь в широкой добродушной улыбке.
Алисия засмеялась громче.
- Я чувствую себя полным идиотом, - пожаловался Шон, улыбаясь во весь рот.
- Нет, - воскликнула Алисия и протестующе замотала головой, - ничего подобного, - при этом ее волосы снова взлетели, а сама она, импульсивно перегнувшись через стол, схватила его руку. - Ты нарочно говоришь так для того, чтобы я не чувствовала себя идиоткой?
Их пальцы сплелись, вызвав сладкую дрожь во всем теле.
Шон обезоруживающе улыбнулся.
- Наверное, нарочно, - сказал он, пожав плечами. - Я боялся, не станет ли тебе неловко после того, что я наговорил в машине.
- Мне вправду было неловко, - призналась она, чувствуя, как прикосновение его руки приводит ее в трепет.
- А сейчас? - спросил Шон, проводя кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Алисии.
- Сейчас я чувствую себя прекрасно и готова к ужину, - проговорила она и добавила мягким тоном: - И к обещанной беседе.
- Ты получишь все сразу, - пообещал Шон и повернулся к появившемуся официанту.
Хотя ужин был великолепен, самым главным "блюдом" стала их беседа.
- Ты никогда не был женат? - деликатно поинтересовалась Алисия, прихлебывая суп.
Шон отрицательно покачал головой и отправил в рот устрицу.
- А сколько длилось твое замужество? - спросил он, поедая моллюска с нескрываемым удовольствием.
- Целых два года, - ответила Алисия, сжавшись.
- Ого, - протянул Шон неопределенно и, пристально взглянув на нее, целиком отдался своим устрицам.
После перемены блюд беседа потекла живее.
- А как завершился твой брак? - вежливо спросил Шон, отрезая сочный кусок белого мяса омара.
- Распался.
Алисия пожала плечами, разделывая лосося.
- Признаюсь, я и сам об этом догадался, - сухо сказал Шон, поливая острым соусом запеченные томаты. - Почему?
Он проницательно взглянул на нее.
- Что-то было не так?
- Все, - ответила Алисия.
Она посыпала солью салат из петрушки и томатов. Шон продолжал рассматривать ее, ожидая более исчерпывающего ответа.
- Мы оба были слишком молоды для того, чтобы нести ответственность за наш союз, - сказала она откровенно.
- Ты не могла бы рассказать об этом подробнее? - спросил он, погружая вилку в салат. - Если тебе не больно вспоминать.
Алисия улыбнулась, дожевывая дольку томата.
- Нет, воспоминания больше не причиняют мне боли. - Но что именно ты хочешь знать?
- Все.
Шон безмятежно опустил кусок омара в горячий соус, продолжая внимательно слушать.
С удивлением Алисия обнаружила, что, начав говорить, она уже не может остановиться.
- Дуглас был неплохим парнем, - нерешительно начала она. - Но с его недостатками трудно было мириться, а исправить их оказалось невозможно. Я пробовала. Я пыталась заниматься этим все два года, пока мы были женаты. И все это время он вел себя как алкоголик, наркоман, бабник и дикарь. Ничто не могло его изменить, даже моя любовь.
Шон взглянул на нее с интересом.
- Ты любила его?
- Теперь уже не знаю, - призналась Алисия. - Когда его выперли из бейсбольной команды, он целыми днями пропадал в барах, надираясь с такими же бездельниками, как он сам. Потом звонил мне, сообщая, что не придет ночевать. Его часто видели с разными женщинами, одна омерзительнее другой.
Она пожала плечами.
- Его не волновало, как я к нему отношусь. Выпивка, наркотики, поножовщина и грязные шлюхи из Вест-Сайда - вот что составляло его жизнь.
Активно орудуя вилкой, Алисия продолжала.
- Он бросил колледж. Все его интеллектуальные порывы полностью удовлетворялись пластинками Майлза Дэвиса, журналом "Даун бит" и похабными книжонками Чарльза Буковски. Немудрено, что кончилось это плохо. Вскоре после нашего развода он загремел за решетку.
Шон слушал ее, не перебивая. Замолчав, Алисия с удивлением обнаружила, что съела весь ужин, так и не почувствовав толком вкуса изысканных блюд.
- Тебе понравился ужин? - усмехнулся Шон.
- Пожалуй, да, - неопределенно улыбнувшись, ответила Алисия и пожала плечами. Затем взглянула на свою пустую тарелку и добавила: - Хотя не уверена.
Шон одобрил ее своей необыкновенной улыбкой.
- Кажется, ты была слишком увлечена воспоминаниями и не заметила, что отправляешь себе в рот.
- Пожалуй, - согласилась она, зардевшись.
- Тебе не так уж часто приходится рассказывать о своей личной жизни?
Тронутая нежностью и участием, прозвучавшими в его голосе, Алисия кивнула и отвернулась к окну.
- Понимаешь…
Она сделала паузу, чтобы оправиться от внезапного спазма, стиснувшего ее горло. Слезы вновь навернулись на глаза, застилая черно-белый пейзаж за окном.
- Говорить об этом - значит в чем-то разоблачать себя? - подсказал Шон.
Алисия кивнула.
- Я виновата в той же степени, что и он, - тихо проговорила она. - Теперь я это понимаю, но даже после всех лет, прошедших с тех пор, я чувствую, что потерпела поражение.
Шон молча смотрел на нее несколько секунд. Потом вздохнул.
- С тех пор ты не веришь мужчинам. Или себе.
По голосу нельзя было догадаться, чем являются его слова: утверждением или вопросом.
Понимая, что мягкое замечание Шона основано на ее собственных словах, Алисия не пыталась ничего скрывать. Расправив плечи, она взглянула прямо ему в глаза.
- Да. С тех пор у меня не было мужчин, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Алисия нахмурилась, а ее губы предательски задрожали.
- Я прекрасно это понимаю, - ответил Шон.
Губы дрожали все заметнее.
- Но я сказал это не для того, чтобы убедиться в том, что мне и без того понятно. Я хочу понять, как мне справиться с этим.
- Шон, ты ведь дал мне слово, - воскликнула Алисия испуганно, хотя в глубине души была тронута его участием.
- Я сдержу его, - твердо ответил он. - Но всерьез собираюсь добиться твоего доверия и надеюсь научить верить в себя.
Сам не заметив, он дал ей повод сменить тему разговора. Не колеблясь, Алисия использовала эту возможность.
- Ты не женился, потому что не верил женщинам?
Горькая усмешка Шона красноречиво показала, что он по достоинству оценил быстроту, с которой Алисия перевела разговор.
- Отчасти, - признался Шон.
- Это как-то связано с твоей матерью?
Он откинулся на спинку стула, держа кофейную чашку в ладонях, и затем поднял ее в молчаливом салюте.
- Весьма проницательно, - тихо ответил он. - Но только отчасти справедливо.
Алисия отсалютовала ему своей чашкой.
- Лишь отчасти?
- Не знаю, как это объяснить.
Шон сделал глоток.
- Отец обожал мать. Когда она оставила его, он был опустошен и так по-настоящему и не оправился от удара. Став свидетелем того, как женщина отказала в любви человеку, любимому мной больше всех на свете, я стал ненавидеть и презирать их обоих. Они оба предали меня.
- Но…
- Но теперь многое изменилось, - перебил ее Шон. - Все это продолжалось не вечно и однажды… однажды прошло.
В его голосе прозвучала скрытая боль.
- Я изучаю историю. Теперь мне понятно: доверять можно не только мужчинам.
- Тогда почему… - начала Алисия, но Шон вновь остановил ее.
- Просто я не встретил женщину, без которой не смог бы жить.
Алисия решила выяснить все до конца.
- Когда ты говоришь "без которой не смог бы жить", это в переносном смысле?
Трепет напряженного ожидания вновь охватил ее.
Шон решительно покачал головой.
- Нет, в самом буквальном. И только теперь я понимаю это.
Внезапно что-то всплыло из потаенных глубин памяти Алисии, что-то давно забытое прорвалось из подсознания, настойчиво требуя внимания к себе. Она вздрогнула, пытаясь понять, осознать неожиданное ощущение. Но оно исчезло, растворилось бесследно, оставив лишь слабую тень. Почувствовав странную дурноту, Алисия натянуто рассмеялась.
- Не уверена, что поняла тебя правильно, - сказала она, вскинув глаза на Шона.
- А я совершенно уверен: ты все поняла.
Он пристально смотрел на нее, чутко приглядываясь к неуловимым облачкам, скользившим по ее ясному, открытому, типично американскому лицу.
Алисия действительно все поняла, хотя ей было трудно в этом признаться, ведь она столько раз убеждала себя в том, что ничего похожего на пресловутую любовь до гроба попросту не существует в реальной жизни. Она охотно верила в измены, подпольные аборты и венерические заболевания, но в любовь до гроба - никогда.
Растерянная и сконфуженная, Алисия нервно теребила золотую цепочку на запястье, пока Шон не протянул руку, прикрыв ее ладонь.
- Расслабься, - сказал он нежно. - Не принимай все так близко к сердцу.
Алисия попыталась улыбнуться.
- Мне кажется… - начала было она, но слезы подступили к горлу.
Ей хотелось разрыдаться - неудержимо, безумно, - как жаждут глотка воды в жаркий летний полдень в пустыне, где на сотни миль вокруг ни одного рекламного щита "Кока-колы". Она встряхнула рукав, но платка не обнаружила. Это ее окончательно обезоружило.
- Я с трудом могу поверить, - продолжала она срывающимся голосом, - что человек, обладающий таким аналитическим умом, может верить…
Алисия запнулась, не находя нужного слова.
- Верить в настоящие чувства? - подсказал ей Шон.
Алисия пожала плечами.
- Пусть так, - согласилась она. - Не знаю, какие чувства можно так назвать. В моей жизни таких чувств не было.
Ее изящно очерченные губы искривила циничная усмешка.
- Я не верю в само слово "любовь", - призналась она.
- Тебе просто не повезло.
- Да, может быть, - кивнула Алисия.
Шон вздохнул.
- Попытайся избавиться от этой мысли.
Алисия горько улыбнулась, но продолжала молчать.
- Тебя что-то тревожит?
Она отрицательно покачала головой.
- Но я вижу, - настаивал Шон.
- Нет, ничего.
Она умоляюще взглянула ему в глаза.
- У тебя нет носового платка? - выдавила она, с трудом сдерживая рыдания, разрывавшие ее грудь.
Шон сконфуженно пожал плечами.
- Нет. Возможно, это мой единственный недостаток.
Алисия рассмеялась сквозь радугу слез.
Длинные сильные пальцы Шона обвили ее запястье надежнее, чем любая крепчайшая цепь, разве что кроме полицейских наручников и уз Гименея.
- А как насчет любви с первого взгляда? - мягко спросил он, возвращая Алисию к теме.
Она рассеянно пожала плечами.
- Мне кажется, что это… - воспоминания, к которым возвращали ее вопросы Шона, были безрадостны и унылы. Вздохнув, она продолжила: - Мне кажется, что это и не любовь вовсе.
- И это не позволяет тебе поверить в настоящие чувства, - подвел черту Шон.
Он крепче сжал ее запястье.
Алисия кивнула. Она не могла произнести больше ни слова. Его прикосновение лишало сил, наполняя все ее существо ожиданием.
- Я надеюсь, мне удастся убедить тебя в том, что доверие и любовь существуют, - произнес Шон, понижая голос до нежного шепота. - У меня нет другого выхода, милая. Боюсь, ты именно та женщина, без которой я не смогу жить.
После слов Шона Алисия не могла опомниться, не могла прийти в себя от изумления и… счастья. Ошеломленная, но вместе с тем возбужденная неожиданным признанием Шона, она безропотно позволила увести себя из ресторанного зала в коктейль-холл. Она двигалась, словно сомнамбула, не чувствуя и не осознавая, куда и зачем она идет.
В коктейль-холле царил полумрак. Публики было чуть ли не больше, чем в ресторане, но Алисия не обращала ни на кого внимания. Рассеянная и погруженная в свои мысли, она чувствовала лишь присутствие Шона рядом, его руку, обнимавшую ее талию, его голос, отдававшийся эхом в ее сумеречном сознании.
Когда Шон подвел Алисию к столику, она все так же рассеянно опустилась на стул. Их столик, освещенный мягким сиянием свечей, выглядел уютно и изысканно. Запах свечного воска, мешаясь с ароматом виргинского табака, наполнявшего воздух, приятно щекотал ноздри.
Из темного угла зала появился пианист. Усталой походкой он подошел к красному роялю, неловко опустился на винтовой табурет и, отхлебнув из бокала, бросил руки на клавиатуру. Проиграв несколько нетвердых пассажей, пианист вздохнул и тихим проникновенным голосом запел сладостную старую балладу "Я никогда не буду с тобой, разве что придешь прямо сейчас".
Алисия не заметила, как Шон поднялся с места. Протянув ей руку, он приглашал потанцевать. Она послушно поднялась. Шон твердо держался своего обещания не оказывать на нее давления ни при каких обстоятельствах. Он не делал попыток обнять, пользуясь свободой, предоставляемой медленным танцем, не прижимался, не гладил по спине и не нашептывал милую чепуху на ухо.
Отгороженные от других танцующих пар волшебным кольцом музыки, внезапно зазвучавшей только для них двоих, они медленно кружились, стараясь не наступать друг другу на ноги. Не сводя восторженного взгляда с бездонных голубых глазах Шона, Алисия плавно раскачивалась в мягком завораживающем ритме.
Внезапно пианист дико вскрикнул и, азартно притоптывая левой ногой, заиграл бешеный регтайм. Резкие негритянские синкопы разлетались по залу, разбивая вдребезги настроение сладостного оцепенения, в которое погрузилась Алисия.
Казалось, все было безнадежно испорчено. Сон окончился.
Алисия растерянно огляделась вокруг.
Шон улыбнулся и отвел ее обратно к их столику.
Он заказал вино. В тот момент, когда официантка, кокетливо постукивая каблучками, принесла бокалы, усталый пианист вскинул руки и объявил небольшой перерыв. Пошатываясь и лениво поглядывая по сторонам, он подошел к стойке бара и залпом проглотил три порции джина подряд. Два морских офицера, сидевшие рядом, приветствовали его одобрительными восклицаниями.
Пианист широко улыбнулся, показав золотую фиксу, блеснувшую в уголке его рта, и бессильно рухнул на высокий табурет, попутно затянув блюз Хаулина Вулфа "Триста фунтов радости". Морские офицеры, блистающие новенькими знаками отличия, кортиками и аксельбантами, подхватили его и поспешно уволокли куда-то вглубь.
- А теперь расскажи немного о себе, - попросил Шон, проводив веселую троицу взглядом.
Алисия оторвалась от сосредоточенного изучения пузырьков в своем шампанском. Беспомощно пожав плечами, она слабо улыбнулась.
- Что ты хочешь знать?
Шон улыбнулся ей и повторил терпеливо и ласково:
- Расскажи мне все.