* * *
Зиновьев, считавший себя законным престолонаследником, с удивлением понял, что Сталин оказался мастером политической интриги, переиграв его по всем статьям. Растеряв все свое самодовольство - "на деле нет никакой тройки, а есть диктатура Сталина, Ильич был тысячу раз прав" - Зиновьев и Каменев кинулись к Троцкому, жаловаться на коварство "азиата". В самом деле, была у генсека, сам признавался, милая манера: "Наметить жертву, все подготовить, беспощадно отомстить, а потом пойти спать". Но кого интересуют крики проигравших.
На XIV съезде партии, состоявшемся в декабре 1925 года, Зиновьев, последний раз выступивший с отчетным докладом, критиковал Сталина, его методы руководства, предлагаемые им пути развития народного хозяйства страны. Вслед за ним Каменев потребовал отставки Генерального секретаря. Прикормленные сталинские "партайгеноссе" предложение не поддержали, а Льва Борисовича через месяц из членов Политбюро перевели в кандидаты. Делегатам особенно импонировало заявления Сталина, что вождям никто не позволит "безнаказанно ломаться и садиться партии на голову. Поклонов в отношении вождей не будет". (Возгласы: "Правильно!" Аплодисменты).
Другое высказывание, знаковое: "Для нас, для большевиков, формальный демократизм - пустышка, а реальные интересы партии - всё", они пропустили между ушей.
По отработанной методике Зиновьева и Каменева причислили к "новой оппозиции", препятствующей строительству социализма в стране, извращающей святое учение ленинизма.
В армии процесс проходил аналогично. Военные коммунисты оппозиционеров нигде не поддержали, какие-то нездоровые сомнения возникли только в Ленинградском военном округе. Туда направилась комиссия Политуправления РККА во главе с неутомимым Бубновым. Собрав партконференцию, он фактически повторил сталинские тезисы:
"Вы говорите, что под колесо попали ученики Ленина, бывшие вожди нашей партии? Тем хуже для вождей и тем лучше для партии, которая находит в себе силы идти мимо таких вождей, которые не идут за Лениным. Это показывает только силу нашей партии!"
Летом 1926 года выпавший из правящей колоды Зиновьев заголосил, что троцкисты "правильно предупреждали" об опасности перерождения партии и "угрожающем росте аппаратного режима". Троцкий, обретя союзников, воспрянул духом и заявил, что грубо ошибался, считая оппортунистами Зиновьева и Каменева. С некоторым опозданием он разглядел-таки, что "оппортунистические сдвиги вызывались группой, возглавляемой тов. Сталиным".
"Сложение сил оскопленных", - усмехнулся в усы Сталин, но оргвыводы сделал.
В июле объединенный пленум высших органов партии вывел Зиновьева из состава Политбюро, первым секретарем ленинградского губкома стал С.М. Киров (1866–1934). Октябрьский Пленум отозвал "Гришку Интепрплута" (Зиновьева) с коминтерновской работы и рекомендовал ИККИ освободить сего "беспринципного фракционера" от должности председателя Исполкома Коминтерна. Тогда же было принято решение об исключении Троцкого из членов Политбюро, а Каменева из числа кандидатов высшего органа ВКП(б). Льва Борисовича заодно освободили от должности председателя СТО и сделали наркомом торговли.
Еще через два месяца дюжие агенты ГПУ завернули упирающегося Льва Давидовича в шубу, на руках вынесли из дома и доставили на вокзал. Путь его лежал в Среднюю Азию, а вскоре и вовсе за пределы СССР.
Известный историк и писатель "новой эмиграции" А.Г. Авторханов (1908- 1997) утверждал, что Сталин не хотел отпускать Троцкого за границу до тех пор, "пока его не заверил начальник ОГПУ Менжинский, что будет ли Троцкий находиться в Алма-Ате, на Лубянке или на Мадагаскаре, для его ведомства это не играет роли. "Везде Троцкий будет находиться у нас", - успокоил Менжинский Сталина. Как известно, он не ошибся".
* * *
Схоронившись в Мексике, Троцкий, характеризуя генсека, писал:
"В нем не было и тени того великодушия богатых натур, которое радуется талантам и успехам другого. В чужом успехе он всегда чувствовал угрозу своим целям, удар по своей личности. С силой рефлекса он занимал немедленно оборонительную, а если возможно и наступательную позицию…
Чего Сталин, эта выдающаяся посредственность, никогда не прощал никому, это - духовного превосходства. Он заносил в список своей памяти всех, кто в какой бы то ни было степени превзошел его или хотя бы не отнесся к нему со вниманием".
С момента разгрома "оппозиционного блока" Сталина определенно раздражал Бухарин и его "школка". Дело даже не столько в дурном характере Иосифа Виссарионовича, - о духовном превосходстве Бухарчика говорить несерьезно - а в том, что от лидерства в разработке принципиальных теоретических вопросов социалистического строительства один шаг до претензий на политическое руководство. Слишком популярный, независимый и безответственно болтливый Бухарин стал мешать.
В это время Сталин взял на вооружение тезисы Троцкого и Зиновьева, которые сам не так давно осуждал и громил, и выступил за ускоренную индустриализацию и коллективизацию. В начале 1928 года при обсуждении положения в экономике, в ЦК начались столкновения мнений в вопросе о методах разрешения имеющихся проблем. Бухарин и его сторонники выступали против чрезвычайных мер при проведении коллективизации и индустриализации, против "военно-феодальной эксплуатации крестьянства". Сталинцы обличали противников в непонимании "механики классовой борьбы".
Тут Николай Иванович "прозрел", как и предыдущие товарищи, стал искать совета у опального "Каменюги" и тиснул статейку "Заметки экономиста" - благо являлся главным редактором газеты "Правда". Такое предательство привело Сталина в ярость. Ноябрьский Пленум ЦК осудил теоретические взгляды группы Бухарина - Рыкова, направленные на снижение темпов развития индустрии и свертывание строительства колхозов. Так началась борьба с "правым" уклоном.
В январе и апреле 1929 года объединенные пленумы вновь рассмотрели и осудили "капитулянтскую" платформу "правых" - Бухарина, Рыкова и Томского. Наивный Бухарчик что-то лепетал о личной дружбе, мол, мы все свои, старые большевики, не сошлись во мнениях - бывает. Из-за чего ссоримся, ребята? Было время, Сталин писал: "Поцелуйте за меня Бухашку в нос", но неумолима логика политической борьбы. "У нас не семейный кружок, - отрезал Иосиф Виссарионович, - не артель личных друзей, а политическая партия рабочего класса". Нечего, сволочь, конспирировать с вчерашними троцкистами и отходить от "генеральной линии".
"Друзей" обвинили в фракционности, в попытках сколотить антипартийный блок и освободили от всех занимаемых должностей. Вслед за этим их вывели из состава Политбюро, полностью отстранив от политической деятельности. Зиновьева и Каменева выслали в Калугу. Сталин прямо заявил, что время вождей кончилось: "Если мы провозгласим одни законы для лидеров, а другие для "простого народа" в партии, то у нас не останется ничего ни от партии, ни от партийной дисциплины".
Из всего состава Политбюро ЦК РКП(б), упомянутого в ленинском завещании, на политическом Олимпе остался лишь один человек. Троцкий писал: "Серая фигура неожиданно отделилась в известный момент от кремлевской стены - и мир впервые узнал Сталина, как готового диктатора".
Но неожиданность состояла лишь в том, что этим диктатором оказался именно Сталин. Всё остальное - закономерность, которую молодой Лев Давидович, тогда ярый противник большевизма, вывел еще в 1904 году - партия насилия способна эволюционировать только в одном направлении:
"Аппарат партии замещает партию, Центральный Комитет замещает аппарат и, наконец, диктатор замещает Центральный Комитет".
В партии и в стране установился террористический режим партийного аппарата во главе с единоличным руководителем - товарищем Сталиным, вождем мирового пролетариата, гениальным стратегом, лучшим другом ученых, детей и физкультурников.
* * *
Вот теперь можно было всерьез заняться созданием "базы мировой революции". Всю свою энергию, всю волю Сталин направил на создание своей, невиданной доселе, по определению Авторханова, идеократической Империи.
Введение новой экономической политики позволило в кратчайшие сроки восстановить экономический потенциал страны. В 1923 году промышленное производство более чем в два раза превысило по своему объему уровень 1921 года, составив 39% по отношению к 1913. Сельское хозяйство, освобожденное от прелестей продразверстки, составило 75% довоенного уровня. Снятие внешней блокады позволило начать экономические контакты с европейскими странами, хотя они так и не стали прочными. Кризис сбыта 1923 года удалось благополучно преодолеть, и в 1924 году экономические показатели медленно, но верно, росли.
В 1926 году Сталин объявил, что страна вступила "в новый период новой экономической политики, в период прямой индустриализации" и что "необходимо иметь развитую индустрию, ибо индустрия есть основа, есть начало и конец социализма, социалистического строительства". 13 апреля, читая доклад ленинградскому активу, генсек провозгласил курс на индустриализацию:
"Стало быть, очередная и основная задача состоит в том, чтобы ускорить темп развития нашей страны, двинуть вперед вовсю нашу индустрию, используя имеющиеся ресурсы и ускорить тем самым развитие хозяйства в целом… Но для того, чтобы обновить нашу промышленность на основе новой техники, для этого требуются, товарищи, большие и очень большие капиталы. А капиталов у нас мало, как это всем вам известно… Нам нужно превратить нашу страну из страны аграрной в страну индустриальную, и чем скорее - тем лучше. Но для всего это требуются большие капиталы".
С капиталами и вправду было проблематично. Денег в долг Советам никто давать не хотел. Ну, еще бы. Ленин и его комиссары, захватившие власть на немецкие деньги и не без помощи Германского генштаба, вышли из войны, заключили с кайзером сепаратный мир, снабжали его хлебом и золотом, отпустили на родину почти два миллиона пленных солдат, тем самым обозначив себя как фактических союзников Германии. Кроме того, большевики отказались от всех довоенных договоров и обязательств, то есть, в первую очередь, от необходимости возвращать миллиардные долги по займам, а заодно прикарманили золотой запас Румынии. И после этого гордо обижались на Антанту, стремившуюся "задушить Советскую власть".
Кому на международной арене интересно иметь дело с беспредельщиками, финансирующими подрывные организации по всему свету с целью разрушить "мир капитала". Как раз в мае 1927 года Великобритания разорвала дипломатические отношения в СССР, когда выяснилось, что всеобщую забастовку английских шахтеров финансируют агенты Коминтерна. Скандал получился грандиозный.
Выступая на собрании московского партийного актива 13 апреля 1928 года, Сталин подтвердил, что капиталистические страны готовы нормализовать отношения с Советским Союзом при условии выплаты царских долгов и отказа от политики "поддержки освободительного движения рабочего класса других стран". Но тут дело принципа:
"Мы не можем пойти на эти и подобные им уступки, не отказавшись от самих себя, - именно поэтому мы должны быть готовы к тому, что международный капитал будет нам устраивать и впредь все и всякие пакости…" А мы должны продолжать "вести освободительную внешнюю политику".
Невозможность получения инвестиций на Западе вынудила советское руководство принять идею экономической автаркии с опорой на собственные силы. Впрочем, собиравшийся воевать со всем миром вечно живой Ильич, эту идею выдвинул еще весной 1918 года в наброске плана научно-технических работ:
"Наибольшее обеспечение теперешней Российской Советской республике возможности самостоятельно снабдить себя всеми главнейшими видами сырья и промышленности".
Но для всего этого требовались "большие капиталы". Где их взять? Сталин разъяснял: мы не имеем колоний, мы никого не собираемся грабить, мы не можем пойти на кабальные концессии с иностранными фирмами. Остается "четвертый путь индустриализации, путь собственных сбережений для дела промышленности, путь социалистического накопления".
Восстановление промышленности велось в основном за счет экспорта сырья и вообще всего, что можно было продать. Ради приобретения валюты распродавали сокровища Эрмитажа, Кремля, музейные коллекции. На вежливые вопросы западных покупателей, для которых прямо со стен снимали и заворачивали шедевры Боттичелли или Тициана: "Вам не жалко?", улыбчивый Анастас Иванович Микоян (1895–1978) отвечал:
"Ничего, после победы мировой революции все это снова будет наше". (Как известно, Ленин в 1923 году предлагал японцам купить советскую часть Сахалина. Не сошлись в цене).
Возможности индивидуального и примитивного крестьянского хозяйства не могли обеспечить задуманных темпов реконструкции. На XV-м съезде партии, состоявшемся в декабре 1927 года, Сталин "продавил" решение об ускоренной индустриализации и создании в деревне крупных коллективных хозяйств: "Чтобы догнать и перегнать передовые капиталистические страны".
О насильственном насаждении колхозов речь пока не шла. Речь шла о том, "чтобы мелкие и мельчайшие хозяйства постепенно, но неуклонно, не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения, объединять в крупные хозяйства на основе общественной, товарищеской, коллективной обработки земли, с применением сельскохозяйственных машин и тракторов, с применением научных приемов интенсификации земледелия".
До поры до времени курс на массовую коллективизацию оставался лишь декларацией: на машины и трактора нужны "большие капиталы", с "показом" у партийцев всегда были трудности, основная масса крестьян-единоличников добровольно объединяться и "товарищески" обрабатывать землю желания не изъявляла. Оставались лишь большевистские методы "убеждения", но генсек, пока он боролся с Троцким, был "не заинтересован в разжигании классовой борьбы".
Однако стремление быстро поднять уровень промышленного производства неизбежно вело к идее "Большого скачка". К тому же, на Западе начиналась великая депрессия, потрясшая мировой рынок и создававшая "условия нового революционного подъема". Похоже, в Европе назревала "благоприятная обстановка". Чтобы своевременно оказать помощь пролетариату "отсталых" стран, срочно требовались развитый военно-промышленный комплекс и могучая армия, а для этого - окончательное решение крестьянского вопроса, осуществление полной государственной монополии в сельском хозяйстве, доведение до логического конца ленинской идеи принудительной организации "большинства рабочих и крестьян".
Кстати, Владимир Ильич, задумавший хлебную монополию, хлебную пайку и трудовые армии еще до взятия власти, считал "Декрет о земле" ошибкой, уступкой, сделанной в угоду левым эсерам, помогавшим осуществить Октябрьский переворот. Фермерский путь развития сельского хозяйства все "красные профессора" отвергали безоговорочно. Фермер, по нашему "кулак", это классовый враг. К тому же, произведенную продукцию, хоть бы и с помощью тракторов и научных приемов, этот мироед, "паук и вампир" непременно желает продать с выгодой для себя.
Любой, самый мелкий частный собственник, независимый производитель одним только фактом своего существования "рождает капитализм и буржуазию". Колхозы для того и были придуманы, чтобы хлеб изымать централизованно, желательно даром, с песнями загружать в закрома родины и не зависеть от "кулацких капризов".