- А почему бы и нет? Признаю, любовь в юные годы прекрасна своей непосредственностью, но и у взрослых есть свои забавы и приятные моменты. Может возникнуть связь попрочнее, чем просто физическое влечение.
- А что, если этого не произойдет?
- Тогда останемся друзьями. Именно поэтому я прошу тебя дать мне год. Если мы поймем, что не можем так жить, разрешим это дело иначе. А дети хотя бы на какое-то время почувствуют себя уютно, находясь среди людей, которые их любят. Да и ты познакомишься с ними получше, а они узнают тебя.
- С этим я согласна. А что касается другой стороны дела… интимной…
- Я все прекрасно понимаю, Кэролайн, поэтому не прошу твоего ответа сегодня. Я всего лишь сделал предложение и прошу тебя подумать над ним.
Ей бы с радостью вцепиться в это предложение обеими руками, но его холодный, расчетливый тон смутил ее и остудил весь энтузиазм.
Помолчав, Кэлли сухо проговорила:
- Хорошо, я подумаю.
- Отец решил, что мы должны остаться здесь на неделю, но я думаю, надо продлить этот отдых еще на вторую. За это время ты смогла бы принять решение, правда?
- Надеюсь, мне не потребуется столько времени.
- Но если ты согласишься - на что я очень надеюсь - дополнительное время позволит детям привыкнуть к мысли о том, что их ожидает новая жизнь в новой семье. А когда решение будет принято окончательно, мы сможем вернуться в Рим и сосредоточиться на поисках дома.
- Это разумно, - согласилась она.
- Что-то вы долго гуляли, Паоло, - сказала его мать, выходя на террасу, где он стоял, прислонившись к перилам лестницы и потягивая бренди. - Твой отец уже лег спать.
- А ты почему не спишь, мам? - спросил он заботливо, заметив, что под халатом у нее ночная рубашка, а на ногах тапочки.
- У меня слишком тревожно на душе, сынок. Во-первых, Кэролайн сказала, что заберет детишек в Америку…
- Да, и мы ожидали этого от нее. Так чего волноваться-то?
- Ожидать-то мы ожидали, но я чуть не сошла с ума, когда услышала эти слова от нее самой. К тому же вы сразу ушли из дома, а близнецы сидели на крылечке, обнявшись, и тосковали. Понимаешь, они слышали наш разговор.
- Да, отец постарался на славу. Возможно, его было слышно даже на другом конце фазенды. Тебе удалось их успокоить?
- Я пыталась, но… Малыши хорошо знают английский и поняли каждое слово, которое сказала Кэролайн. Они думают, что ее решение разрушит их жизнь.
Она покачала головой. Да… смерть Эрманно сказалась на матери больше, чем на других, подумал Паоло. Седины в ее волосах прибавилось, и походка стала какой-то неуверенной.
- Кэролайн заняла невозможную позицию. Конечно, она по-своему любит детей, поэтому для нее их жизнь тоже многое значит. Но ведь силой она не заберет их в Америку, нет?
- Да не волнуйся ты так. Конечно, близнецы и правда наполовину американцы, как и сказала Кэролайн, но сердцем они все равно итальянцы. Кроме того, у них тоже есть право голоса, они уже способны решать самостоятельно.
- Господи, да как же нам быть?
- Я уже кое-что придумал - так все будут счастливы.
Мать подошла к сыну и с надеждой заглянула ему в лицо.
- И что же ты придумал?
- Тебе придется чуть-чуть подождать. Скоро я все расскажу.
Идея этого брака пришла к нему неожиданно, как гром среди ясного неба. Возможно, сам Господь внушил ему эту мысль через своего ангела-хранителя. Или это действительно было самое разумное решение. А может быть, еще у него была вина за то, что он тогда взял ее невинность и оскорбил равнодушием?
Глубина собственных чувств мучила Паоло безмерно, и это его пугало. Тогда, в восемнадцать, она была молоденькой девушкой, полной радости жизни. Она заслуживала лучшего человека, и поэтому Паоло сразу разорвал с ней всякие отношения.
Теперь же Кэролайн стала блестящей женщиной. И Паоло вдруг увидел, насколько пуста его жизнь. Он понял, что хочет семью и детей, чего раньше для него не существовало даже в помыслах.
Дети, брак, семья, дом - все это приобрело другое звучание. А был-то всего лишь один-единственный поцелуй. И он так все изменил в его мировоззрении. Вдруг эти вещи стали для него желанными.
Конечно, он не отец близнецов, а Кэролайн не их мать, однако так сложилась ситуация, что они оба вынуждены заменить родителей этим детям. И для него это тоже надо принять и понять. Он еще не свыкся с этой мыслью, ему трудно было отказаться от одинокого образа жизни и стать совсем другим.
- Мама, тебе надо попытаться уснуть, - сказал Паоло и, взяв Лидию за руку, повел ее домой. - Ты измучена.
- Как я могу спать, когда в семье творится неладное?
- А ты уповай на Господа Бога, пусть все идет своим чередом. Отложи все свои заботы, да и я постараюсь все уладить.
Мать медленно стала подниматься по лестнице, держась за перила. Как же она постарела! Она тяжело дышала, и былая легкая поступь сменилась тяжелой походкой. Никогда Паоло не было так жаль свою мать.
Он помог ей добраться до постели и оставил ее одну.
Возвращаясь обратно, Паоло услышал вдруг слабый вздох. Кажется, он шел из комнаты Джины, располагавшейся в конце коридора. Он подумал, что это ему почудилось, однако вздох раздался во второй раз, и тогда Паоло заглянул в комнату девочки. У ее кровати стояла Кэролайн и гладила девочку по голове.
- Тише, дорогая, - шептала она. - Это был всего лишь плохой сон. Теперь же все хорошо.
- Хочу, чтобы пришла моя мама, - рыдала та.
- Твоя мама сейчас на небесах, но я же рядом с тобой, - утешила ее Кэролайн. - Я никогда вас не брошу.
Увидев в дверях Паоло, Джина оттолкнула Кэлли и протянула руки к нему.
- Уходи! - закричала девчушка Кэролайн. - Не хочу тебя, хочу моего дядю Паоло.
Кэролайн прижала руки к груди, как будто ее ударили в самое сердце. И без слов она бросилась вон из комнаты.
- Не уходи, - остановил он ее. - Давай побудем тут вместе.
- Но ты же слышал ее просьбу, - сказала она.
- Ты не поняла, она хочет видеть своих родителей. Так что я тоже только третий в этом списке.
- А я на последнем, - прошептала Кэлли, ужаснувшись, и слезы задрожали в ее глазах. Она нетвердой походкой направилась к двери.
Слишком много горя. Паоло решил не трогать Кэролайн на этот раз, пусть успокоится чуть-чуть. Да и Джине нужен покой.
Когда через пять минут Паоло проходил мимо двери Кэролайн, то увидел полоску света под дверью. Кажется, она не спит. И действительно, прислушавшись, он понял, что она тихонько плачет.
- Можешь, конечно, прогнать меня, Кэролайн, но я все равно зайду, - сказал он.
- А зачем? Чтобы увидеть меня заплаканную и порадоваться на это зрелище?
- Впусти меня, и мы проясним ситуацию, - ответил он, не желая разговаривать через дверь.
Дверь скрипнула и чуть-чуть открылась.
Паоло, ловко воспользовавшись ситуацией, проскользнул в небольшую щелочку и таким образом оказался в ее комнате.
- Боишься установить дружеские контакты с врагом?
- Да. Возможно, я была воспитана в старинных обычаях, но тем не менее я их впитала в себя с молоком матери. И один из таких обычаев гласит: незамужняя дама не должна приглашать к себе кавалера на ночь, когда она находится у него дома.
- Строгие же у тебя устои. Неудивительно, почему тебе так понравилось тогда в хижине…
Возникла некоторая пауза, во время которой Кэролайн, успев снова вернуться на девять лет назад, немного покраснела.
- Кэролайн, - подал голос Паоло. - Я не хочу быть твоим врагом. Я попросил тебя выйти за меня замуж, и на этот раз я не передумаю. Очень надеюсь, что ты сможешь понять меня и решишь, что это мудрое решение.
- Нет, не согласна! - против воли воскликнула Кэлли. - Джина меня ненавидит, так же как и Клементе. И тебя они тоже возненавидят, когда поймут, что ты сделал из меня мачеху для них.
- Но ведь один я не смогу заботиться о них. Мне требуется помощь, да и им тоже, как бы там ни было.
- Ты не понимаешь, им нужна их семья, их родители.
И Кэролайн со слезами опустилась на кровать. Тут Паоло совершил ошибку, сев рядом с ней, потому что руки его сами собой обняли плечи девушки, а губы коснулись влажной от слез щеки. И вдруг он осознал, как сильно она нуждается в мужской поддержке. И он готов был эту женщину защищать от всего плохого в этой жизни.
Глава шестая
Кэлли могла вынести от Паоло многое: насмешку, отвращение, презрение. Это только поднимало ее боевой дух. Однако, когда он становился таким добреньким, это приводило ее в ужас.
И вдруг, к удивлению Кэлли, она обнаружила себя в его объятиях, рыдая как дитя. Все преграды были сломлены. Поток слез хлынул, и она дала волю своим чувствам. Удивительно: он не сказал ни слова. Вместо этого терпеливо ждал, пока буря закончится.
Наконец ее рыдания стали стихать. Теперь в ее душе стало так же свежо, как в летний день после дождя. Время шло, а они не очень старались изменить ситуацию, так и сидели обнявшись. И проходившие секунды отмеряли только звуки их собственных сердец. Наконец, боясь снова разбудить ее чувства, Паоло тихонько проговорил:
- Уже лучше, Кэролайн?
И она ответила, всхлипнув:
- Полагаю, да. Просто мне так трудно принять то, что Джина выпроводила меня из комнаты… - и она закрыла горящее лицо руками. - Я ведь и правда чужая для нее. Но мое сердце не может принять такое положение дел.
Паоло с удивительной нежностью погладил ее по голове.
- Ты ведь знаешь, Джине так тяжело все это осмыслить. Ведь они всего лишь дети.
- Да, - признала Кэлли, пытаясь унять жалость к самой себе. - Каждый раз, когда я думаю о смерти Ванессы, реальность ужасает меня с новой силой. Я тоже не смирилась с ее уходом от нас.
- Мы все чувствуем то же самое.
- Однако дети должны видеть, что взрослые сильнее их. Наши слезы пугают их.
- Безусловно. Именно поэтому им и нужны стабильность и уют. - Его рука замерла на полпути к ее щеке, и он снова заговорил, пытаясь справиться со своими собственными чувствами к этой женщине: - Они нуждаются в этой гармонии, дорогая моя.
А Кэлли начинала думать, что это она нуждается в нем, и даже больше, чем предполагала сама. Несмотря на логические уверения разума. Ей был нужен именно тот человек, который разрушил ее жить.
- Ты правда думаешь, что мы могли бы создать нечто вроде семьи, Паоло?
- Да, - ответил он, ни секунды не колеблясь. - Совершенно в этом уверен.
Пытаясь остаться на грани разумного, она решила броситься в атаку:
- Но помимо родственных связей с детьми, что еще есть общего между нами?
Он погладил ее по щеке.
- Да в целом ничего особенного, кроме того, что все чаще и чаще у меня возникает жгучее желание защищать тебя от всего, что может тебя задеть. Когда я вижу, что ты плачешь, у меня щемит сердце. Я хочу видеть твою улыбку, твое счастливое лицо. Несмотря на все наши ссоры, я доверяю тебе и очень хотел бы, чтобы и ты доверяла мне.
- На это потребуется время, - задумчиво произнесла Кэлли. - Это то же самое, что и уважение. Его еще нужно заслужить.
- Иногда надо просто доверять другому человеку, Кэролайн, - сказал Паоло, заглянув ей в лицо.
Ее сердце обливалось кровью.
- И ты можешь пожертвовать свою жизнь женщине, которую едва знаешь? - спросила она, желая узнать правду. Она должна быть уверена в нем. Безусловно, правда может разрушить все их радужные перспективы.
Он назначил испытательный период, но Кэлли хотела бы продлить этот эксперимент на всю жизнь Она влюбилась в него девять лет назад и поняла, что любит его до сих пор. Это глупо… но ведь она имеет законное право на детей! Что за ирония судьбы!
Она-то готовилась к битве, о которой понятия не имела. Она хотела использовать детей как оружие в свою защиту, а теперь вынуждена презирать себя за слабость и слезы.
Его лицо осветила слабая улыбка.
- Если ты правда хочешь знать, то даю тебе слово чести. До сих пор я не женился только потому, что не хотел давать обещаний Богу, которых не смог бы выполнить.
И хотя ответ мог шокировать ее, Кэлли рискнула задать роковой вопрос:
- А теперь ты сможешь выполнить эти обещания?
- Да, - ответил он с удивительной искренностью. - За последнее время многое изменилось. Этот несчастный случай, эта беда сплотила нас. Я стал смотреть на жизнь иначе. В моей жизни появились дети. Именно они должны быть для нас на первом месте. Мы должны устроить их жизнь.
- А другое? - Здравый смысл говорил ей, что не надо бы акцентировать разговор на этой теме, однако она не могла сдержаться. - Но ведь сами по себе дети не смогут придать нашему браку гармонию. Я хочу, чтобы ты это понял. Например, в нашей семье, несмотря на то что у отца было две дочери и жена, которая в нем нуждалась, он все же ушел от моей матери, оставив меня и Ванессу…
- В таком случае твой отец не заслуживает звания настоящего мужчины. Родить детей, а потом бросить их на мать - это бесчестно. Кэролайн, поверь мне, я не оставлю тебя.
- Тогда почему ты назначил для нашего брака испытательный срок в год?
- Я не хочу неволить тебя, в этом все дело. Нам надо кое-что уточнить: если наш брак не будет иметь продолжения, то только в том случае, если ты сама станешь настаивать на разрыве, - его голос понизился. - А я намерен облегчить тебе жизнь в браке, насколько это возможно.
И он поцеловал ее сначала в лоб, потом приблизился к губам, но обошел их и стал целовать щеки и подбородок и лишь потом рискнул поцеловать в губы.
Такие поцелуи надо запретить законом, мелькнула у нее мысль. Она представила себе их будущую жизнь: даже если он ограничится поцелуями, то она умрет самой счастливой женщиной на свете.
Однако Паоло был склонен продлить чувственное удовольствие. Медленно он уложил ее на кровать, впрочем, Кэлли и не сопротивлялась, поскольку была к этому готова. Уверенными движениями опытного соблазнителя Паоло расстегнул ряд маленьких жемчужных пуговиц на халате и обнажил ее грудь.
Кажется, и этим он не удовлетворился, потому что продолжил свои исследования. Развязал пояс халата, освободив ее талию. А дальше все было гораздо проще.
А Кэлли думала о том, что если бы Паоло был более внимательным, то, несомненно, мог бы узнать в близнецах именно своих детей, своих и ее… Беспомощная, как бабочка, приколотая иголкой к подушке коллекционера, она сдалась и перестала сопротивляться, подчинившись своей судьбе. Его дыхание овевало ее легким бризом летнего дня.
- Прекрасная моя! - твердил он по-итальянски. - Красавица, милая!
Кэлли достаточно знала этот язык, поэтому все понимала, и ее щеки залила краска. Страсть охватила ее саму, она пылала вся.
Больше всего ее поразила его нежность и аккуратность, с которой он пытался передать ей свое чувство. Это было отточенное мастерство соблазнителя женщин. Она это понимала, и это ей нравилось, черт побери!
Если бы так было в прошлый раз, она, возможно, с радостью отдала бы ему свою невинность, а не с тем напряжением, которое получилось невольно и оскорбило его тогда.
- Паоло! - выдохнула она, пытаясь высвободить руки из его объятий. - Можно и я прикоснусь к тебе….
- Терпение, моя любовь, - проговорил он на итальянском, коснувшись губами ее шеи. - У нас еще вся ночь впереди…
- Если твой отец обнаружит нас тут…
Лучше бы она не говорила этого. Ни секунды не колеблясь, Паоло вскочил с кровати и подошел к двери.
- Этого не будет. Иначе он весь дом на ноги поднимет.
Кэлли уже пожалела о своих словах: надо же, сама прервала такое блаженство! Когда он покинул ее, она почувствовала острое желание. Да, она хотела этого мужчину, как давно уже никого не хотела. Она хотела принадлежать ему вся - и физически, и эмоционально, и духовно.
У нее не было ни отца, ни братьев, ни дяди, а дети росли вдали от нее. Таким образом, Паоло был единственным близким ей мужчиной на свете.
Отбросив гордость, она попросила;
- Паоло, пожалуйста, не уходи!
- Но я должен, - сказал он жестко и вышел, закрыв за собой дверь.
Оставшись одна, Кэлли вцепилась в простыню и зарылась головой в подушку, чтобы никто не услышал ее бессильных рыданий. Быть так близко от райского наслаждения и так глупо все разрушить! А он! Как мог он так поступить с ней! Погрузить ее в отчаянное страдание вместо неземного наслаждения было попросту жестоко и безответственно!
И вдруг, словно бы Бог услышал ее молитвы, дверь открылась и появился Паоло. Пораженная и радостная, она сказала:
- А я уже думала, что ты бросил меня и уже не вернешься.
- Не вернусь? - Закрыв за собой дверь, он бросил ключи на столик, а затем начал срывать с себя одежду. - Кэролайн, ангел мой, я бы не смог уйти, даже если бы и захотел.
Когда он подошел к кровати, она тоже успела раздеться. Удивительно, как за эти годы он изменился. Молодой плейбой, избалованный сынок своего богатого папаши Сальваторе Райнеро превратился в настоящего статного мужчину, и она была заколдована этим величественным зрелищем.
Он и раньше был высоким и привлекательным, но тогда, в двадцать четыре, в его фигуре еще была некоторая мягкость и изнеженность. В то время на нем было слишком много украшений. Бриллиантовые часы и золотая цепь как показатели принадлежности к богатой семейке. Другое дорогое кольцо украшало его мизинец. Тогда ей это показалось несколько вульгарным.
Теперь же на нем были простые золотые часы, которые он снял вместе с одеждой, и простая цепочка, поблескивающая на смуглой коже. Грудные мышцы окрепли, плечи стали еще шире, накачанные бицепсы говорили о многочисленных тренировках, которыми он изнурял себя каждый день.
- Мне показалось, что ты с легкостью мог оставить меня, - ответила наконец Кэлли, оторвавшись от величественного зрелища обнаженной фигуры этого молодца.
- Да что такое ты говоришь, Кэролайн? - возмутился он.
Она судорожно вздохнула и облизнула пересохшие губы.
- Да. Я говорю "да" - я выйду за тебя.
Его темные глаза блеснули радостью, смешанной с триумфом и облегчением.
- Давай-ка обсудим это еще раз. Я далек от совершенства, впрочем, как и все люди. Я непременно буду говорить или делать что-то, что тебе не понравится, и ты не раз пожалеешь о том, что стала моей женой. Я с легкостью мог бы сказать, что люблю тебя, Кэролайн. Но это не те слова, что можно бросать на ветер, а потом просто встать и уйти. Поэтому сейчас я скажу только то, что я восхищен тобой и очень хочу тебя. - Он взял ее руку и положил себе на грудь. - Обещаю: я никогда не солгу тебе, никогда не предам наше соглашение. Твоя искренность вдохновляет меня, моя радость, и дает надежду на будущее.
Эти слова молнией сразили ее в самое сердце. Он обещает ей так много, гораздо больше, чем она от него ожидала. Но она… Что она может пообещать ему в ответ? Ее тайна встает между ними высокой стеной и мешает наслаждаться радостью жизни.
Так или иначе, она должна была сказать ему правду, и чем скорее, тем лучше. Откладывать это до самой свадьбы было бы по крайней мере не разумно.