Маргарита запустила глаза в текст, добежала до конца и поставила нервную подпись. Ильющенкова Валентина Михайловна с этого момента представляла интересы Галкиной Маргариты Михайловны на переговорах с ответчиком и в суде всех инстанций.
Марго испытала невероятное облегчение, будто в последнюю секунду выскочила из горящего дома. Крыша рухнула, фейерверком брызнули белые и красные искры, но Маргарита уже вне опасности и удивляется, как такое оказалось возможным.
Валентина посмотрела на часы и заторопилась:
– Все, мне пора, у меня еще одно заседание на другом конце города. Вечером созвонимся, дашь мне координаты твоего банка.
Из сумки появилась и легла перед Маргаритой купюра достоинством в пять тысяч.
– Оплатишь заказ, – бросила адвокатесса и как-то чересчур поспешно выскочила из кафе.
Маргарита видела, как сестра раскрыла зонт, перебежала дорогу и щелкнула пультом сигнализации. Ей отозвалась женственная малолитражка. Валентина махнула сестре и спряталась в машине.
…Окруженный высотками, двор дома Маргариты жил своей жизнью: возвращались с работы те, у кого она была, приводили с собой детей, жен, мужей (у кого они были), друзей.
Стоя под старой липой наискосок от своего (своего ли?) подъезда, Галкина наблюдала за входом. Кодовый замок коротко попискивал, впускал жильцов. Пакет с запасом продовольствия на неделю оттягивал руку, мочевой пузырь давил прямо на душу. Домой хотелось с такой силой, что Маргарита готова была рисковать последним, что у нее было, – свободой.
Рисковать не пришлось – разбрызгивая грязь, мимо Галкиной пронеслась орава ребятни, в которой Маргарита узнала соседского Никитку.
– Никита!
У Маргариты сложились с пацаном доверительно-деловые отношения на почве авиации.
На летних каникулах Никита развлекался тем, что поджигал и пускал с балкона бумажные самолеты. Один из его пикирующих бомбардировщиков ветром занесло на террасу к Маргарите. Огненный факел приземлился на рулон обоев – у Маргариты в разгаре был ремонт. Укрытый от ветра, огонь угнездился в обойном рулоне и подобрался к банке с краской.
К счастью, Маргарите что-то понадобилось на террасе, она вышла и ликвидировала очаг – высыпала на огонь песок, приготовленный для укладки плитки, и все было закончено.
Когда пожар был потушен, Галкина выглянула с террасы и обнаружила белобрысую голову соседа.
– А, так это ты устроил мне тренировочный полет, – определила Галкина, едва взглянув на парня.
– Я думал, вы пожарную вызовете, – с разочарованием признался одиннадцатилетний поджигатель.
– Я сама себе пожарный, – напустила солидности Маргарита, – нас учили не паниковать во время возгорания.
– Где учили?
– На курсах бортпроводников, – объяснила соседу Галкина, чем окончательно покорила юное сердце.
– Никита, – попросила Маргарита, когда парнишка подбежал к ней, – сгоняй, посмотри, на нашей площадке стоит мужчина или нет? Вернешься, скажешь мне. Только не засветись!
– Что, клеится? – посочувствовал Никита, демонстрируя редкую для своего возраста сообразительность.
– Точно, клеится.
– Хотите, я скажу кому надо, и ему бока намнут? – вышел с предложением нечаянный покровитель.
– Пока не нужно, а там посмотрим, – окоротила парня Галкина.
Никита убежал.
Дождь опять припустил. Маргарита, не глядя, поставила пакет на землю, пошевелила пальцами – пальцы посинели и не разгибались.
Какое, оказывается, это счастье – без страха подходить к подъездной двери, набирать код и возвращаться домой, где тебя ждут и любят, где горит торшер и пахнет жареной курицей с чесноком. Даже если не ждут, а курицей с чесноком и близко не пахнет, все равно счастье, потому что ты никого не боишься. Потому что тебя не тревожит совесть.
"Меня что, тревожит совесть? Разве я виновата, что в экономике происходят такие обвалы?" – уговаривала себя Маргарита.
– Стоит, тетя Рита!
Галкина вздрогнула, возвращаясь в реальность. Неприятные мысли о нечистой совести пришлось отложить на потом.
Никитка докладывал оперативную обстановку:
– Между этажами, нашим и восьмым, стоит дядька противный. Лысый червяк такой. Тетя Рита, где вы его выкопали?
– Да он сам выкопался, – оправдывалась Маргарита, – как же я домой попаду?
– Я знаю, где этот прилипала машину поставил, – снова проявил инициативу Никита, – давайте, я ее стукну, она завоет, мужик выбежит из подъезда, а вы не зевайте, бегите домой! Только поближе к подъезду встаньте, а то не успеете.
– Ай ты, умница моя! – растрогалась Маргарита. – Давай я обойду дом, спрячусь за мусоркой и махну тебе.
Через пять минут Галкина была на позиции и выглядывала из-за мусорного бака. Никита, получив отмашку, пнул со всей дури белое авто возле угла дома.
Оправдывая возложенные на нее надежды, машина взвыла, как потерпевшая, – у Маргариты уши заложило и живот скрутило.
Балконы ожили, на них показались наспех одетые владельцы транспортных средств.
– Эй, – заорал, свесившись, лохматый парень, – кому там делать нечего?
– Сейчас выйду, настучу! – поддержал лохматого пузатый дядька.
Маргарита видела пузатого однажды с вертлявой, членистоногой девочкой-подростком.
Машина коллектора продолжала подвывать, хозяин не появлялся, и Маргарита уже пала духом, когда дверь подъезда отлетела в сторону и в проеме обозначилась жидкая фигура Толяна.
Прикрываясь зонтом и ударяя себя грязным пакетом по ногам, Галкина рванула к двери, за спиной у Толяна прошмыгнула в подъезд, не помня себя, взбежала по ступенькам и ввалилась в квартиру. Уф!
Маргарите понадобилось время, чтобы отдышаться. Отдышавшись, внесла пакет на кухню, не зажигая свет, рассовала в пустой холодильник продукты и прислушалась.
Во дворе все еще выла сигнализация. Это означало, что Галкина могла передвигаться по дому без опасения быть услышанной. На всякий случай Маргарита выглянула в глазок и обозрела лестничную площадку – никого. Только услышала, как ухает собственное сердце в межреберном пространстве.
– Чистый маниакал, – призналась себе жертва ипотечного долга, доставая из пакета упаковку яиц.
От телефонного звонка Галкина чуть не выронила яйца:
– Черт, черт! – кинулась к сумке, выловила телефон, попятилась из прихожей. – Да?
– Диктуй телефон твоего банка, – велела трубка голосом Валентины.
Прижимая трубку к уху, Маргарита нащупала фонарик, посветила на бумаги на компьютерном столе, продиктовала адрес и номер телефона.
– Это не банк, это ипотечное агентство, – предупредила сестру Маргарита. Она берегла эту новость на закуску.
– Та-ак, – протянула Валентина, – чего-то в этом роде я и ожидала. Ладно, разберусь. Привет тебе от Ильющенкова, до завтра.
Трубка замолчала, и Маргарита вернулась на кухню.
– Привет от Ильющенкова, – пробормотала узница, – привет от этой инфузории, от этого подкаблучника Ильющенкова. Что бы это значило?
Маргарита не жаловала Николашу.
За пятнадцать лет Валькиного брака Галкина с зятем общий язык так и не нашла. Не зять, а овощ какой-то – ни рассказать, ни послушать. Все потому, что адвокатесса после работы в собеседники выбирала тишину. Николаша не навязывался, существовал незаметно – единственный, кто не создавал, как все остальное человечество, проблем жене и обществу.
Подсвечивая себе фонариком, Галкина соорудила бутерброд с листьями салата, помидором, сыром и докторской колбасой, прихватила начатый детектив и направилась в ванную.
С момента осады квартиры ванная комната была единственным местом, где можно было, ничего не опасаясь, включать свет.
Щелкнул выключатель, кафельно-стеклянно-никелированное пространство осветилось, приглашая хозяйку. Маргарита повернула кран, под шум воды разделась, обнажив узкое женственное тело, не испытавшее тягот беременности и родов, и с наслаждением погрузилась в воду.
Сегодня у нее были пена для ванны, гель для душа, молочко для тела. Надо признать, пенная ванна, книжка, бутерброд и собственный адвокат меняли жизнь до неузнаваемости.
Толян, матерясь, возился с сигнализацией – ее, наверное, заклинило, потому что, едва умолкнув, машина опять принималась, как паралитик, подмигивать габаритными огнями и выводить что-то похожее на слово "караул". Совсем отбилась от хозяйской руки, старая рухлядь. Того и гляди, жильцы дома вызовут патрульно-постовую службу, приняв хозяина за угонщика. Хотя кому нужно угонять это корыто?
Кое-как справившись с замком, Толян плюхнулся на водительское место и сразу услышал трель звонка.
– Слушаю.
В разговорах с этим абонентом интонации Толяна варьировались от преданных до очень преданных.
– Ты где? – поинтересовался голос с мягким кавказским акцентом.
– Еду домой.
– А баба?
– Баба так и не появилась, прикинь? Свалила куда-то, точно. Надо потрясти родственников, друзей, мужей.
– Это не твое дело. Твое дело дождаться ее. Рано или поздно она проявится. Скорее всего, дома сидит, чихнуть боится.
Толян отвлекся: он как раз выехал со двора и теперь встраивался в крайний правый ряд. Ему уступили место, Толян в потоке машин выехал на шоссе.
– Зря теряем время, – высказал он свое мнение.
– Ты чего-то не понял? Тебе еще раз объяснить?
– Да понял я, понял!
– Будешь завтра там с утра. Придумай что-нибудь, вымани ее из квартиры, возьми на понт.
– Понял, – послушно ответил Толян и затосковал от предложения "взять на понт". В его представлении любой понт заканчивался сроком.
Однако в семь утра коллектор уже был на рабочем месте – под дверью с номером 86.
На звонок квартира ответила тишиной. Пришлось вызывать помощь.
– Санек, подымайся, – велел Толян в трубку.
Облаченный в комбинезон с аббревиатурой МЧС, Санек обнимал электродрель и выглядел точь-в-точь как электрик (сантехник, лифтер) жилконторы.
Потревоженная ранним звонком, Маргарита вылезла из постели и замерла под дверью, наблюдая в глазок за действиями Толяна.
Ассенизатор (коллектором его назвать язык не поворачивался) настроен был решительно. Он еще раз нажал на кнопку звонка. Галкина, затаив дыхание, еще раз прослушала электронную версию серенады Моцарта. Разделенные дверью, жертва и хищник чувствовали друг друга.
Подождав пару минут, Толян позвонил уже знакомой старушенции – Ольге Амбарцумяновне, прабабушке Никитки.
Когда старушка открыла замки, представитель коллекторской фирмы протянул ей какую-то бумагу.
Ровесница Каплан навела диоптрии, изучила документ, вернула Толяну и уставилась на мужчин:
– От меня-то вы чего хотите?
– Бабуля, подключиться надо бы. – Толян показал соседке удлинитель.
Старушка вновь скрылась в квартире, а подъезд наполнился невыносимым звуком работающей дрели.
Маргарита Галкина поняла, что сегодня ей не отсидеться, и заметалась в поисках мобильной трубки. Черт! Где она ее вчера бросила?
Трубка нашлась на кухонном столе, но оказалась разряженной! Черт!
Маргарита нашла зарядное устройство, трясущимися руками не с первой попытки вставила штекер в разъем, дождалась, пока появится на дисплее батарейка, и, пританцовывая от нетерпения, набрала Валентину.
Валентина находилась за рулем и ответила не сразу.
Звук дрели в подъезде к этому моменту стал нестерпимым, ввинчивался прямо в мозг.
– Валька, – заскулила Маргарита, когда сестра ответила, – они меня расчленить хотят!
– Как они выглядят? – следя за дорогой, поинтересовалась Валентина. Впереди маячила Audi Quattro, перекрывала обзор, и Валентина пошла на обгон.
– У них дрель.
– Елки-палки, дождалась! Я уже подъезжаю к этому гребаному агентству, буду плющить банкира, чтобы отозвал своих псов! Значит, вот что. Открывай дверь, включай камеру на телефоне и пиши все, что они скажут и сделают!
Валентина выжала газ, ее женственная малолитражка подрезала какой-то танк на колесах, раздался визг тормозов и комментарий на матерном русском. Не обращая внимания на неврастеника, Валентина продолжила:
– Если будут вежливыми, покажи кукиш, язык – что угодно, только выведи их из себя! Зови на помощь соседей, требуй постановление суда! Если не поможет, значит, коллекторы "белые", тогда дело дрянь. Все, я в агентстве, действуй по ситуации! – И Валентина отключилась.
Как в дурном сне, Маргарита оказалась в прихожей, протянула руку, повернула замок и распахнула дверь.
Дрель стихла, в подъезде установилась оглушительная тишина.
Толян уставился на Маргариту Галкину: она держала в вытянутой руке мобильную трубку, как солдат гранату. С памятью на лица у Толяна была просто беда – сокамерников запоминал только по татуировкам, и Галкину Толян не узнал.
– В чем дело? – Маргарита устала быть жертвой.
– Маргарита Михайловна Галкина?
– Да, это я.
– Вот постановление мирового судьи, – Толян, паясничая, протянул Маргарите копию, – вы должны освободить залоговое имущество, то есть квартиру.
И тут случилось то, чего никак не ожидали ни сама жертва, ни хищник: Галкина, не читая, разорвала бумагу, швырнула половинки постановления Толяну в растерянную рожу и сложила фигуру из трех пальцев:
– А вот это ты видел? – Помирать, так с музыкой!
– Ах ты сучка! – Растерянность на физиономии Толяна сменилась злобой, он подался к Маргарите, Маргарита, взвизгнув, захлопнула дверь.
Но окончательно добило Толяна не столько наглое поведение заемщицы, сколько сакраментальная фраза, которую уловило его чуткое ухо.
– Сейчас мой адвокат приедет! – прокричала Галкина из-за сейфовой двери.
Коллектор даже не заметил, как Санек слинял в неизвестном направлении с его (личной, между прочим!) дрелью.
С самыми мрачными предчувствиями Толян сбежал на несколько ступенек, набрал шефа и постарался отвести от себя удар:
– Алик, она бешеная, да еще и прошаренная! К ней на кривой козе не подъедешь! Ты Станиславу сам объясняй! Она адвоката вызвала, встречный иск накатала! Век свободы не видать!
Из трубки понесся текст, от которого Толян, давно перепутавший ненормативную лексику с русским языком, растерялся.
Маргарита из состояния угрожающей депрессии без единой остановки перемахнула в состояние такой же угрожающей эйфории.
Сначала она казалась себе тореадором и мурлыкала строчку из арии Хосе: "Тореадор, смелее в бой". Потом она решила, что укротительница предпочтительнее. Укротительница тигров. Те же аплодисменты публики, поклонники, цветы, но только на родной почве – какие-то смутные образы ожили в памяти, Галкиной пригрезились лавры героини фильма "Полосатый рейс".
Звонок мобильного вернул Марго в действительность.
– Как у тебя там?
Валентина беспокоилась напрасно.
– Тихо, как после остановки двигателей, – доложила новоявленная укротительница.
– Я скоро буду, ты пока набери на компе и распечатай объявление о сдаче квартиры в аренду, – напомнила Валентина.
– Угу, – кивнула трубке Маргарита и поставил джезву на плитку.
Заварила кофе, урча от удовольствия, сделала глоток и включила компьютер.
Устроилась с кофе за столиком, напечатала: "Сдам квартиру" – и задумалась.
Зачем люди сдают квартиры? С целью получения прибыли.
Нужно было решить, с какой целью собирается сдавать квартиру она, Маргарита Михайловна Галкина. С целью получения прибыли? Да, безусловно! Но… Фраза "сдам квартиру" звала и обещала, помимо прибыли… приключение!
Валентина так и застала сестру за составлением текста объявления. Не простое это оказалось дело – сформулировать неясные намерения или скрыть очевидные…
После экспериментов со словами "серьезный", "одинокий" и "самостоятельный" в конце концов текст родился. Он был коротким и содержал максимум допустимой информации: "Сдам квартиру одинокому, самостоятельному, интеллигентному мужчине", – Маргарита полюбовалась результатом. Объявление вполне могло сойти за брачное. Кому чего не ясно?
Валентина заглянула через плечо сестры и фыркнула:
– Все интеллигенты – алкаши.
– Глупости, – не согласилась Маргарита, – наш отец был интеллигентным непьющим мужчиной.
– Наш отец – исключение. Пора бы уже понять. Добавь хотя бы: "без вредных привычек".
– А цвет глаз и рост не надо указывать? – съязвила Маргарита, как потом оказалось, совершенно напрасно.
Когда окончательный вариант был одобрен и отправлен в печать, Валентина спохватилась:
– Ты сделала снимки этих мошенников?
– Да. – Маргарита подсоединила мобильник к процессору, на рабочем столе один за другим всплыли три jpg-файла.
– Чего так мало? – Валентина уже выстраивала линию защиты, и теперь ей всего было мало: свидетелей, фактов, документальных подтверждений и вещественных доказательств.
– Ты сама попробовала бы снимать в прифронтовых условиях! Я все-таки не военный корреспондент!
Маргарита открыла файлы с фотографиями: на одной коллектор с перекошенным от злости лицом, на другой его напарник с дрелью, а на третьем оказался добротный кукиш.
– А это что? – Валентина вздернула подбородок.
– Это – мой, – не без гордости призналась Маргарита, – этот тип на кукиш знаешь как обозлился! Сучкой меня обозвал – все как ты просила.
– А запись где? – забеспокоилась Валентина.
– Вот.
Маргарита нашла на корпусе мобильника кнопочку, нажала. Комната огласилась звуками подъездной стычки. Валентина сестру одобрила:
– Не хило. Тебя в горячую точку можно отправлять. Ладно, пойдем расклеим объявления. Да! – вспомнила Валентина. – Маргоша, ты мне паспорт свой на всякий случай отдай. И свидетельство на квартиру, и договор тоже: от этих персонажей из агентства всего можно ждать…
Маргарита вынесла адвокатессе паспорт, кредитный договор и свидетельство, и они с Валентиной отправились расклеивать объявления.
Дворы тонули в темноте, фонари горели, как водится, через раз. Наступая в лужи и бормоча проклятия, Валентина с Маргаритой обрывали объявления конкурентов, наклеивали свое сверху.
– Представляешь, вхожу в кабинет, – вполголоса рассказывала между делом Валентина, – а там этого "банкира" посетитель вытаскивает из-за стола за шиворот и орет: "Я тебя, упыря, без суда и следствия сейчас! Тройки ВЧК на тебя нет, душегуб!" Я вовремя охрану позвала, дядьку оттащили, все обошлось. А этот… банкир твой, так перетрусил, что быстренько долг пересчитал! Теперь тебе платить нужно будет вдвое меньше, по семь тысяч в месяц. Кстати, Марго, как тебя занесло в эту контору? Где твои глаза были?
– Мне эту контору Игорь подогнал. У них условия привлекательные. Были привлекательными, – отозвалась Марго. В темноте она не видела лица Валентины и очень надеялась, что Валентина тоже не видит ее лица: было стыдно.
– И сотрудники тебе, видимо, тоже показались привлекательными, – уколола Маргариту адвокатесса, зная слабость сестры к красивым мужчинам. – Почему сразу не сказала, что это твой Игорь подогнал банкира?
– А что?
– А то, что это сговор и организованная группа.
– Но ведь это не они устроили кризис?
– У них мозгов хватает, только чтобы отправлять к людям карателей и чужую собственность отнимать.
– Валь, – на Маргариту нахлынули воспоминания, – если бы не кризис, все было бы отлично. Я бы выплатила кредит.