Ночью я опять пришла к дяде Санди. Мы с ним лежали на пушистом ковре перед телевизором, ели попкорн, смотрели кассету с фильмом, который он сейчас снимал, и критиковали этот фильм.
Это была комедия, нам было ужасно весело. Еще там были казусы, которые случились на съемках, они были великолепны.
- Ты их тоже в фильм вставишь? - спросила я.
- Вот мы и думаем сейчас с Ричардом над этим вопросом, - улыбнулся он.
- А кто писал сценарий?
- Не поверишь, мы сами.
- Да, весело вы там проводите время.
- Ну мы его уже второй год пишем.
- Медленно, медленно работаете.
- Это же нелегко!
- А почему не рассказывал?
- Хотел сделать сюрприз.
- А сейчас почему рассказываешь?
- Уже почти все снято.
- Ой, ты опять Хилари Кейл совершенно ненакрашенной снимаешь, как тебе удается ее уговорить? Она же так заботится о своем внешнем виде, говорят, у нее по двадцать косметологов на площадке у других режиссеров.
- Она мне доверяет. Она знает, что я сниму ее в самых лучших ракурсах. Да и еще Дэвид Майер хорошо ее камерой берет.
- Ты опять Дэвида Майера на фильм пригласил? Как у него со спиной?
- Все нормально. Правда, он три месяца на вытяжке лежал.
- Да, тоже не позавидуешь.
Я помолчала.
- Кстати, извини, совсем не было времени прочесть твой сценарий, - сказал он. - На днях обещаю, хорошо?
- Хорошо, - сказала я, сделав вид, что мне безразлично.
Хотя он должен был знать, как важна начинающему сценаристу оценка его творчества, и чем скорее, тем лучше. А так - ходи и красней, что там прочитал у тебя человек, мнение которого тебе важно, и какое у него вообще это мнение.
24
На следующий день мы с Ванессой примеряли мое свадебное платье и спорили, какую прическу мне лучше сделать. Ванесса советовала что-нибудь объемное и впечатляющее.
Я сказала, что буду невестой с распушенными волосами. Тогда Ванесса сказала, что нас наверняка будут снимать для газет, раз меня к алтарю поведет Санди Хоггард.
А я сказала, что все равно просто разбросаю волосы по плечам, раз я так решила.
- Я даже в кино такого не видела, чтобы в день свадьбы волосы просто разбрасывали по плечам, - сказала Ванесса.
- Ну ты и сравнила, - сказала я. - То - кино. А в жизни чего только не бывает.
Мы посмеялись.
- А почему ты не спрашиваешь, что у меня нового и интересного? - сказала Ванесса.
- Ну ты, наверное, познакомилась с каким-нибудь самым лучшим в университете старшекурсником.
- Как ты догадалась?
- И наверняка ваше знакомство состоялось, когда ты упала на лестнице.
- Нет, в столовой, - рассмеялась Ванесса.
Ночью мы с дядей Санди жарили барбекю на заднем дворе его дома. Он замариновал мясо в вине, и мы должны были немедленно узнать, что получилось.
- Видели бы нас тетя Бетси и бабушка Аманда, - сказала я.
- Ой, надо было их тоже позвать, - сказал он.
- Ну что ты, они бы не поняли.
- Барбекю?
- Нет, - улыбнулась я, - то, что все это надо есть в два часа ночи.
- А где Брендан? - спросил Санди.
- Спит. Он очень устает на работе. Моя собака, кстати, тоже спит.
- Она еще маленькая. Все дети много спят. Они во сне растут и взрослеют. Кстати, уже пора нанимать инструктора твоей собаке. Сенбернары - серьезная порода, с ними должен заниматься профессионал.
Мы с ним сидели у огня, и маленькие золотые лучики отражались в его глазах.
- У тебя глаза цвета неба и цвета океана, - сказала я.
- Так неба или океана, ты определись, - сказал он.
Мы рассмеялись.
- Мама не приедет, - сказала я.
Он понимающе кивнул.
- Она занята, ее можно понять, - сказал он.
- Вот я и стараюсь понять.
- Вот и хорошо.
- А ты помнишь свою маму? - спросила я.
- Конечно, помню.
- Расскажи.
- Ну-у я помню, как она мне говорила… - Он задумался. - Она говорила: "Александр, моя любовь будет всегда с тобой, где бы мы с тобой ни были, помни об этом всегда". - Он опять задумался. - И я помню об этом всегда, - сказал он через время.
Я сидела раскрыв рот.
- Но почему - Александр? - сказала я.
- Что?
- Почему она говорила тебе - Александр?
- Потому что это мое имя.
- Как твое имя?
Он пожал плечами.
- Так называла меня моя мама.
- А почему тебя больше никто так не называет?
- Не знаю, все привыкли звать Санди.
Я надолго задумалась.
- И никто больше не знает, что твое имя Александр?
- Ну почему же, бабушка Аманда знает.
Я молчала.
- Вот как в жизни все складывается, - сказала я спустя какое-то время.
- Как? - поинтересовался он.
- Не так, как было задумано с самого начала.
- Ты рассуждаешь как взрослый человек, - улыбнулся он.
- А я и есть взрослый человек. Ты не заметил?
- Заметил.
А на следующую ночь мы с ним бродили по темному пляжу. На мне были две его рубашки, которые мы захватили у него дома.
Было очень темно, поэтому мы иногда чуть не падали, спотыкаясь о песчаные барханы, хватались друг за друга и смеялись.
- Обожаю спать на берегу, - сказала я, - когда над тобой горячее солнце и ветер обдувает лицо.
- Доминик, - сказал он. - Ты никогда. Не спишь. На берегу.
- Откуда ты знаешь?
- Я все про тебя знаю.
- Мы пару раз заснули с Ванессой на учебниках.
- Ну на учебниках - это совсем другое дело. На них просто полагается спать, - сказал он очень серьезным голосом.
- Ты рассуждаешь как взрослый человек, - сказала я.
- Что?
Он схватил меня на руки и понес выбрасывать в океан. А я крепко держалась за его шею и визжала ему в ухо.
- Ладно, не буду, - сказал он, - а то ты сейчас полгорода разбудишь.
Он поставил меня на землю, и мы с ним держались друг за друга, совершенно обессиленные от смеха.
А потом мы согревались горячим кофе в его доме, прямо перед большим окном, выходящим на океан. Уже вот-вот должно было светать.
Солнце собиралось выходить из-за скал и освещать этот мир своим волшебным теплым светом.
- Я прочел твой сценарий, - неожиданно сказал дядя Санди.
Я почувствовала, как мое лицо стало гореть. Но он замолчал и долго ничего не говорил.
- Я давно его прочел. В ту же ночь.
Я очень удивилась.
- А почему не говорил? - тихо сказала я.
- Не хотел, чтобы ты была напряжена в эти дни, - сказал он.
Он опять задумался. Я тоже не могла ни слова сказать.
- Там все, как ты хотела. Мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой. Я заметил это.
Он достал сигарету и закурил.
- Конечно, там много чего нужно переделать. Но для первого опыта очень неплохо.
Мне хотелось глупо улыбаться. Это была в общем-то большая похвала.
Он еще подумал.
- Ты очень интересно описала главного героя, - сказал он, - ты его описала так, что в него можно влюбиться, поверить ему и пойти за ним на край света. - Он долго думал, а потом все-таки добавил: - Если бы не другой главный герой.
Я стала разглядывать его дом. Как он устроен. Где стоит стол, стулья, кресла. Диваны, книги в шкафу. Хотя знала с детства, что тут и где стоит.
- Хороший парень этот Брендан, состоявшийся, - сказал Санди. - Это тебе не Маркус, которому еще расти и расти. A Брендан - взрослый, серьезный, надежный. Ты любишь его?
Вот так, без перехода. Я застыла как истукан.
Нет, разумеется, я собиралась покачать головой положительно. Но потом я хотела отогнать какую-то мысль и покачать головой отрицательно.
Потом я опять хотела покачать головой положительно. Но вспомнила о великом переселении народов в древние времена и захотела покачать головой отрицательно.
Потом я опять собралась покачать головой положительно. Но вспомнила о проблеме выхода рек из берегов и захотела покачать головой отрицательно.
- Простой вопрос, Доминик, - сказал тем временем Санди, глядя в окно.
Я так и не ответила ему на этот вопрос.
- Мне пора спать, - сказала я.
- Да. Мне тоже не помешало бы вздремнуть, - сказал он.
И тут я стала глубоко и серьезно думать над вопросом, целовать его в щеку или подставлять ему для поцелуя свой лоб, как делала это всю жизнь с самого детства. Но так ничего и не придумала.
Он тоже сидел и не двигался. Тогда я стала искать ногами под столом свои босоножки.
Я долго не могла найти эти свои босоножки, все елозила ногами под столом, да и вообще у меня занемели эти ноги. Потом я наконец-то нашла босоножки, надела их и ушла из его дома.
Было почти пять часов утра, я увидела, что в доме у Брендана загорелся свет. Но я быстро прошмыгнула в свой дом и легла спать, стараясь не думать сегодня больше ни о чем на свете.
О, как я устала за эти дни. Я так никогда в жизни не уставала.
На следующий день я никуда не выходила из дома. Моя собака грызла мой стол и весело смотрела мне в глаза. А мне весь день хотелось плакать.
Бабушка Аманда и тетя Бетси спорили, кого из гостей с кем сажать за столами в нашем ресторане.
- Надо моих подружек "сзади" и "издалека" посадить с какими-нибудь порядочными мужчинами, вдруг в этот день решится судьба моих подружек, - говорила бабушка Аманда.
Это она про тех милых старушек, у которых за душой были долги и заводик бывших супругов соответственно.
- О чем ты говоришь, какие порядочные мужчины в их возрасте, опомнись, - говорила ей тетя Бетси.
Бабушка Аманда обижалась.
- Что ж теперь, если мы так стары, то у нас и судьбы уже никакой нет? - говорила она.
- Есть, но немного другая, - утешала ее тетя Бетси.
Потом пришел Брендан. Я сидела у него на руках на веранде второго этажа, крепко обняв его за голову, и дышала ему в ухо.
- Ну что ты, - говорил он, - я тоже знаешь как волнуюсь.
Потом пришла Ванесса, которая тоже волновалась и не дала нам с Бренданом насладиться обществом друг друга. Нам пришлось играть с ней в карты, чтобы отвлечь ее от таких волнений.
25
В день свадьбы меня трясло. Мне казалось, что у меня высокая температура, меня била дрожь, мне казалось, что я не то съела, меня тошнило, у меня болели зубы, голова, ноги и руки.
- Я тоже так волновалась, когда выходила за твоего дедушку Фредерика, - улыбалась бабушка Аманда.
Они с тетей Бетси помогали мне погрузиться в огромное и роскошное свадебное платье, которое мы с Бренданом купили еще месяц назад. Платье было мало, велико, слишком короткое и слишком длинное.
- Дай ей какую-нибудь таблетку, пока она тут на пол в обморок не свалилась, - сказала бабушка Аманда тете Бетси.
- Какие же таблетки от обмороков бывают? - удивилась тетя Бетси.
- Ну придумай что-нибудь, ты же у нас такая талантливая.
Наконец они решили дать мне успокаивающую настойку бабушки Аманды. Трясясь и дрожа, я выпила половину настойки.
- Это многовато, - покачала головой бабушка Аманда, - теперь она вообще за себя не сможет адекватно отвечать.
- На свадьбах никто не может за себя адекватно отвечать, - сказала тетя Бетси.
- И что же теперь делать? - расстроилась бабушка Аманда.
- Давай оставим все на поруки Бога, - философски подошла к проблеме тетя Бетси.
Бабушка Аманда недоверчиво покосилась на тетю Бетси, но ей пришлось согласиться. Свадьба должна была состояться вот-вот, и выхода океана из берегов вроде не предвиделось.
Потом они уехали в церковь, а Ричард Камер и Санди Хоггард должны были через полчаса привезти меня туда отдельно.
И через время они действительно подъехали к нашему дому.
Они вошли в дом, когда я в прострации разглядывала свой прекрасный образ в зеркале.
- Бог мой, какая красивая невеста! - вскричал Ричард Камер. - Посмотри, Санди!
Но Санди не нужно было приглашать смотреть на меня, он и так уже смотрел мне в глаза.
- Красивая ведь, правда красивая? - стал допытываться у него Ричард Камер.
- Да, очень красивая, - пришлось согласиться Санди Хоггарду.
- А почему ты волосы вот так не сделала? - Ричард Камер стал показывать на своей голове, как нужно было сделать волосы. - На свадьбах обычно какие-нибудь замысловатые прически делают, - сказал он.
А у меня пропал голос что-либо ему отвечать.
- Не надо прическу, - сказал Санди, - пусть будет как есть.
- Ну хорошо, пусть будет как есть, - согласился Ричард Камер.
- Ты готова? - спросил Санди, глядя мне в глаза.
Я кивнула.
- Сумку никакую с собой не берешь? - вспомнил Ричард Камер. - Женщины везде и всюду с сумками ходят. - Он подошел к креслу, в котором лежал театральный ридикюль бабушки Аманды. - Это не твоя сумка? - спросил он.
Я отрицательно покачала головой.
- Ну хорошо, - сказал Ричард Камер, - не твоя так не твоя.
Похоже, он тут был один адекватный человек. Мы с Санди стояли как истуканы.
- Если ты готова, тогда идем, - сказал Санди.
Я опять кивнула.
Тогда он подошел ко мне, взял меня за руку и повел к выходу из дома. У меня заплетались ноги, пересохло в горле и хотелось покурить, хотя я никогда не курила.
На улице свежий воздух не привел меня в чувство. Мне стало еще хуже.
Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне сесть на заднее сиденье машины и аккуратно затолкали туда же огромный подол моего платья.
Репортеры, которые дежурили около нашего дома и которым просто непременно были нужны именно эти кадры, тщательно все сфотографировали для истории.
Санди Хоггард сел за руль, а Ричард Камер на переднее сиденье. Санди стал прикуривать вторую сигарету, а Ричард Камер - развлекать меня и отвлекать от волнения.
- Свадьба это очень важный этап в жизни человека, - говорил он, - скажи, Санди, - толкал он в бок дядю Санди.
Санди Хоггард невпопад кивал, выбрасывал за окно недокуренную сигарету и раскуривал следующую.
- Я был четыре раза женат, и я точно знаю, что это очень важный этап в жизни человека, - говорил Ричард Камер.
Я смотрела в зеркало заднего вида, не видно ли, как у меня стучат зубы от холода.
- Сегодня очень жарко, - говорил Ричард Камер, - вот и опять лето наступает.
Я разглядывала в зеркале, не стучат ли у меня зубы от такой жары.
Через время мы все-таки подъехали к церкви. Это было очень неожиданно.
На улице народу не было. Все уже давно были в церкви.
Только по разным сторонам перекрестка стояли некоторые фоторепортеры. Они были профессионалы, им нужно было взять с разных ракурсов, как Санди Хоггард поведет меня в церковь.
Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне выйти из машины. Мы все запутались в моем платье и очень долго поправляли его. Расправляли все складки, чтобы я опять была такой же красивой.
Санди выбросил недокуренную сигарету и стал прикуривать новую.
- Ты же только что курил, - сказал ему Ричард Камер.
Санди выбросил прикуренную сигарету.
- Я уже пойду, а вы идите следом, - сказал нам Ричард Камер.
У меня дрожали ноги, и я боялась упасть в обморок прямо на дорожку перед церковью. Это бы расстроило бабушку Аманду, а у нее и так нервы слабые.
Ричард Камер медленно пошел к церкви, но не стал в нее входить. Он замедлил шаг, остановился, оглянулся и стал смотреть на нас.
Санди стал прикуривать новую сигарету.
- Сейчас покурим и пойдем! - крикнул он Ричарду Камеру.
На меня он не смотрел. Над нами было головокружительное небо. А солнце действительно жарило в этот день как ненормальное.
Воздух был уже почти летний. Но мы не чувствовали его, мы чувствовали сигарету Санди Хоггарда. И мало что вообще соображали.
Он посмотрел мне в глаза.
- Ты готова? - сказал он.
Я стала вспоминать всю свою жизнь. Все, что у меня было хорошего. Как бывает тепло летом, как я люблю выходить в океан с Санди на его яхте, и как нам часто попадались по пути огромные дельфины.
- Ты готова? - сказал он мне, выбрасывая новую сигарету и доставая следующую.
И я стала вспоминать, как весной распускаются листья на деревьях и над пляжем летают птицы. И как мы все едим пироги на нашей веранде, а бабушка Аманда треплет Санди по волосам.
- Доминик, ты еще ни слова сегодня не произнесла, - сказал он мне.
Он смял в руках пачку сигарет и полез в карман брюк за новой пачкой.
- Я люблю тебя, - сказала я ему.
- Я знаю, я тоже тебя люблю, - сказал он.
- Но я тебя не так люблю.
- Я знаю, я тоже тебя очень люблю.
- Нет. Все не то, - сказала я, - а ведь все лежит на поверхности.
Я надолго задумалась.
Санди смотрел мне в глаза и открывал новую пачку сигарет. Я тоже смотрела в его глаза цвета неба и цвета океана. И потихоньку успокаивалась.
У меня больше не дрожали ноги и не тряслись руки. Откуда-то из глубины подсознания у меня стало рождаться эфемерное чувство, что все будет хорошо. Что все просто не может быть иначе.
- Ты мой принц, и я люблю тебя, - сказала я.
- Что ты говоришь? - тихо сказал он.
- Я понимаю, что женщина не должна говорить такие слова, она должна годами ждать этих слов от мужчины. Я сама только совсем недавно разобралась в ситуации. - Я посмотрела по сторонам, а потом опять стала смотреть на него. - И я понимаю, что ты никогда не скажешь мне этих слов, тебе не позволит твое воспитание, и поэтому я должна сказать их первая. - Я судорожно вздохнула. - Ты - тот человек, о котором я думаю, просыпаясь по утрам, днем, когда ем пироги тети Бетси и когда ложусь спать, наслушавшись морали бабушки Аманды.
Я увидела, что Ричард Камер расслабился около входа в церковь и тоже закурил. Он никуда не пошел. Он внимательно смотрел на нас.
- Когда ты уехал, мне казалось, что какая-то часть меня замерла и очнется только при каком-то глобальном потеплении, - сказала я, - но что это будет за потепление, я не знала.
Санди молчал.
- Ты - тот человек, которому я отдала бы все мои маленькие случайности.
- Доминик.
- Полоса восхода солнца у горизонта океана, туман, опутывающий мир по утрам, садовая улитка, сползающая с куста роз.
- Бог мой, Доминик.
Он убрал ладонью со лба свои светлые волосы.
- Когда любишь, то земля должна гореть под ногами, разве я не права?
Санди Хоггард долго молчал, но потом сказал:
- Ты права.
Я перевела дыхание.
- Ты - тот человек, при мысли о котором у меня под ногами земной шар трещит по швам.
Он закрыл глаза.
- Что ты такое говоришь? - тихо сказал он своим до боли родным голосом с хрипотцой.
Он снова открыл глаза. Его взгляд плавил и обжигал. Или это я на солнце так плавилась. Мне хотелось осторожно встать на цыпочки и прижаться губами к его уставшим глазам.
- Ты - мой голубоглазый принц, который незримо всегда был рядом со мной, - сказала я.