- Интересно, зеркало разбилось еще при жизни хозяйки? - задумалась она. - Если да, то женщина, наверное, посчитала это происшествие плохим предзнаменованием - по традиции это означает скорый конец. О, Кевин, как грустно, что людям приходится стареть, и умирать, и оставлять кому-то те вещи, которые они собирали всю жизнь и любили. Я должна все это сохранить и сберечь, пусть даже это старомодные предметы.
- Угу, - пробормотал Кевин, но мысли его витали далеко. Он смотрел на диких уток, которых показывал ему таксист, думая о том, что стоит ему увлечься - и вместо работы над книгой он будет целыми днями глазеть на птиц, живущих в пруду.
- Только посмотри на эти окна. Выходишь на балкон утром в хорошую погоду и ныряешь прямо в озеро, - заметила Касс.
- Этого еще не хватало!
- А что, я умею плавать!
- А я слишком худой, и мне холодно, - проворчал Кевин и пошел к ванной.
Они радостно захихикали. Это помещение было раза в два больше, чем бывают обыкновенно ванные комнаты в городских кварталах. Пол устлан розовым ковром, ванна - огромных размеров; нижняя часть стен выложена розовым кафелем. В углу - душевая кабинка со стеклянными панелями.
- Вот это да! - воскликнул Кевин.
- Ты только представь, - восхищенно вздохнула девушка. - Пока я буду нежиться в ванной, ты можешь стоять себе под душем и напевать свои мадригалы.
- Под холодной-то водой? - хмыкнул парень.
- Нет, конечно. У нас есть очень хорошая отопительная система - электронагреватель, - пояснила Касс.
- Но мы не сможем оплачивать такие счета за электричество, - возразил ее супруг. - Мы будем пользоваться холодной водой, а для мытья посуды воду ты будешь кипятить.
- Вот зануда! - накинулась на него Кассандра.
Молодой человек еще раз оглядел розовую ванную и розовую спальню и утешился, вспомнив о строгой обстановке в комнате мистера де Грута. Там царил суровый мужской стиль - светло-кремовые крашеные стены, темно-зеленые портьеры и мебель красного дерева.
- Я буду спать в кабинете, когда ты мне надоешь, - заявил он. - И наслаждаться покоем, приглушенными красками и здравым духом, которым, я уверен, обладал этот голландец, муж тетушки. Он небось временами сбегал от ее придирок и ворчания.
- А с чего ты взял, что тетушка к нему придиралась? - фыркнула Касс.
- О, это у нас наследственное. Тетя Милли без конца ко мне придиралась и брюзжала день и ночь, - хихикнул молодой человек. - Уверен, что тетя Цинтия сводила его с ума, ежевечерне напоминая, что он - причина ее ссоры с бедной тетей Милли.
Девушка решительно закрыла дверь, разделявшую розовую спальню Цинтии и мрачную комнату мистера де Грута.
- Если наступит та ночь, когда ты закроешься здесь один, без меня, можешь считать, что бракоразводный процесс уже начат! - заявила она. - И не считай, что я к тебе придираюсь!
- Конечно нет, милая, - произнес Кевин уже более серьезно. Он вдруг сжал жену в объятиях и откинул темные волосы с ее разгоряченного юного лица. - Ты ведь не жалеешь, что вышла за меня, моя радость?
- Теперь, когда ты стал владельцем пяти тысяч фунтов стерлингов и этого чудного старого дома на воде… м-м-м… пожалуй, нет, не жалею, - отшутилась Касс.
- Нет, я имею в виду - ты всегда такая веселая, живая, никогда не хмуришься, не жалуешься ни на что, а я часто бываю угрюмым и срываюсь… - настаивал ее возлюбленный.
Кассандра посерьезнела, и на лице у него появилось задумчивое выражение. Она сплела руки у него на шее.
- Кевин, дорогой мой, ты раньше никогда об этом не говорил. Ты не должен тревожиться, потому что мне нравится твоя хмурость и ворчание, - постаралась она успокоить любимого. - Я все понимаю, и я тебя обожаю. И как я могу раскаиваться в том, что ушла из своего ужасного дома, от мамы и генерала? С тех пор как ты увез меня оттуда, моя жизнь стала одним замечательным приключением.
- Замечательным? - скептически повторил мужчина. - И это на Грум-стрит?
- Да, даже там. А ты только представь, как мы заживем здесь, - фантазировала она вслух. - Это будет просто здорово. Ради такой жизни стоит трудиться и ограничивать себя. Ты напишешь целый эпос, и он будет распродан в миллионах экземпляров по всему миру.
Кевин вдруг почувствовал, как глубоко тронут ее беззаветной любовью и верой в него. Он принялся целовать свою жену долгими страстными поцелуями любовника. Кассандра потеряла счет времени. Она слилась с ним в единое целое и улыбалась загадочной женской улыбкой, когда мужчина взял ее за руку и повел к кровати, откинул кружевное покрывало и притянул к себе. Сердце девушки гулко ухало у нее в груди, как молот, губы жадно тянулись к нему.
- Давай займемся здесь любовью в первый раз, - прошептал ее избранник. - Мы здесь совсем одни, в огромном пустом доме. Мы будем здесь счастливы, я чувствую. Ты была права. О, Касс, сладкая моя, милая Кассандра!
После этого разговор прекратился. В комнате стало тихо. Сквозь открытое окно доносился плеск и протяжные крики летящих над водой гусей.
Потом девушка лежала в бело-розовой спальне тети Цинтии в сладком забытьи, и этот незабываемый миг навечно врезался в ее память.
Она помнила его всю жизнь.
Глава 10
Так жизнь Кевина и Кассандры, которые расписались, не имея ни гроша в кармане, вдруг резко изменилась.
Еще раз поговорив с адвокатом де Грутов, молодые люди решили, что самым разумным шагом с их стороны будет как можно скорее уехать из Лондона и принять во владение дом.
С квартирой все получилось очень хорошо. Арендная плата была небольшой, и агент, который когда-то сдал квартиру мистеру Мартину и его приятелю, очень быстро нашел новых постояльцев.
Касс, к немалому удивлению и радости Кевина, обладала недюжинной деловой хваткой. Она сама договорилась о ценах на вещи, которые молодые супруги оставляли в квартире, потому что эти мелочи не были им нужны в их новых роскошных владениях. Кассандра получила ту сумму, которую запросила. Ужасно, конечно, говорила она Кевину, требовать деньги за всю эту рухлядь, но что делать - молодожены, которые въезжали в квартиру вместо них, готовы были приобрести все, что им предлагали. В результате мистер и миссис Мартин разбогатели почти на двести фунтов.
Они решили переезжать 14 июля, на следующий день после годовщины их свадьбы, потому что в праздничный день они должны не трудиться в поте лица, таская вещи и чемоданы, а веселиться и отдыхать, заявил Кевин. Они начнут второй год совместной жизни в новом доме.
- Все равно, - произнесла Касс в то утро, когда они навсегда покидали свою каморку, - я уезжаю с чувством легкой сентиментальной грусти. Я никогда больше не поднимусь по этой лестнице на верхний этаж. Никогда не забуду нашу убогую квартирку. Это был наш первый дом.
- Где мы "жили во грехе", как сказала бы миссис Да-дорогой, - зловредно напомнил ей муж.
Они сделали пару интересных открытий, во второй раз поговорив с мистером Бестом. Впервые Кевин увидел юридические документы на дом. В целом их владения занимали около семи акров земли. И только половина акра была занята декоративными насаждениями. За домом был еще небольшой огородик и фруктовый сад, причем сад был великолепен. Там росли отличные фруктовые деревья. На территории поместья находились два небольших поля, которые сдавались в аренду местным фермерам, что приносило примерно тридцать фунтов дохода в год. С другой стороны, разные налоги и выплаты в сумме составляли около восьмидесяти фунтов в год.
Вооружившись этой информацией, юные Мартины поехали к своему вновь обретенному дому.
Там их встретили двое: старик Уильям, садовник, которому было уже под восемьдесят, со слезящимися глазами, и миссис Пиннер, бывшая горничная миссис де Грут. Кевин тут же обозвал ее "всезнайкой". Она была деловая властная женщина, которых молодой человек не выносил. У нее была привычка долго смотреть на собеседника поверх очков неподвижными бесцветными глазами. С самого начала миссис Пиннер решила взять ситуацию в свои руки. Пока Кевин с Уильямом бродили по территории, горничная напористо расхваливала себя перед новой хозяйкой.
Миссис Пиннер стояла в центре кухни, сложив руки на объемистой груди, и во всех подробностях докладывала, как она целыми часами чистила, мыла и драила этот огромный дом; как она ухаживала за старой леди в последние месяцы жизни, пока ту не забрали в больницу, и как адвокаты покойной хозяйки велели ей убрать здесь все после похорон. "Одной, представьте себе!"
Закатив глаза, Касс покорно выслушивала этот бесконечный монолог. Домработница, не стесняясь, перечисляла свои бесчисленные достоинства, а в заключение заявила, что она "никому не позволит собой командовать".
- Тут дел столько, что одному человеку никак не управиться, - думаю, вы не станете со мной спорить. Даже мне не под силу все успеть одной - нет, нет, и не просите, а мне и платили-то всего пять шиллингов в час, а в Колд-Даттон уже все по шесть берут, так что я уж надеюсь, что мы с вами как-нибудь этот вопрос уладим, миссис Мартин.
Когда горничная наконец смолкла, чтобы перевести дыхание, девушка пребывала в полном изнеможении. Но она решила, что миссис Пиннер надо поставить на место и пора взять слово ей, хозяйке дома. Если бы домработница понравилась Кассандре, она, пожалуй, могла бы нанять ее на первое время. Но Касс не доверяла этой чванливой даме и очень сомневалась, что та заслуживает тех похвал, которые сама себе расточает. Пыль и грязь, накопившиеся в доме, говорили о том, что даже пять шиллингов в час миссис Пиннер не заработала.
Горничная, услышав, что в ее услугах здесь не нуждаются, сначала оторопела и потеряла дар речи, а потом перешла в наступление:
- Вот так так! Не поверю, чтобы кто-то наболтал вам, будто я плохо работала и миссис де Грут была мной недовольна. Ничего подобного! Вам трудно будет найти мне замену. Сюда ведь надо на автобусе добираться, а потом еще пешком сколько идти до дома - и это в любую погоду, заметьте!
Тут миссис Мартин показала характер и совершенно ледяным тоном известила домработницу, что никому не придется ходить сюда "в любую погоду", так как она не намерена нанимать помощницу по хозяйству.
- В связи с этим, миссис Пиннер, должна с вами распрощаться. Всего доброго, у меня еще много дел, - заявила она в заключение.
Еще более потрясенная, миссис Пиннер сняла очки, протерла их, водрузила обратно на нос и молча вышла из дома.
- Теперь, - обратилась Касс к Кевину, - можно не сомневаться, что об этом узнает вся деревня: мол, эти Мартины какие-то странные, не хотят брать помощницу. Но я тебе скажу прямо - не хочу я нанимать эту миссис Пиннер. Бедной тете Цинтии, наверное, нелегко было ладить с этой старой ведьмой. Возможно, она уже была слишком старая и больная, чтобы спорить с ней. Но мне лично никакие домработницы здесь не нужны.
- Ты у меня просто чудо, - ответил Кевин. - Мое уважение к тебе растет с каждым днем. А Уильям ничего, милый такой старик, он будет приходить к нам примерно раз в неделю и работать в саду. А если мы позволим ему пока пользоваться нашим огородом, то он отдаст нам часть бобов, гороха и других овощей.
Девушка кивнула, но мысли ее были сейчас далеко. Она думала о доме. Кассандре даже страшно было представить, как много работы ей предстоит, - она даже не знала, с чего начать. Как все-таки хорошо быть молодой и сильной! Итак, она натянула старые джинсы, рубашку и начала с кухни. "Надо попросить Кевина открыть все окна, чтобы проветрить дом, - решила она, - потому что внутри воздух сырой и затхлый".
Потом надо было налить горячей воды в бутылки и положить их в постели, а постели сдвинуть вместе. По дороге сюда супруги заехали в магазин и закупили гору провизии, чтобы хватило на несколько дней, к тому же они привезли кое-что со старой квартиры. Потом надо было распаковать вещи.
Когда молодые люди наконец решили отдохнуть, съесть по сандвичу и выпить по чашке кофе, они расположились на веранде своего нового дома. С наслаждением они глазели на пруд - сегодня вода была серебристой и игриво поблескивала на солнце.
- Благослови Бог тетю Цинтию за это наследство, - заявил наконец Кевин, допивая свой кофе и протягивая пустую чашку за добавкой.
- Благослови Бог тетю Цинтию, - торжественно откликнулась его жена.
Зазвонил телефон. Звук показался им странным - резкий, гулко разносящийся по пустому дому.
- Касс, это тебя.
Девушка ладонью вытерла крошки с губ.
- Меня? Кто может знать, что я здесь?
- Кто, как ты думаешь? - съязвил ее муж. - Ты же давала адрес только матери. Значит, это генерал звонит.
- Ты шутишь! - воскликнула Кассандра. - Да он скорее подавится, чем станет мне звонить, если только… - И тут страшная мысль мелькнула у нее в голове: а вдруг что-то случилось с мамой?
Кевин недовольно смотрел на поблескивающую под солнцем воду. Он ненавидел Майлза Вудбера. Просто какой-то змей в раю, подумал он несколько высокопарно. Только они сюда выбрались, так генералу тут же, именно сейчас, понадобилось искать Касс.
Диалог Кассандры с отчимом был кратким и тревожным. Красивым сочным голосом мистер Вудбер объявил, что нашел ее новый адрес в столе у матери и позвонил в надежде застать ее дома. Дороти больна - очень серьезно, вчера с ней случился удар. Она хочет видеть свою дочь. Отчим говорил медленно, словно выдавливая из себя слова.
- Я лично не считаю, что твой приезд улучшит ее состояние, - продолжал он - но раз Дороти желает тебя видеть, значит, мой долг - разыскать тебя.
Сердце у девушки упало. Она, конечно, была в ссоре с миссис Вудбер, но все-таки это ее мать. Когда-то Касс очень ее любила, до того как Дороти стала женой генерала и изменилась до неузнаваемости, что и послужило в конце концов причиной их разрыва.
Кассандра вернулась к любимому с расстроенным лицом.
- Кевин, это ужасно, но мне придется немедленно возвращаться в Лондон, - сообщила она дрогнувшим голосом.
Мужчина пришел в ужас.
- Как в Лондон? Прямо сейчас? Нет, только не это! - огорченно воскликнул он. Мы здесь всего несколько часов и…
- Кевин, прости, но мне надо ехать, - прервала его Касс. - Мама может умереть.
Она объяснила, что мистер Вудбер, который вообще не признавал, что его жена может заболеть, сказал, что у Дороти случился удар и что положение серьезное. Он редко отпускал ее к врачу, поэтому никто не знал об опасно высоком давлении миссис Вудбер.
- Если она умрет, то только из-за него, - несколько мелодраматично заявила девушка.
Ее муж, несмотря на прохладное отношение к теще, проникся сочувствием.
- Удар! Плохо дело. А что еще он сообщил?
- Доктор прислал к ней сиделку, - начала рассказывать Кассандра. - Врачи считают, что она не долго протянет, Кевин. Даже у генерала голос был обеспокоенный. Мама, должно быть, совсем плоха. Мне надо ехать к ней.
- А она что, хочет тебя видеть? - уточнил парень.
- Да, представляешь! - кивнула Касс. - Она на несколько секунд пришла в себя и спрашивала меня.
Кевин скривил губы. Совесть у бедной старой миссис Да-дорогой наконец проснулась. "Только на грани смерти некоторые начинают понимать, как дурно они себя вели со своими ближними", - подумал он.
Мартин вызвал ей такси до станции.
- Я один справлюсь, - усмехнулся он. - Обо мне не беспокойся. Я нашел тут пылесос, так что пока почищу ковры, и к тому времени, как ты вернешься, здесь будет уже поменьше пыли.
Кассандра кинулась ему на шею и обняла двумя руками.
- Какой ты ангел, - прошептала она. - Мне так жаль! Ты же знаешь, как мне не хочется бросать тебя здесь одного, дорогой. Но мне, наверное, придется остаться там на ночь.
- Боюсь, что да, - мрачнея еще больше, согласился молодой человек.
А он так предвкушал их первую ночь в новом доме… Ну что за жизнь! Только повезет в чем-нибудь, раз в жизни, как тут же на голову сваливаются неприятности с другой стороны.
Девушка переоделась в городской костюм и села на первый поезд из Колд-Даттон до улицы Ливерпуль.
Было странно и немного грустно идти по знакомой улице с акациями по обеим сторонам к своему старому дому. Кассандра подошла к парадному входу. "Надо же, - думала она, - прошел уже целый год с того дня, когда мне было велено никогда больше сюда не возвращаться".
Генерал сам открыл дверь. Как всегда безукоризненно аккуратный, в легком летнем костюме, в тяжелых роговых очках и с серьезнейшим выражением лица. Он посмотрел на Касс без малейшей симпатии и буркнул:
- А, это ты! Спасибо, что приехала.
Отчим никогда ее ни за что не благодарил, и Касс поняла, насколько серьезно положение дел.
Дороти Вудбер действительно была при смерти. После того как генерал поговорил по телефону с падчерицей, женщина впала в беспамятство. Врачи говорили, что она вряд ли доживет до завтрашнего дня.
Генерал, закашлявшись, сам сказал об этом Кассандре, без обычной своей напыщенности. Если бы девушка хоть на секунду поверила, что у него есть сердце, то решила бы, что он по-настоящему расстроен. Отчим поведал, что роковой удар случился с его женой неожиданно и оказался для него большим потрясением. Дороти вышла в магазин, вернулась с покупками и вдруг рухнула на пол.
Касс, слушая все эти подробности, затосковала. Она стянула с себя перчатки и, окинув быстрым взглядом знакомую гостиную, произнесла:
- Пойду поднимусь к ней.
- Да, иди, - ответил мистер Вудбер.
В дверях девушка встретила медсестру, выходившую из комнаты.
- Я Кассандра Мартин, дочь миссис Вудбер. Как моя мать? - тревожно спросила Касс.
- Мне очень жаль, но она в плохом состоянии, миссис Мартин, - мягко откликнулась женщина. - Надеюсь, генерал вас предупредил.
- Да, - кивнула девушка и с тяжелым чувством вошла в комнату. Жалюзи были полуопущены. Посередине большой двуспальной кровати без движения лежала ее мать. Она казалась очень маленькой, словно сморщенной, и очень трогательной; ее красивая темноволосая голова утонула в подушках, лицо было серовато-белого цвета.
Огромный тугой комок вдруг поднялся к горлу Касс. Годы унижений, бедствий, горя и раздоров вдруг забылись, как сон, и вот она снова - маленькая девочка. А рядом лежит ее мама.
- О! - простонала Кассандра, и слезы покатились у нее из глаз. - О, бедная моя, бедная мамочка!
Она присела на постель, взяла мамину руку и прижала ее к своей теплой щеке. Рука была совсем холодная и очень слабая.
На пару секунд - не больше - Дороти Вудбер очнулась и узнала дочь. Она открыла глаза и улыбнулась.
- Привет, Касс-Касс, - прошептала женщина.
От этих слов у девушки перехватило дыхание. Она так долго не слышала этого детского имени - лет, наверное, с пяти или шести, когда ее папа был еще жив. Один малыш, живший тогда по соседству, приходил к ним играть с ней, он и придумал ей прозвище Касс-Касс.
- Дорогая, милая мама. Ты обязательно поправишься. Теперь я здесь, с тобой, - откликнулась она, пытаясь придать голосу бодрость.
Но рука, которую держала Кассандра, не ответила на ее пожатие, и веки миссис Вудбер снова опустились. К постели подошла сиделка, посмотрела на пациентку, потом перевела взгляд на миссис Мартин.
- Думаю, вам лучше попросить отца подняться, шепнула она.
Дороти Вудбер так и не пришла в сознание.