На фоне их судеб настоящим счастливчиком мог считать себя бывший член Политбюро ЦК КПСС, бывший президент Грузии Эдуард Шеварднадзе. Он 14 августа 1992 года возглавил "крестовый поход" против взбунтовавшейся Абхазии. Началась беспрецедентная по своей жестокости грузиноабхазская война. Она шла с переменным успехом, и, когда чаша весов стала клониться в пользу абхазов, Шеварднадзе летом 1993 года прибыл на театр военных действий. В качестве своей штаб-квартиры он избрал сухумскую госдачу, но это ему не помогло. Абхазы, завладев господствующими высотами над Сухумом, начали решительный штурм города. Кольцо окружения неумолимо сжималось вокруг захватчиков, передовые отряды абхазских войск вышли на расстояние прямого выстрела к госдаче. Судьба Шеварднадзе, казалось бы, была решена. Но не зря на Кавказе ему дали кличку Белый Лис. Он 27 сентября 1 993 года, воспользовавшись паузой в боях, переоделся в форму российского полковника - десантника и под видом раненого сумел улизнуть от групп захвата Кавказа Атыршбы и Гембера Ардзинбы.
Много еще чего интересного могли рассказать стены бывших госдач, но члены абхазской делегации, прильнувшие к иллюминаторам, вряд ли думали об этом, их куда больше занимали другие вопросы. Это был первый зарубежный визит в таком представительном составе: президент Владислав Ардзинба, премьер Сергей Багапш, министр иностранных дел Сергей Шамба, глава старейшин Абхазии Павел Ардзинба, депутат Вячеслав Цугба, главный редактор ведущей газеты "Республика Абхазия" Виталий Чамагуа, глава Сухумского района Лев Ардзинба и другие. И не просто визит, а визит в Турцию, где им предстояла встреча с потомками-махаджирами.
Долгая и кровопролитная Кавказская война прошлого века заставила десятки тысяч абхазов искать спасения в Турции. В 1917 году после революции в России для них забрезжил слабый луч надежды, но тут же и погас. В 1918-м Грузия оккупировала Абхазию, а спустя три года на смену меньшевистскому режиму пришел большевистский, и снова на целых семьдесят лет "железный занавес" отгородил абхазов от их братьев - махаджиров. Поэтому вольно или невольно сейчас, когда до Стамбула оставалось всего несколько часов лета, все они - от президента до немногочисленной охраны в лице Гембера Ардзинбы и Ибрагима Авидзбы - задавались одними и теми же вопросами: кого они встретят на турецкой земле - братьев по духу и крови или праздных зевак, пришедших поглазеть на них из любопытства, а может быть, их ждет холодное равнодушие?
Предстоящая встреча должна была дать ответы на эти вопросы, а пока абхазской делегации приходилось бороться с ужасной болтанкой. Самолет попал в зону воздушных завихрений, и его, словно щепку на морской волне, кидало из стороны в сторону. Выход из ситуации нашли быстро. Практичный глава администрации Сухумского района поднялся на борт не с пустыми руками, и обжигающая горло чача вскоре привела абхазскую делегацию в равновесие с капризной природой. Качка прекратилась, и уже до самого Стамбула никто не замечал каких-либо неудобств. Но при заходе на посадку им поневоле пришлось освоить навыки десантников, чтобы усидеть на местах. На удивление не то что никто не выпал из кресла, но даже чача не расплескалась. После приземления самолет подкатил вплотную к пассажирскому терминалу, и они, сгорая от нетерпения и любопытства, прильнули к иллюминаторам.
На летном поле царила нервная суета. Несколько человек раскатывали красную ковровую дорожку к боковому выходу из самолета. Наземные техники безуспешно пытались пристроить к нему трап, но крепления не подходили. Кто-то из абхазской делегации не удержался и пошутил:
- К нашему абхазскому самолету не так просто подобраться!
Веселый смех прокатился по салону, и снова все внимание было приковано к тому, что происходило на летном поле. На нем появилась группа людей и уверенно направилась к самолету.
- Ирфан Аргун! - первым узнал его среди встречающих Сергей Шамба.
- Гюндуз Геч!
- Джемал Эти!
- А вон и наш Вова Авидзба!
- Смотрите, здесь даже Зураб Лакербая, - заговорили наперебой члены абхазской делегации.
В это время из пилотской кабины вышел командир и, неловко помявшись, сказал:
- Владислав Григорьевич, с выходом проблема - их трап к нашему борту не подходит.
Президент, недолго думая, ответил:
- Но прыгать, как козы, мы не станем! Несолидно! Так ведь, командир?
- Я не дипломат, а военный, - уклончиво ответил тот.
- Самолет для десантников?
- Да!
- А у нас тоже десант, только мирный и братский, поэтому выйдем, как десантники! Ты меня понял, командир?
- Есть, товарищ президент! - оживился летчик и исчез в кабине.
Через мгновение корпус самолета вздрогнул, массивная крышка грузового люка поползла вниз и, громыхнув о бетонку, опустилась на летное поле. Встречающие оторопело смотрели на происходящее, по-видимому, ожидая появления танка или минимум бэтээра. Первым сообразил, в чем дело, Владимир Авидзба и что-то крикнул рабочим. Те, ухватившись за ковровую дорожку, принялись перетаскивать ее к новому месту. Но Владислав Ардзинба, Сергей Багапш, Сергей Шамба, а вместе с ними и остальные члены абхазской делегации успели "десантироваться" на турецкую землю и тут же попали в крепкие объятия. Через зал для VIP-персон они вышли из аэровокзала и были оглушены пронзительными гудками автомобильных клаксонов и свистками полицейских. Вся площадь и прилегающие к ней подъезды были забиты людьми и машинами. Невообразимый шум, стоявший вокруг, заглушал рев двигателей взлетающих и заходящих на посадку самолетов.
- Ну и попали мы! - воскликнул кто-то из абхазской делегации.
- Может, нас встречают? - прозвучало чье-то робкое предположение.
- Похоже на забастовку! - не согласились с ним.
- Скорее, это с Оджаланом связано, - проявил завидную информированность Виталий Чамагуа.
- Точно! Вчера в новостях передавали, что его захватили где-то в Эфиопии и сегодня должны привезти в Турцию, - поддержал кто-то главного редактора газеты "Республика Абхазия".
- Совершенно верно! - подтвердил Ирфан Аргун. - Долго за ним охотились. Теперь курдским боевикам туго придется, - а затем, широко улыбнувшись, продолжил: - Все, что сейчас здесь происходит, к нему никакого отношения не имеет.
То, что это так на самом деле, Владислав Ардзинба и его соратники смогли убедиться сами. Рослые парни-махаджиры из охраны расступились, и они оказались перед огромной толпой. А в следующее мгновение она взорвалась оглушительными криками:
- Абхазия! Абхазия!
- Владислав! Владислав!
- Мы братья! Мы братья!
- Мы с вами! Мы с вами!
Перед делегацией плескалось бескрайнее людское море, а над ним волнами колыхались сотни национальных флагов Абхазии и портретов, с которых где сурово, а где приветливо смотрел президент Владислав Ардзинба. Сам он, Сергей Багапш, Сергей Шамба и остальные с трудом сдерживали готовые вот-вот навернуться на глаза слезы радости и восторга. Наконец произошло то, о чем многие годы мечтали их предки. Владислав Ардзинба и его соратники чувствовали себя такими же счастливыми, как и тогда - 30 сентября 1993 года, когда последний оккупант покинул землю Абхазии и она наконец стала свободной.
В эти минуты всеобщего торжества лишь представитель Эдуарда Шеварднадзе Зураб Лакербая, который в последние годы делал все, что было в его силах, чтобы сблизить позиции грузинской и абхазской сторон, сохранил на лице кислую маску.
- Что с тобой, Зураб? - поинтересовался Виталий Чамагуа.
- Вас встречают как победителей! - уныло заметил тот.
- И что?
- А грузинскую делегацию не пришла встречать ни одна собака! - в сердцах произнес он.
Дальше поговорить им не удалось, натиск толпы усилился, и абхазской делегации, чтобы не быть задушенной в объятиях, пришлось искать спасения в машинах. Кавалькада из десятка "мерседесов" под нескончаемые приветствия и овации с трудом пробилась на выезд и в сопровождении полицейского эскорта направилась в Стамбул. Вслед за ней устремилась автомобильная армада, сотрясая воздух выстрелами и ревом клаксонов. Обычно неумолимая и суровая к нарушителям турецкая полиция на этот раз была благосклонной.
- Ну, все как у нас! - не преминул пошутить Владислав Ардзинба.
- Как будто из дома не уезжали, - согласился с ним Сергей Шамба.
И в этом оба были совершенно правы. Потом в течение тех дней, что абхазская делегация находилась в Турции, - будь то фешенебельный отель "Хилтон" или обыкновенный сельский дом, встречи с министрами или простыми крестьянами, - их везде встречали с необыкновенным радушием и теплотой. К своему изумлению здесь, в Турции, они заново открывали ту патриархальную и самобытную Абхазию, рассказы о которой слышали от своих дедов и прадедов. Это было поистине настоящим чудом, как вдали от исторической родины они - махаджиры - сумели даже в мелочах сохранить уклад жизни мудрых предков. Годы революции и войны оказались бессильны перед великим духом нации. Сердце Абхазии продолжало биться в горах Болу и Сакарии. Порой Владислав Ардзинба, Сергей Багапш, Сергей Шамба и их соратники терялись и не могли понять, где они находятся - в Эшерах, Джегерде или Дюздже и Энегеле.
Визит абхазской делегации в Турцию не остался незамеченным. Ни один выпуск вечерних новостей не обходился без сообщений о нем. Газеты пестрели портретами Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша, Сергея Шамбы и Павла Ардзинбы. Их появление на улицах Стамбула каждый раз превращалось в небольшой митинг или импровизированную пресс-конференцию. С особым ревностным вниманием за визитом наблюдала грузинская сторона и, чтобы испортить его, всякий раз не упускала возможности подпустить яду. Поэтому заключительная пресс-конференция, которую проводила абхазская делегация, вызвала небывалый ажиотаж.
Задолго до ее начала просторный зал отеля "Джамахир" не смог вместить все желающих. Свободных мест не осталось даже в проходах. В глаза бросалось большое количество грузинских журналистов. Пожалуй, впервые после войны у них появилась возможность напрямую "атаковать" президента Абазии, и они постарались сполна использовать ее. Не успели еще руководители абхазской делегации занять места за столом, как на них обрушился град вопросов. Грузинские журналисты били в самое больное место - по проблеме беженцев и, особо не стесняясь в выражениях, хлестали наотмашь. В адрес Владислава Ардзинбы, Сергея Багапша и Сергея Шамбы звучали обвинения в геноциде, нарушениях прав человека и во всех остальных смертных грехах.
Владислав Ардзинба, подождав, когда гневный запал угаснет, пододвинул к себе микрофон и заговорил спокойным тоном:
- Да, проблема беженцев существует! Это серьезная проблема, и ее надо решать, но взвешенно и поэтапно. Наши предложения хорошо известны: тем, кто запятнал себя военными преступлениями, нет места на нашей земле! Я повторяю - на нашей земле!
- На какой это - вашей земле?! - раздался возмущенный возглас.
И молодая журналистка, пылая гневом, заявила:
- Да как вы можете так говорить?! Это наша общая земля! Мы - один братский народ, а вы такими заявлениями его только разделяете!
Дальше ее слова потонули в гуле одобрительных восклицаний грузинских журналистов. Владислав Ардзинба гневно сверкнул взглядом, но сдержался. О том, какие им владели чувства, могли догадаться лишь те, кто его хорошо знал. Уголки бровей Владислава Григорьевича несколько раз взлетели и опустились, прошла секунда, за ней другая, суровая складка на лице разгладилась, и, когда шум в зале стих, он продолжил.
На этот раз президент заговорил на абхазском языке. Сергей Багапш и Сергей Шамба недоуменно переглянулись. Но еще большее удивление его речь вызвала у грузинских и немногочисленных русских журналистов. Они зашушукались, а Владислав Ардзинба как ни в чем не бывало продолжал говорить. Грузинская журналистка растерянным взглядом пробежалась по залу, смышленые догадались, в чем дело, и уже не скрывали насмешливых улыбок. Она же, с трудом сдерживая себя, процедила:
- Я так и не услышала ответ на мой вопрос.
- Разве? - с наигранным изумлением произнес президент и, обратившись к Сергею Багапшу и Сергею Шамбе, переспросил: - Я, кажется, достаточно понятно все сказал?
- Да! - подтвердили они и не смогли сдержать улыбки.
Это еще больше распалило журналистку. Она обожгла их ненавидящим взглядом и потребовала:
- Я хочу услышать ответ по-русски!
- А чем вас не устраивает на абхазском? - поинтересовался Сергей Шамба.
От ярости и злости у журналистки не хватало слов. За нее ответил Владислав Ардзинба:
- Так что же это у нас с вами получается? - И здесь он развел руками. - Если мы друг друга не понимаем, то о каком одном народе вы говорите? Может, о турках-месхетинцах, которых товарищи Сталин и Берия сослали в Среднюю Азию, а сегодня другой, правда уже бывший товарищ, - Шеварднадзе не пускает на родные земли. Молчите? Так вот я вам скажу: нам такое родство и даром не надо!
В зале еще долго звучал смех, а посрамленная журналистка поспешила затеряться за спинами коллег. Пресс-конференция продолжилась. Бородатый журналист с характерным акцентом повторил прежний вопрос:
- Господин президент, все-таки хотелось бы узнать ваше мнение по проблеме беженцев - это первое. И второе - чем объясняется столь жесткий подход абхазской стороны к процедуре их возвращения?
Ответ не заставил себя ждать. Он был быстрым и хлестким:
- Если вы имеете в виду так называемых беженцев, которые, не дожидаясь нашего прихода, вместе с мародерами бежали за Ингур, то это лучше спросить у них самих, почему они не желают пройти вполне оправданную в таких случаях поверку. Если на них нет вины, то ради бога - пусть возвращаются.
- Господин президент, тем самым вы хотите сказать, что, если сегодня несколько сот тысяч не могут вернуться к себе в Абхазию, это значит, что все они совершили преступление? - прозвучал вопрос из задних рядов.
- Нет, это сказали вы! - мгновенно парировал Владислав Ардзинба. - А что касается их числа, то это далеко не так.
- Ну почему же? Цифры, а их подтверждает и комиссия ООН, говорят сами за себя!
- Какие?! Те, что приводятся представителями Грузии? Так это откровенная ложь! - В голосе президента зазвучали гневные нотки. - Они, спекулируя цифрами, умышленно вводят в заблуждение мировое сообщество. Триста тысяч беженцев - это блеф! Не мне вам говорить, что еще совсем недавно, в советские времена, тбилисские чиновники были общепризнанными мастерами приписки. Как говорится, старая школа.
- Но если вы не верите их данным, тогда назовите свои!
- Хорошо! Обратимся к независимому источнику - последней всесоюзной переписи. Согласно ей, в Абхазии накануне агрессии насчитывалось около двухсот сорока тысяч грузин, но никак не триста. Сегодня в Гальском районе проживает более пятидесяти тысяч и на остальной территории - еще тридцать. Как видите, интересная получается арифметика у грузинского руководства. Поэтому мне остается сказать только одно: этим "счетоводам из Тбилиси" нечего искать соринку в чужом глазу, а лучше разобраться с бревном в собственном - речь о миллионе их сограждан, которые, спасаясь, вынуждены бежать в Россию.
За этим последовали и другие острые вопросы, но постепенно Владиславу Ардзинбе, Сергею Шамбе и Сергею Багапшу удалось погасить накаленную атмосферу в зале. Телохранители Гембер Ардзинба и Ибрагим Авидзба, все это время сидевшие словно на раскаленной сковородке, в ожидании провокации наконец-то смогли слегка расслабиться. Закончилась пресс-конференция под аплодисменты. После нее абхазская делегация возвратилась в отель "Хилтон", где гостеприимные хозяева организовали заключительный банкет. Но не обилие изысканных блюд на столах для них, явно неизбалованных в блокаде, стало главным сюрпризом. Здесь, в самом сердце Стамбула, казалось, собрался весь многонациональный Кавказ. Убыхи, кабардинцы, черкесы, адыгейцы, шапсуги съехались со всех концов Турции, чтобы увидеть и услышать посланцев с далекой родины, с которыми они связывали надежду на то, что рано или поздно канут в прошлое пока еще разделяющие их границы.
За все время своего существования стены банкетного зала отеля "Хилтон" вряд ли когда слышали такое богатое многоголосье. Абхазскую песню сменяла кабардинская, когда она заканчивалась, ее подхватывали адыгейцы, затем к ним присоединялись убыхи и шапсуги. И было не важно, что пели они на разных языках. В них пела сама душа. Она пела о трепетной любви к родной земле, память о которой не могли стереть ни время, ни расстояния.
На смену песням пришли танцы. Зажигательная мелодия абхазского танца заставила приплясывать за столом даже седовласого Павла Ардзинбу. Не устоял перед ней и президент и вышел в круг. Юная Юшим, подобно легкокрылой горлице, закружила перед ним. А он, гордо приподняв голову и расправив плечи, легко и непринужденно двигался по залу в такт музыке и движениям девушки. И пусть ему было далеко до Чепика и Вахи из знаменитого "Шаратына", его танец с Юшим вызвал дружные аплодисменты.
Вечер продолжался, танец сменяла песня. Уже давно перевалило за полночь, и только усталость заставила гостей и хозяев разойтись. Ибрагим Авидзба, все эти дни безотлучно находившийся рядом с президентом и одновременно исполнявший обязанности телохранителя, переводчика и гида, воспользовался его разрешением и, не заходя в номер, поспешил домой.
Там, несмотря на поздний час, его с нетерпением ждали. Последний раз он виделся с матерью и сестрой полтора года назад, и потому до самого утра они провели время в разговорах. Потом после короткого сна, наскоро перекусив, он отправился в город. Ноги сами привели в волейбольный клуб "ДЭСЭИ". За шесть лет здесь многое изменилось. О прошлой беззаботной юности и позабытом любимом волейболе ему напоминали поблекшие от времени фотографии на стендах и нестареющий тренер Айдин. Тот по-прежнему жил одним волейболом и с гордостью рассказал о своих учениках, делах клуба и планах на будущее. Ибрагим слушал и не находил себе места в его планах. Не без грусти простившись с Айдином, он еще долго бродил по улицам Стамбула, пока неожиданно не встретился с тем, кого меньше всего рассчитывал увидеть здесь.
Это не могло быть ошибкой - выразительный профиль и характерная посадка головы не оставляли сомнений, и он окликнул:
- Гум?!
Тот обернулся и застыл в изумлении. В первое мгновение оба растерялись, не могли найти нужных слов и с жадным любопытством разглядывали друг друга. Прошло почти шесть лет с того дня, как они расстались на пограничном переходе на реке Псоу. Ибрагим отметил про себя, что с тех пор старый друг сильно изменился. Рубашка с трудом сходилась на раздавшейся груди. Лицо округлилось, а в глазах уже не было того юношеского задора. О прошлом военном лихолетье, через которое им пришлось пройти в Абхазии, напоминали лишь ранняя седина на висках и рубец на шее Гума.
- А я думал, ты в Англии! - воскликнул Ибрагим.
- Был, а теперь здесь! - обрадовался встрече Гум.
Подчиняясь порыву, они бросились навстречу и, тиская друг друга в объятиях, повторяли:
- Как ты?
- А ты как?
- Выглядишь молодцом!
- Ты тоже!
И когда схлынули радостные эмоции, Гум предложил:
- Может, куда-нибудь зайдем и поговорим?
- Конечно! - охотно согласился Ибрагим.