- Вася! Я тоже все перезабыла, сколько лет с тех пор прошло, когда дочка была маленькой. У нас тоже нянька была. Витя жалел, взял женщину. Она дочку до самой школы присматривала. А и зачем стеснять вас? - не соглашалась баба.
- Варя, мы в коттедже жить станем, там всем места хватит. Я тоже возьму домработниц. Мороки тебе не будет. Даю слово, радоваться будешь, а и нам спокойнее, все ж вместе, на глазах друг у друга. Как ты на это смотришь?
- Подумаю, - ответила дрогнув.
Такого поворота Варя не ждала. Конечно, ей очень хотелось вернуться в город, к прежней жизни, без забот и хлопот жить в свое удовольствие. Но это было при Викторе. Зять с дочкой если и возьмут, то конечно не для праздной жизни, впрягут так, что мало не покажется. Одно дело обещать райскую жизнь, другое - что ждет на самом деле? Не затрещит ли у нее хребет хуже, чем в деревне? Не придется ли убегать из города в Липки уже с воем?
Баба совсем потерялась в своих сомненьях.
- А если они поругаются и я, не выдержав, влезу, вступлюсь за дочку иль Васю, а они помирятся и кого во всем обвинят? Конечно, я останусь виновата кругом, и все шишки полетят на мою голову! Нет, не поеду к ним! - решает женщина заранее сказать Василию. Но на пороге, как черт в бок толкнул, остановилась баба:
- Коль не поеду, вовсе отвернутся, обидятся до смерти, что отказалась смотреть за первенцем, пришлось чужого в дом брать. Уж как склонять будут.
Случись что со мной, Анжелка даже хоронить откажется. Не простит! Ладно, поеду! - передумала Варя.
- А что если Мишка попросит остаться с ним навсегда, узаконит и предложит стать женой? - затормозила Варвара.
- Конечно, с ним останусь. Иль я не человек? Почему у меня не должно быть своей личной жизни? Ведь я еще не старуха! - вспоминает баба и уходит вглубь комнаты, садится в кресло.
- Ну, а в старости что делать буду? Вдруг одна останусь, куда голову приклоню? Анжелка с Васей не примут, коли с ребенком не помогу. Пошлют подальше. Что тогда? - представила себя баба совсем дряхлой, едва плетущейся из города назад в деревню и так ей стало жаль себя, ну, хоть волком вой.
- Надо с Галкой посоветоваться, что она скажет, эта зла не пожелает, - насмелилась женщина и на другой день пошла к соседке. Та все выслушала и рассмеялась:
- Чего бесишься загодя, глумишь себе голову. Пусть твои для начала сообразят того ребенка. Нехай Анжелка выносит и родит его. И уж опосля, ежли до того не разбегутся, стоит говорить о том, кому куда ехать. Чего заранее грузить мозги и глумить башку? Покуда руки свободные от внуков, гуляй баба вдоволь, отрывайся каждый день! Бабкой станешь, влезешь в кабалу! И от дочки, и от зятя зависимой сделаешься в каждом куске хлеба, не приведись такой доли никому. Всеми ругана, никем не понята! А и дочка в каждой копейке от мужика зависит, на нее не полагайся, она всегда его выгородит. Да и он, что ни говори - чужой! Тут ты в своем доме! Когда хочешь, встанешь, надоело - ляжешь и никто тебе не указ. Там в городе про отдых не вспомнишь, все на тебя повесят вместе с ребенком. А ты что, ни человек, ни баба? Да пошли ты их в звезду! Ты дочь сама растила, нехай Анжелка тоже в бабье впрягается. И не соглашайся, не подставляй шею под хомут. Лучше себя береги! Энти детки до последней капли кровь высосут, а когда вовсе старыми становимся и недвижными, под чужой забор кидают. Сколько таких маются в стардомах, пансионатах. А не надо было детям жизни под ноги стелить. Не жди от их тепла и благодарности!
- Галка! Ну что ты разошлась, как пурга на навозной куче? Выходит, лучше вовсе одной век коротать?
- Почему одной? А где Мишка? Или вышибла на- вовсе?
- Не приходит, вовсе не появляется! - призналась Варя.
- А куда подевался козел?
- Не знаю…
- Разыщем этого кобеля! Я его к тебе сама за яйцы приволоку кабана корявого! Ишь ты короста неотмытая! Добился своего и в кусты? Да мы его всей деревней проучим! За все и за всех разом жопой на кол посадим, чтоб на себе почуял, как баб позорить! Ах ты, чума свинячья!
- Галка, угомонись с ним! Давай про меня продумаем! - остановила соседку Варя.
- А что ты? Иль на Мишке свет клином сошелся, иль окромя мужиков нет? Да их, как говна! Вон новый бухгалтер! Вовсе весь из себя! Даже бабочку вместо галстука носит. Давай его закадрим! Ничего мужик. Бабы говорят, что натуральный хахаль, все, что надо, при нем! Есть на что облокотиться и присесть!
- Да ну! У него морда баранья!
- Тогда механика заклеим!
- Он женатый…
- Жена ни стенка, подвинется на ночь. А то что, ей каждый день, а нам ни разу?
- Не-ет, я скандалов не хочу!
- Так мы не насовсем, только на ночь. А коли будет базарить, оставим ее в Брошкиных! Помнишь, как Пугачева пела:
А я такая вот такая, растакая,
но мой поезд ушел…
- Во и нарисуем ей растакую! - хохотала Галка. И внезапно посерьезнев, спросила:
- А вдруг у Мишки чего-то стряслось?
- Ага! У его удачи, оторвались яйцы, - съехидничала Варя отмахнувшись.
- Не узнавши, не бреши впустую, - оборвала соседка и послала младшего сына за бабкой Ульяной, работавшей уборщицей в правлении колхоза.
- Эта шельма старая все и про всех знает. Вот и нам расскажет, - потирала руки Галина.
Бабка Уля шмыгнула в дом шустрой мышью. Оглядела всех проворными, хитрыми глазками и спросила:
- Чево это я спонадобилась тебе, на ночь глядя?
- Скажи, старая, куда подевался наш колхозный бугай? На месте он, в деревне, иль куда отослал его председатель? - спросила Галя.
- То ты про кого пытаешь? - соображала Уля.
- Да кто ж кроме зоотехника наипервейший козел в деревне? - налила бабке стакан самогону и, придвинув к старухе, добавила:
- Куда провалился этот мудак?
- Ой, бабоньки, не скоро он воротится. Как на духу сказываю. Может, и навовсе боле не увидим
- Чего несешь, чума овечья? Иль что стряслось с этим придурком?
- Намедни телеграмму ему серед ночи сама доставила. Отец его помер. Родня Мишку на похороны истребовала. Наш Тимофей отпустил его. Но не боле как на десять ден. А Миколаич в ответ, мол, как управлюсь, так и ворочусь. Путь не близкий, аж в самую Армению. Одна дорога сколько времени отымет. Ну и с родней повидаться надо. Нельзя с наскоку! - и уехал, председатель ему свою машину вместях с шофером отдал, чтоб Михаил Николаич быстрей обернулся. До города подвезут, а уж там, как Бог даст. Зоотехник и тому был рад. Ну, вот покуда не звонил. А и рано еще - выпила бабка Уля, морщась. И погладив свою впалую грудь, сказала:
- А не морочьте вы себе головы, бабы! Энтот пес, Мишка, вовсе непутяга! Для семьи совсем негодный. Хоть я и вовсе старая, а с им на одном поле срать не села б. И чего сыскали в том лешаке? Всех баб обкрутил бес треклятый, и ни на одной не застрял. Срамник! Фулюган! Как хорек в обмороке, а туды ж норовит, в мужика! Тьфу! Бес подзаборный!
- Бабка, а ты чего на Мишку осерчала? - спросила Варвара.
- Ен, гад поганый, козьей смертью меня обозвал при всех людях.
- За что?
- Велела ему сапоги обтереть об тряпку, ить только коридор помыла, чтоб следов грязных не оставил. Так он поначалу лысой задницей и гнилой кошелкой обозвал. Ну, тут я его забрызгала по всякому. А он, зараза козьей смертью обозвал, как обосрал. Теперь вся деревня эдак паскудит, - шмыгнула носом обидчиво.
- Значит; уехал на похороны? - уточнила Варя.
- Сама ему телеграмму относила! Он, как прочитал, аж почернел на рожу. Весь в комок собрался. Ну, мне его не стало жалко, я даже порадовалась, что Мишке тяжко. Хочь где-то и его судьба прищемила. Ни только нам по башке попадает от ей, - разомлела бабка за столом.
Варя успокоилась, узнав, где Мишка. И проводив своих гостей, уже не психовала из-за отсутствия зоотехника. Своему зятю Василию так и сказала перед отъездом:
- Ничего не хочу наперед загадывать. И меня не зовите без нужды. Я не голодаю, имею свой угол, живу, как хочу. И не мешайте мне. Коли не сможете сами обойтись, приеду. А пока живите вдвоем, чтоб никто не мешал привыкнуть и притереться друг к другу. Сейчас вам любой человек - помеха. Такой уж это период - медовый месяц…
Оставшись одна, Варя даже вздохнула с облегченьем. Не надо топтаться у плиты, готовя детям завтраки, обеды и ужины. Анжела не любила готовить никогда. И тут села на шею, довольная, что мать сама обо всех позаботится.
Варвара радовалась тишине дома. Она не хотела перемен. Ее никто не беспокоил, ничего от нее не требовал, и баба блаженно отдыхала.
Ни звука, ни пылинки вокруг, как хорошо жить одной. Каждый день подарок. Сколько их прошло, баба не считала. Но вот внезапно в дверь позвонили:
- Ты че заперлась спозаранку? От кого прячешься, глумная? Вертается твой отморозок! Звонил нынче, что билет в обрат купил. Тимофей с им базарил. Велел больше не медлить. Напомнил, что Мишка уже две недели гуляет. И сказал, будто зоотехник, цельный отпуск просрал. Теперь без выходных и праздников станет вкалывать! Николаевич ответил, мол, так сложилась ситуевина. Может, через три дня ворочусь. Ну, порадовала тебя, подруга? - спросила Галя подморгнув.
Варя и сама не поняла, обрадовалась или нет. Подспудно она ждала Мишку, но уже без огня и страданий, их затмили обиды. Ведь мог предупредить ее об отъезде, или дать телеграмму, позвонить из Армении, сказать что возвращается. Ничего не сделал, не посчитал нужным, словно и не было ее у него, - закусила губу и старалась забыть Мишку, не терзать себя.
Вот и в тот день, вернувшись с работы, управилась с хозяйством, хотела прилечь и услышала шаги по двору, кто-то взошел на крыльцо, коротко позвонил в дверь.
- Галку черти принесли! Самогонку боится выронить, потому звонит вот так. Ну и хорошо, что пришла, выпьем, поболтаем, - открывает двери и, увидев Мишку, растерялась:
- Ты? А я ни тебя, Галку ждала! - вырвалось внезапное.
- Я то думал, обрадуешься! Столько дней меня не было. Ты, наверное, и не вспомнила и не скучала…
- Некогда было. Сам знаешь, то дети были, то свои заботы достали. Тут еще думки всякие одолевают.
- Какие?
- Зовут дети в город, к себе, насовсем! Зять так и сказал, что не оставит меня здесь. Анжела тоже уговаривает.
- Сама что решила?
- Думаю. Все надо взвесить заранее, чтобы потом ни о чем не жалеть.
Михаил присел. Достал из сумки фрукты, вино. Сидел тихо, слушал Варю:
- Я все ждала тебя. Не знала, куда ты делся? Случайно узнала. Неужели трудно было предупредить меня?
- Варь, мне было очень больно. Только успел познакомиться с отцом и уже похороны… Я ничего не. мог сообразить. Горько стало. Ведь обижался на него, а тут вдруг эта смерть. Мы ничего не успели, даже простить друг друга не смогли, времени не было. Я опоздал из-за глупых обид. Кого теперь назову отцом? Его больше нет! - поднял голову человек, выдохнул колючий ком мешавший дышать.
- Оказывается, терять родного очень больно, - сказал глухо. И Варя заметила в висках Михаила седину.
- Родственники много рассказали мне об отце. Я вовсе не знал его. А он, когда узнал, что я у него есть, так радовался, и очень спешил увидеть, познакомиться. Словно чувствовал, что эта встреча станет не только первой, а и последней…
- Сколько лет ему было?
- Чуть до семидесяти не дотянул. Там, в горах, этот возраст считают еще молодым…
- Давай помянем отца, - предложил Варе.
Женщина стала накрывать на стол.
- Не суетись. Помянем тихо, без мороки. Он и умер так, незаметно для всех. Никого не беспокоя и не испугав. Ушел внезапно, без стона и жалоб, в одно мгновенье. Так и в памяти остался, одиноким орлом над вершиной, непонятым и непостижимым. Говорят, он был хорошим сыном, прекрасным отцом, какому не повезло стать дедом. Хотя о внуках мечтал. Свое повторенье хотел увидеть. Но не пришлось. Может через время такой появится и повторит его, - дрогнул голосом человек.
- Что это с тобой? Ведь ты почти не знал его.
- Эх-х, Варя! Есть что-то выше нас. Мой отец был чудесным человеком. Я увидел и почувствовал это когда приехал проститься и простить. Я опоздал… И утопил его в своих обидах. Чего они стоили в сравненьи с ним…
- Не самоедствуй! Не вернешь его!
- Все понятно. И все ж досадно.
- А почему ты не позвонил мне? - не сдержала упрек.
- Варя, я был с отцом все дни, на его могиле. Что такое неделя и вся жизнь? Я просил прощенья за то, что не искал его при жизни, а когда нашлись, не сумел согреть, не удержал. Он умер, не увидев никого из нас троих. Некого было благословить. А мы и не почувствовали что теряем его.
- Все уйдем. Раньше иль позднее встретимся на том свете. А пока живы, о дне нынешнем надо думать.
- Ты права! - сказал грустно. И спросил:
- Ну, а как ты? Как тебе твой зять?
- Хороший человек. Мы с ним поладим. Он спокойный, добрый, уживчивый, Анжелку любит и бережет ее.
- По-моему вы с ним ровесники…
- Какое мне дело. Я его возрастом не интересовалась. Они сами нашли друг друга. Я их не знакомила и разводить не буду.
- Не обижайся. Но эта разница в возрасте очень заметна. Он уже повидал жизнь. Анжелка ребенок против него.
- Дружнее жить будут. Ровесники редко меж собой уживаются. Не хватает ума и выдержки понять один другого, или уступить, не умеют. От того проблемы…
- Не скажи. Вон моя сестра - Каринэ, я с нею на похоронах познакомился. Она с мужем из Франции, из Марселя прилетела. Ровесники, а как понимают, как уважают друг друга. Ни одного обидного слова, полное понимание. Глядя на них, душа радуется. И это без показухи.
- Слава Богу! - отозвалась Варя.
- Знаешь, меня все спрашивали, как я здесь живу? Предложили остаться у них. Там большой дом, отец его мне оставил. Хороший участок, с виноградником. Свой большой сад есть, много персиков и граната, груш и яблонь. Отец был хорошим хозяином. Все имел и все умел. Похоронили его рядом с отцом и матерью, как он хотел. Не велел хоронить рядом с женой. Так и лежат они врозь. Далеко друг от друга. Оба при жизни жалели о совместных годах. Так и не примирились, хотя и не разошлись. Каринэ рассказала, что отец с матерью даже не изменяли и не любили разлучаться, уезжать из дома. Но и тепла не имели друг к другу. Их объединяли дети, - глянул на Варвару.
- Вот и я решил, если когда-нибудь женюсь, обязательно заставлю жену родить не меньше троих детей, потому что нет без них семьи.
- Троих? А не круто ли в твоем возрасте? - рассмеялась Варя и добавила робко:
- Говоришь, что заведешь детей, если женишься. А я тебя считала семейным. Или поспешила? - глянула на Мишку пытливо.
- Варя, многое изменилось за эту поездку. Я иначе смотрю на жизнь. Мне действительно пора подумать о детях. С кем их заиметь, где вырастить? Конечно ни в этой деревне! - глянул на Варю выжидательно. Та, помолчав, ответила:
- Что ты мне предлагаешь, я не поняла!
- Странно, а что тут непонятного? Я предлагаю полностью изменить жизнь, если ты способна на такой вираж. Конечно, в деревне не останусь, уеду в Армению. Так хотел мой отец, о том просят родственники. Я обещал им вернуться и, конечно, свое слово сдержу, - глянул на Варю, та сидела, сжавшись в комок.
Уж всякое она могла предположить, но ни это. Уезжать куда-то, в незнакомое место, к чужим людям, да еще рожать детей в таком возрасте, когда готовится стать бабкой, это безумие. Она представила, как на такой поворот отреагируют Анжела и Василий. Они не просто не поймут, сочтут ненормальной и навсегда отвернутся. Да и как она поедет в чужие края? Здесь у нее дом, в городе большая, хорошая квартира, а там что? Здесь дочь и зять. А кто для нее Михаил? Сожитель, хахаль, какой может бросить в любой день, указать на дверь, выгнать взашей и сказать, что их ничто не связывает, он ей никем не приходится. И что тогда? - поежилась женщина.
- Я понимаю, что ты теперь думаешь. Конечно, не просто решиться на роды в твоем возрасте, при взрослой дочери. Но, я хочу детей! Мне пора стать отцом. Иначе, для чего живу? Тот не мужчина кто не оставил после себя продолжение! Пустою называет родня мою жизнь, и она права!
- Все так, Мишка! Ты прав, как всегда! Я понимала, что стала временным эпизодом в твоей жизни. И все же, спасибо, что ты был! Давай простимся без обид и истерик. Ведь мы взрослые люди и знали, на что идем, - дрожал голос Вари.
- Я не бросаю тебя. Мы можем попробовать начать другую жизнь, уже вместе.
- Нет, Миша, я хотела быть с тобой, но не состоялось даже здесь, в деревне. Куда же дальше, и зачем? Ты не моя судьба, надо уметь признавать честно.
- Слава Богу, далеко мы не зашли! Нас особо ничего не связывает. Но я всегда по-доброму буду вспоминать тебя. Как свою деревенскую подружку…
- Много нас на твоей памяти здесь останется. Ни меньше полдеревни?
- Не преувеличивай. Тебе я могу сказать честно, не называя имен, всего четверо. Другие куда как больше, но о них молчит деревня, потому что они свои. Да и какая разница у кого сколько женщин было? Я каждую любил по-своему и ни одного плохого слова никогда не скажу. Буду помнить. Ведь ни одну не обидел. Правда? - притянул к себе Варю, посадил на колени:
- Я оставлю тебе адрес. Может, когда-нибудь вспомнишь и черкнешь о себе.
- Зачем? Мы простимся навсегда, так лучше, к чему оглядываться на прошлое, я не хочу теребить память.
- Ты уедешь в город, к своим?
- Пока не знаю, ничего не решила. Время подскажет.
- Лучше уезжай! Смени обстановку на более привычную и удобную. Тебе не стоит оставаться одной. Не та натура.
- Да разберусь я с нею!
- Знаешь, Варь, а мы с твоим зятем успели поговорить во дворе. Он как-то почувствовал, что между нами что-то есть и спросил:
- Надолго ли и всерьез ли наши отношения. Мол, если это эпизод, то мне лучше его не затягивать. Когда я спросил его, почему он так думает, Вася ответил, что свою тещу он не даст в обиду и сумеет устроить ее судьбу достойно. Пусть за ее юбкой не тянется дурная слава, и что в своей родне не хотел бы иметь зоотехника. Это не престижно и слишком примитивно. Он сумеет обеспечить тебе гораздо лучшую партию. Короче, он прямо сказал мне, что не подхожу в родственники. Впрочем, я никому не навязываюсь. Хоть на какое-то время был нужен, растормошил. Теперь мне дали понять, что рыло суконное, с ним ни место в калашном ряду…
- Я ничего об этом не знала. И свою судьбу решаю сама, а не дочь с зятем. Они уехали, а я осталась здесь и не стоит на них кивать. Каждый сам за себя в ответе. И, честно говоря, ты давно все решил. Ни при чем здесь зять. Еще до Армении решил меня оставить, до разговора с зятем, если такой был. Но, ты мог сказать честно, что у тебя изменились планы. Поверь, я не стала бы упрекать или скандалить. Ведь никакой беды не случилось. Нам было хорошо вместе, пусть недолго. Не за что теперь упрекать? Мы расстаемся. Давай простимся красиво, не примешивая своих родных людей. Не стоит вешать на них придуманное…
- Я правду сказал. Потому не остался в тот день и ушел вместе со всеми.
- Но ты и сам так хотел, а тут случай подвернулся. Почему ж мое мнение не спросил?
- Не хотел вас ссорить меж собой, был уверен, что отставку мне дали не без твоего согласия.
- Ладно, как бы там ни было, ты ее принял с радостью. Иначе, сыскал бы возможность поговорить со мной. Ведь исчез молча…