– Это недоразумение, ваше величество, – с жаром воскликнула она. – Я учила детей небольшому фокусу, когда кажется, что ты можешь читать мысли другого, узнавать, какую карту он загадал. Но я никогда не учила их плутовать и даже объясняла им, как плохо играть на деньги. Уверяю вас, они это поняли. – Кори действительно убедилась в этом, прежде чем учить их фокусу. Она была уверена, что мальчики не стали бы злоупотреблять своим умением.
Елизавета, казалось, все еще сомневалась.
– Мне кажется, что фокусы с картами и есть плутовство, – сказала она.
– Но, ваша милость, они могут быть такими забавными! – воскликнула Кори. – Вы должны позволить мне показать их вам. Некоторые фокусы похожи даже на волшебство, а всем нам временами необходимо что-либо подобное.
Лицо королевы подернулось было грустью, но моментально опять приняло строгое выражение. В ее жизни было слишком мало места для таких развлечений.
– Но что я должна сказать сэру Хэролду? – спросила она. – Он ни за что не согласится, что карточные фокусы, которым научилась его дочь, могут быть безвредными.
– Вам ничего не нужно ему говорить, ваше величество. Я сама ему объясню. – Только теперь Кори поняла, откуда ветер дует. Сэр Хэролд был тем самым отцом, который прервал их игру и, полный возмущения, увел десятилетнюю Изабеллу. Кори могла бы догадаться, что он нажалуется и другим родителям. – Я скажу ему, что тем самым удерживаю детей от гораздо более серьезных проступков. Но скажите мне, пожалуйста, кто другой родитель?
– Барон Грейсток, – ответила королева. – Он сказал, что кто-то выиграл все деньги, которые он давал сыну на новую одежду. А поскольку жалоба сэра Хэролда касалась карт, то я и решила, что речь опять идет о тебе.
Кори нахмурилась, думая о том, что у барона и в самом деле такой ужасный характер, как говорил Кэрью.
– Ваше величество, Кэрью Кавендиш настоял, чтобы я взяла у него в долг немного денег, потому что я осталась без средств. Я полагала, что это его собственные деньги, но если это не так, то я их немедленно верну.
– Уитби не выплатил тебе содержание, правда? – сразу же ухватила суть дела Елизавета.
– Ваше величество очень проницательны, – ответила Кори, надеясь, что королева предложит ей помощь.
– Я велю моему секретарю написать ему. Продолжай, – махнула она рукой, почувствовав, что Кори перестала ее расчесывать. – Мне нравится, как ты меня причесываешь.
Кори перевела дыхание и продолжила свое занятие. Благодарение господу, ее свекор не посмеет ослушаться королеву и вышлет наконец причитающиеся ей деньги.
Королева закрыла глаза, расслабившись.
– М-м, если ты будешь говорить с отцом Кэрью, тут есть еще одно дело, в котором ты можешь мне помочь. Ты, разумеется, слышала, что натворил его мальчишка с нарядом моей кузины?
Кори только обреченно вздохнула, поняв, что сейчас услышит.
Во время службы в церкви Кэрью проколол дырки в валике, украшающем сзади платье вдовствующей графини Лестер. Теперь настал час расплаты.
– Он должен быть наказан, но мне не хотелось бы слишком сурового наказания. Раз уж ты все равно будешь говорить с Грейстоком, то разберись и с этим, пожалуйста.
Кори растерянно кивнула, зная, что королева никогда не любила свою хорошенькую кузину Летицию. Особенно она невзлюбила ее после того, как та десять лет назад тайно обвенчалась с королевским фаворитом графом Лестером. Даже сейчас, когда Лестер давно умер, королева все равно не могла простить ей этого. Она была поразительно злопамятна.
Тем не менее Елизавета всегда поддерживала видимость хорошего отношения к кузине. Даже если проделка Кэрью доставила ей удовольствие, она не могла не откликнуться на жалобу леди Лестер.
– Но Кэрью сделал это только потому, что леди Лестер жаловалась, что у нее болит спина, – сказала Кори. – Он и подумал, что, если часть отрубей из ее валика высыплется, ей станет легче.
– Но в результате за ней бросилась целая стая ворон, склевывая отруби, – возразила Елизавета. – Эта несчастная решила, что они нападают на нее, и перепугалась до истерики.
– Но ведь Кэрью объяснил, что сделал это с благой целью, разве не так?
– Да, но леди Лестер винит во всем меня. Непонятно, с какой стати? – Раздражение королевы улеглось, она злорадно захихикала. – Клянусь богом, она и вправду выглядела препотешно, вся красная, с этими воронами, клюющими ее валик на платье… Но ведь я же не подговаривала его устроить такое!
Кори удержалась от улыбки, зная, что в данном случае не стоит разделять веселье королевы.
– Я прослежу, чтобы мальчик извинился и в качестве компенсации оказал ей какую-нибудь услугу.
– Прекрасно. И поговори с бароном Грейстоком. Объясни ему, что эта проделка не столь уж страшное оскорбление.
Кори только вздохнула, зная, что королева, если бы могла, с удовольствием подначила бы Кэрью придумать еще что-нибудь в том же духе. А ей придется выдержать нелегкий разговор с бароном. Конечно, приятно чувствовать себя нужной королеве, но иногда ее величество дает очень неприятные поручения.
– Кроме того, возникла проблема с Эссексом, – продолжила Елизавета, когда Кори поднесла ей парик, выбранный на сегодня. – Он вызвал барона Грейстока на дуэль. Я хочу, чтобы ты его удержала.
Кори удивленно подняла глаза:
– Я, ваше величество? Но ведь лорд Эссекс слушает только вас.
Елизавета поправила на парике большой рубин.
– Дорогой мальчик! Он решил, что я предпочитаю ему барона, но это чепуха. Просто он так в меня влюблен, что воображает то, чего нет. – Нежная улыбка тронула ее губы. – Я не желаю, чтобы он рисковал собой на дуэли, но предпочитаю не запрещать ему прямо. Он просил меня отпустить его во Францию, чтобы поддержать законного короля Генриха Наваррского. Мне пришлось отказать, и он был разъярен. А после этого какой-то глупый паж дал ему письмо, предназначенное Грейстоку. – Ее лицо напряглось от возмущения. – Этого парня стоило бы выпороть.
Кори набрала в легкие побольше воздуха:
– О нет, ваше величество! Ребенок сделал это без всякого злого умысла. Он не умеет читать и плохо понял приказание. Бессмысленно и жестоко его пороть.
Елизавета напряглась, как ястреб, почуявший добычу.
– Вы что, предполагаете, что мы жестоки?
Боже, она действительно сегодня не в духе, подумала Кори. Определенно, зуб болит.
– Вашей милости представили дело только в общих чертах, а я имею честь доложить вам все подробности. Узнав их, я уверена, вы решите, как всегда, справедливо и не допустите жестокости.
Елизавета слегка успокоилась.
– Вы большая дипломатка, мадам, – сухо сказала она. – Так вы собираетесь поговорить с Эссексом или нет?
– Я боюсь, у меня ничего не получится, ваше величество.
– Должна заметить, что вам обычно прекрасно удается уговаривать людей делать то, чего они не хотят. Если я попрошу вас, то вы ведь это сделаете, не правда ли?
Если королева не приказывала, а просила о чем-то, то это означало проявление высшего расположения. Кори тихонько вздохнула:
– Я попытаюсь, ваше величество, но не думаю, что он послушает меня. – Ты можешь быть на редкость убедительной, когда захочешь. – Елизавета казалась вполне довольной. – И избавишь меня от очередных препирательств с ним. Ну и теперь еще одно напоследок.
Кори нахмурилась. Так есть еще что-то?
Королева казалась озабоченной.
– Сначала исчезает одна из моих камеристок. А теперь еще вот это…
– Вы что-то выяснили насчет Молл? – спросила Кори, пытаясь справиться с волнением, ибо ей предстояло аккуратно возложить парик на голову королевы.
– Конечно, выяснила, – рявкнула Елизавета. – Или ты думаешь, что я просто заменю ее кем-то, даже не послав к ее родителям узнать, в чем дело? Ее мать сказала, что за все эти дни не получала от Молл никаких известий.
– Должно быть, случилось что-то ужасное, ваше величество, – взволнованно произнесла Кори. Она была благодарна Елизавете за попытку выяснить, куда делась девушка, но новости были неутешительными. – Это совсем не похоже на Молл.
– Согласна. Я попросила капитана Уэллса заняться ее исчезновением. Но этим наши проблемы не исчерпываются. – Елизавета махнула рукой, давая знак Кори надеть парик. Кори послушно встала и приготовилась водрузить сооружение из темно-рыжих локонов на голову своей госпожи.
– Какой-то арбалетчик стрелял вчера в женщину из дворца, – мрачно сказала Елизавета. – Эта дурочка никому ничего не сказала, и я хочу, чтобы ты выяснила, кто она такая.
– А как вы узнали об этом, ваша милость? – осторожно спросила Кори. И как только могли слухи так быстро распространиться?
– Мне рассказал барон Грейсток. Он спас ее и даже был при этом слегка ранен.
Кори вздрогнула так, что чуть не выронила парик.
– Да что с тобой такое сегодня? – повысила голос Елизавета, оборачиваясь к ней и сердито сверкая глазами. – Сначала ты опаздываешь, а теперь подпрыгиваешь при каждом слове.
Кори стояла, окаменев, держа перед собой парик, не в силах произнести ни слова. Боже правый! Так человек, который ее спас, и есть этот злобный папаша Кэрью! Нет, не может быть!
– Корделия! – резко окликнула ее королева. – Тебе что, нехорошо?
– Нет, ваше величество, – пробормотала девушка, не в силах собраться с мыслями.
– Тогда будь так добра, надень мне наконец парик и перестань нависать надо мной, как переспелый плод. – Обреченно вздохнув, королева отвернулась, выжидательно скрестив руки на груди.
Совладав с собой, Корделия приладила парик на голове Елизаветы.
– Дело в том, – призналась она, – что это в меня вчера стреляли.
– Что? – Елизавета развернулась к ней теперь уже всем корпусом, уперев руки в боки. – Корделия Хейлсуорси, да вас же могли убить! Отныне я запрещаю вам гулять одной за пределами дворца!
Кори поправила локон на парике.
– Я прошу прощения, ваша милость.
– Не могу понять, почему ты не сказала барону свое имя! – проворчала Елизавета. Поняв причину волнения девушки, она слегка успокоилась. – Впрочем, у тебя на все найдутся свои причины. С его слов, ты и за Джордано присматривала этой ночью? Тебе что, нечем заняться? – Она пожала плечами, не понимая вечного стремления Кори решать проблемы других людей. – Ну ладно, раз барону поручено провести расследование, то ты и поговоришь с ним обо всем. И запомни, я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, слышишь?
Кори смогла только кивнуть, борясь с волнением. Неужели ее спаситель – барон Грейсток, самый беспечный, самый невозможный из всех известных ей отцов? И, конечно, барон не мог быть принцем-пиратом из ее девичьих фантазий. Отец Кэрью был чудовищем. Она поняла это за две недели их знакомства с Кэрью.
Когда девушка принесла гвоздичное масло и уже собиралась уговорить королеву позволить облегчить ее боль, Елизавета вдруг встала.
– Кори, – спросила она сурово и озабоченно, – зачем кому-то стрелять в тебя?
Кори и сама ломала голову над этим вопросом. Она не знала никого, кто имел бы причины так серьезно ее ненавидеть. Многие любили ее. Те, кто выражал неодобрение, так или иначе мирились с ней. Это были, например, молодые фрейлины, завидовавшие ее близости с королевой, или родители, которые не одобряли ее карточные игры с детьми. Никто из них решительно не был похож на убийцу. Конечно, ее свекор мечтал избавиться от нее, он, не раздумывая, оторвал ее от ее новой семьи. Но убивать? Кори могла сколько угодно обвинять его в жестокости, но не могла представить в роли убийцы.
С прошлой ночи этот вопрос преследовал ее.
Кто направил в нее стрелу? И почему?
* * *
"Ад и все его дьяволы, этот идиот промахнулся!" Он устроился у камина, внешне невозмутимый, но внутри у него все кипело от ярости. Если бы не этот ублюдок Кавендиш, неизвестно зачем прятавшийся в кустах, они бы уже избавились от виконтессы Вентворт.
Множество раз он обдумывал, как это сделать. Он выбрал исполнителя за его умение выслеживать и незаметно преследовать дичь. Он не сомневался в успехе. Ведь так просто последовать за женщиной по берегу реки, прячась в кустах, и затем выстрелить в нее.
Если бы только не этот проклятый барон, который, оказывается, сидел там под дождем тихо и незаметно. Стрелок сказал, что даже не заметил его, пока тот не вскочил и не бросился на помощь виконтессе.
Он уселся поудобнее в кресле, скрывая разочарование. Он гордился своим умением натаскивать своих помощников. В результате к его услугам всегда были надежные люди, готовые сделать для него все, что угодно. Ну что ж, придется еще раз обдумать и повторить попытку.
Если, конечно, чертов барон не создаст им новых проблем. Он далеко не трус, прославился, плавая и сражаясь под руководством сэра Фрэнсиса Дрейка. А теперь, как выяснилось из подслушанного разговора королевы с бароном, ему поручено расследовать этот инцидент.
Придется действовать осторожно. Нельзя недооценивать Мэтью Кавендиша. Им есть что терять.
5
Мэтью пешком отправился в Лондон, рассчитывая узнать что-нибудь о стрелке. Он был уверен, что королева передаст это дело шерифу или капитану своей гвардии, и для него оказалось полной неожиданностью, что расследование поручили ему.
Теперь ему предстояло говорить с легкомысленной Титанией не только о сыне. Королева обещала разузнать, кто была эта девушка. А Мэтью нужно было узнать только ее имя.
Он устало потер лоб, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Смесь недовольства с предвкушением туманила его сознание, подобно тому, как туман застилал свет луны вчера вечером. Вид спящей королевы фей, такой свежей и невинной, подстегнул его мужской интерес. Постоянно встречаться с ней при дворе будет большим искушением. Плохо то, что ему придется совмещать расследование со множеством неотложных дел. А сейчас, когда убийца на свободе, любая ошибка может привести к трагедии.
Мэтью не имел права на ошибки. Мысль о том, что кто-то хочет причинить вред Титании, тревожила его куда сильнее, чем та, что ему теперь придется встречаться с ней, разговаривать, возможно даже, лучше узнать ее.
Кэрью шел рядом, бросал камешки в белок и казался полным сил и энергии. Из-за расстройства желудка леди Рассел не могла присматривать за ним, а Мэтью не решился оставить мальчика одного. Слухи о покушении неминуемо разойдутся по дворцу, а ему меньше всего хотелось, чтобы Кэрью оставался сейчас один. Нужно чем-нибудь занять сына, пока он будет беседовать с сапожником. А потом он придумает, как удержать Кэрью подальше от расследования, когда они вернутся ко двору.
Вскоре Мэтью с сыном входили в лавку мастера Генри Хоуи, одного из наиболее уважаемых членов Почетной гильдии сапожников. В мастерской они увидели работников, прилежно склонившихся над столами, и суетящихся мальчишек-подмастерьев. В помещении стоял резкий запах кожи.
Хозяин, хорошо одетый человек лет пятидесяти, подошел, чтобы поздороваться с бароном. После взаимных приветствий Мэтью прокашлялся и спросил:
– Можно поговорить с вами наедине, мастер Хоуи? У меня есть к вам одно дело.
– Ну конечно, милорд. Пожалуйста, пройдите в мой кабинет. – Мастер Хоуи любезно поклонился, но Мэтью заметил, как изменилось его лицо, когда выяснилось, что посетитель пришел не за сапогами. Как всякий деловой человек, Хоуи очень ценил свое время. Отвлекая его в разгар рабочего дня, Мэтью невольно вводил его в убыток.
– Но сначала я должен заказать пару сапог, – солгал он. Пусть это означает для него ненужные расходы, ему была необходима помощь Хоуи.
– Безусловно, милорд. – Лицо Хоуи прояснилось. – Разрешите мне послать за деревянными колодками, которые использовались в прошлый раз, а я проверю, соответствуют ли они вашему теперешнему размеру.
Когда Мэтью подсчитывал в уме, во сколько ему обойдется незапланированная покупка, Кэрью потянул его за рукав.
– Отец, а как насчет…
– Не сейчас, Кэрью. Мне хотелось бы, чтобы ты подождал в лавке. – Черт возьми, у него с прошлого приезда осталась пара прекрасных сапог. Почему он не додумался встретиться с Хоуи вечером, вместо того чтобы отрывать его от работы?
– Отец, а ты не мог бы… Я хочу сказать, что, если…
Мэтью обернулся, готовый наброситься на сына, но слова замерли на его губах при виде выражения Кэрью. С лицом, полным надежды, он смотрел на высокие блестящие сапоги, выставленные на витрине.
Мэтью мысленно выругал себя за бестолковость. Мальчику уже тринадцать, а у него до сих пор не было настоящих сапог. Это был и отличный подарок, и хорошее средство занять внимание Кэрью, пока он поговорит с Хоуи. И как он сразу об этом не подумал? Тогда не пришлось бы покупать сапоги себе.
Мэтью махнул рукой, привлекая к себе внимание мастера, который стоял вдвоем с подмастерьем у полок с деревянными колодками.
– Моему сыну тоже нужны сапоги, – сказал он.
Сапожник был явно доволен, но для Мэтью гораздо важнее была счастливая улыбка, озарившая лицо Кэрью. Сколько раз он видел подобное выражение у сына в этот приезд? Нисколько. А раньше?
Будучи младенцем, Кэрью плакал и вырывался, когда Мэтью брал его на руки. Возможно, он сжимал сына слишком сильно, но он боялся его уронить, такого крохотного и беспомощного. Зато на руках у бабушки Кэрью сразу же затихал.
Лучшее, что он мог сделать, – это оставить Керью со своей матерью и старшей сестрой Розалиндой. Раз уж ребенок остался без матери, то пусть с ним рядом будет другая любящая женщина. А если две, то еще лучше. Мэтью все равно не умел обращаться с младенцами.
Только в шесть лет Кэрью наконец рискнул оторваться от юбки тети Розалинды, заинтересовавшись человеком, которого все называли его отцом. Он повсюду ходил за Мэтью, наотрез отказываясь расставаться с ним. Иногда Мэтью просыпался ночью и обнаруживал Кэрью, устроившегося рядом с ним в огромной кровати. Он был тронут такой привязанностью сына. А когда пришло время отправляться в плавание, самым тяжелым испытанием было видеть, как горько и безутешно мальчик плакал.
Но дети ведь недолго горюют о чем-либо, разве не так? Во всяком случае, через год Кэрью его уже не помнил. Им пришлось все начинать сначала, и очень скоро сын опять привязался к нему и снова не хотел расставаться.
Стоило ли ему остаться в Англии ради сына? Этот вопрос мучил Мэтью в каждый его приезд. Но что он мог предложить мальчику? Свое опустошенное сердце? Поскольку Кэрью казался счастливым с бабушкой и теткой, Мэтью был уверен, что для сына так лучше. Несколько лет спустя, когда женился его младший брат Чарльз, мальчик переехал жить к нему и его жене Фрэнсис в Дорсет. Казалось, что Кэрью нравилось находиться в компании многочисленных детей Чарльза и Фрэнсис, как родных, так и приемных, поэтому он со спокойной душой оставил сына там. Мэтью готов был поклясться, что сын счастлив, поэтому в прошлый приезд его поразила внезапная враждебность Кэрью.
Заказ двух пар сапог изрядно облегчил кошелек, но, глядя на счастливое лицо сына, Мэтью почти не жалел об этом. Пока Кэрью был занят, примеряя сапоги с помощью подмастерья, Мэтью, наскоро выпив стакан вина, предложенного довольным мастером, приступил к основному делу, которое привело его сюда.
– Я ищу человека, который носит сделанные вами сапоги. Я полагаю, он близок ко двору. Вы ведь делаете больше сапог для придворных, чем кто-либо другой, правда?
Хоуи опять наполнил бокалы, озабоченно глядя на гостя.